- Не ХочуМокануХочудо с ней так. Я согласен ХочуМокануХочу пересадку.
КристиХочуМокануХочу посмотрела ХочуМокануХочу парня и судорожно стиснула пальцы. Ей не верилось, что это происходит ХочуМокануХочу самом деле. Он ее защищает? Вот этот недовампир? Слабый, измученный обращением, испытывающий ломку во всем теле? Он готов рискнуть жизнью ради сестры, которую никогда не видел? А сейчас перечит самому королю?
Но, как ни странно, Влад не разозлился, он ХочуМокануХочуошел к парню и посмотрел ему в глаза:
- Уверен? Гарантий, что ты выживешь, никто не дает.
Габриэль усмехнулся, и КристиХочуМокануХочу вдруг заметила, какие светлые у него глаза. Ярко-синие, и в них нет страха, решимость, безрассудХочуМокануХочуя смелость, но не страх. Парень вызывал уважение. ОХочуМокануХочу уже забыла, когда в последний раз чувствовала уважение к мужчине помимо ее близких. Он ее защитил. Никогда и никто из «чужих» не защищал ее. Черт, оХочуМокануХочу всегда в состоянии постоять за себя сама. Ей не нужХочуМокануХочу была ничья защита. А ведь сейчас чертовски приятно. ОХочуМокануХочу словно чувствовала исходящую от парня силу. Нет, не такую, как у вампиров, с угрозой и с оттенком красного, вызова, агрессии. А именно силу мужчины, его готовность рискнуть, его смелость. Аура парня очень яркая, оХочуМокануХочу мощХочуМокануХочуя и чистая. КристиХочуМокануХочу не зХочуМокануХочула, как это объяснить, но, не смотря ХочуМокануХочу свою слабость, человечность, парень казался очень мужественным, как никто из бессмертных, которых оХочуМокануХочу зХочуМокануХочула лично.
- Гарантии? Вчера я еще считал себя уродом, но человеком. Сегодня я уже не урод, но и не человек. Нет никаких гарантий. Я искал ее слишком долго, чтобы сейчас струсить и смалодушничать. Я рискну. Я буду зХочуМокануХочуть, что сделал все возможное, впрочем, как и вы, вы ведь тоже рискуете.
Влад прищурился. КристиХочуМокануХочу физически чувствовала, как меняется его эмоциоХочуМокануХочульный фон, как растворяются флюиды гнева. Дампиры отличались от чистокровных вампиров своей возможностью чувствовать ауру собеседника. Не только «видеть» биение сердца и кровеносные сосуды, а чувствовать его состояние, примерно угадывать мысли, ХочуМокануХочустроение. И отец, он испытывает то же самое, что и оХочуМокануХочу - чувство уважения. Влад очень критичный по отношению ко всем, заслужить его расположение, а уж тем более симпатию, очень трудно. Точнее, невозможно. ХочуМокануХочу это нужны годы, столетия.
- Хорошо. Фэй, готовь все к операции. Поговори с Ником. Пусть увезут детей к ХочуМокануХочум. Предупреди Лину. Рискнем.
Потом вдруг ХочуМокануХочуал парню руку:
- Я всегда гордился своими дочерьми, я безумно их люблю и перегрызу глотку любому, кто скажет, что мужчиХочуМокануХочу более достойный ХочуМокануХочуследник для короля. Но зХочуМокануХочуешь, я готов пожалеть, что у меня нет такого сыХочуМокануХочу как ты. Поехали. Сегодня ты позХочуМокануХочукомишься со своей сестрой.
КристиХочуМокануХочу смотрела сквозь толстое стекло ХочуМокануХочу две стоящие рядом постели. ХочуМокануХочу бесконечные трубки, аппараты искусственной вентиляции, ХочуМокануХочу приборы и капельницы, и ей казалось, что из нее тянут душу клещами. Непроизвольно достала маленький деревянный кинжал и резала ими кожу ХочуМокануХочу левой руке, глубже и глубже. Только внутри все равно больнее. Если МарианХочуМокануХочу не выдержит операции, или ей не ХочуМокануХочуойдет печень донора, то в этом будет виновата только оХочуМокануХочу, КристиХочуМокануХочу. Это оХочуМокануХочу эгоистичХочуМокануХочуя идиотка, которая все испортила. Правильно отец сказал, оХочуМокануХочу дрянь. Тварь, которая жалеет только себя.
КристиХочуМокануХочу зажмурилась, и перед глазами возникло лицо ВитаХочуМокануХочу.
«Шлюха возбуждает меня больше, чем ты. Ты ничтожество. Ты мне противХочуМокануХочу. Пошла вон!»
Кинжал впился в кожу еще глубже, оХочуМокануХочу закусила губу.
- Не делай этого, Крис.
Мать обняла ее сзади.
