Позиция американского правительства по Афганистану также была пассивной. Когда в феврале 1989 года Советская армия после почти десятилетней неимоверно жестокой войны ушла из Афганистана, страна была опустошена, ее экономика развалена и почти 20 процентов населения стали беженцами в районах, прилегающих к Пакистану и Ирану. Не было и эффективного центрального правительства. Установленный советской стороной режим в Кабуле через несколько месяцев был свергнут антисоветскими силами сопротивления, которые затем раскололись на несколько враждующих фракций. Соединенные Штаты, которые при президентах Картере, Рейгане и Буше оказывали поддержку силам сопротивления, мало способствовали тому, чтобы международное сообщество помогло Афганистану добиться политической стабильности и восстановить экономику. Последствия этой беззаботности стали ощутимыми позже, уже после ухода Буша с поста президента.
И все же то, что Буш сумел договориться с Горбачевым, чьи запоздалые попытки реформировать больной Советский Союз привели к кризису, которым Буш и воспользовался, было историческим достижением с далекоидущими последствиями, особенно если представить, что могло бы случиться, окажись американский президент менее искусным и менее удачливым. В Восточной Европе могли бы быть кровавые советские репрессии, в Советском Союзе – насилие в массовых масштабах или даже непреднамеренные столкновения между Востоком и Западом. Но вместо этого последовало мирное возникновение демократической Европы, связанной с НАТО и поглощенной нарождающимся Европейским союзом, изменившее исторический баланс в пользу Запада.
Неиспользованный триумф
К осени 1990 года команде Буша, кроме трудных проблем, связанных с кризисом в советском блоке, пришлось также заняться другим вопросом, оказавшимся в повестке дня президента, – вопросом, отнимающим много времени и требующим большого внимания. Испытываешь невольный страх, когда вспоминаешь, что, помимо чрезвычайно сложных усилий, направленных на мирный демонтаж советской империи, администрация Буша одновременно столкнулась с угрозой безопасности в Персидском заливе и должна была дать дипломатический и военный ответ на захват Ираком Кувейта. Как и в случае с Советским Союзом, проблема была не только в том, как реагировать на возникшую ситуацию, но и в том, чтобы найти долговременное решение в разрываемом конфликтами регионе.
Как ни странно, именно совпадение по времени этих двух крупных кризисов обеспечило Бушу бо́льшую свободу действий при разрешении второго из них. Читатель должен иметь в виду хронологию развития событий (см. ранее): иракское вторжение в Кувейт произошло в августе 1990 года, в то время, когда Горбачев для спасения лица продолжал маневрировать в вопросе о его согласии на объединение Германии на условиях Запада. Его трудности осложнялись внутренним кризисом, начавшимся на фоне падения режимов советских сателлитов в Восточной Европе, произошедшим годом ранее и теперь перераставшим в угрозу для самого Советского Союза. К концу 1990 года советская империя перестала существовать, и лишь год отделял шатающийся Советский Союз от его кончины. Россия отчаянно нуждалась в экономической помощи Запада: советский лидер был лишь своей бледной тенью, и Америка задавала тон в мире. Президент США мог действовать, не опасаясь того, что Советский Союз станет на его пути.
Саддам Хусейн, должно быть, рассуждал иначе. Возможно, он считал, что наносит удар в момент, когда и Соединенные Штаты и Советский Союз поглощены другими делами. Может быть, он также продолжал полагаться на то, что советское участие в Совете Безопасности ООН обеспечит ему вето на любое принудительное решение, исходящее от США. В течение предыдущих трех десятилетий Советский Союз все более активно участвовал в политических и военных действиях на Ближнем Востоке. Он потерял некоторые позиции в Египте, особенно в результате сотрудничества Картера с Садатом в конце 1970-х годов, но в Ирак и Сирию продолжало поступать советское оружие в виде щедрого дара, а военные структуры и действия Ирака находились под сильной опекой советских военных консультантов. Казалось логичным, что Советский Союз может предоставить международное прикрытие региональным амбициям Ирака.
