У праотца Ноя было три сына: Иафет, Сим и Хам. Не знаю, есть ли это в Библии, но в народе это есть — считается, что от Хама произошла чернь, от Сима — жрецы, умные люди, а от Иафета — цари властвующие. «Хам пшеницу сеет, Сим молитву деет, Иафет власть имеет». И генетика «научно» утверждала, что потомки Хама имеют наследственность, которая не зависит от тела, то есть воспитания и образования. К власти или к жреческой, научной деятельности их допускать нельзя.
Кроме этого существовал и существует расизм. Еврейский, с его богоизбранностью и уверенностью в превосходстве еврейского ума. Наследственном превосходстве. Арийский расизм, который всем известен, и англосаксонский расизм, на который не принято обращать внимание. А ведь таблички «Только для белых» в США стали снимать лишь в 60-х, а в ЮАР — в начале 90-х.
Американцу Т. Моргану, заметившему, что наследственные признаки собираются в количество групп, равное количеству хромосом в половой клетке, оставалось сделать полшага, чтобы сделать более-менее точный вывод — за наследственность отвечают не гены, а участки хромосом. Но тогда за наследственность отвечало бы все тело, тогда, изменяя тело, можно изменить и наследственность. Ни в классовые, ни в расистские рамки это не укладывалось, и Морган упорно утверждал, что гены хотя и располагаются на хромосомах, но это отдельная от тела зародышевая плазма.
Без идей Вейсмана было бы трудно пристраивать по блату в институты деток определенной национальности или платить за ту же работу черному вдвое меньше, чем белому.
Эталон подлости ученых
Но вернемся к тому, что нынешние генетики вдруг забыли, что Вейсман — отец генетики. А все дело в том, что к концу 50-х годов цитологи и химики, усовершенствовав свою исследовательскую технику, все-таки докопались до того, что есть хромосома. Оказалось, что хромосомы — это неимоверно длинные и сложные молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты, сокращенно — ДНК. Никаких генов, отдельных от тела организма, даже половых клеток, в хромосомах нет. Никакой зародышевой плазмы нет. И предназначены хромосомы не для передачи наследственности, хромосомы — это заводы по строительству организма. Участки хромосом, как цеха и подразделения завода, выпускают детали организма — различные белки. Выпускают по определенной программе, в результате чего эти детали собираются в отдельные органы тела и обеспечивают телу функционирование — жизнь. И какой организм хромосомы построят, такой и будет «наследственность». Поиск наследственности потерял смысл, как и поиск наследственности в разных поколениях автомобилей. Генетика закончилась как наука, так никогда и не выйдя из разряда неумной гипотезы.
Поэтому-то современные генетики в статьях «Советского энциклопедического словаря» и прячут от наших глаз подальше отца классической генетики Вейсмана.
Некий современный генетик Жорес Медведев написал уже упомянутую книгу «Взлет и падение Лысенко» (М., «Книга», 1993 г.). В ней поливает собственным дерьмом академика Т.Д. Лысенко. Дерьма у Жореса оказалось много — на 349 стр. Книга имеет подзаголовок «История биологической дискуссии в СССР (1929— 1966 г.)». То есть это книга о генетике, но от собственно генетики в этой книге есть только слово «генетика» и часть единственного предложения, о котором позже. В книге, о которой я уже писал в статье «Вавиловщина» («Дуэль», №15/97), многословно доказывается, что Т.Д. Лысенко был тупой ретроград, и в качестве примера научной тупости Лысенко дается такая цитата из его выступления на сессии ВАСХНИЛ в 1936 году. Медведев пишет:
«Не приведя, таким образом, в своем докладе ни одного теоретически и фактически аргументированного довода против классической концепции наследственности, Т.Д. Лысенко категорически заявил, что он не может согласиться с основным постулатом генетики о том, что в «хромосомах клеток есть особое от тела организма вещество наследственности (генотип)», и назвал его «выдуманным генетиками». «Блестящие работы цитологии, — сказал Т.Д. Лысенко в заключение, — много уже давшие в смысле морфологического описания клетки и особенно ядра, никто из нас не только не отрицает, но целиком поддерживает развитие этой работы... Все это нужные разделы науки, дающие знания. Но мы отрицаем то, что генетики вместе с цитологами увидят под микроскопом ген. Пользуясь микроскопом, можно и нужно будет увидеть все больше и больше деталей в клетке, в ядре, в отдельных хромосомах, но это будут кусочки клетки, ядра или хромосомы, а не то, что генетика разумеет под геном.
