Капитан сделал глоток пива и протер губы.
— Ты снова прав, Браммер. Я сделаю специальный запрос перед следующим походом. Я хочу, чтобы эти проклятые шахты загрузили минами. Тогда мы сделаем то, что вы предлагаете, друг мой. Давайте выпьем за это! — Он поднял кружку и оба залпом выпили темного пива, скрепляя договор, который возымеет самые драматические последствия, хотя они оба не узнают и даже не поймут, что они только что сделали.
Жизнь, время и замысловатые линии судьбы сделают все остальное. Капитан с невозможной фамилией Чиган собирался добиться успеха при помощи минных постановок, которыми многие командиры подводных лодок брезговали, будучи слишком горды, чтобы снисходить до подобного, полагая себя подводной элитой Гитлера, молчаливыми волками океана.
Чиган вывел U-118 в море 25 августа 1942 года, заводясь от возможности обнаружить кильватерную колонну линкоров и крейсеров Флота Метрополии адмирала Тови, следующих на север в Скапа-Флоу. Ему было приказано вести наблюдение и не атаковать их, и вскоре длинная колонна кораблей исчезла за горизонтом. Следуя на юг чуть больше недели, и пытаясь выследить случайное грузовое судно, он, наконец, решил пренебречь торпедными аппаратами и начал постановку мин на западных подходах к Гибралтару.
Это был район, через который Королевский флот часто будет проводить большие конвои и соединения военных кораблей, направляющиеся в Средиземное море. Пять авианосцев вошло в него прошлым летом для участия в операции «Пьедестал», и корабли, которые он только что наблюдал, предположительно, проводили здесь полномасштабные учения. Возможно, в ближайшее время какой-нибудь достойный военный корабль найдет корпусом одну из его мин, а если нет, то в этом районе все равно будет оживленное судоходство, и кто-нибудь да попадется в его сеть. Да, он будет вести себя как паук, как и посоветовал ему старпом, и такой подход принесет свои плоды в ближайшее время.
U-118 выставила 66 мин типа SMA к западу от мыса Спартель, а затем направилась на юго-запад, ища возможность использовать двенадцать имевшихся на борту торпед. Через несколько дней они получили весьма хорошие новости.
Конвой MKS-7B шел темной сентябрьской ночью из Алжира в Ливерпуль через Гибралтарский пролив. Это был очень жирный конвой в составе более шестидесяти судов, шедших в двенадцати кильватерных колоннах прямо на расставленные U-118 мины. Чиган мог претендовать на три потопленных корабля — небольшой 2 000-тонный «Балтония», намного больший «Эмпайр Мордред», водоизмещением более 7 000 тонн, а также 5 000-тонный «Мэри Слессор». Он был в приподнятом настроении — три потопленных корабля за одну ночь без единого пуска торпед! Он в одночасье записал на свой счет 14 064 тонн и мог рассчитывать на получение Железного Креста 1-го класса за свой новый подход. Наконец он смог использовать свою лодку по ее прямому назначению.
Мины, выставленные U-118, еще некоторое время оставались угрозой для судоходства в регионе. Еще три корабля подорвались на них, записав на счет Чигана еще 12 870 тонн. Но был и четвертый корабль, непритязательный пароход из Кадиса, заложенный как «Монассир». Затем этот корабль был переименован в «Швейцарию», затем был сдан в аренду испанским республиканцам во время гражданской войны и ходил под итальянским флагом и названием «Урби», перевозя контрабанду и другие неприглядные грузы вдоль побережья Испании. После окончания гражданской войны корабль был возвращен прежнему владельцу, переименовавшему его в «Дуэро» в честь каменистого винодельческого региона в северной части центральной Испании у города Аранда де Дуэро.
Переименовывать корабль всегда считалось плохой приметой, хотя это и было общераспространенным явлением. Но переименовывать корабль четыре раза было уже перебором. И так случилось, что корабль, сменивший четыре названия, стал жертвой мины, выставленной U-118 ночью 10 сентября 1942 года, и погиб равно за пять месяцев до того, как это должно было случиться.
