В тот год (1809), когда Ламарк написал свою «Философию зоологии», в Англии родился Чарлз Дарвин, которому посчастливилось сделать существенное открытие в понимании эволюции — он открыл закон естественного отбора.
Как показывает мой опыт (особенно чтение произведений Е. Шнуровского), мы, дилетанты, положения этого закона трактуем совершенно неправильно, и мне Великанов в своей работе это объяснил. Мы считаем, что в конкурентной борьбе всего живого побеждает сильнейший. На самом деле побеждает САМЫЙ ПРИСПОСОБЛЕННЫЙ К ДАННЫМ УСЛОВИЯМ. Да, сильный довольно часто является и самым приспособленным, но это далеко не всегда. Сильный и честный в обществе, в котором властвует мораль подлецов, — это объект далеко не приспособленный к жизни. Так и в живом мире. Вот, к примеру, живые существа одного вида, но одни имеют яркую окраску, а другие серенькую, маскировочную. Пестренькие могут и самок легче завлекать, и потомства больше оставлять, но их и хищники замечают в первую очередь. И если хищников достаточно, то они со временем съедят и пестреньких, и их потомство, а серенькие останутся. Потому что они оказались более приспособленными.
Итак, Дарвин сделал великое открытие, но оно было далеко не полным. Вопрос с населением Земли всеми живыми существами решался в полном соответствии с
Законом естественного отбора — выживают те виды живых существ и растений, которые наиболее приспособлены к данным условиям Земли. И с уменьшением масштаба — с переходом к видам и семействам живых существ и растений — эволюция, по Дарвину, была эффективна: внутри вида тоже выживают наиболее приспособленные. Но когда Дарвин подходил к отдельной особи, то тут у Закона естественного отбора происходил сбой: Дарвин не мог разгадать механизм того, как изменяется отдельный организм под воздействием окружающей среды. А ведь если отдельный организм не меняется, то как же потом из неизменных организмов происходит естественный отбор внутри вида этих организмов?
Это ни в коей мере не унижает Дарвина, нужно просто вспомнить, в какие времена он жил. Исследовательская техника была на зачаточном уровне, о строении живых существ не знали и тысячной доли того, что известно сейчас. Поэтому сам Дарвин склонялся к тому, что в вопросе изменения отдельной живой особи прав Ламарк, но, повторяю, результаты экспериментов были самые непредсказуемые. Скажем, один фермер сообщил Дарвину, что его корова сломала один рог, после чего четыре раза кряду отелилась однорогими телятами. Казалось бы, идея Ламарка, что приобретенный при жизни признак наследуется, подтверждена. Но современник Дарвина Вейсман отрезает хвосты 22 поколениям подопытных мышей и не может добиться, чтобы родилась хотя бы одна бесхвостая мышь.
Вот эта беспомощность в понимании того, что происходит в живом организме, привела к рождению псевдонауки — вейсмановской генетики, которая прекрасно существует, если не жирует, по настоящее время. Нельзя винить Вейсмана — этот честный немец честно пытался понять, что происходит, но у него еще не было фактов, чтобы прийти к какому-либо другому выводу, кроме того, что все живое на Земле имеет некую «наследственность».
Пара слов от себя
Сам этот термин не истинен — он не описывает настоящее положение дел в живом мире. Никаких таких признаков живые существа своим потомкам не передают — это не чулок с деньгами. Сам этот термин сбивает с толку.
Как, к примеру, можно говорить о «наследственных» признаках всего того, что делают люди? Ну какие наследственные признаки «Жигулей» 1-й модели есть у «Жигулей» 5-й модели? Даже говорить об этом глупо. И 1-я, и 5-я модели «Жигулей» такие, как заложено в чертежах на эти автомобили, а формы этих автомобилей точно соответствуют форме инструмента, который был выполнен по этим чертежам, — штампов, пресс-форм, резцов и т.д.
Но если мы не используем понятие «наследственность» для того, что изготовляем сами, то какого черта нам надо использовать этот термин для тех изделий, что производит Природа?
