* * *
Маргарита
1430–1482
Если суждено тебе меня любить,
Люби по любви, а не иначе…
Глава 1. Секретное условие
Могучий фрегат под английским флагом медленно приближался к устью Сены. Сдерживал его движение туман, что пал на рассвете и скрыл не только море, милосердное в начале апреля этого 1444 года, но и приближающиеся берега.
На носу, скрестив на груди руки, стоял мужчина. Казалось, он парит в воздухе между небом и невидимыми волнами, пытаясь взглядом раздвинуть молочную пелену, за которой должна была лежать Франция.
Этот англичанин, привыкший к туманам, не придал бы значения случившейся неприятности (хотя на море туман – серьезная опасность), если бы не должен был приплыть именно сегодня, чтобы вступить в переговоры о браке, который положит конец самой длительной войне в истории. Неужели мгла сулит неудачу? Неужели изувеченная Франция, лишившаяся Аквитании и Нормандии, помешает фортуне ему улыбнуться?
Уильям де ла Поль, герцог Саффолк, без большой радости согласился на обидное для его гордости посольство. Он всегда презирал французов и сражался с ними всю жизнь. Не по душе ему была и их проклятая страна: ее уже завоевали на три четверти, но французы все же сумели извернуться и не стать благородными англичанами, как повелевал им после смерти последнего короля Капетинга исторический ход событий.
Не иначе как вмешался Сатана. Вмешался, приняв облик девицы, твердившей, что ее послал Господь Бог. Нет, это дьявол помог ведьме по имени Жанна, которую окрестили Девственницей, заставить англичан под Орлеаном есть землю. Всем им досталось, и ему самому, и даже лучшему из военачальников английской армии, старому Джону Тальботу, непобедимому до тех пор. А потом ведьма – для сатанинского отродья дело, конечно, небывалое – помогла «корольку из Буржа» стать помазанником Божиим на троне. Однако герцог Саффолк не простил колдунье и личной обиды: по своей темноте и незнанию прекрасного английского языка она смела называть его по-собачьи – «Пиль». Кончила она по справедливости на костре. И не стоило солдатам-англичанам шептаться между собой, будто сожгли святую. Правда, умирала она мужественно, и было в ее непреклонности даже подобие величия.
От аутодафе на Старом рынке в Руане у «Пиля» осталось пренеприятное впечатление. И он поклялся себе, что ноги его больше не будет в этой проклятой стране, где все не так, как бывает у добрых людей. Но надо же было такому случиться, что всемогущий кардинал Уинчестерский, двоюродный дедушка юного короля Генриха VI, отправил именно его сватать для короля французскую принцессу. Неслыханное дело, если подумать! Но, с другой стороны, времена всерьез изменились, и далеко не в пользу Англии…
Карл VII французский с помощью храбрых военачальников, новых пушек мэтра Жана Бюро и золота, которым казначей Жак Кёр наполнил его сундуки, возвращал лоскут за лоскутом свое достояние, а его сестра-соперница Англия предалась со страстью междоусобным войнам.
Она расширила границы, но теперь не могла их достойно защитить: не хватало солдат, недоставало денег. И внутри порядка тоже не было – царила анархия. Король, молодой человек двадцати трех лет, видел, что власть ускользает у него из рук. Ему нужен был мир, мир любой ценой, и грозный кардинал Уинчестерский делал все возможное для того, чтобы нескончаемая война стала, наконец, фактом в книге госпожи Истории. Он сумел вразумить кипучий парламент и Королевский совет, а главное, притушить запал герцога Глостера, дяди короля, неуемного буяна, который с такими же буйными сподвижниками только и мечтал о том, чтобы снова переплыть Ла-Манш, вторгнуться в Нормандию или Аквитанию и разделить их со своей родней… Благодарение Богу, партия мира, которую как человек трезвомыслящий поддерживал и Саффолк, одержала победу. И вот теперь он плывет во главе посольства в порт Арфлёр.
