Он обезумел от того, что он хочет от нее. Цвет ее глаз становится насыщенно янтарным.
– Поцелуй меня, – произносит она. – Все хорошо.
Он наклоняется к ней, едва касаясь ее губами. Каждый его поцелуй короткий, осторожный, перемежающийся взглядами и тихим бормотанием:
– Так нормально?
И она отвечает:
– Да.
Ему кажется, что он фокусируется слишком сильно, еще даже не касаясь ее. Физически, ее поцелуи гораздо невиннее, нежели все, что у него были до этого, но внутри он ощущал, что близок к взрыву. Его руки нашли ее талию, ее бедра, притягивая ее ближе.
Она дрожит, морщась. Это чересчур для нее.
– Блин. Извини, – говорит он.
Но она тянется к его рубашке и смотрит на него так решительно, что он наклоняется, посмеиваясь, и слегка целует ее рот.
Он не хочет быть таким парнем, который подталкивает все к большему и большему, потому что знает, что каждое прикосновение переполняет и почти сокрушает ее. Но умирает, как сильно хочет знать, как ощущается ее кожа, как выглядят ее бедра, прижатые к его. Он чувствует себя жадным.
– Я хочу, чтобы ты осталась.
Он смотрит на ее рот, прежде чем с легкой нервозностью поднять взгляд и встретиться с ее.
– А я могу? – спрашивает она. – Джей ушел на всю ночь?
– Думаю, да.
Она ложится на его кровать, и он наклоняется над ней, прослеживая невидимую линию от ее горла, через ключицы, до расстегнутой третьей пуговицы ее блузки. На ее коже нет ни одного шрама. Ни одного сердечного удара под кончиками его пальцев, но кажется, что эхом все еще гудит в том месте.
Ее короткие поцелуи таят, как сахар, на его языке, и резко, как порыв ветра, она переворачивает его на спину. Он чувствует ее вес на своих бедрах, как ее формы прижимаются к нему. Она теплая, но не совсем. Это самая прекрасная пытка: тень смущения ушла, прежде чем он успел прочувствовать это.
Все происходит, словно во сне. Много образов и никакого облегчения его ноющей боли, что он ощущает рядом с ней.
– Колин…
– Да?
– Сними рубашку.
Он пристально смотрит на нее и, не видя никаких следов колебаний, мгновенно снимает ее через голову. Ее руки, иллюзия ее веса, то, как она прижимается к его груди, – все эти ощущения дразнят до мурашек.
Но каждое чувство исчезает слишком быстро, как только он садится под ней, не решаясь прикоснуться, опасаясь, что это для нее слишком много за один раз.
Она шепчет ему в шею, уши, у его челюсти:
– Мне нравится вкус твоей кожи. Ты пахнешь мылом, травой и океаном.
Ее зубы, дразня, покусывают, тянут за кольцо в его нижней губе; ее руки повсюду.
Его собственные руки отчаянно тянутся вверх, стягивают ее блузку с плеч, касаясь ее живота, груди, захватывая и желая запомнить каждый изгиб.
– Слишком грубо, – задыхается она.
Он боялся, что она попытается скрыть, что он причиняет ей боль.
– Прости, прости, – говорит он, погружаясь пальцами в собственные волосы. Он закрывает глаза и тянет за них, благодарный твердой форме и знакомым ощущениям. Он несколько дней не ездил на велосипеде, не бегал, вообще ничего не делал, и внезапно он чувствует себя медведем, пытающимся нести в лапах кристалл; его мышцы вот-вот порвут кожу, чтобы снять это напряжение. Он задается вопросом, это ли имеют в виду люди, когда говорят, что лучше иметь хотя бы что-то, нежели ничего.
Ее ладонь, вибрируя, скользит по его щеке.
– Посмотри на меня.
Он смотрит в глаза цвета крови и ночного неба. Оттенки глубокого красного со штрихами индиго.
– Тебе стоит… Коснуться себя, если… – она даже не моргает. Не делает ни одного из этих движений робкой девочки, типа теребить свои волосы или закрыть лицо. Она просто ждет, наблюдая.
– Ты имеешь в виду… – он чувствует, как его брови ползут вверх по лбу. – Себя?
– Да, – улыбается она. Сладкой, с ямочками на щеках улыбкой, благодаря которой она кажется ему уязвимой и требовательной. Это заставляет абсурдную скрытность исчезнуть.
