Ересь? — Безусловно. Идеал средневековых эпосов — могучий удар. «Развернись рука, раззудись плечо». Что-то долго раскручивающееся, протяжно несущееся к цели… О! Попало!
Так — не будет. У моих противников «могучий удар» — возможен. Дома, в показательных выступлениях. В реале — их просто зарежут. Шустренько ткнут палашом в мягенькое, незащищённое брюшко. Потом второго, третьего… Пятый-десятый — встретит во всеоружии. Вот с ним и будет бой. Если со страху не сбежит.
Не благородно? Не по-рыцарски? — Сколько стоит вырастить рыцаря? Скольких сирот, ради этого придурка, который не умеет быстро одеваться, вы оставите без куска хлеба?
* * *
В индустрии, особенно в металлургии, в металлообработке пошёл лавинообразный, самораскручивающийся процесс. В основе — «сквозняк над обрывом». Восходящие потоки воздуха у стенки Дятловых гор позволили усилить дутьё, увеличить размер домницы, поднять температуру в ней. Пошло… нет — не качественное железо.
На мой вкус, качественное — высоколегированные титановые сплавы. Но то, что сварилось — было однородным. Не в общем объёме — в локальном. В чушке. Свойства металла в соседних точках в 2 сантиметрах друг от друга — не разнились в разы.
Это скачком меняло возможности обработки. Мы смешивали заимствования из других ремёсел (ювелирки, стеклоделанья…) с моими технологическими прогрессизмами и находками моих ребят, добавляли конструктивные решения, типа котла Ярроу, получали новые вещи с новыми потребительскими свойствами.
Чисто к слову.
Фердинанд Вербст, член иезуитской общины в Китае, построил первый автомобиль на паровом ходу около 1672 года. Игрушку для китайского императора. У машинки Вербста нет цилиндров — колёса крутит примитивная горизонтальная турбина, обдуваемая открытой струёй пара.
Вертикальные цилиндры паровой машины увеличивают высоту установки. Для обеспечения устойчивости станину приходится утяжелять. Соответственно увеличивается и давление на дорогу. Всякий, кому доводилось строить что-то типа «Бóярки», ручками ощущал разницу в полотне и колее для «кукушки» и для дизельного мотовоза.
Так выкинуть цилиндры!
Ну не растёт нефть на Русской равнине! А ковырять Арланское, например, месторождение на глубине 1400–1450 метров… Ковырялки такой пока не выросло.
У меня тут горючка — сама произрастает. Брось землю пустой — она лесом покроется. На этом всё подсечно-огневое земледелие тысячи лет держится.
Паровой двигатель всеяден. Это не «внутреннего сгорания», где каждый тип — требует своего вида топлива.
У Твена описывается гонка пароходов на Миссисипи. Там в топку одного из участников кидали копчёную колбасу. Попробуйте накидать сосисок в бензобак.
И пароход у Твена, и паровые дилижансы в Англии в начале 20 века — взрывались. Если заблокировать регулятор Уатта… Техника в руках дикаря — опасна для дикаря. И для всех его окружающих. Никакой механизм не гарантирован от маразма лысой обезьяны. Но это вопросы борьбы с маразмом. А не с механизмом.
И я знаю, что паровая турбинка размером в пачку сигарет, даёт мощу как автомобильный двигатель. Это нам пока не грозит, но туда — надо стремиться.
* * *
Впрочем, я несколько забегаю вперёд. Тогда, в ноябре 1165 года всё выглядело проще. Хотя и с выподвывертом.
На ещё текущих, пока нет сильных морозов, ручьях работали наши мельницы, к которым подцепили цепные пилы. Тут тоже пришлось малость прогресснуть. Дважды. И по цепям, и по зубам.
Не-не-не! Без мордобоя!
Цепные пилы с мускульным приводом начали использоваться с середины 19 века. Они представляли собой ряд звеньев с прямыми и плоскими зубьями.
