Яарик хранил молчание – достаточно долгое, чтобы напомнить Хайяно о субординации. Клановый командир уступал по рангу не только самому магистру, но даже старшему помощнику Вийеки. Когда Яарик увидел, что Хайяно понял свою ошибку и что на его лице появился безошибочный румянец смущения, он подождал еще мгновение и затем ответил:
– У нас достаточно Каменщиков, чтобы на время сделать крепость неприступной. Они не обеспечат нам должной защиты при долгой и серьезной осаде.
– Мне говорили, что здесь много туннелей, магистр! – с плохо скрытым удивлением сказал Хайяно. – Поэтому форт и назвали Замком Спутанных Корней! Смертные не смогут выбить нас оттуда. Мы убьем по десять врагов за каждого, кого потеряем.
– Командир, я знаю, почему замок получил такое название.
Слова Яарика были сухими, как пыль.
– Если у нас не будет другого выбора, то, конечно, каждый воин может продать свою жизнь по десятикратной цене. Даже если уничтожать по двадцать врагов за каждого нашего убитого, мы не продержимся долго и не сможем оказать помощь тем, кто ожидает нас в Наккиге. Разве не защита города является нашим величайшим долгом?
Хайяно вытянулся и расправил плечи. Пусть он и не был одним из лучших офицеров королевы, но все равно являлся важной и знатной персоной, с которой Вийеки не посмел бы ссориться. Слова о долге вернули командиру уверенность.
– Лорд Яарик, я и мои люди принадлежим Ордену Жертв, – произнес Хайяно. – Наши посмертные песни уже исполнены. Что бы ни произошло, мы сделаем все, чтобы королева гордилась нами.
– Не сомневаюсь. Если только королева выживет… то есть мы все будем молиться, чтобы так оно и было.
Вийеки заметил, что слова магистра шокировали командира Жертв.
– Пусть Сад сохранит ее от любого вреда! – выпалил он. – Конечно, она выживет!
– О чем мы и взываем в наших молитвах.
Яарик сделал ритуальный жест, означавший «Пусть королева живет вечно».
– Тем временем перед нами стоят две большие задачи.
– Защищить тело Экисуно, самого благородного генерала королевы, – тут же отозвался Хайяно.
Яарик небрежно кивнул:
– Да, конечно. Как и жизни уцелевших слуг королевы. В нашем распоряжении чуть больше сотни моих Каменщиков, около трех дюжин ваших Жертв и два-три десятка представителей других орденов, многие из которых окажутся в реальной битве почти бесполезными.
– Вы же не ожидаете, что церемониймейстеры будут сражаться бок о бок с Жертвами?
Хайяно смущенно посмотрел на погребальных жрецов, собравшихся вокруг гроба Экисуно.
– В любом случае они должны выполнять работу.
– У нас небольшой выбор. Либо мы как крысы умрем в тоннелях, либо церемониймейстеры в паузах между молитвами будут бросать камни и размахивать мечами. Я думаю, они предпочтут сражаться.
Яарик сохранял бесстрастный вид, но Вийеки, знавший магистра достаточно хорошо, уже различал отголоски гнева.
– Как высочайшее по рангу должностное лицо внутри этой крепости я ожидаю подчинения моим приказам!
– Вне всяких сомнений, верховный магистр, – быстро ответил Хайяно, хотя выражение его лица предполагало, что он с трудом удерживался от спора.
Вийеки подумал – командир выглядел слишком бесхитростным. Это было какое-то чудо, что, несмотря на высокое рождение, он дослужился до среднего ранга.
– Отлично. Тогда я прошу вас вместе со своими солдатами провести инспекцию позиций и разработать план лучшей защиты этих развалин. Мы же направим наших Каменщиков на укрепление уязвимых мест. Вам известно, чем сейчас заняты смертные, начавшие осаду крепости?
– В данный момент почти ничем, – ответил Хайяно. – Похоже, они думают, что Огу Минурато в любом случае окажется в их руках, и им нужно лишь дождаться нашей капитуляции.
– Они не так уж и ошибаются, – сказал Яарик. – У нас мало пищи, а колодец завален камнями. Это первая задача, которой займутся мои Каменщики. Ступайте, клановый командир Хайяно. Мы встретимся вновь, когда на небе появится Первый фонарь.