Он делает то, о чем она его просит, грубо стаскивая свои джинсы вниз по бедрам, закрывая глаза только тогда, когда она шепчет его имя. Это быстро и знакомо, и тепло прокатывается по его коже, когда он пытается восстановить свое дыхание. Но это не совсем то, чего он хотел. Она смотрела на него, и ее волнующий взгляд ни на секунду не отрывался от его тела. И хотя в ее глазах горит увлеченность, он мог сказать, что для нее это тоже не то, чего она хотела.
Колин убеждает ее укрыться одеялом вместе с ним, ложась на бок, и притягивая ее к своей груди. Ее вес то ощутимый, то нет, то прижимается, а то отступает, как ветер, дующий в окно.
Они желают друг другу спокойной ночи, но словно не хотят, чтобы ночь закончилась.
Он понимает, что она дышит. Ее дыхание соответствует ритму его собственного, и это ощущается правильно и комфортно. Глубоко в его груди ноет сладко-горькая боль. И как только его начинает затягивать в сон, он не может бороться со страхом, что чем больше он нуждается в ней, тем меньше шансов, что она останется.
Его веки отяжелели, мышцы расслабились, и он почувствовал, что засыпает.
Колину приснилась Люси, в платье в цветочек и белых босоножках, со сложенными руками на животе и окруженная лилиями.
Глава 14
ОНА
Она пытается лежать смирно, пока он засыпает, слушая его размеренное дыхание. Колин несколько дней уже не ездил на велосипеде, не попадал в аварии и не рисковал собой, как делал обычно. Люси привыкла видеть его всегда в движении, почти вибрирующим от еле сдерживаемого энтузиазма. Но сейчас, засыпая, он казался странно тихим. Это доставляет ей легкое беспокойство, даже ощущая, как его руки плотно и сильно прижимали ее спину к его широкой груди.
Колин вздыхает и бормочет что-то во сне, когда его тело словно оседает, расслабляется и каким-то образом даже становится теплее. Она скучает по этому освобождению, что дает сон.
Люси здесь уже больше двух месяцев. Шестьдесят пять закатов, и именно сегодня она впервые прочувствовала это ощущение ухода в темноту. Она предполагает, люди, которые говорят, что любят спать, имеют в виду, что любят именно это: спокойное разъединение с реальностью.
Когда она расслабляется, ей кажется, что на снова попала на тропу, но в этот раз только мысленно и как-то по-другому. Она словно под водой. При каждом выдохе появляются пузырьки, и когда она смотрит вверх, они превращаются в серебристые звезды на фиолетовом небе. Ветки кустарников тянутся, и кажется, что стараются коснуться каждого крошечного светового пятнышка. Для нее это все та же пыльная тропа, но сейчас в темноте она выглядит коричнево-черной. И ее поверхность кажется покрытой странной смесью ила и коры деревьев из какой-то другой вселенной.
Эта тропа не тянется бесконечно, как это иногда бывает в сновидениях. Она резко обрывается в неизвестности, без каких-либо поворотов и возвышенностей. Мягкая тьма. В мире, где девочка-призрак может ходить, общаться и смеяться, темнота не означает ничего пугающего, это просто оборотная сторона света.
Она продолжает идти до тех пор, пока уже не может; она просто двигается на месте. Поворачивает налево, направо, потом снова налево, пока не возвращается на свою тропу, ожидая. Инстинктивно она чувствует, как всем телом прижалась к Колину еще раз, прежде чем провалиться во тьму.
Глава 15
ОН
Он никогда не оставался ночевать у девушки, и поэтому, возможно, у него было странное ощущение вторжения, которого он раньше не испытывал. Конечно, бывало так, что к нему прокрадывались девушки и оставались на ночь, но ни одна из них не уходила, пока он спал. Когда он проснулся, Люси не было, и это, вероятно, потому, что она заскучала, но все же он ощущал себя немного брошенным.
В окно он увидел, что за ночь выпал снег. Много снега. Небо было тяжелым и серым, и было невозможно сказать, где оно заканчивалось и начиналась земля. Он стонет, когда видит сад Дот. Он сломал руку ровно за день до того, как должен был его убрать. Там все еще оставалось несколько тыкв и кустов томатов, уже завядших, коричневых и прижатых к земле шапкой снега. Их неубранные плоды переплетались с виноградными лозами, выделяясь на морозе и напоминая маленькие сморщенные сердечки, укутанные белым одеялом.