Наследственная основа не является каким-то особым саморазмножающимся веществом. Наследственной основой является клетка, которая развивается, превращается в организм. В этой клетке разнозначимы разные органелы, но нет ни одного кусочка, не подверженного развитию, эволюции»(.Лысенко Т.Д., Указ. соч., с. 71).
Порадуйтесь за соотечественника. В 1936 г. Лысенко предсказал развитие событий, произошедших более чем через 20 лет. Не оказалось в природе «особого от тела вещества наследственности». В хромосоме не оказалось генов, а только «кусочки... хромосом». Наследственной ос-, новой оказалась клетка, так как структуры ДНК найдены не только в хромосомах каждой клетки тела, но и в цитоплазме клеток, то есть в живой клетке оказался тот механизм, который строит организм со всеми его наследственными особенностями.
В отличие от составителей словаря Медведев не может постоянно обходить подобные цитаты, просто объявлять их глупостью — ему же надо что-то сказать по поводу «отдельных от тела генов» — основы классической генетики. И в разделе «Позиции классической генетики» на 1936 г. он пишет ту единственную фразу о собственно генетике, о которой я уже говорил: «Таким образом, появление хромосомной теории наследственности, сменившей спекулятивную гипотезу Вейсмана о зародышевой плазме, было основано на обнаружении четкого параллелизма...» и т.д.
Обратите внимание на подлую наглость. Ведь речь идет о 1936 г., и в то время о бредовости отдельной от организма зародышевой плазме говорил только Лысенко со своими сторонниками. А автор «хромосомной теории наследственности», лауреат Нобелевской премии Т. Морган и через 9 лет — в 1945 г. зародышевую плазму, отдельную от тела, считал основой своей «хромосомной теории» и основой генетики. Он писал: «Эволюция имеет зародышевую, а не соматическую (сома — тело. — Ю.М.) природу, как думали раньше. Это представление о происхо-
ждении новых признаков в настоящее время принимается почти всеми биологами».
Назвать гипотезу Вейсмана «спекулятивной» — это назвать всю генетику «спекулятивной гипотезой». Ведь генетики молились на Вейсмана до, как я уже писал, конца 50-х годов, когда цитологи и химики установили, что вся генетика — это бред, нет ни плазмы, ни генов.
Учитесь, подонки!
Читатель спросит: если генетика является всего лишь спекулятивной гипотезой, а не наукой, то тогда о какой генетике тарахтят сегодня все биологи? Это вы спросите у них, спросите, о какой «зародышевой плазме» и генах, отдельных от тела, как учит классическая генетика, они ведут речь?
Но как генетики выжили, могу объяснить. Выжили, как выживают исключительно подонки, и только потому, что настоящие биологи подонками их стеснялись называть. Интеллигентничали.
Когда стало ясно, что генетика — бред, что в хромосомах никаких отдельных от тела генов нет, генетики нагло объявили, что участки хромосомы, производящие те или иные белки, это и есть гены, о которых они, дескать, все время говорили ранее. А биологи вместо того, чтобы назвать генетиков за этот фокус наглыми подонками, начали обращаться к их совести. Например, еще в 1962 г. биолог В.М. Каганов взывал к генетикам:
«Приходится лишь сожалеть, что урок, преподанный самой природой и всем развитием современной биологии, еще не пошел на пользу многим представителям формальной генетики. Они пытаются и новые факты уложить в модернизированные, исходя из современного уровня науки, старые теоретические представления. Например, молекулу ДНК представители формальной генетики отождествляют с геном и тем самым переносят на нее все слабые стороны и недомолвки учения о гене. Такая замена не способствует раскрытию природы наследственности и мешает выяснению подлинной роли ДНК в живой системе».
