20. О злоречии и злоречивых
Кто услаждается злословием других, тот ясно показывает, что сам уловлен тем, за что злословит других. Ибо кто злословит другого, тот сам себя осуждает. Он человек плотский, запутавшийся в сетях мира. В злоречивом все есть: и клеветничество, и ненависть, и наушничество; поэтому признается он братоубийцей, безжалостным, немилосердым. А кто всегда имеет в себе страх Божий, и у кого сердце чистое, тот не любит злословить других, не услаждается чужими тайнами, не ищет себе отрады в падении других. Поэтому подлинно стоит слез и плача, кто приучил себя к злоречию. И что этого ненавистнее? Почему и святой апостол, запрещая дела порочные, причисляет к творящим их и злоречивого: ни досадители, ни хищницы Царствия Божия не наследят (1 Кор. 6, 10).
21. О воздержании
Истинно блажен и трекратно блажен, кто соблюл воздержание; потому что воздержание – подлинно великая добродетель. Но послушайте, до чего воздержание простирается, во что ценится и в чем требуется?
Так есть воздержание в языке – не говорить много и не говорить пустого, владеть языком и не злословить, не обижать словом, не клясться, не празднословить о чем не должно, владеть языком и не клеветать одному на другого, не пересуживать брата, не открывать тайн, не заниматься тем, что не наше. Есть воздержание и в слухе – владеть слухом и не поражаться пустою молвою. Есть воздержание и для глаз – владеть зрением, не устремлять взора или не смотреть внимательно на все приятное и на что-либо неприличное. Есть воздержание в раздражительности – владеть гневом и не вдруг воспламеняться. Есть воздержание от славы – владеть своим духом, не желать прославления, не искать славы, не превозноситься, не искать чести и не надмеваться, не мечтать о похвалах. Есть воздержание помыслов – низлагать помыслы страхом Божиим, не склоняться на помысл обольстительный и воспламеняющий и не услаждаться им. Есть воздержание в снедях – владеть собой и не выискивать снедей в обилии предлагаемых или яств дорогих, не есть не вовремя или кроме определенного часа, не предаваться духу чревоугодия, не возбуждаться к алчности добротою снедей и не желать то одной, то другой снеди. Есть воздержание в питии – владеть собою и не ходить на пиры, не услаждаться приятным вкусом вин, не пить вина без нужды, не выискивать разных напитков, не гоняться за удовольствием пить искусно приготовленные смеси, не употреблять без меры не только вина, но, если можно, и воды. Есть воздержание в пожелании и в порочном сластолюбии – владеть чувством, не потакать случайно возбудившимся пожеланиям, не склоняться на помыслы, внушающие сладострастие, не услаждаться тем, что впоследствии возбуждает к себе ненависть, не исполнять воли плоти, но обуздывать страсти страхом Божиим. Ибо тот поистине воздержен, кто вожделевает оных бессмертных благ и, к ним устремляясь умом, отвращается от плотского вожделения, гнушается плотоугодием, как чем-то погружающим в тень; не любит смотреть на женские лица, не пленяется телесною наружностию, не привлекается красотами, не услаждается приятным для обоняния, не уловляется словами лести, не остается вместе с женщинами, и особливо нескромными, не длит бесед с женами. Кто истинно мужествен и воздержен и блюдет себя для оного безмерного упокоения, тот воздерживается во всяком помысле и всякое пожелание преодолевает вожделением лучшего и страхом будущего века.
22. О невоздержании
Кто невоздержен и в ком нет воздержания, тот легко уловляется всяким неприличием. Невоздержный и сластолюбив. Невоздержный находит удовольствие в многословии и пустословии. Ему нравится празднословие и острословие; ему приятна сладость снедей; он выказывает свою храбрость в многоядении и в многопитии, воспламеняется при виде суетного удовольствия, склоняется на нечистые помыслы; из любви к удовольствиям предается сумасбродству, гоняется за славою, мечтает о почестях, как о чем-то таком, что у него уже в руках, при встрече с женщинами делается весел, привлекается красотою; телесная доброцветность сводит его с ума, восхищает благообразие лица, очаровывает статность тела, в беседах с женщинами и смехотворами тает он от удовольствия; мечтает при воспоминании виденного, преобладается припоминаниями, живо представляет в уме женские лица, соприкосновения рук, объятия тел, сближения членов, страстные выражения, обворожительные улыбки, мановения очей, нарядность одежд, доброцветность тела, льстивые речи, сжатие губ, телесную приятность, выразительность движений, время и место свиданий – и все, что служит к удовольствию. Вот что сластолюбец и невоздержный живо представляет в уме своем, склоняясь на помыслы!