Он спускается по лестнице помочь очистить и посыпать солью дорогу к кухне, задумываясь, вернулась ли Люси к себе в сарай. Он не представляет себе, как кто-то такой воздушный мог пройти по этому тяжелому мокрому снегу. Колин старается не думать, что она могла где-то застрять, глубоко провалиться или из-за своего небольшого веса не смогла удержать баланс и поскользнулась. Уже в сотый раз он хочет понять, что же, черт возьми, она из себя представляет. Но сейчас он вспотел, а руки были холодны, как лед. Он старается избегать этого: страха, что Люси могла уйти из его жизни также быстро, как и появилась, – но страх был и давил на него.
– Привет, незнакомец, – говорит Дот.
– Привет, – рассеянно отвечает он.
– У тебя все в порядке? – спрашивает она, отряхивая снег с ботинок. Заглянув в один из нижних ящиков, она достает пару больших прихваток.
– Конечно, – в кухне Колин открывает и закрывает шкафы. Он чувствует себя немного скованно, руки-ноги не хотели двигаться. Вообще, ему не нужно было сегодня работать, но почему-то он хочет находится в окружении шума утреннего хаоса и ворчания работников, нежели в тишине своей комнаты.
– Выглядишь немного встревоженным.
– Я в порядке.
Она скептически смотрит на него.
Отвернувшись, он начинает закладывать хлеб в большой тостер.
– Просто думаю, можно ли еще больше все посыпать солью, – он машет рукой в сторону окна, где белым покрывалом укутаны трава, дорожки, каждый куст и дерево.
– Оставь дворнику его работу, – Дот шагает к нему сзади и поглаживает его плечо, чтобы смягчить свои слова. – Ты очень милый мальчик, ты знаешь об этом? – говорит она, пытаясь пригладить его волосы. – В последнее время ты был таким спокойным. И больше месяца не появлялся в лазарете.
– Ха-ха, очень смешно, – он садится и откусывает тост. Он сам и не понял, что прошло столько времени.
– Так что либо твоей велик, скейтборд или каяк сломаны, либо ты встретил новую девушку, – немного замешкавшись, она отходит от него, не дождавшись ответа. Конечно, он знает причину, а вот интересно, как отреагирует Дот, увидев его с Люси.
Она занимается утренними делами, а он, ковыряясь в своей тарелке, прислушивается к знакомому поскрипыванию ее туфель. Если он не позавтракает, Дот позовет кавалерию. Но сейчас ему и кусок в горло не лезет.
Закончив, он решает, что надо пойти найти Люси. Может и правда, что она пришла за ним, но также правда, что он чувствует странное изменение в своем мире, словно эта невесомая девушка забрала с собой весь воздух, когда покинула его посреди ночи.
Первое, что замечает Колин, когда идет к Люси, что снег нетронут. Он говорит себе, что это нормально, ведь он не знает, оставляет ли Люси следы. Но все же он понимает, что она не возвращалась к себе.
Запыхавшись, он добирается до ее сарая и врывается внутрь. Покрывало на старом матрасе было гладким и не тронутым. Ее книга, заложенная высушенной лавандой, ровно лежит на столе.
Он ощутил выброс адреналина, когда понял, что, ухватившись за перила, он бежит по лестнице Итан Холла. Звонок уже прозвенел, в коридорах пусто, и у него появилось странное чувство дежавю.
Он заглядывает в каждый класс на первом этаже, прежде чем отправиться наверх. В библиотеке проверяет все потайные уголки, где она любила прятаться, ожидая, когда он закончит работу.
Ее здесь нет.
Колин проверяет ванные комнаты на втором этаже, проверяя каждый класс на втором этаже, столовую, даже заглядывает в кладовку. Ничего.
Он пишет смс Джею, что встретится с ним возле аудитории. Джей идет по коридору, посвистывая, но когда видит Колина, его лицо меняется.
– Ого, что случилось?
– Ты Люси видел?
– Последний раз вчера.
Колин прижимается лбом к окну.