Мы сразу ломанулись на восемь веков вперёд: цепи с Г-образным зубом — с 1947 года. Режущие зубья разделили на правые и левые. Поставили ведущие (хвостовики) и соединительные. Так уменьшили ширину пропила (и расход мощности) без чрезмерного ослабления цепи, упростили конструкцию направляющей (простая канавка в теле шины), усилили и упростили ведущую звёздочку, одновременно продлив срок её службы (за счёт некоторого люфта цепи износ распределяется по бóльшей поверхности звёздочки).
В три захода Прокуй построил такую штуку. И очень вовремя — последнюю мою циркулярку разорвало. Можно было бы заново отковать, но решили — так проще будет.
Повтор «принципа деревянной черепички»: хорошо, но теперь — можно лучше.
На том месте, где полтора года назад погибли «белые булгары» — гвардия эмира, ценой своей смерти давшие ему возможность спастись с поля боя, круглосуточно скрипела и визжала лесопилка: лесу у нас хватало. Продолжали сводить лес по округе, за лето Ока и Волга снесли к Стрелке множество стволов. Мы их перехватывали выше Стрелки, чтобы не мешали лодочникам, рыбакам, наплавным мельницам. Увязывали в плоты, спускали к устью Свияжского оврага, где и перетирали в доски. Нестроевой лес стаскивали к моим реакторам. Смолой, дёгтем и всеми производными, включая уголь, скипидар, поташ и глицерин, мы были обеспечены.
Заскакивала Полонея, застенчиво хвасталась новыми стеклянными и хрустальными безделушками. Нашли мы ей алмазов для резцов. Надпись «аллах» — уже хорошо получается.
Общение с Полонеей, наши около-хрустальные дела, позволили, наконец, поймать мысль, которая билась в мои мозги с Усть-Ветлужского торга. Да пускать её не хотелось.
«Вижу, но не разумею». И не хочу «разуметь». А — надо.
* * *
Я думаю в духе индустриального или, там, пост-индустриального общества. Сделать чего-то много, просто, хорошо, дёшево. Эти свойства не противоречат друг другу. Наоборот, часто одно способствует другому.
Не пройдёт. Прежнее течение моих мыслей — неуместно. Надо мозги себе… несколько вывернуть.
«Платёжеспособный спрос» и «натуральное хозяйство» — несовместимы.
* * *
Ме-е-едленно.
Основа любой рыночной экономики несовместима с основой «Святой Руси».
Ап-ап… а как же… а я тут тогда чего…?
«Правильным путём идёте, товарищи!» — в болото волюнтаризма и пучину маразма.
Эта мысль, будучи ясно сформулированной, несколько дней портила мне пищеварение. И даже пару раз сильно расстроила моих наложниц. Начали звучать… нелестные для меня оценки. Типа:
— Говорили, что Воевода… о-го-го. А он-то… п-ш-ш.
Я уже объяснял, что, в рамках родо-племенной этики, предводитель должен быть помесью кролика и крокодила.
«Крокодил» — чтобы ворогов рвать. А «кролик» — чтобы «всегда». А если «нет», то репутация предводителя… «п-ш-ш…». Репутация — штука цельная. Провал в одной её части придётся компенсировать в другой. В казнях умножающихся «дурней усомнившихся».
Пришлось быстренько сыскать решение. Да не «настойкой оленьего хвоста»! Это так, симптом убирает. Решение той, фундаментальной и неразрешимой социально-экономической проблемы. Про «спрос» и «натуральность». Просто для того, чтобы… чтобы сохранять способность… дарить и получать удовольствие. В прежних объёмах и количествах.
Шерше, как вы знаете, ля фам. Вот и приходиться заплетать извилины. Чтобы шершеть и ляфамить — интенсивно.
* * *
9 из 10 семейств на «Святой Руси» не купят мой товар. Никакой, ни за какую цену. Просто потому, что они вообще ничего не покупают. У них и денег-то нет. Обмен, типа — шкурки на ножик — «раз в год по обещанью».
Коллеги! Вы можете представить себе свою жизнь без денег? Не — «перетерпеть пару дней до получки», не на пляжу в «ол инклюзив»… Хотя и там… А чтобы — вообще. Вот ты вышел из дома, а — ни гроша. Ни — в кармане, ни — на карте, ни — в телефоне…
У здешних, как раз, ни — карманов, ни — карт, ни — телефонов.