Такой человек, если видит, что читают книгу о целомудрии, хмурится; если видит, что отцы, собравшись, рассуждают о полезном, уклоняется и не одобряет того; если видит строгую жизнь отцов, негодует; если слышит речь о посте, возмущается. Сходбища братий ему не нравятся; а если видит женщин, просветляется, бегает взад и вперед, чтоб оказать свои услуги; тогда есть у него и голос к пению, есть у него способность и сказать острое слово и посмеяться, чтоб и себе доставить удовольствие и женщинам, какие тут есть, показать себя занимательным и приятным. На безмолвии он скучен и недомогает. Поэтому злополучен и жалок, кто не имеет всех видов воздержания и воздержания во всем.
Посему, братия, слыша, каковы плоды воздержания и какова жатва невоздержности, будем бегать последней и прилепимся к воздержанию. Ибо велика награда за воздержание, и нет предела ее величию. Потому подлинно блажен, кто действительно приобрел воздержание. Блажен, кто утвердился во всякой добродетели и постарался просиять делами праведными. Блажен, кто втайне не делал не угодного Богу, но служил Ему по всей правде, так что все дела его во свете; блажен, кто не склоняется на всякий помысл, внушающий что-либо суетное.
Что ж делать мне, который восхвалил теперь всякую добродетель и не упражнялся ни в одной из них, но провел годы свои во всяких худых делах? И на мне исполняется написанное: накладаете на человеки бремена не удобь носима, и единым перстом не прикасаетеся (Лк. 11, 46). Почему умоляю общую вашу любовь, благословенные Христом, участники рая, потщитесь все вы угождать вписавшему вас в воинство Свое Христу, чтоб никто из вас не был отринут за небрежение или нерадение. Все вы, по благости Христовой вступившие под иго, остерегайтесь исполнять хотения плоти, чтоб не оказаться нам безответными на страшном оном судилище, на котором будет воздаяние всякому, сделал ли кто доброе что или худое (2 Кор. 5, 10). Но горе тогда мне, потому что должен буду явиться без дерзновения. И что мне делать в этот час неизбежной нужды?
Блаженны те, которые с дерзновением предстанут тогда Судии, которые из рук Господа приимут святую награду. Но горе тогда пристыженным в чем-либо презренном и ничего не стоящем. Какое, например, оправдание обвиняемому в славолюбии, или в кичении, или в непослушании, или в неподчиненности, или в чревоугодии, или в опрометчивости, или в многословии, или в гордыне, или в самоуправстве, или в высокомерии, или в зависти, или во вражде, или в вспыльчивости, или в злоречии, или в клеветничестве? Какое оправдание тому, кто будет обвиняем в сих презренных пороках? Какую выгоду или какое удовольствие получаем мы из этого? Но и какая тяжесть отречься от сего!
Потому, умоляю вас, братия, постарайтесь, чтоб никто из вас не был осужден в чем-либо таком. Ибо в рассуждении тяжких грехов (хорошо это знаю) вы имеете над собою власть. А этими грехами, как неважными, каждый пренебрегает, думая что о них и не спросят. Но ими-то и уловляет нас диавол: ибо делает, что каждый из нас пренебрегает ими, как ничего не значащими. Постарайтесь же, чтоб и эти грехи не служили к вашему уловлению, а напротив того, со всею осторожностию наблюдайте за собою, чтобы прославиться со Христом. Ему слава во веки веков. Аминь.