Сначала кардинал собирался попросить руки одной из дочерей Карла VII, но требования короля росли вместе с его могуществом, и кардинал предпочел менее дорогостоящую невесту. Выбор остановился на племяннице Карла, Маргарите Анжуйской, дочери Рене, короля Сицилии, герцога Анжуйского, графа Прованского, и Изабеллы Лотарингской. Невеста была бедна, но кардинал Уинчестерский решил поставить на неожиданную для такого жесткого человека карту – карту любви, которая способна двигать горами. Слух о несравненной красоте четырнадцатилетней Маргариты облетел всю Европу. Император уже сватал ее за своего сына, просили ее руки и еще несколько менее высокопоставленных лиц.
Желая удостовериться, что слух не ложен, кардинал Уинчестерский тайно отправил во Францию пленника-француза по фамилии Шамшеврие, обладавшего талантом живописца, с тем, чтобы он привез портрет Маргариты. Шамшеврие, совершив путешествие, полное приключений, и удачно убежав от шпионов Глостера, не желавшего женитьбы слабого здоровьем племянника и надеявшегося занять трон, доставил портрет невесты. Она и впрямь была очаровательна и пленила сердце юного короля.
И вот Саффолк в пути.
Но без воодушевления: как залог мира этот брак был наименьшим злом, но никакого блага герцог от него не ждал. Он тоже видел портрет, но смотрел на него с недоверием, прекрасно зная, как льстивы придворные художники, а этот к тому же еще был французом! Разве можно верить французу? Если молодой король разочаруется, то на руках у них окажется французская принцесса, а этих принцесс, кроме Матильды Фландрской, жены Завоевателя, и Алиеноры Аквитанской со сказочным приданым, в Англии никогда не жаловали.
К середине дня туман, к счастью, рассеялся. Они обогнули мыс де ла Эв, бросили якорь в порту Арфлёр, откуда посол и его свита последовали в Руан, где губернатор Талбот устроил им пышный прием. Из Руана они отправились в Тур, где их ждали король Карл VII и Рене Анжуйский, отец Маргариты.
Саффолк надеялся на следующий день после приезда увидеть юную принцессу, но оба государя считали, что на первом месте – договор о мире и брачный контракт.
В замке Монтиль-ле-Тур, резиденции короля Франции, торговались, как на восточном базаре. Речь шла не о приданом; о нем и договариваться было нечего: Маргарите принадлежали только золото и мебель, подаренные Карлом VII, так как у Рене Анжуйского не было ни лиара. Королевство Сицилия не приносило ему ничего, а королевство Иерусалимское, правителем которого он тоже считался, и того меньше. Большая часть его доходов перешла в сундуки бургундского герцога Филиппа Доброго, по-прежнему верного союзника англичан, к которому Рене Анжуйский попал пленником после битвы при Бюльневиле и который отпустил его за разорительный выкуп. О выкупе Саффолк ничего не знал. Его король не был богат, зато кардинал Уинчестерский обладал огромным состоянием. И он дал понять Саффолку, что не станет скупиться и бракосочетание будет достойным короля Англии. Оставалось договориться о мире. Карл VII заявил без обиняков:
– Вы прекрасно понимаете, милорд, что в преддверии мира, столь горячо желаемого нашими народами, король Англии не может удерживать владения своего тестя – Анжу и… Мэн. Что касается Анжу – достаточно формального отказа. Ваши войска никогда не бывали в этих землях, перешедших к покойному герцогу Бедфорду, когда он носил титул регента Франции. Другое дело – Мэн.
Сердце Саффолка замерло. Наступила минута, которой он боялся с тех самых пор, как дал согласие отправиться с посольством, из-за которой заранее попросил прощение за возможный неуспех своей дипломатии и ее непредсказуемые последствия…
Он попытался уклониться от прямого ответа:
– Сир, Мэн дорог сердцу моих соотечественников. Он был завоеван ценой больших усилий, и много крови…
– А еще больше французской крови пролилось там, милорд! – воскликнул король Рене. – Мои крестьяне много претерпели от вашего оружия.
– Мне жаль, но все войны таковы, сир, и Мэн не стал исключением, но он главный путь из Аквитании в Нормандию, принадлежащих нам. Там поселилось немало наших сеньоров.