И так — всю жизнь!
Да, это личное. Опыт выживания. При деньгах, при очень малых деньгах, вообще без денег. Когда очередной проект оплачивался ящиками яичной вермишели. И это здорово! Если в доме есть вермишель.
Те годы напрочь отбили у меня желание платить. Ну не могу я отдавать свои кровные! Какой-то незнакомой женщине в магазине… Рука не поднимается. И — не опускается. В смысле — в карман.
«Приносить домой в клювике» — получалось всё лучше и лучше. А вот наоборот… Хорошо, жена «подставило плечо», взяла на себя этот тяжёлый и неблагодарный труд. В смысле — отдачу денег.
«Ты живёшь при коммунизме. И мы знаем как твою коммунизму зовут» — завидовали мне друзья.
* * *
Вот такой, хоть и не уникальный, но и не всеобщий опыт, позволял мне лучше понимать русских натуралов — смердов, живущих натуральным хозяйством.
Из восьмисот, примерно, тысяч хозяйств на «Святой Руси» вести торг можно с несколькими десятками тысяч.
Повторю: дело не в товаре. Дело в покупателе. Точнее: в навыке, в привычке, пусть не ежедневной, но, хотя бы, ежемесячной-ежегодной, покупать. Хоть что.
Регулярная фраза:
— Я пошла и купиладостояние пары-тройки процентов взрослых женщин.
«Русский мир» — пространство «Святой Руси» — «во на во», тыщи вёрст. Отнюдь не легко проходимо. Покупатели на нём — как сахарная пудра на пироге после вентилятора — реденько.
* * *
Две главных проблемы «Святой Руси» и её наследников:
— низкая производительность экосистемы. Для аграрного хозяйства — нищета, балансирование на грани вымирания.
— геноцидствующие соседи. Про «степных хищников» — я уже…
* * *
С 1060 до 1237 г. письменные источники фиксируют 80 походов русских на соседей, 55 вражеских вторжений и набегов на Русь и 130 междоусобиц. Преобладает внутренняя война. Усобицы — почти каждый год, иногда 17 лет подряд. Задача военных действий — завоевание политической власти, передел земли, захват добычи. В войнах принимает участие немногие сотни людей, в основном — княжеских дружинников.
Каждый «инцидент» приводит к толпам полона в южном направлении. Каждый третий год поганые гонят гурты захваченной русской двуногой скотинки через Степь на Крымские невольничьи рынки. Каждые год-два «гречники», купив «русских рабов» у навоевавшихся русских князей, когда «кощей по ногате, а роба по резане» сплавляют набитые «белым деревом» лодии по Днепру от Киева к Сурожу.
Одновременно выжигают поселения внутри Руси. Минск, например, Мономах выжег так, что там ни холопа, ни скотины не осталось. Чем он и хвастает.
Я не понимаю этих придурков! В смысле — рюриковичей.
Во всём мире податное население — главная ценность для правителя. Феодалы захватывают не гектары — населённые провинции. С которых можно получить доход. Создаваемый трудом живущих там людей.
«Зачистка территории» — свойство племенных войн, бесклассовых обществ, кочевников.
Соседи, европейцы и азиаты, угоняют полон. Чтобы осадить у себя, применить в своём хозяйстве. Истребляют население на месте, чтобы ослабить врага. Чужих людей. А наши — своих режут, своих же и продают. Отказывая себе в возможности длительного получения дохода.
«Хапок-рывок» — основа политической жизни «Святой Руси»?
Кажется, единственный аналог — царьки Западной Экваториальной Африки. Типа Дагомеи.
Следствием «двух главных проблем» является низкая плотность населения.
«Чем меньше и разреженнее население, чем меньше культурных контактов между отдельными сообществами, тем выше вероятность забывания полезных знаний, утраты технологий и деградации культуры».
Россия — страна тысячелетнего торжествующего всеобщего склероза? «Деградация культуры» — нам самим ГБ прописана? В форме выдачи в пользование вот этой «земли обетованной»? А мы, глупенькие, чего-то трепыхаемся, пупок рвём, господню волю превозмочь пытаемся…
«Место твоё — у параши. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит».