Плевать генетики хотели и на совесть, которой у них нет, и на теорию, и можно только удивляться наглости, с которой они приписывают себе результаты совершенно других ученых — цитологов, химиков, селекционеров.
Вот, к примеру, Жорес Медведев в своей книге в «достижения» генетики записывает абсолютно все, что было достигнуто в биологии. Ботаник Н.И. Вавилов собрал коллекцию семян? Это достижение генетики! Цитологи научились задерживать деление живой клетки и создавать растения, у которых каждая клетка тела имеет удвоенное или утроенное количество хромосом? Это достижение генетики! Селекционеры впрыскивают коровам разбавленную сперму элитных быков? И это достижение генетики! И т.д. и т.п. А как это связано с отдельной от тела зародышевой плазмой? Или даже как это связано с современным наглым именованием генами участков хромосом? Никак, но ведь Жорес отлично понимает, что пишет книгу для олухов, а для них и так сойдет... .
На Западе, где подлость все же не поощряется, участки хромосом тоже называют генами, но ученые, работающие с ДНК хромосом, генетиками себя предпочитают не называть — стыдно. Называют себя молекулярными биологами, а свою науку — молекулярной биологией. И только у нас, где ученый мог запросто паразитировать на шее государства, на такие тонкости не обращают внимания. Нам не стыдно!
Тем не менее и Запад в наследственной подлости ученых не сильно отличается от нас. С Лысенко повторилась та же история, что и с открывателем антисептики Земмельвейсом. Тот два десятилетия доказывал, просил, умолял, ругал врачей, чтобы они мыли руки перед операцией, что грязными руками они убивают больных. Черта с два! Врачи, профессора, академики продолжали делать операции грязными руками, продолжали убивать больных. Почему? Если бы они признали правоту Зем-мельвейса, то этим бы они признали, что до этого они убивали пациентов из-за своей глупости. Наследственная подлость ученых заключается в том, что они никогда в жизни не признаются в своей глупости, для них это невозможное дело, и нет подлости, на которую они не пойдут во имя сокрытия своей глупости (Вавилов, вспомните, писал на Лысенко доносы, а Лысенко Вавилова защищал).
Физик Нильс Бор по этому поводу сетовал, что внедрить в науку новую идею невозможно в принципе, нужно ждать, пока все старые ученые перемрут.
То же повторилось с генетикой. Ведь в биологии она никому, кроме кучки собственно генетиков, не была нужна в практической работе — ни ботаникам, ни зоологам, ни селекционерам, ни цитологам. Но все биологи во что-то верили: одни в то, что гены есть, а другие в то, что их нет. А как писал Т. Морган о вейсманизме в 1945 г.: «Это представление о происхождении новых признаков в настоящее время принимается почти всеми биологами». Когда была открыта ДНК, биологи, верящие в ген, должны были признать свою глупость. Для них это невозможно, и они с радостью приняли идею генетиков называть геном участок ДНК хромосомы. Наверняка они понимали, что это глупость, но эта глупость спасала лицо им — ученым.
И на сегодня генетика как была мешающим науке бредом, так им и осталась. Ведь бред есть бред. Вот посмотрите, как в «Советском энциклопедическом словаре» описывается участок хромосомы, отвечающий за синтез того или иного белка, который нагло называется геном. Там сначала делается поклон в пользу генетического бреда: «Ген... единица наследственного материала, ответственная за формирование какого-либо элементарного признака...» То есть это по-прежнему «отдельная от тела часть плазмы» и т.д. Поскольку это никому ничего не дает, то ниже написано, что одновременно такой ген — это «участок молекулы ДНК... ответственный за синтез определенного белка (фермента или др.)».
В этом определении гена из-за потуг к истине добавить бред заключены смысловые нелепицы.
Во-первых. В полном, философском смысле слова единица — это нечто отделенное от других единиц пространством и временем. Именно так генетики и понимают ген — частицу наследственного вещества. Академик
А.С. Серебровский, выдающийся хромосомный генетик, учил: «Принимаем силу сцепления за меру расстояния между генами. Исходя из этой предпосылки, чертим план, размещаем одни гены близко друг от друга, другие дальше, а несцепленные, независимо наследующиеся гены размещаем в разные группы... Число групп сцеплений совпадает с числом хромосом».
