Вероника осторожно выглянула в щель между ставнями. Во дворе все было спокойно – никого и ничего. Как сквозь землю провалились! Ведь они не нашли золото. Значит, должны прийти снова. Если они уверены, что оно спрятано в доме. Нет, это, конечно, хорошо, что бандиты больше не появлялись, просто странно как-то… И что теперь ей делать? Уходить? Так жить больше нельзя. Надо подаваться к тетке или уходить дальше в тайгу, туда, где ее никто никогда не найдет. Ей было интересно, вычислили ли бандиты тетку. Вычислили. Скорее всего! Если убили участкового, который был связан с отцом крепкой и долгой дружбой, значит, и родню тоже уже пасут. Как бы с теткой не случилось чего!
И еще она не знала, что теперь делать с «фикусом». Оставлять его здесь, как велел ей отец, или унести с собой? Может сознаться участковому, ЧТО искали беглые у нее в доме? И отдать его от греха? Мысль-то правильная, только вот отец про это ничего ей не говорил. Он велел ей просто уйти, про сдачу золота в милицию не было и речи. Значит, он боялся, что ее могут привлечь к ответственности за его прошлые грехи.
Вероника налила себе в кружку воды, села в сенях на скамеечку и, наблюдая за участком перед домом, с удовольствием напилась. Вода в их колодце была очень вкусной. Никакого чаю не надо! К ней в сени вышел Дон и сел рядом.
– Тоже пить хочешь? – спросила его Вероника.
Дон положил ей на колени огромную белую голову и вздохнул.
– Понятно – хочешь на двор. Что ж пошли. Только ружье прихвачу!
Девушка вернулась в комнату, взяла ружье, и, открыв дверь, выпустила собаку на улицу. А сама осталась стоять на крыльце, держа ружье наготове.
Но, слава Богу, все обошлось, Дон сделал свои дела и довольный побежал к дому, но вдруг, резко остановился и повел носом в сторону подлеска. Потом еще немного постоял и прибежал к хозяйке.
Вероника была озадачена таким поведением Дона. Он не рычал, просто понюхал воздух. Что это могло означать? Почуял какого-нибудь зверя? Или просто из любопытства? Но собака больше не выражала никакого беспокойства. Успокоилась и Вероника. Она закрыла задвижку двери, еще раз проверила ставни окон и пошла за Доном в комнату.
Ближе к вечеру Дон насторожился, и через какое-то время Вероника сама услышала гул мотора. К дому подъехали две машины. Одна была машиной участкового, а вторая что-то вроде медицинской. Труповозка – подумала Вероника, и ее передернуло. Открыв дверь и оставив Дона в доме, девушка вышла во двор навстречу милиционерам. Их было трое.
– Хорошо, что до темноты успели, – сказала Вероника Виктору.
– Вот, привез экспертов, сейчас зайдем в дом, покажешь, где лежал труп, и как все было. Зря ты тут все убрала!
– Ага! А как мне тут жить-то? Тут все перевернуто было, кровищи море, и покойник… А если бы вы не приехали? Вызвать-то я милицию не могла. Дон ранен был, второй бандит сбежал. Идти до деревни пешком, а потом еще до райцентра добираться – верная смерть!
– Да ладно уж! Убрала, так убрала, просто покажи, как все было.
Вероника показала, где лежали мертвый мужик и собака. Рассказала, что стол и лавки были перевернуты, а в доме был жуткий беспорядок. Даже в подпол лазили и все там перевернули вверх дном!
–Только я в подпол не лазала, темно там. Так, глянула только.
– Вот и отлично, мы там тоже поработаем, может, пальчики какие сохранились где. А ты, – обращаясь к Веронике, – сейчас лучше в доме посиди. Мы там со жмуриком пока разберемся. – Сказал один из экспертов-криминалистов.
Вероника открыла подпол, и один из незнакомых ей милиционеров залез туда. Другой стоял вместе с Виктором возле покойника. Они долго о чем-то переговаривались, фотографировали, потом подошли к другой машине и вызвали двух здоровых мужиков. Те вышли с носилками, переложили на них тело, задвинули их в машину и уехали. Вероника, наблюдавшая за всеми манипуляциями из окна, облегченно вздохнула и вышла на двор.
Виктор и тот, с которым он стоял возле убитого, сидели в машине и курили. А тот, что шарил в подполе, стоял, облокотившись на капот машины, и задумчиво осматривал окрестности. Вероника подошла к ним и спросила:
– Ну, и что нашли?