В ядре каждой клетки живых существ заложены очень сложные молекулы ДНК — это чертежи организма и чертежи инструмента для его производства. По этим чертежам готовится инструмент — штампы и пресс-формы — молекулы РНК. Молекулы «штампуют и прессуют» белки, из которых и собирается организм.
(Вопрос не по теме, но я уверен, что общую сборку человека ведут дух и душа человека (растения, микроорганизмы, возможно, обходятся без этого). Сначала дух матери, пока ребенок находится в ее чреве, затем его собственный дух. Напомню, что в моем понимании дух и душа — это биополя особой структуры и к Богу они не имеют никакого отношения.)
Когда происходит зачатие нового организма, отец и мать передают потомству по половинному комплекту чертежей, в результате потомство имеет признаки и отца, и матери. Ну и что здесь такого, чтобы мусолить дурацкий термин «наследственность»? К Вейсману претензий нет, тем более у меня, вводящего в практику понятие души, — он разрабатывал гипотезы, исходя из тех фактов, что имел. Но нам-то, уже знающим, как устроена клетка организма, знающим, что такое ДНК, в чем функция РНК, зачем весь этот бред «наследственности»?
Продолжение истории вопроса в науке
Сказав «а», Вейсман вынужден был сказать и «б». Начав исследовать наследственность, он был вынужден пояснять и то, как выглядят те чулки с признаками, которые родители передают в наследство потомству. Вообще-то Вейсман мог бы и предположить, что этот чулок очень длинный и непрерывный, но путаницу внес чешский монах Георг Мендель своими прекрасными экспериментами, в которых он выяснил, что признаки передаются потомству как бы отдельными частями. Соответственно, Вейсман выдвинул еще одну гипотезу, что «наследственность» передается потомству не в виде одного целого чулка, а в виде кучи очень маленьких чулоч-ков, в каждом из которых лежит свой отдельный признак. Эти маленькие чулочки он назвал генами.
Я писал, что Вейсман был честным немцем потому, что он сам честно признавался, что его теория — это продукт его непонимания того, что происходит в организме. То есть он не понимал, как организм может измениться в течение жизни, а идеи Ламарка подтвердить экспериментально не мог, вот от жизни такой и дошел до генов. Но это в целом не страшно, хуже то, что он считал себя дарвинистом и попытался на эти гены натянуть естественный отбор. Получилось у него следующее.
Все гены собраны в кучку («плазму») в половых органах и от остального организма никак не зависят, хоть ты делай с этим организмом что хочешь. Размножаются эти гены сами от себя, сами себя воспроизводят, а затем перепрыгивают комплектными порциями на половые клетки (яйцеклетки и сперматозоиды). Если учесть, что мужчина за одно семяизвержение выделяет в среднем 500 000 000 сперматозоидов, а по молодости и не один раз в день, то просто удивительно, с какой скоростью эти гены должны были воспроизводить себя в представлении Вейсмана. Да еще и отдельно от всего остального организма.
Весь этот бред получил статус «истинной теории» и был поднят на знамя частью биологов, называющих себя «истинными генетиками», которые начали этот бред развивать. Когда были открыты хромосомы, то внимательный американец Морган заметил, что распределение признаков в потомстве происходит так, как если бы эти гены сидели на хромосомах. (К тому времени уже «открыли», что гены имеют вид не чулка с признаком наследственности, а шарика диаметром 0,02—0,06 микрона.) Морган стал нобелевским лауреатом и отцом хромосомной теории наследственности.
Были, естественно, и более умные, более понимающие жизнь биологи, которые тоже не имели совершенной исследовательской техники, но тем не менее утверждали, что нет в организме никаких генов и что любой организм под влиянием окружающей среды изменяется и эти изменения передаются будущим поколениям. Но и они не могли объяснить механизм того, как окружающая среда меняет организм.
Между «генетиками» и более умными биологами долгое время шла борьба, которая из научной превратилась в политическую и закончилась полной победой «генетиков», поскольку у нас в стране, к примеру, после смерти Сталина политика стала делом подлым, а согласно теории естественного отбора Дарвина выживает в данных условиях наиболее к ним приспособленный.