– Слушаюсь, лорд магистр.
Хайяно скрестил руки на груди в жесте благодарности и повернулся к воинам. Когда он ушел, Яарик покачал головой.
– Я рад, что примкнувшими к нам певчими командует Тзайин-Кха, – произнес старый мастер. – Она, по крайней мере, умна и дважды думает, прежде чем что-то сказать. Чем сейчас занимаются люди из Ордена Песни?
Вийеки не нравились певчие. Как и большинство представителей других орденов, он не доверял чародеям и чувствовал глубокий ужас в присутствии их великого мастера Ахенаби, лорда Песни – самой могущественной персоны в Наккиге, не считая королевы Утук’ку.
– Тзайин-Кха сказала, что направила слуг в расположение врага. Скрываясь за ложными ликами, они будут насаждать беспокойство в умах смертных.
– Хорошо. Я рад слышать, что они заняты делом.
На миг Вийеки показалось, что он увидел тень усталости на бесстрастном лице наставника.
– Мастер, позвольте мне взять руководство над нашими Каменщиками, – сказал он. – Я позабочусь об очистке колодца от камней.
Яарик кивнул:
– Да, можешь приступать к работе, Вийеки-тза. Сейчас нам нужно укрепить оборону крепости.
Его помощник поклонился.
– Все будет сделано еще до того, как Фонарь появится на горизонте.
* * *
– Если тебе не хочется служить в армии и проводить жизнь в казармах и тавернах, то что ты тогда здесь делаешь, маленький «налим»? В самой холодной стране на краю земли?
Они ехали на лошади Порто, и старший мужчина все время подшучивал над Эндри. Два дня назад, выслушав приказ северного тана, управлявшего наемниками, молодой солдат побледнел и едва не упал в обморок. С тех пор его мысли вновь и вновь вращались в одном и том же мрачном вихре.
– Почему ты не остался дома? Помогал бы своему отцу и делал печенья с зернышками.
– Я хотел посмотреть мир.
Порто засмеялся:
– Это тебе удалось! Ну, и какие впечатления?
– Ужасные.
Юноша с трудом подавил дрожь в голосе.
– Честно говоря, тут другая история, Порто, – слишком обычная и глупая, чтобы рассказывать. Причиной была девушка.
– Ага! Пока ее живот разрастался все больше и больше, ты вдруг почувствовал жажду приключений.
– Нет!
Впрочем, могло показаться, что молодой человек почти обрадовался подобной идее.
– Все было не так. Она выбрала другого парня. Не захотела выходить замуж за сына пекаря. Не захотела, чтобы ее холеные ручки стали воспаленными и красными, потому что ей пришлось бы каждый день месить тесто. Я не мог… Не хотел больше видеть ее. Семья этой девушки жила напротив нас – прямо через улицу. Устав от ревности, я отправился за лордом Хэлави в Эркинленд – на битву при Хейхолте.
– Где лорда Хэлави съели грязные гоблины, если я правильно помню.
Эндри поморщился.
– Сам я этого не видел, но слышал о его гибели.
Он освятил себя знаком Древа:
– Пусть Бог даст ему вечный покой. Он был хорошим человеком.
– Мне говорили об этом.
– Пусть Бог хранит нас от зла. – Эндри снова повторил знак Древа. Порто последовал его примеру.
– И все это ради того, чтобы не смотреть на девушку, которая отвергла тебя?
– Я не знал, что окажусь в таких условиях. Клянусь!
Через миг его лицо посветлело.
– Как насчет тебя, Порто? У тебя кто-нибудь остался дома? Может быть, какая-то девушка?
Его спутник кивнул:
– Моя жена Сида, пусть Эйдон благословит ее и даст всемерную поддержку, и наш маленький сын, который был тогда крошкой. Бог знает, когда я увижу их вновь.
– Ты их обязательно увидишь.
Когда его настроение менялось в лучшую сторону, Эндри мог быть веселым и самоуверенным. Часто он вел себя, как ребенок, напоминая Порто его младшего брата Андоро, умершего около десяти лет назад. Воспоминание о нем до сих пор вызывало боль в его груди.
– Мы выберемся отсюда, – сказал юноша, словно Порто тревожился об этом. – Вот увидишь!
Его утешения подействовали.