– Мы, красавица, ничего не нашли. Только пальчики сняли. А ты нам сейчас свои оставишь.
– В комнате моих полно, а вот в подполе больше отец бывал. Его пальцев там много, а я туда с детства боялась лазать. Правда, папы уже больше полугода нет в живых.
– Хорошо твой песик этого гражданина отделал. Только откинулся и вот те раз! Шансов выжить не было совсем. Даже если бы это при тебе произошло. Помочь ему уже нельзя было.
– Алабаи серьезные собаки. – Согласилась Вероника. – Видела как-то, как он с волком разделался – секунда и все…
– Ты, вот что, заявление нам напиши, как положено, а мы его к делу пришьем.
– К какому еще делу? – удивилась Вероника.
– Как к какому? К убийству.
– Я никого не убивала.
– Да нет, ты напиши, как ты вошла в дом, а там… В общем сама знаешь. Грабежа не было. В доме ничего не пропало?
– Нет. Ничего.
– Зачем же они приходили? – задумчиво произнес Виктор.
– Пожрать нашли бы и ушли. Да выпить, небось, было? Зачем погром устраивать?
– Вот! Точно, – улыбнулась Вероника, – бутылка самогонки пропала. Стояла со времен отца.
– Ну… Это несерьезно! – сказал криминалист. – Такой погром! Они искали у тебя тут что-то! Не знаешь что? – и хитро посмотрел на Веронику.
– Почем мне знать? – ответила девушка и опустила глаза.
– Ты б правду нам сказала? Если знаешь, конечно. Ведь если не нашли, придут опять.
– Поэтому она и трясется, что ждет визита! Ну, девонька, скажи, ты что-то знаешь?
Вероника сидела за столом и писала заявление. Она подписалась, и еще раз прочитав свое сочинение, удовлетворено кивнула головой.
– Вот. Все, что было, написала! Не знаю больше ничего. Единственно, что вам могу сказать – отец мне перед смертью говорил, чтобы я отсюда уходила, когда помрет.
– С чего бы это? – заинтересовался криминалист.
– Откуда же мне знать? Боялся за меня, наверное. Ведь тут в тайге одной бывает страшно. Но я привыкла и никогда не думала, что кто-то может у меня бардак устроить, залезть в наш дом! Тут нечего украсть! Что в этом доме можно взять? Мы бедно жили. Так как все!
– Так батю-то ее вроде убили? – спросил криминалист у участкового.
– Убили. Клиент-то наш оказался! Правда, дела давно минувших дней… Потом жил честной и праведной жизнью.
– Может, узнал кого из тех, которые его порешили? – проговорил Виктор и посмотрел на Веронику. – Не говорил ничего?
– Нет. Не говорил. Велел уходить и все.
– Странно как-то! Слушай, может, с нами поедешь? Говорят, у тебя родня в деревне? – спросил криминалист.
– Тетка у нее там. Наведался я к ней сегодня. Там пока никто не появлялся, но тоже опасно, – сказал участковый. – Тут помозговать надо.
– В общем, Вероника, дела такие – тот которого твой Дон порешил, действительно откинулся с зоны. Справка настоящая. С ним еще один был, тот, которого Дон не успел достать. Этот видно в бегах. Они в кабаке случайно встретились и сговорились, мол, давай теперь вместе дела проворачивать. Тем более освобожденный гражданин жить честной жизнью советского человека и не собирался. Но самое интересное это то, что руководит ими еще один. Авторитет! Большой вес, говорят, в криминальном мире имеет, – сказал эксперт.
– Откуда ты все это знаешь? – удивленно посмотрев на своего коллегу, спросил участковый.
– Справочку я проверил, а потом, есть у меня людишки, просветили. Видели их часто вместе. Двоих. Уже даже знаю, кто он. А вот про пахана их мне еще ничего неизвестно.
– Ну, что, здесь останешься или все же с нами поедешь? – спросил участковый.
– Нет. Не поеду. Тетку подставлять не хочу, а сама тут с Доном останусь. Залетные это какие-нибудь. Нечего у меня тут искать. А, может, перепутали что. Не являются же больше! – сказала Вероника, и ей стало невыносимо стыдно. Эти люди пытались ей помочь, а она им бессовестно врала!
– Ну, тогда не поминай лихом! Поехали, а то уже скоро утро. Долго мы тут у тебя задержались! – сказал участковый и вышел из дома. За ним потянулись и оба его коллеги.