– Вы боитесь огорчить их переселением? – с иронической усмешкой осведомился Карл VII. – Надеюсь, вы не забыли, что времена изменились и победа избрала себе другой лагерь? Мы уже не побежденные, милорд, и возвращаем наше достояние, которое вырвало из наших рук насилие, попирая все человеческие права. Насколько я знаю, не Франция напала на Англию сто лет назад!
– Внук Филиппа Красивого по материнской линии, наш король Эдуард III, по праву считал себя единственным законным наследником Франции.
– Что же, мы вновь вернемся к нашим разногласиям и будем обсуждать справедливость ваших и наших законов? По нашим – корону наследуют только мужчины и только по отцовской линии. А что касается Мэна, то он непременное условие брака. Не будет Мэна – не будет свадьбы.
Тон не предполагал возражений, и Саффолк подумал, что «королек из Буржа» сильно переменился. А вот он – нет. Герцог уже был готов дать волю гневу, который кипел в нем все сильнее, но тут вмешался Рене Анжуйский, и улыбка этого, быть может, легкомысленного короля, но такого обаятельного человека, прогнала фурий, рвущихся на сцену.
– Не спешите с ответом, милорд Саффолк! Рядом с нашей Луарой жизнь течет тихо, и еще тише она в моем милом Провансе, мы там не любим спешить. И прежде чем продолжим переговоры, не стоит ли, брат мой король, представить нашего гостя моей дочери? – и с внезапной грубостью, столь ему несвойственной, добавил: – Но не худо бы гостю знать, что он у нас не единственный. Не забудем, что после Жана Люксембургского и герцога Бургундского император Фридрих III прислал посольство, чтобы получить руку самой совершенной из принцесс. У нас большие затруднения с выбором, помните и это, милорд Саффолк!
О множестве знатных женихов английский посланник был осведомлен, но он не представлял себе, как можно отдать Мэн. У него в ушах уже раздавались разъяренные вопли лондонской черни, лишившейся немалой части своей добычи… А если и брак окажется неудачным?.. Нет, об этом лучше не думать. После продолжительного молчания лорд Саффолк наконец произнес:
– Больше всего я хочу положить к ногам принцессы Маргариты пожелания моего господина, короля Англии.
На юге от Тура, неподалеку от дороги, ведущей из Монтиля в Шинон и Лош, стоит большое аббатство Бомон, одно из самых влиятельных в Турени. Его аббатиса подчиняется непосредственно коллегиальной церкви Святого Мартина Турского. Могущественное и богатое аббатство окружено стеной с пятью часовнями, и в одной из них, часовне Чудотворной Божьей Матери, хранится глубоко чтимый лик Девы Марии. Основал его Эрве де Бузансэ примерно в тысячном году, теперь его настоятельницей служила Изабо де Вильбланш, и вот в этот-то монастырь и должен был отправиться милорд Саффолк.
Королева Сицилии с дочерью нашли в Бомоне приют, уехав из Анжера, и в нем вдали от потрясений, выпавших на долю ее родителей, росла и воспитывалась Маргарита. Растила ее бабушка с отцовской стороны, Иоланда Арагонская, королева четырех королевств. Она благодаря острому уму была, несомненно, самой влиятельной фигурой своей эпохи наряду с Жанной, Орлеанской девой, которую поддерживала. Франция обязана ей своим восстановлением, а Карл VII – жизнью.
Карл – одиннадцатый ребенок Изабеллы Баварской и Карла VI, хотя законность его происхождения подвергалась сомнению. Он был десятилетним мальчиком и носил титул графа Понтье, когда Иоланда предложила ему руку своей дочери Мари, заключила помолвку и получила право воспитывать его у себя в Анжере под сенью неприступных стен своего замка. Она увезла принца, словно предугадав шестым чувством, что хилый мальчуган в один прекрасный день станет воплощением всех надежд королевства Франции. И будущее не стало медлить, подтвердив ее предчувствие: в 1417 году умер дофин Людовик. Его преемником стал маленький Карл, и королева Изабелла немедленно потребовала сына к себе: наследник должен жить с ней. Однако Иоланда, зная, что королева Франции связалась с бургундцами и англичанами, а безумный Карл VI – податливое тесто в умелых руках, отказала ей, с искренним презрением написав: «Женщине, которая живет с любовниками, ребенок не нужен. Не для того я до сих пор кормила и воспитывала его, чтобы он под вашей опекой помер, как его братья, или сошел с ума, как его отец, или стал англичанином, как вы сами. Он останется у меня! Придите и заберите, если осмелитесь!»