Саддам мог также прийти к заключению, что Соединенные Штаты не только заняты делами в Восточной Европе, но еще и достаточно свежи воспоминания о Вьетнаме, чтобы не иметь желания прибегнуть к силе. Он мог быть также введен в заблуждение разговором с послом США, который, казалось, дал понять о безразличном отношении США, когда Саддам намекнул на свое намерение осуществить вторжение в Кувейт. Но более неверного заключения он не мог бы сделать. Его главной ошибкой стало непонимание новых геополитических реальностей. После событий 1989 и 1990 годов Буш возвышался над миром, став первым в истории глобальным лидером, и Соединенные Штаты получили едва ли не всеобщее признание как единственная сверхдержава.
В этих условиях действия Саддама бросали вызов не только традиционной роли США в Персидском заливе – и особенно американским нефтяным интересам в Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах – но, вероятно, в еще большей степени новой доминирующей роли США в мире и новому международному статусу Буша. Каковы бы ни были правовые основания для иракских исторических претензий к Кувейту, акт вторжения был прямым вызовом. Буш понимал, что Америка должна дать ответ, вполне осознавая, что этот ответ должен уважать международное право и интересы других стран.
Бушу стало известно об иракском вторжении рано утром 1 августа 1991 года. По его собственному признанию, постоянная занятость советским кризисом не давала ему возможности уделять много внимания Персидскому заливу. Но он и его главные советники быстро пришли к выводу, что Соединенные Штаты должны взять на себя ведущую роль в организации международных ответных действий, узаконенных коллективным осуждением ООН, усиливая их санкциями и поддерживая наращиванием вооруженных сил. Международные обстоятельства благоприятствовали такой стратегии. Советский Союз был не в состоянии возразить и присоединился к Соединенным Штатам в осуждении Ирака 3 августа. Несколькими днями позже король Саудовской Аравии, опасаясь, что иракцы бросятся на юг, пошел на беспрецедентный шаг (принимая во внимание саудовскую религиозную щепетильность), дав согласие на размещение на территории своей страны оборонительного контингента американских войск. Вскоре после этого Лига арабских стран также приняла решение направить арабские силы для защиты Саудовской Аравии.
Великобритания с самого начала решительно поддержала действия Буша, направленные на принуждение Ирака к выводу своих войск. Поддержала Соединенные Штаты и Франция. Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, все еще торжествуя свою победу в конфронтации с Аргентиной по поводу Фолклендских островов, была особенно тверда, настаивая на решительных действиях. Буш также обратился за поддержкой к китайцам, напомнив о своей терпеливой реакции на бойню на площади Тяньаньмэнь. Всего лишь через две недели после вторжения международная изоляция и осуждение Ирака стали фактом: Совет Безопасности ООН тринадцатью голосами при отсутствии воздержавшихся принял резолюцию, требующую вывести иракские войска из Кувейта.
Однако вопрос о том, должны ли быть использованы против Ирака военные силы, и если должны, то когда, не решался лишь международной солидарностью. Сам Буш, согласно его мемуарам, уже к середине августа пришел к выводу, что это необходимо сделать, хотя некоторые из его консультантов из Совета национальной безопасности настаивали на отведении большего времени на подготовку санкций. Такую же позицию занял и Горбачев, несмотря на выраженную им ранее готовность осудить иракскую агрессию. Китайский министр иностранных дел в воспоминаниях пишет о том, что Китай также считал, что, прежде чем прибегнуть к вооруженной силе, необходимо проявить терпение.
В течение нескольких месяцев Буш действовал по своей программе, состоявшей из трех пунктов. Во-первых, он готовился к применению санкций. Во-вторых, продолжал дипломатическое маневрирование, чтобы избежать попыток со стороны общественности и некоторых лиц, особенно представителей России, найти какое-нибудь решение, спасающее лицо Саддама в обмен на вывод войск из Кувейта. В-третьих, он следил за наращиванием в Саудовской Аравии огромного экспедиционного контингента войск США, готовых к наступлению и усиленных контингентами британских, французских и некоторых арабских стран, что было политически важно. К концу года численность американских войск в Саудовской Аравии возросла до 500 тысяч человек.