Вероника вышла на крыльцо их проводить. Тьма была такая, что не было видно даже машины. Ночь была пасмурной и безлунной. Виктор обернулся к Веронике, подмигнул ей и негромко свистнул.
Девушка ничего не поняла и даже немного испугалась. Дон насторожился и вздыбил шерсть на холке и хвосте.
Виктор достал электрический фонарик и осветил им подлесок. Из кустов появился какой-то человек. В темноте было не разглядеть. Фонарь погас. К Веронике и Виктору подошел молодой симпатичный парень лет восемнадцати-двадцати.
– Коль ты решила остаться, – тихо сказал Виктор, – я с тобой оставлю этого парнишку. Мне так спокойней будет.
– Это что? В качестве охраны? – засмеялась Вероника, – что-то он больно хлипкий!
– Мал золотник да дорог! Других не имеем. Да ты потише кричи-то! И не обижай его тут! Все, мы поехали, а вы быстро в дом, и запритесь хорошенько!
Виктор стоял до тех пор, пока Вероника с парнишкой не зашли в дом, и не услышал звук закрывающейся щеколды. И только потом машина завелась и уехала.
Молодые люди стояли напротив друг друга и не знали с чего начать разговор. Дон спокойно отреагировал на гостя. Он подошел к нему, тщательно его обнюхал, слегка вильнул хвостом и лег на свою подстилку.
– Значит, это ты прятался в подлеске? – догадалась Вероника.
– Я.
– А зачем?
– Меня Виктор Александрович прислал. Ну, пока добрался, в общем, часов с двух дня тут торчу. Тебя охраняю.
– Тоже мне охранник! Да тебя соплей перешибешь! – засмеялась Вероника.
– Ну, это мы еще посмотрим.
– А звать-то тебя как? – спросила Вероника.
– Митькой все зовут!
Глава 5. ОН ВЕРНУЛСЯ!
– Ну, Митька, располагайся, будь как дома! – сказала Вероника и засмеялась.
– А что ты смеешься-то? – удивился Митька.
– Не знаю. От страха, наверное.
– А ты думаешь, сегодня сюда кто-то снова придет?
– Откуда я знаю? Просто побаиваюсь.
– А ты действительно не догадываешься, кто это и что им у тебя надо? – спросил Митька.
– Тебя сюда ко мне для извлечения информации подсадили?
– Чтобы ты была в безопасности! – обиделся парень.
– Да что с тебя взять-то? Кто ты есть таков, чтобы тебя матерые бандиты испугались?
– Ну, во-первых – они будут знать, что ты в доме не одна.
– Я и так не одна. Со мной Дон.
– Дон ранен. И не сможет в полной мере защитить тебя. А потом, я все же человек, со мной и поговорить можно.
– Во, во! И я о том же! Ты хочешь выведать у меня, зачем сюда ко мне залезли и что искали?
– Да ну тебя! Дай лучше чего-нибудь пожрать. С утра ничего не ел.
– А у меня кроме засохшего хлеба и лука ничего не осталось. Есть еще немного кислого молока, но это для Дона. Ему надо окрепнуть.
– А как же ты тут живешь? – удивился Митька.
– Как, как! Охочусь, грибы, ягоды собираю. Рыбу ловлю. Вон, река какая… Ну, всякую крупу нам привозили из деревни. Из райцентра отец возил кое-чего. А так, участковый наш дядя Пётр, частенько, то картошки, то еще чего привозил. Мясо у нас всегда было – охотились, а больше и не надо ничего. Вот только сейчас ничего не осталось почти, дядю Петю-то убили. А я все думала, что это его нет так давно? Уже больше недели…
– А хлеб где брала?
– Пеку я его. Только в подпол за мукой не полезу. А в доме кончилась.
– Может, мне слазить?
– Нет уж. Сиди лучше.
– А молоко откуда?
– Раньше у меня коза была, так заболела чем-то, пришлось зарезать, пока не издохла. Овцы были. Но после того как папы не стало, продала всех. Одну, правда, оставила. Мне молока хватало. А тут на днях, волк ее утащил. Дон не уследил. Ведь он теперь от меня не отходит.
– После чего не отходит?