Характерно, что в начале 50-х микробиологи и химики наконец добрались до хромосом и выяснили, что нет в них никаких «генов», но подлецов такие вещи не смущают. Они тут же громогласно начали вопить, что участки молекулы ДНК — это и есть те самые отдельные частички, которые они называют генами.
Однако страшно не это, черт с ним, как и что они называли. Страшно другое — если ты пошел не в ту сторону, то как бы ни ускорял свое движение, к нужному месту не придешь. Так и с биологией — Вейсман поставил капитальную стенку на пути, ведущем к истине, — якобы окружающая среда не оказывает влияния на наследственность, то есть на изменение организма и на передачу этих признаков потомству, и такая стенка незыблемо охраняется «генетиками» по сей день. А это не дает биологии развиваться в том направлении, которое может помочь людям в жизни. Сегодня биологи превратились в каких-то комедиантов, которые работают на развлечение публики, да еще и не умной.
Возьмем их шоу с клонированием овцы и людей. Ведь для подобных экспериментов требуются миллиарды долларов и гений тысяч специалистов. А вы вдумайтесь — во имя чего? Кому и что это дает? Великанов, когда рассуждает о продлении жизни людей, как само собой разумеющееся пишет, что жизнь клетки длится 50 циклов деления, дальше клетка умирает. То есть то, что взятая от взрослой особи клетка, превращенная в целый организм, проживет не полную жизнь, а только число оставшихся циклов, было известно еще в 70-х. И тем не менее нашлись идиоты в правительствах и среди частных лиц, которые профинансировали, скажем, не темы по продлению жизни, а это безумие. '
Представьте, что вас клонировали и вы, когда подросли, узнали, что умрете к 30 годам от старости. А если бы вас обычным путем произвели папа с мамой, то не только бы они удовольствие получили, но и вы могли бы прожить до 70—80 лет. Что бы вы сделали с теми, кто вас клонировал, и с теми, кто отобрал деньги у общества и дал их на эту затею? Думаю, что вы бы постарались, чтобы эти идиоты вас не пережили.
Однако вернемся к теме. Остался один нюанс. Я писал, что Вейсман попытался натянуть на свои гены дарвиновскую теорию естественного отбора. Сделать это было непросто, поскольку в основе генетики стоит святая для них догма о том, что генная плазма развивается сама из себя и от организма не зависит. Тогда было придумано псевдонаучное явление — мутация. Его смысл — случайное изменение в конечном продукте создания генов, то есть в самом гене. Считается, что от этих случайных изменений генов получаются то положительные для всего организма изменения, то отрицательные. То есть сами отец и мать на ребенка повлиять не могут, а только случай может сделать ребенка или более, или менее приспособленным к жизни, и такой ребенок либо умрет, либо оздоровит своими детьми общество. И сегодня генетики естественный отбор видят только так.
По Дарвину все логично — меняется окружающая среда и соответственно ей меняются виды и типы организмов. Но ниже, на уровне самого организма, по Вейс-ману. и нынешним светилам генетики, начинается бардак — господин Случай фабрикует какие попало живые существа, никак не сообразуясь с тем, что происходит с окружающей средой. В этом, по мнению генетиков, и есть «новое прочтение Закона естественного отбора Дарвина».
Осталось перефразировать слова Гамлета: «Бедный Дарвин!» — и заняться наконец Великановым из Ленинграда.
И вот пришел Великанов
Леонид Петрович Великанов решил проблему Эволюции просто, а значит, и гениально. Его мысль такова.
На Земле среди сообщества миллионов видов живых существ выживает наиболее приспособленный вид? Прекрасно! Внутри сообщества одного вида выживает наиболее приспособленный организм? Прекрасно! Вы не знаете, что происходит в отдельном организме? Почему??
Ведь отдельный организм — это тоже сообщество живых клеток, а клетка — это сообщество сложных белковых молекул, которые, в свою очередь, являются сообществом более простых молекул. И на этих нижних уровнях сообществ идет точно такой же дарвиновский естественный отбор, как и в сообществах организмов, и в сообществе видов.