Рис. 2. Участие военных контингентов других стран в операции в Персидском заливе[круговая диаграмма]. Подготовил Бретт Эдкинс
Для успеха операции были необходимы и дипломатические меры, направленные на то, чтобы изолировать и заклеймить Саддама. К концу 1990 года значительная международная поддержка, включая жесткую резолюцию Совета Безопасности, помогла гарантировать согласие Конгресса на использование вооруженной силы в случае несогласия Ирака выполнить предъявленные ему требования.
Несмотря на предпринятую в последнюю минуту попытку советской стороны выступить в роли посредника, в ночь на 16 января началась операция против иракских войск, за которой в ночь на 24 февраля последовала операция наземных войск, в основном американских. В качестве символического жеста арабский контингент должен был вступить в Кувейт-сити, и 27 февраля иракские вооруженные силы капитулировали.
С этого момента оценка в исторической перспективе того, что было сделано, и того, что не было сделано, становится сложной и почти умозрительной. Можно сказать, что ответ Буша на агрессию Саддама против Кувейта стал одновременно и его величайшей военной победой и его наиболее незавершенной, безрезультатной политической акцией. Решение вступить в войну в начале 1991 года, посылать людей на смерть, добиваться путем применения силы желаемого результата было самым критическим испытанием Буша как человека и его способности быть лидером, а геостратегические последствия его личного триумфа стали более проблематичными. Саддам был разгромлен и унижен, но он не был лишен власти. И положение в регионе продолжало ухудшаться.
По воспоминаниям Буша, он был удивлен, узнав, что у Саддама осталось еще более двадцати дивизий, включая элитные части его Республиканской гвардии. Он также был «разочарован» тем, что Саддам остался у власти, но это ничего не говорит нам об усилиях и были ли они предприняты, направленных на достижение иного результата. Во всяком случае, то, что Саддам по-прежнему удерживал власть в своих руках, вызывало раздражение у американцев, и есть трагическая связь между тем, что не произошло зимой 1991 года, и тем, что произошло весной 2003-го. Если бы результат первой войны в Заливе был иным, следующему президенту США не пришлось бы вести войну в Ираке.
Но теперь мы доподлинно знаем, что быстрое прекращение огня в феврале 1991 года оставило Саддаму достаточно военных сил для подавления восстания шиитов, вспыхнувшего из-за военного поражения, а ведь это восстание, возможно, было вызвано призывами США к действию, обращенными к народу. Результатом стали острейшие столкновения между суннитами и шиитами, которые серьезно осложнили политическое положение в последние годы в Ираке после свержения Саддама. Все это сформировало представления арабов о том, что США ведут с ними игру, пытаясь на самом деле сохранить свой контроль над нефтяными ресурсами региона.
Мог ли Буш прибегнуть к политическому торгу: изгнание Саддама Хусейна в обмен на сохранение иракской армии? Буш и его команда доказывали, что отстранение Саддама привело бы к штурму Багдада и изменение целей в процессе вторжения раскололо бы созданную коалицию и привело бы к отчуждению ее арабских участников. Но решительная попытка повернуть шокированную и деморализованную военную верхушку Ирака против Саддама могла бы сработать. Иракские вооруженные силы ко времени прекращения огня находились в состоянии хаотического отступления. Ультиматум Саддаму: откажись от власти и отправляйся в изгнание или твоя армия будет вся уничтожена, усиленный официальной или тайно доведенной до высшего военного руководства Ирака (и даже до некоторых лидеров партии «Баас») гарантией того, что им будет дана возможность принять участие в правительстве, мог бы перевести военный триумф в политический успех.