– После смерти отца! За меня боится. Он к нему прибежал, услышал выстрел. Веревки перегрыз и ко мне вернулся. Охранять! И теперь всегда рядом со мной. В тот раз, когда эти гады залезли в дом, я его насильно дома оставила. Приказала, чтобы охранял дом. Зря. Не ранили бы его тогда. Я-то тайги никогда не боялась, да и память короткая… Забыла, что отца в тайге убили. Раньше думала браконьеры, а теперь вот поняла – бандиты это!
– А ты точно уверена, что овцу волк утащил?
– Там следы были.
– А, может, это те же бандиты, только с собакой?
– Нет, следы волчьи были… А там… кто его знает? На траве они были, только один на песке, может, и перепутала.
– Думаешь, они где-то в тайге в избушке какой-нибудь живут?
– Может. Думаю, они ходят за продуктами, но вдруг им шашлыка захотелось? Или деньги кончились. Но собака… Ты знаешь, Митька, как-то раз, когда отец в тайге был, он же лесником служил, – пояснила девушка, – а я на рыбалке, мне показалось, что в доме кто-то был. Ну, когда я вернулась.
– И как ты догадалась?
– Да предметы как-то не так стояли. А один раз вообще вся мука из бочки высыпана была. Мы ее в подполе держим в железной бочке, чтобы мыши не жрали. Да и хранить ее лучше в холодном месте. А тут – бочка перевернута, и мука на полу. И рассыпана так чудно, будто ее специально перебирали. Вот тогда Дону досталось!
– А почему вы решили, что это он?
– А кому еще-то? Он тогда, бывало, дурака валял – то погрызет что-нибудь, то порвет… Но теперь я уверена, что это был не он.
– Вероника, а как же он пустил-то чужого? Ты об этом думала? Если не он муку испортил, значит, он допустил в дом чужака!
– А я об этом не подумала! Получается, что это был кто-то, кого он знал! И хорошо знал…
– И много таких?
– По пальцам пересчитать…
Вероника почему-то подумала о черной овчарке, любимице дяди Петра. Где она теперь, если хозяина нет? Ведь он был бобылем. Надо будет у милиционеров спросить. И если что к себе взять.
– А на кого бы ты подумала? Кто мог в дом ходить и муку рассыпать?
– Дон мог впустить в дом только двоих, нет, троих, тетку еще. Но она к нам редко наведывалась.
– А остальные двое?
– Дядя Пётр, участковый, и механик, что отцу машину все время пригонял. Семёныч. Он их даже вроде как любил. Гладить себя позволял. Больше вроде никого вспомнить не могу. Да нет больше таких людей. Если вдруг приходили какие-то охотники или начальство из лесничества, так он вел себя очень настороженно. В дом бы не пустил.
– Получается хреновая картинка! Егерей, охотников, и всякий там чужой люд он не пускал. А своих – Семёныча, бывшего участкового и тетку любил…
– Ты на что это намекаешь? – с вызовом воскликнула Вероника.
– А на то и намекаю. Значит, шарил у вас в доме кто-то из тех троих. Которых Дон хорошо знал. Вот и думай теперь – кто из них что-то у вас в доме искал. Кто, по сути, вам с отцом был врагом, а не другом!
– Ну, тетку я отметаю сразу! Она уже совсем старая и чудная. Да и любит она меня очень. Я ведь ей как дочь. У нее своих детей нет. Сестра она материна. Родня. Да и что можно тут у нас искать?
– Ага! А вдруг наследство какое оставили им с твоей мамой, а мама все себе заграбастала?
– Ой! – махнула ладошкой Вероника, – наследство! Да мама с теткой голью перекатной всегда были. Мама у меня больно красивая была! Отец, когда женился на матери, ну, так мне тетка рассказывала, да и мама иногда, очень они зажили хорошо. Батя дом рядом с теткиным поставил. Добротный, теплый. И одеваться стали хорошо, не в телогрейках, как раньше, и есть сладко стали.
– Так откуда же у отца твоего денег столько было?
– А я откуда знаю? Он же освободился тогда только это в… дай вспомню… в 65 году было. Деньги на зоне заработанные не тратил. Ну, так мне тетка говорила. Потом уже, когда он умер. Я вообще не знала, что он сидел. Освободили его досрочно, за хорошее поведение. Он ведь не убийца был, а так, за что-то там попал. Тоже, думаю, ничего хорошего, конечно. Но потом вину искупил и работал всю оставшуюся жизнь честно! Сколько он браконьеров поймал – не сосчитаешь. И ранен был два раза, и медведь его драл. Много всего было.