– Кол, что…
– Она ушла, – его голос звучит таким пустым и странным, словно он принадлежит другому человеку; на стекле остается пар от его дыхания. – Она была со мной вчера, а когда я проснулся… она уже ушла.
– Успокойся. Возможно, она с…
– У нее здесь больше никого нет, – он ловит взгляд Джея, ожидая и желая, чтобы тот понял, о чем он говорит, хотя на самом деле ему нечего сказать.
– Ладно, что мы имеем? – говорит Джей, пытаясь облегчить страдания Колина. Это срабатывает, и тот почти улыбается. Затем более серьезно Джей добавляет: – Она вроде шустрая девчонка.
– Эм-м, ну да.
– Все в порядке, чувак. Давай найдем твою Люси.
Но они ее не нашли. Пока плелись по тропе, Джей не говорил ни слова. Когда они обошли озеро кругом, он просто шел вслед за Колином. Когда они пробрались по заснеженным сугробам к ее маленькому сарайчику, но никого там не найдя, он не задал Колину больше никаких вопросов.
Люси и к вечеру не вернулась. И когда Колин с утра прогулял школу, чтобы дождаться ее в сарае, она так и не появилась.
Он искал ее в течение десяти дней. Ходил на занятия, работал и ждал ее на тропе, где она очнулась, надеясь, что она появится именно там. Может быть, она выйдет в своих убийственных ботинках и в слишком большой для нее форме.
Он решает хоть кому-то рассказать, что она пропала, но потом понимает, что рассказать особо и некому. Никто даже не заметил, что эта красивая девушка с волнующими глазами и белоснежными волосами пропала.
Наконец он больше не может выносить свою комнату, школу, сарай и все остальное. Каждая стена хранит ее след, ее гибкую тень. Он срывается в полете на землю на первой скорости, оставляя после себя снежный вихрь и разбрызгивая слякоть из-под колес.
Ноги крутят педали, сердце бешено колотится, кровь горячая, такая горячая, обжигающе горячая. Она полыхает в венах рук, ног, груди. Его хватка на руле так сильна, что он чувствует электрические импульсы боли, скользящие вверх и вниз по своей недавно зажившей руке.
Он прыгает с бордюров, грузовиков, вагонов и кабелей и между ними. Он ездит по замерзшему подвесному мосту, хотя раньше у него не получалось там удерживать равновесие, также как и проехаться по железнодорожным рельсам. Звук приближающего поезда ревет все ближе и ближе, и это помогает ему мыслить более четко и дышать свободней. Чувствовать себя живым. Он делает трюки, которые раньше не получались. Он катается до боли даже во внутренних органах.
Он пытается делать вид, что не ищет ее в каждой тени. Он решает, что это не имеет значения. Ничто не имеет значения. Смерть подстерегала его и в машине, в тихих стенах школы или на замерзшей земле. Смерть была повсюду, но его призрак пропал.
Весь в синяках и царапинах он возвращается в свою комнату поздней ночью. Похоже, что одно ребро треснуло, но он все еще жив, а Люси теперь лишь воспоминание.
Глава 16
ОНА
Люси балансирует на краю сна, и ей кажется, что воздух вокруг изменился. Под ее веками была прекрасная темнота, но это оказывается так просто: открыв глаза, увидеть, как тусклый рассвет проползает в комнату. Здесь Колин, сонный и теплый. Видимо, ночью они поменялись местами, и теперь она лежит у него за спиной, обнимая его за живот.
– Ты сегодня работаешь на завтраке? – она смотрит на часы, было почти семь утра. – Вставай, а то опоздаешь.
Он резко и стремительно поворачивается, его взгляд полон ужаса, облегчения и ярости.
– Люси.
Ярость?
Он хватает ее, потянув к себе так быстро, что она задыхается, и прижимается лицом к ее шее. Она закрывает глаза, ощущая, как быстрое биение его сердца перетекает от него в нее, вибрируя в ее пустой безмолвной грудной клетке; и она чувствует себя наполненной, почти чрезмерно. Он издает стон, почти вой, сожалея, что не может еще крепче ее обнять или прижать к себе посильнее. Она смеется, опрокидывая его на спину, но когда смотрит на него сверху вниз, понимает, что ему не смешно.
– Что случилось? Что с тобой? – она тянется к ссадине у него на лбу и ужасному синяку на подбородке. Раньше этого не было.