– Я верю тебе, – с улыбкой ответил Порто.
Однако он знал, что серое небо и густые безмолвные леса снова втянут его земляка в унылое беспокойство – причем очень быстро.
– Эй, а ты знаешь какие-нибудь песни?
Эндри засмеялся:
– Конечно! Взять, к примеру, «Галантных людей из Гавани». Я помню все слова и особенно ту часть, где под «налима» подложили пьяного соседа.
– При этом я сижу в седле впереди тебя! Мне ведь даже не увернуться в случае опасности!
Порто закатил глаза.
– Ладно, начинай, неблагодарный мерзавец. Заставь меня пожалеть о моей доброте.
* * *
Песня Эндри закончилась несколько часов назад, а затем между ними завязался долгий разговор, но пока они ехали между мрачными и будто погруженными в раздумья холмами, стало ощутимо холодать, и постепенно молчание окутало их, как туман над древней дорогой.
Приблизившись к началу перевала, они увидели руины крепости – темный хаос удлиненных форм, гнездившихся вблизи покрытой снегом вершины. Пока они час за часом подъезжали к развалинам, с обеих сторон поднимались стены прохода. Отвесные склоны становились все выше и выше, накрывая ряды солдат туманом и погружая их в глубокую тень, Порто чувствовал, что древнее строение насильственно притягивало его к себе и что оно походило на огромную мельницу, чьи каменные жернова обещали перемолоть их армию в мелкий порошок.
– Я не понимаю, – внезапно сказал Эндри, напугав Порто и оборвав вязкие чары молчания.
Юноша осенил себя знаком Древа – возможно, двенадцатый раз за последний час.
– Милосердная Элисия! Почему мы должны идти к этой жуткой крепости? Посмотри на нее! Зачем герцог Изгримнур привел нас сюда? Он же говорил, мы будем охранять какой-то приграничный форт.
– Хватит ныть, южанин, – с усмешкой произнес молодой риммер, ехавший рядом с ними. – Ты позоришь всех нас.
Толстый, как бык, всадник имел щетинистую рыжую бороду, закрывавшую большую часть его широкого лица. На щите риммера был нарисован красный орел, по которому Порто опознал Флоки – сына грозного тана Бриндура.
– Это и есть приграничный форт, – продолжил Флоки. – Так уж вышло, что он вражеский. Вот и все.
– Какое умное и своевременное замечание, – ответил Порто. – Мой друг прав. Нас нанимали не для этого. Мы должны были охранять форт на Риммерсгардской дороге.
– За ежедневное питание и шесть медяков в месяц, – подчеркнул Эндри.
– Мне обещали одну серебряную и четыре медные монеты, – добавил Порто. – Потому что у меня имеется лошадь.
– И лично мне не говорили, что я буду сражаться с норнами!
Порто почувствовал дрожь товарища, сидевшего за его спиной. Он понимал, что ее скорее вызвал гнев, чем лютый холод.
– Я хочу вернуться, – сказал Эндри.
– Значит, ты не думал, что будешь сражаться с норнами? – спросил Флоки язвительным тоном.
Его смех был громким и грубым.
– Чем ты хотел заняться в приграничном форте на краю Норнфеллса?
– Я не знал, что нас поведут так далеко, – начал оправдываться Эндри. – Что мы… Что они…
Он запутался и замолчал.
– Не позволяй этому риммеру красть твои надежды, – сказал Порто, хотя и не так уверенно, как ему хотелось бы. – Мы вернемся домой. Вдвоем! Ты и я. По характеру ты похож на парней из нашего района. Мой тесть – богатый человек. Он может дать тебе место в красильной. Вот увидишь, жизнь наладится.
– Я бы такому трусливому солдату дал не работу, а хорошего пинка, – презрительно произнес риммер. – Стонет как девчонка.
– Закрой рот, северянин, – прорычал Порто. – Твой голос начинает действовать мне на нервы.
Сын Бриндура направил к ним свою лошадь, и на мгновение Порто испугался, что ему придется сразиться с отпрыском тана, но, очевидно, Флоки заметил высокий рост и широкие плечи Порто.
– Ты быстро изменишь ко мне отношение, когда Белые лисы насядут на тебя, южная тряпка.
Бородатый юноша вонзил каблуки в ребра лошади.