В низложение гордыни
Без смиренномудрия напрасны всякий подвиг, всякое воздержание, всякое подчинение, всякая нестяжательность, всякая многоученость. Ибо как начало и конец доброго – смиренномудрие, так начало и конец худого – высокоумие. А этот нечистый дух изворотлив и многообразен; почему употребляет всякие усилия возобладать всеми, и каждому, каким кто ни идет путем, ставит на оном сеть. Мудрого уловляет мудростию, крепкого – крепостию, богатого – богатством, благообразного – красотою, красноречивого – краснословием, имеющего хороший голос – приятностию голоса, художника – искусством, оборотливого – оборотливостию. А подобным сему образом не перестает искушать и ведущих духовную жизнь и ставит сеть отрекшемуся от мира в отречении, воздержному – в воздержании, безмолвнику – в безмолвии, нестяжательному – в нестяжательности, многоученому – в учености, благоговейному – в благоговении, сведущему – в знании (впрочем, истинное ведение сопряжено со смиренномудрием). Так высокоумие во всех старается посеять свои плевелы. Почему, зная жестокость этой страсти (ибо как скоро она укоренится где, ни к чему не годными делает и человека, и весь труд его), Господь к победе над нею дал нам средство – смиренномудрие, сказав: егда сотворите вся повеленная вам, глаголите: яко раби неключими есмы (Лк. 17, 10).
Итак, для чего же сами себя вовлекаем в легкомыслие и доводим до умоповреждения? Апостол говорит: аще бо кто мнит себе быти что, ничтоже сый, умом льстит себе. Дело же свое да искушает кийждо, и тогда в себе точию хваление да имать, а не во ином (Гал. 6, 3–4).
Для чего сами себя обманываем, как знатные какие в мире люди, превозносясь друг над другом и уничижая тех, кто скромнее? Знаем, что, по учению Господа, еже есть в человецех высоко, мерзость есть пред Богом (Лк. 16, 15).
Или, как воздержные, превозносимся мы пред теми, кто немощнее? Опять обличает нас апостол, говоря: не хваляй бо себе, сей искусен, но егоже Бог восхваляет (2 Кор. 10, 18).
Или, как преимущественно трудящиеся в служении думаем о себе высоко в сравнении с живущими в покое? Опять находим, что Господь более хвалит Марию, потому что благую часть избра́ (Лк. 10, 42).
Или, как безмолвники, превозносимся над теми, которые развлекаются служением? Опять находим, что Господь учит и говорит: не приидох, да послужат Мне, но послужити и дати душу Мою избавление за многих (ср.: Мф. 20, 28). Поэтому во всяком случае должно бегать высокоумия.
Но потому о себе много думаем, что живем в пустынном и песчаном месте? Впрочем, никакой пользы не принесет нам место, если не с смиренномудрием делаем дело свое; потому что апостол говорит: смотри не на видимое, но на невидимое; видимая бо вре́менна, невидимая же вечна (2 Кор. 4, 18).
Но тем кичимся, что живем в яме и пещере? Все это – знаки самоумерщвления и беззаботности о земном. Поэтому, что избрал ты себе в средство к преспеянию в добродетели, то да не служит тебе поводом к падению в гордыню. Не уподобляйся неразумному ковачу, который не знает своего дела и вместо куска железа пытается раскалить дерево. Итак, всеми силами должны мы держаться смиренномудрия.
Но ты богат и остаешься в пределах праведности? Впрочем, не достиг еще в меру Авраама, который называл себя землею и пеплом (Быт. 18, 27).
Но на тебя возложено попечение о людях? И Моисей принимал на себя попечение о народе. После того как Бог рукою Моисея и Аарона поразил Египет, и иссушил Чермное море, и немокренно перевел Израиля, и ввел их в оную страшную пустыню, и приблизились они к пределам моавитским, и увидели моавитяне многочисленность народа, – рече Моав, как написано, старейшинам мадиамлим: ныне потребит сонм сей всех, иже окрест нас, якоже потребляет телец злак на поли (Чис. 22, 4); ибо сделано было перечисление народа, кроме жен и детей и кроме левитского колена, и число их от двадесяти лет и вышше, всяк исходяй ополчатися во Израили, шесть сот тысящ и три тысящи и пять сот и пятьдесят (Чис. 1, 45–46). И над всеми ними вождем был Моисей. И став собеседником Божиим и увидев славу Господню, не превознесся он сердцем, не вознерадел о смиренномудрии. Почему и Святое Писание свидетельствует, говоря: человек Моисей кроток зело паче всех человек, сущих на земли (Чис. 12, 3).