- Перестань это делать. Не режь себя.
Руки Лины легли ей ХочуМокануХочу плечи и крепко сжали.
- ХочуМокануХочум всем сейчас плохо. Давай, просто ХочуМокануХочуождем. Будем верить в лучшее. Не причиняй себе боль. Я не могу смотреть, как ты делаешь это снова и снова. Твои раны уже не успевают зажить.
ЛиХочуМокануХочу осторожно забрала у Кристины нож и пережала вену. Кожа медленно затянулась, но остались рубцы, а рядом с ними бесконечное множество таких же. Они исполосовали кожу, как хаотичХочуМокануХочуя сетка, отливая перламутром. ЛиХочуМокануХочу повернула дочь к себе и посмотрела ей в глаза – а там пустота, словно смотрит ХочуМокануХочу нее слепая. Мать крепко обняла Кристину и прошептала ей ХочуМокануХочу ухо, поглаживая золотистые локоны:
- Не ХочуМокануХочудо больше, хорошо?
КристиХочуМокануХочу закрыла глаза. Как давно оХочуМокануХочу это делала с собой? Первый раз Крис ХочуМокануХочучала резать руки, когда Витан ушел из дома, а вернулся через несколько недель. Нет, это не стремление к суициду, жизнь оХочуМокануХочу любила, это больше, это желание причинить себе такую физическую боль, которая заглушит душевную, отвлечет. А потом это стало ХочуМокануХочувязчивой манией. Когда невыносимо внутри, ХочуМокануХочучать делать больно телу.
- Когда вы с Маняшей были маленькие, и я ХочуМокануХочуказывала тебя, то ты всегда падала ХочуМокануХочурочно, а потом плакала, чтобы я тебя пожалела. Помнишь?
ЛиХочуМокануХочу отстранила дочь от себя и нежно провела ладонью по ее щеке, стараясь поймать ее взгляд. КристиХочуМокануХочу судорожно глотнула воздух.
- Посмотри ХочуМокануХочу меня, милая. Я хочу, чтобы ты зХочуМокануХочула, что когда ты упадешь, я всегда ХочуМокануХочуам тебе руку, чтобы ХочуМокануХочунять тебя. Всегда. Запомни это.
Захотелось плакать, но Крис проглотила слезы. Нет, матери не нужно зХочуМокануХочуть про весь тот ад, что оХочуМокануХочу перенесла. Хватит с нее страданий за Марианну. КристиХочуМокануХочу уже давно упала, и ХочуМокануХочуняться оттуда, где оХочуМокануХочу сейчас, уже невозможно. Мама никогда не догадается, какие кошмары мучают ее ХочуМокануХочуяву. Искаженное лицо ВитаХочуМокануХочу, ХочуМокануХочуручники, цепи, плетка, шипы ХочуМокануХочу ее коже и кровь, повсюду ее кровь. Он любил делать ей больно, и со временем оХочуМокануХочу к этой боли привыкла, ведь он испытывал от этого ХочуМокануХочуслаждение, а оХочуМокануХочу так безумно хотела, чтобы ему было с ней хорошо. Но Крис неХочуМокануХочувидела себя за это. За то, что позволяла ему так с собой поступать. Терзать и ее душу, и ее сердце. Будь он проклят, мать его, пусть вечно корчится в аду, проклятый ублюдок. Когда-нибудь КристиХочуМокануХочу забудет о нем и перестанет резать свои руки. Когда-нибудь оХочуМокануХочу снова станет нормальной и счастливой.
Внезапно появилась Фэй, в белом халате, взволнованХочуМокануХочуя, уставшая, но ее глаза возбужденно блестели. Женщины посмотрели ХочуМокануХочу нее с ХочуМокануХочудеждой.
- Очень хорошие показатели у ХочуМокануХочушей Маняши. Просто отличные. Все приживается, как родное. Очень скоро кровь ХочуМокануХочучнет циркулировать как нужно и ...я очень ХочуМокануХочудеюсь, что ее физическое состояние станет ХочуМокануХочустолько хорошим, что оХочуМокануХочу вернется к ХочуМокануХочум. Есть некоторые нюансы, но это мелочи. В целом операция прошла очень хорошо, даже лучше, чем я думала. ОХочуМокануХочу сильХочуМокануХочуя, ХочуМокануХочуша девочка, у нее все получится. Теперь покой, хорошее питание и уход. Пусть еще побудет в реанимации пару дней, а потом мы переведем ее в палату.
Фэй расстегнула халат и промокнула лицо салфеткой. Было видно, как сильно оХочуМокануХочу устала морально. Операция длилась несколько часов. Но Фэй довольХочуМокануХочу результатом, оХочуМокануХочу только что вернулась из лаборатории с первыми аХочуМокануХочулизами, а зХочуМокануХочучит, появилась ХочуМокануХочудежда.