Победа в Ираке, таким образом, осталась неиспользованной в стратегическом отношении ни в Ираке, ни в регионе в целом. Тесное и открытое англо-американское сотрудничество в противостоянии действиям Саддама, персонифицированное дуэтом Буша и Тэтчер, породило распространившееся на Ближнем Востоке мнение об Америке как стране, стремящейся стать наследницей британской имперской мантии и действующей по указке Великобритании. Большинство американцев остаются в блаженном неведении о старых обидах, нанесенных арабам британским господством, невыполненных обещаниях об освобождении от оттоманского правления и жестоких репрессиях по отношению к нараставшему арабскому национализму. В глазах многих арабов, склонных объяснять все заговорами, Америка действует под влиянием Даунинг-стрит и подбирает все, что оставил после себя британский империализм.
И это вызывает сожаление, принимая во внимание успехи Буша в привлечении арабских стран к участию в кампании против Саддама Хусейна. Коалиция дала Америке возможность использовать свое исключительное положение для активных действий по прямому урегулированию самого мучительного конфликта в этом регионе, несущего страдания и ставшего главным источником усиления антиамериканских настроений, а именно израильско-палестинского конфликта. Как отмечал Денис Росс, главный представитель президента Клинтона в переговорах по Ближнему Востоку и известный как верный друг Израиля, «ни один вопрос не вызывал такого гнева и настолько глубокого чувства несправедливости на всем Ближнем Востоке, как израильско-палестинский конфликт».
Поначалу казалось, что Буш готов выступить с широкой инициативой, чтобы положить конец этому конфликту. Еще до войны 1991 года он выразил свое намерение сделать это несмотря на то, что правительство партии «Ликуд» в Израиле проводило политику расширения еврейских поселений на палестинских территориях. В мае 1989 года, четыре месяца спустя после инаугурации, государственный секретарь Буша прямо сказал в Американо-израильском комитете общественных отношений, главном израильско-американском лобби, что «для Израиля пришло время раз и навсегда отказаться от иллюзорных представлений о Великом Израиле… Отрекитесь от аннексии. Прекратите политику строительства поселений… Протяните руку палестинцам как соседям, заслуживающим политических прав». В марте 1990 года сам Буш заявил: «Моя позиция такова: внешняя политика США стоит на том, что на Западном берегу или в Восточном Иерусалиме не должно быть новых поселений».
Но затем внимание Белого дома было поглощено оккупацией Саддамом Кувейта. В течение военного конфликта, последовавшего в начале 1991 года, главной заботой Буша было не допустить ответного удара Израиля на предпринятый Саддамом явно провокационный ракетный обстрел Тель-Авива. Буш опасался, что израильский контрудар приведет к выходу арабских участников из антисаддамской коалиции. В награду за терпимость Израилю была предоставлена срочная помощь в размере 650 миллионов долларов сверх ежегодной военной помощи в 3 миллиарда долларов.
Вскоре после прекращения огня, 6 марта 1991 года, Буш сделал публичное заявление о своем намерении добиваться мирного соглашения между Израилем и его соседями. И тогда же он озвучил известную позицию США, что мир должен основываться на 242-й и 338-й резолюциях ООН (формула, против которой решительно возражал премьер-министр Израиля Шамир) и обеспечить «безопасность и признание существования Израиля, равно как и законные палестинские права». Стоит заметить, что палестинское государство еще не было упомянуто.
В середине 1991 года Шамир потребовал гарантию предоставления займа в размере 10 миллиардов долларов, отказываясь при этом прекратить строительство новых поселений. И хотя бюджетом уже была предусмотрена помощь Израилю, запрошенная Шамиром на 1992 год, произраильские лоббисты развернули в печати широкую кампанию, призывая Конгресс удовлетворить новую просьбу. Буш решительно выступил против и добился не только одобрения Конгрессом постановления о замораживании на 120 дней помощи по уже выделенным ассигнованиям, но и введения эмбарго на предоставление гарантий по займам Израилю, которое потеряло силу, лишь когда Шамир потерпел поражение на выборах 1992 года и премьер-министром стал лидер Рабочей партии Ицхак Рабин. Рабин принял требование Буша о прекращении строительства поселений, и эмбарго было снято за месяц до того, как сам Буш проиграл президентские выборы.