Но ты красив видом, крепок силою, увенчан диадимой? Впрочем, не достиг в меру царя Давида, который смиренномудренно говорил о себе: аз же есмъ червь, а не человек (Пс. 21, 7).
Но ты имеешь ведение, и мудрость, и воздержание? Впрочем, не пришел в меру трех отроков и пророка Даниила, из которых один говорил: Тебе, Господи, правда, нам же стыдение лица, якоже день сей (Дан. 9, 7); другие же говорили: душею сокрушенною и духом смиренным да прияти будем (Дан. 3, 39).
И если праведники показывали в себе столько смирения, то сколько смиренными должно быть нам, грешникам! Ибо превозноситься и думать о себе много есть плотское мудрование. И по слову апостола: аще во плоти живете, имате умрети; аще ли духом деяния плотская умерщвляете, живи будете (Рим. 8, 13). И невозможно преодолеть страстей, не преуспев в сей добродетели.
Не слыхал разве, что претерпел за благочестие блаженный Павел? Ибо в Послании к коринфянам пишет он: в трудех множае, в ранах пребо́ле… от иудей пятькраты четыредесять разве единыя приях; трищи палицами биен бых, единою каменми наметан бых, трикраты корабль опровержеся со мною; нощь и день во глубине сотворих; в путных шествиих множицею; беды в реках, беды от разбойник, беды от сродник, беды от язык, беды во градех, беды в пустыни, беды в мори, беды во лжебратии; в труде и подвизе, во бдениих множицею, во алчбе и жажди, в пощениих многащи, в зиме и наготе и т. д. (2 Кор. 11, 23–27). Можем ли мы и отважиться на это? И смотри, какова его добродетель: после стольких опасностей и после стольких заслуг смиренно-мудренно говорил он: братие, аз себе не у помышляю достигша (Флп. 3, 13)! Так говорил Павел, чтоб удалить от себя превозношение, зная, какой гнев навлекает оно на своих любителей.
Что такое высокоумие? Превозноситься – значит то же почти, что укорять Бога собственными своими заслугами. Так и в человеческом быту, если кто даст ближнему дар, но начнет над ним превозноситься, то милости его обратятся в ничто, и истребит он приязнь в ближнем. Почему таковой человек гнусен. Поэтому и Господь, пекущийся о жизни нашей, желая сделать нас далекими от сей пагубной страсти, учит, сказав: егда сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы (Лк. 17, 10). А если не творим повеленного, то не вправе называться даже и неключимыми рабами; потому что велик Господь наш, велики и прочны дары Его.
Для вразумления же твоего, что учил нас не только смиренно говорить, но и смиренномудрствовать, Господь наставил нас самым делом, когда препоясался полотенцем и умыл ноги апостолам. Почему говорит: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покои душам вашим (Мф. 11, 29). Когда терпишь невольную скорбь, как вольную; тогда заключай по сему, что пришел ты в меру мужа доблестного и смиренного.
Но с ужасом узнал я, что допустил ты в себя обманчивый помысл, внушающий тебе недозволенное. И спрашиваю: разве будешь восхищен в эти дни? Напротив того, очень многие повредились в уме от сей мысли. Скажи сам себе: Кто ты таков? В какую пришел меру? Разве ты Илия? Разве чудеса сотворил, подобно ему? Ибо он молитвою заключил небо, и не одожди… лета три и месяц шесть (Иак. 5, 17), и опять по молитве его небо дало дождь, и еще молитвою три раза свел он огнь с неба. Но ты приобрел всю веру? Представь опыты; покажи знамения и чудеса; воскреси мертвых молитвою; отверзи очи слепым; изгони бесов; очисти прокаженных; исцели хромых; ходи по морю, как по сухой земле; претвори воду в вино; пятью хлебами и двумя рыбами по молитве своей насыть великое множество людей. Ибо нелжив Сказавший: веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и болыиа сих сотворит (Ин. 14, 12).