Меняется окружающая среда, то есть в организм поступает пища другого состава, он находится уже в других температурных условиях и т.д. Соответственно исходные вещества для получения простых молекул тоже меняются, что приводит к изменению простых молекул. Из этого их ассортимента на строительство белковых молекул идут только наиболее пригодные (приспособленные) молекулы. Теперь уже белковые молекулы становятся не такими, как раньше, и из них образуются сложные структуры (ДНК, РНК) измененного состава. Из этого набора в строительстве клеток участвуют только те, что наиболее пригодны для этого, — и тут идет естественный отбор. Клетки также получаются измененными, и те из них, которые плохо приспособлены к изменившимся условиям, делятся реже, чем те, кому новые условия «в кайф». В результате все клетки организма постоянно меняются на такие, для которых новые условия являются комфортными, и, соответственно, весь организм под воздействием окружающей среды становится более приспособленным к ней.
Эволюция снизу (от молекул) доверху (видов) идет по единственному закону — по Закону естественного отбора под воздействием среды, окружающей организм, виды организмов. (А не из-за идиотских мутаций несуществующих генов — добавлю я от себя, поскольку Великанов постеснялся так сказать.)
Четко, понятно, стройно и, значит, истинно! А у нас есть основания утверждать, что вопрос об Эволюции, который начали решать Ламарк с Дарвином, наконец разрешен советским ученым Леонидом Петровичем Великановым.
По вопросу Эволюции по Великанову у меня все.
Доказательство правоты Великанова
Вы можете возмутиться: в начале статьи я написал, что текст Великанова занял бы всю газету, а сам написал четыре абзаца и закончил.
Во-первых. Я Великанову не Энгельс при Марксе и не собираюсь устраивать ему халяву — пусть сам пишет.
Во-вторых. Читатели «Дуэли» люди умные, а того, что я написал, умному достаточно. Великанов писал для биологов, он им растолковывал суть результатов массы биологических экспериментов и опытов, он пытался написать работу так, чтобы ее понял даже генетик.
Я работу Великанова привел в электронный вид, и мы дадим ее на диске газеты «Дуэль». Может быть, когда-нибудь, когда я стану богатым, то опубликую ее и в сборнике библиотеки «Дуэли», хотя — положа руку на сердце — не мое это дело. Такие работы должна хватать и печатать Академия наук, ведь Великанов — это гордость нашей науки. Но академики вряд ли это сделают — им и раньше наука не была нужна, и сегодня их волнуют только баксы.
Я же Великанову обязан за другое. Обдумывая, как изложить читателям эволюцию жизни по Великанову, я заподозрил, что с.этим Законом естественного отбора что-то не то. Уж очень все стройно, так стройно, что и на биологию не похоже, хоть бери и математиков приглашай уравнения выводить.
И решил — а дай-ка я начну все сначала. Что есть человек? Что есть живой организм?
Это пусть и чрезвычайно сложный, но все же химический реактор, в котором в растворе и на разделе фаз (жидкости, газа и твердых веществ) идут химические реакции. Законы, по которым эти реакции идут, химиками изучены давно и надежно. И если Дарвин с Великановым правы, то тогда эти биологи мне, химику, своими словами пытаются рассказать какой-то химический закон. Какой? И я догадался, о чем они говорят.
Наверное, все читатели хотя бы смутно помнят, что атомы и молекулы вступают друг с другом в реакции с образованием сложных веществ. Наверное, меньше читателей помнят, что в изолированных системах, из которых не выводятся продукты реакции, устанавливается химическое равновесие — ситуация, когда количество образующихся продуктов реакции становится равно количеству этих же продуктов, разлагающихся на исходные вещества.
Возьмем две порции молекул водорода и порцию молекул кислорода и соединим их в изолированном объеме. Должна образоваться порция молекул воды. Но реакция никогда не произойдет так, чтобы в этой системе была только вода и ни единого атома свободного водорода и кислорода. Когда наступит состояние, которое химики называют равновесием, остатки водорода и кислорода будут соединяться в молекулы воды, но столько же молекул воды будет разлагаться (диссоциировать) на водород и кислород.