А участок — это часть целого, непрерывного. И когда «Энциклопедический словарь» учит, что ген — это и единица, и участок одновременно, то он учит исследовать гены «от забора до обеда».
Во-вторых. Участок хромосомы не отвечает за формирование какого-либо наследственного признака. Участок хромосомы отвечает за синтез белка. Только. Отвечает за формирование признака организма окружающая среда. Родители дают детям признаки, передавая им свои заводы по производству белка (хромосомы), но формирует, в полном смысле этого слова, наследственные признаки только окружающая среда. Как и учил академик Т.Д. Лысенко.
По TV как-то показывали очень редкий нынче научно-популярный фильм. В данном фильме, без связи с генетикой, просто рассказывалось о разведении черно-бурых лисиц. В природе у них прямой, роскошный хвост. Он им нужен для балансирования во время маневров на бегу, потому он и прямой. Но помещенным в тесные клетки лисицам хвост стал мешать, на него наступали другие лисицы. Лисицы были вынуждены задирать хвост в клетках вверх. И через несколько поколений лисы стали давать потомство, у которого хвост стал калачиком, как у сидящей в будке на привязи дворовой Жучки. То есть не гены, не хромосомы сформировали этот наследственный признак, а условия окружающей среды, поставив тело в стесненные условия, заставили тело изменить состав хромосом и в следующих поколениях строить хвост калачиком.
Нет ничего удивительного, что Т.Д. Лысенко, так уверенно выступая против, как писал Морган, «почти всех биологов» мира, отрицал гены, как отдельные от тела частицы. Он ведь был практик, селекционер и философ, то есть человек, задумывающийся не только о деталях, но и о принципах своей науки. Он не ограничивал для себя природу горохом и цветом глаз мухи дрозофилы.
Идеи генетики нанесли огромнейший ущерб биологии в том, что резко снизили выход полезных для людей результатов от ученых-биологов.
В чем тут дело? Если согласно генетике и генетическим представлениям за наследственность (за синтез того или иного белка, определяющего признак организма) отвечает ДНК хромосом, то изменить признаки (получить полезный сорт растения, улучшить породу скота, победить наследственную болезнь человека и т.д.) можно, только как-то изменив нужный участок хромосомы половой клетки. Надо понять трудности, стоящие перед молекулярными биологами. Мало того, что они изучают объекты ДНК, которые трудно разглядеть и в электронный микроскоп, мало того, что неизвестно, как выглядит этот нужный участок ДНК, но угнетает и количество в ДНК хромосом участков, среди которых надо найти нужный. Если каждый такой участок считать буквой в книге, то в хромосомах клетки человека этих букв неизвестного языка столько, сколько в 400 томах книг объемом с том «Советской энциклопедии». А чтобы избавить будущего ребенка, скажем, от наследственной болезни, нужно найти всего одну, но нужную букву. Работу молекулярные биологи ведут полезную, но вряд ли кто из них согласится даже предсказать, когда они дадут какой-то реальный эффект людям.
Сегодня общество по отношению к биологии — как перепиливающий чугунную гирю Шура Балаганов по отношению к Паниковскому. Общество биологам платит деньги, платит и робко спрашивает: а когда же появится генетическое золото? Пилите, Шура, пилите, отвечают генетики.
А если бы они не затоптали и не заплевали идеи Лысенко? Тот ведь утверждал и доказывал, что наследственность можно изменить, воздействуя на тело организма. Он утверждал, что не гены формируют наследственность, а условия, в которые попадает организм. Как хочешь изменить наследственность, так меняй и условия. Хочешь, чтобы у чернобурых лисиц был хвост калачиком? Посади их в тесную клетку, и у потомства хвост будет калачиком. Теснота воздействует на тело, а тело само найдет в ДНК хромосом нужный участок и произведет нужные изменения без всяких электронных микроскопов.