Две «главные проблемы» естественным образом порождают две «главные беды» — «дураки и дороги».
Классик потому и классик, что замечает и формулирует простым языком имманентные (от бога данные) «вечные вопросы».
Мелочь мелкая: мне ГБ — не указ. Я не из того народа, который богоносец, который — крестным ходом с поднятыми иконами и вылупленными глазами. Для меня ГБ — феномен между-ушного пространства хомнутых сапиенсов в одной из их фаз развития. Лечится просвещением, разъяснением, благосостоянием…
Замкнутый круг. Редкое население — плохие дороги. А зачем они? Нашим — нафиг. Ворогам пути мостить?
Нет дорог — любая торговля превращается в… в приключение. Долгое, выматывающее, опасное. Дорогое.
Если доставка к покупателю пуда товара стоит полпуда серебра, то каков же должен быть товар? И — покупатель? На всём пространстве «Русского мира», в нынешней географии «во на во» — по полторы тыщи вёрст от края до края, найдётся одна-две тысячи семейств — бояре, князья, иерархи — которые могут отдать полпуда серебра. Хоть за что.
Их просто сыскать в этом море лесов и паутине рек — дашь ума. Я уж не говорю про «впихивание невпихуемого» — собственно продажу товара. Почти в каждом месте — «обоюдоострая монополия». Один продавец против одного покупателя. Рынок балансируется не спросом и предложением, а размером кулака.
М-маразм.
Другого способа прекратить это средневековое безобразие, кроме индустриализации — я не знаю. Надежды на милость господню или, там, спонтанную эпидемию само-совершенствования и само-удобрения — не имею.
А индустриализация — невозможна. Поскольку — «Святая Русь». В смысле: «НаХ» — «Натуральное Хозяйство». Отягчённое бездорожьем, нищетой и прореженностью.
Если нет простых решений — переходим к комплексным. Не в том смысле, что у них «большая мнимая часть».
Если невозможны массовое производство, конвейеры Форда, поточные линии, то используем гибкие производства, изменяемые структуры, модульное построение.
Эту тему мы проходили. Там ещё такие увлекательные слова звучали: «станки с ЧПУ», «обрабатывающие центры», «гибкие линии»…
Здесь мне такое не грозит однозначно. А вот использовать общие принципы…
Ни цена, ни новизна, ни потребительские свойства товара на средневековом рынке большого значения не имеют.
Ме-едленно.
Свойства товара — несущественны.
Тут все начинают шикать, свистеть, топать ножками и показывать на меня пальчиками.
Потыкали пальцáми? По-загибонили ими же? Теперь простой вопрос: кто из вас, лично, стоял на рынке за прилавком? В тридцатиградусный мороз? Зная, что в доме нет хлеба и купить его, пока ты свою… хрень не продашь — не на что.
Тогда вы знаете простую истину рыночного торговца:
— Любой товар найдёт своего покупателя.
«Любой». А не — «в любом количестве».
Важна — номенклатура. Длина модельного ряда. Вариативность.
Чтобы продать в каждое боярское семейство, например, две тысячи штук чего-то, «аксельбантов» каких-нибудь, нужно иметь две тысячи разновидностей. Этих «аксельбантов». Не — красненький, синенький, жёлтенький. Полный спектр!
Человеческий глаз различает две тысячи оттенков. Но у нас даже слов на всех нет!
Дурдом.
Любой технолог, производственник меня поймёт. Нужно не только придумать, проверить, отработать конкретный технологический приём, не только состыковать его с соседними в цепочке, но и постоянно его менять, сохраняя корректность всей последовательности. Причём и изменения соседних операций — не должны угробить твою часть. А сказать изначально — что и как будет меняться — невозможно.
Вместо статики начинается, и всё сильнее бьёт по мозгам, динамика. Вместо: «придумал, сделал и лежи-отдыхай» — идёт интенсивный «бег в темноте по буеракам».
Для профессионального разработчика — такое состояние нормально. Но большинство людей тяготеют к более спокойной, однообразной, рутинной жизни. «Что было — то и будет».