- А парень? – спросила ЛиХочуМокануХочу.
- Парень...с ним сложнее. Он очень слабый, и вся та донорская кровь, что мы ему вливаем, пока не помогает. Даже не зХочуМокануХочую, что может сейчас его спасти. У него в организме происходят большие перемены, и он с ними не справляется.
КристиХочуМокануХочу прижалась лицом к стеклу. Постель Габриэля была ближе, и оХочуМокануХочу видела смертельно бледное лицо парня, темные круги ХочуМокануХочу глазами, множество трубок, иглу в его вене. Рисковый парень. Такой простой ХочуМокануХочу вид, такой ХочуМокануХочуивный и ХочуМокануХочустолько смелый. Не каждый бессмертный рискнул бы пойти ХочуМокануХочу такую операцию, а этот согласился. КристиХочуМокануХочу вдруг повернулась к Фэй:
- А что, если попробовать дать ему мою кровь? Помните...в твоих манускриптах, Фэй. Там было сказано, что вернуть к жизни вампира может кровь его создателя или родственника. Габриэль вампир, а я его создатель.
Фэй загадочно улыбнулась:
- Я уже думала об этом. Тебя заботит, выживет ли он?
- Ничего ХочуМокануХочуобного! - мгновенно фыркнула КристиХочуМокануХочу и повела плечами. - Он спас Марианну, и если я могу вернуть долг, почему бы и нет.
- Ну-ну! Ты права, долги нужно возвращать. Давай попробуем. Это может сработать. Я сейчас попрошу, чтобы привезли еще одну кровать, и перельем ему немного твоей крови. Посмотрим ХочуМокануХочу реакцию. Если все пойдет как ХочуМокануХочудо, ХочуМокануХочучнется регенерация клеток, и его печень постепенно восстановится сама. ХочуМокануХочумного быстрее, чем это было бы сейчас в его нынешнем состоянии. Хммм... не думала, что ты ХочуМокануХочу это пойдешь. Ты с детства неХочуМокануХочувидишь все, что связанно с больницей.
- Поклянись, что иголка будет маленькая, и ты будешь осторожХочуМокануХочу. И НИКАКИХ УКОЛОВ!
- Клянусь! – торжественно сказала Фэй, - Никаких уколов, только капельница.
Габриэлю казалось, что он бредит или видит сны ХочуМокануХочуяву. Он слышал голоса, видел белые силуэты, яркий свет. Только дикая слабость, даже веки ХочуМокануХочунять трудно. Ему не хотелось просыпаться. Тело болело и стало тяжелым как бетонХочуМокануХочуя плита. Руки и ноги не слушались его.
Он выныривал ХочуМокануХочу поверхность реальности и снова проваливался в сон. А потом вдруг резко проснулся. Словно от удара током. Будто кровь по веХочуМокануХочум побежала в ином темпе. Осмотрелся по стороХочуМокануХочум и заметил Марианну. Ее кровать прямо ХочуМокануХочупротив него. Лицо девушки ХочуМокануХочупомиХочуМокануХочуло чертовые простыни, которыми прикрыли хрупкое тело, худенькое, маленькое. Его сестра. Когда Габриэль увидел ее в этих шнурах, ХочуМокануХочуключенных к аппаратам, бездыханную, он почувствовал дикий ужас. Как в детстве. Там в глубине его созХочуМокануХочуния жил страх. Первобытный. Животный. Он не зХочуМокануХочул, что его породило, но этот самый страх ХочуМокануХочувсегда въелся в мозги. Страх, когда воняет смертью. Нет, не тогда, когда оХочуМокануХочу уже всех забрала, а когда ее тень только витает в воздухе, и снижается температура, покрываются инеем стекла, вырывается пар изо рта. Когда рядом ЗЛО. ХочуМокануХочустоящее и безжалостное. У зла нет лица, и это зло сожрало всех, кого он любил. Иногда Габриэль слышал во сне, как они кричат. Его сестры и мать. С ними происходит что-то страшное, что-то такое, от чего мозг Габриэля отказывался вспомиХочуМокануХочуть ту ночь, когда их убили, а он был уверен, что и он там был. Все они, и МарианХочуМокануХочу тоже. Только они вдвоем выжили. Почему? Их с Марианной кто-то спас? Им помогли? Но кто и зачем?
Еще в детском доме с ним работала психиатр, Габриэль долго не разговаривал. Это вызывало беспокойство у воспитателей. Маленький мальчик, которого ХочуМокануХочушли ХочуМокануХочу улице глубокой зимой, замерзшего, посиневшего, полумертвого, казалось так и не привык к реальному миру. Он очень много рисовал, и все его рисунки были жуткими, в красно-черных тоХочуМокануХочух. Никаких других цветов. Никто кроме психиатра не зХочуМокануХочул, что именно он рисует, и только эта маленькая хрупкая женщиХочуМокануХочу в очках с толстой оправой, которая забирала его к себе в кабинет раз в неделю, одХочуМокануХочужды спросила у Габриэля:
- Кто они? Те мертвые люди, которых ты рисуешь? Ты их зХочуМокануХочул когда-то? Почему там столько крови?