Изабелла не осмелилась ответить на высокомерный вызов. А Иоланда стала душой страны, терзаемой войной. До самой смерти она останется рядом с Карлом, за его спиной или впереди, если он вдруг прислушивался к недостойному фавориту; всегда настороже, постоянно у амбразуры, чтобы получить удар, отразить его и вернуть, обыграв предателя. Жанна д’Арк не случайно появилась из Лотарингии, той самой Лотарингии, где герцогиней была невестка Иоланды. Когда Иоланда услышала о девушке-пророчице, она пожелала ее увидеть, и Робер де Бодрикур, капитан Вокулёра, что по соседству от Домреми, отдал соответствующее распоряжение.
Владычица четырех королевств отошла в мир иной вот уже как два года, но отсвет ее души сиял во внучке. Бабушка постаралась развить ее ум, наняв наилучших учителей, и следила за гармоничным телесным развитием, не допуская ужимок и жеманства, порой свойственных женскому полу. О Иоланде ее внук Людовик XI скажет, не скрывая восхищения: «Она была женщиной с мужским сердцем». Маргарита пойдет в бабушку: в самых безнадежных обстоятельствах она будет сохранять мужество.
На следующий день после беседы с двумя королями милорд Саффолк приехал в аббатство Бомон. Его сначала приняла настоятельница, а потом королева Изабелла. Он недолго говорил с королевой, пока служанка ходила за ее дочерью. И вот вошла юная Маргарита, и сердце англичанина растаяло.
Маргарита красива? Что за жалкий эпитет! Принцесса была ослепительна! Огромные темные сияющие глаза, золотистая кожа, влажная улыбка излучали свет. Ей исполнилось четырнадцать, и она была само изящество, юность, свежесть, жизнь… У Саффолка перехватило дыхание. Он смотрел на бутон и спрашивал себя: каким же будет цветок? Еще герцог подумал, что его господину очень повезло. А когда его глаза встретились с глазами Маргариты, он понял, что никогда уже не будет прежним, что отныне он преданный слуга, счастливый раб этой девочки, своей королевы. Он должен увезти ее в Англию, и пусть ему придется сразиться со всеми принцами Европы! Пусть придется отдать Мэн… и все остальное в придачу!
Маргарита смотрела на посла с восхищенным удивлением. Он был огромным, светлые волосы начали серебриться, суровое лицо со шрамами помнило о сотнях боев, а синие глаза с детским восторгом смотрели на нее. Ей сообщили, что Саффолку уже под пятьдесят, и она ожидала увидеть старика, но перед ней стоял стройный мускулистый мужчина, крепости которого мог позавидовать любой юнец. Было видно, что он не знает, что сказать, охваченный неожиданной для себя застенчивостью, такой лестной и такой приятной. Наконец, медленно, не отрывая от принцессы глаз, он опустился перед ней на колени.
– Мадам, – тихо произнес он, – удостоите ли вы мою страну счастья стать ее королевой?
– Не мне решать это, милорд, а Господу Богу, моему отцу и его величеству королю, но если такова их воля, мне кажется, я буду счастлива.
В тот же вечер Саффолк согласился отдать Мэн под управление французов, поставив единственное условие: пусть этот пункт останется секретным. Сейчас англичане крайне возмутятся, и только, но когда они насладятся плодами мира, когда полюбят свою новую королеву, они посмотрят на все другими глазами. Карл VII и его шурин охотно согласились на просьбу. Переговоры закончились, можно было начинать праздновать…