– Тогда ты начнешь умолять меня, забыв о своем сладком мальчике, – обгоняя их, прокричал он через плечо. – Будешь просить: «Флоки, спаси меня от вит рефар!»
– Пусть лучше я потеряю голос, чем дойду до такого позора.
Порто часто произносил эту старую пердруинскую поговорку, но лишь теперь осознал ее смысл.
– Он прав, – сказал Эндри. – Какой из меня солдат?
– Я сражался рядом с сиром Камарисом, когда он вел армию Джошуа Однорукого на Наббан. Знал бы ты, как мне было страшно! Я и сейчас боюсь. В этом нет ничего позорного.
– Порто, позор меня не страшит. Я просто хочу вернуться домой.
* * *
Люди Изгримнура добрались до прохода Скогги и, объединившись с армией, которую Вигри привел из Элвритсхолла, стали лагерем на склонах вокруг разрушенного замка. Несмотря на холод и бесконечное кружение белых снежинок, долгожданная встреча друзей и родственников, бывших в разлуке долгие месяцы, создала среди солдат веселую атмосферу праздника.
Хотя ополчение ярла в два с лишним раза увеличило армию Изгримнура, герцог по-прежнему не чувствовал облегчения. Снова и снова его взгляд скользил по разрушенным стенам на вершине перевала, и он понимал, что оттуда за герцогом следило множество глаз. Он знал Белых лис лучше, чем любой из подчиненных Изгримнура. Даже небольшой отряд норнов мог создать хаос в рядах противостоящей армии, а убить их было так же трудно, как рой рассерженных пчел.
Изгримнур посмотрел на большой бивачный костер Вигри, где невысокий коренастый ярл сидел в окружении пьяных смеющихся танов. Вигри увидел герцога и помахал ему рукой, приглашая присоединиться к ним. Изгримнур ответил жестом, подразумевавшим «скоро буду». Он еще не был готов предаваться безделью.
«Пока след свеж, лучше продолжать охоту, как всегда говорил мой отец». Он взглянул на женщину-ситху, сидевшую напротив него. Она вырезала походную трость из длинной ветви ясеня и казалась такой же невосприимчивой к падавшему снегу, как каменная статуя.
– Сейчас конец ювена, – проворчал он. – Почему же продолжается этот лютый холод? Я думал, после гибели Короля Бурь в нашем мире восстановится прежний порядок.
Аямину пожала плечами.
– Песни Инелуки вызвали множество великих потрясений. Они не скоро угаснут – даже после того, как его влияние закончилось. Кроме того, здесь всегда холодно.
Изгримнур поднес руки ближе к костру.
– Мы загнали в эти руины большой отряд норнов, который нападал на Эркинланд, – понизив голос, сказал герцог. – Аямину, если вы отправите сообщение своим людям, они придут сюда? Они помогут нам покончить с врагами раз и навсегда?
Она ответила ему прямым взглядом, который он не мог интерпретировать. Ситхов всегда было трудно понять – их эмоции и даже возраст оставались загадкой для смертных. Изгримнур знал, что соплеменники относились к Аямину с большим уважением. Возможно, она родилась многие века назад, но, сравнивая ее с молодыми ситхскими женщинами – например, с Адиту, сестрой Джирики, – герцог не мог найти явных различий. Разве что ее кожа казалась более тонкой, а движения – менее уверенными. Иногда она выглядела хрупкой и немного беспомощной, как женщина, недавно восстановившаяся от долгой болезни. Однако ее золотистые глаза, такие же ясные, как у его жены Гутрун, всегда свирепо поблескивали, словно у ястреба во время охоты.
– Нет, – наконец ответила ситха. – Как я уже говорила, герцог Изгримнур, мой народ не придет вам на помощь. Недавно зида’я были союзниками судхода’я – смертных людей, – но это не означает того, что мы и дальше будем поступать подобным образом. Мои соплеменники не будут помогать вам в уничтожении наших сородичей.
– Тогда почему вы здесь? Почему проехали весь этот путь? Только для того, чтобы наблюдать за моей армией?
Ситха повернула длинный посох и осмотрела его в свете костра, затем снова приложила к ветви острый кинжал.
– Вы так говорите, будто наблюдение за смертными и понимание их обычаев не имеют своей ценности.