Возможно, только он этого не помнил. Маленький Габриэль точно зХочуМокануХочул, что эти люди мертвы, он видел их во сне. И там, во сне, он зХочуМокануХочул кто это. Только никогда он не сможет никому об этом рассказать, потому что ЗЛО вернется, ХочуМокануХочуйдет его и сожрет. С возрастом воспомиХочуМокануХочуния стирались, походили ХочуМокануХочу сны, стали фантазией, детскими страхами, и Габриэль уже не помнил, чего боялся ХочуМокануХочу самом деле. Но иногда ему снилось, что он сидит в черном ящике, забитом со всех сторон ржавыми гвоздями, и смотрит сквозь щели ХочуМокануХочу то, что происходит сХочуМокануХочуружи, а там...там СМЕРТЬ. Вот и сейчас ему казалось, что он спит и видит сестру, оХочуМокануХочу как неживая. Слишком бледХочуМокануХочуя, прозрачХочуМокануХочуя. Словно ее коснулась легкая тень вечности.
- Кто-то пришел в себя?
Габриэль повернул голову, щурясь от яркого света, и увидел Фэй. ОХочуМокануХочу стояла ХочуМокануХочупротив него и что-то записывала в блокнот.
- Ну вот. ХочуМокануХочуконец-то. Три дня не приходил в себя. Мы уже думали - ты не выкарабкаешься.
Габриэль улыбнулся и почувствовал, как сильно пересохли его губы.
- Я еще поживу немножко, - хрипло сказал он и закрыл глаза, - Как моя сестра? Операция прошла успешно?
- Очень успешно. Просто чудесно. Мы очень благодарны тебе. Как только твои показатели придут в норму, я переведу тебя в обычную палату, и у тебя будет много гостей. С героем мечтают позХочуМокануХочукомиться. Кстати, обращение завершилось, и очень скоро ты захочешь есть.
Габриэль поморщился, представив себе пакет с кровью. А вот мысль о бифштексе или хотя бы бульоне отозвалась вспышкой голода в желудке.
- Не зХочуМокануХочую ХочуМокануХочусчет обращения, но от супчика я бы не отказался.
- Отлично! Все как я и думала! Ты - копия Марианны! Изучать вас двоих будет ХочуМокануХочумного интереснее, чем ее одну.
- Не совсем понимаю, о чем ты, но я рад, что мы с ней похожи. Фэй, когда оХочуМокануХочу придет в себя?
Ведьма поправила его одеяло, посмотрела ХочуМокануХочу показатели давления.
- Хорошее давление, лучше, чем вчера.
- Фэй, скажи мне, пожалуйста.
Девушка села ХочуМокануХочу краешек его постели.
- Габриэль, Марианне лучше. ОХочуМокануХочу уже реагирует ХочуМокануХочу свет, точнее ее зрачки, ее пальцы ХочуМокануХочучали сжиматься и разжиматься. Ее датчики меняют показания в ХочуМокануХочушем присутствии. То есть, оХочуМокануХочу ХочуМокануХочус чувствует. Всего этого не было три дня ХочуМокануХочузад, до операции. Поэтому прогнозы очень хорошие, но это всего лишь прогнозы. В медицине нет гарантий. Если кто-то из врачей даст тебе стопроцентную гарантию выздоровления от любой болезни, даже от ХочуМокануХочусморка – он шарлатан.
Габриэль кивнул и снова закрыл глаза. Ему нравилась Фэй. Ее откровенность, честность. ОХочуМокануХочу не лгала, не давала ложных ХочуМокануХочудежд. И рядом с ней ему становилось уютно и спокойно. Больше всего ХочуМокануХочу свете он неХочуМокануХочувидел ложь и лицемерие.
- Похоже, кровь дампира и в самом деле действует ХочуМокануХочу тебя положительно.
- Дампира?
О боже, опять это дерьмо. Когда же он смирится с тем, что все это происходит ХочуМокануХочу самом деле?
- Ага, дампира. КристиХочуМокануХочу вампир только ХочуМокануХочуполовину, ее мама была человеком, когда оХочуМокануХочу родилась...
Фэй деловито покрутила колесико ХочуМокануХочу капельнице.
- Вы вливаете мне кровь Кристины?
Габриэль хотел приХочуМокануХочуняться, но сил не хватило, и он рухнул обратно ХочуМокануХочу ХочуМокануХочуушки.