Казалось бы, что такого — обычный непритязательный пароход, налетел на мину, поставленную расстроенным капитаном немецкой подводной лодки — но эта ночь изменила весь ход истории, не только истории войны, но и всего, что последовало за ней. Потому что на борту этого парохода находился один очень особенный человек — бродяга, неимущий чернорабочий, никто, взятый в качестве дешевой рабочей силы несколько недель назад.
Его звали Геннадий Орлов.
ГЛАВА 2
При водоизмещении всего в 2000 тонн «Дуэро» не имел конструктивной защиты, стоившей упоминания, так что взрыва, сотрясшего его в ту ночь, оказалось достаточно, чтобы пробить в корпусе дыру, через которую начала заливать морская вода. Им просто повезло, что британский эсминец оказался рядом и смог отреагировать достаточно быстро, чтобы взять судно на буксир и потащить «Дуэро» обратно в Гибралтар. Так как многие отсеки были затоплены, капитан принял решение переправить большинство членов экипажа на эсминец на шлюпе. Рыбаков и Орлов были в их числе.
— Орлов, ничего не говори, — предупредил его Рыбаков. — Помни, что мы нейтралы. Я уже был на борту нескольких британских кораблей в свое время и мне никогда не было о чем беспокоиться, но тебе надо иметь голову на плечах и держать рот на замке.
Орлов был слишком счастлив выбраться со старого ржавого парохода, полагая, что сможет легко исчезнуть и перебраться на любое другое судно в порту, как только сойдет на берег и продолжить свой путь. Однако судьба и время сказали свое веское слово в эту ночь в виде эсминца HMS «Интепид», выполнявшем рутинное патрулирование пролива под командованием лейтенант-коммандера Колина Дугласа Мода.
Этот же корабль участвовал в бешеной погоне за призрачным кораблем в Средиземном море несколько месяцев назад, когда Мод отчаянно пытался выйти на дистанцию пуска торпед. Он не смог нанести в ту ночь удар по «Кирову», но теперь, сам того не зная, заполучил частичку этого корабля прямо в свои руки. Прошло немного времени прежде, чем Орлов попался ему на глаза, так как было в нем что-то странное для простого чернорабочего на старом испанском пароходе.
Мод был уже достаточно просоленным человеком, и знал, что море меняет людей, уходящих в него. Орлов сразу же бросился ему в глаза, когда лодка швартовалась к эсминцу и люди с нее начали подниматься на борт. Было заметно, как он перемещается по лодке, как берется за веревочную лестницу, поднимается, правильно и уверенно ставя ноги, в то время как остальные шумели, скользили и вообще выглядели похожими на обезьян. Но не Орлов. Это был человек, который знал привкус соли в воздухе, и явно знал море. Мод был уверен в этом с первого взгляда на него. И было в нем что-то еще… Естественная уверенность человека, знавшего власть, а также пистолет в кобуре под мышкой, который Мод заметил сразу, хотя тот предпринял больше, чем разумные попытки скрыть оружие.
«Ви Мак», как его прозвали в Королевском флоте, посмотрел на незнакомца с волнением и каким-то внутренним пониманием того, что с ним следует быть осторожным. Его легкое рукопожатие производило обманчивое впечатление, учитывая, что он был крепко сложен, с широкой грудью и густой черной бородой, делавшей его похожим на пирата Берберского побережья. Он бросил взгляд на Орлова, заметил револьвер, и постучал тростью, которую всегда брал с собой по фальшборту, привлекая внимание уоррент-офицера.
— Вот тот человек, — сказал он, указывая тростью. — У него оружие. Я не допущу вооруженных людей на своем корабле, если они не служат в Его величества Королевском флоте. Передайте пистолет оружейнику и пусть тот немедленно его осмотрит.
— Так точно, сэр.
У Орлова действительно имелось оружие — пистолет «Глок», который не будет придуман, разработан и создан еще многие десятилетия. Это был «Товарищ Глок», тот самый пистолет, что он захватил по поручению Карпова на мостик, дабы подстраховаться, что задуманный ими бунт пройдет без проблем. Несмотря на шумные возражения Орлова, в ходе которых он схватился на кобуру, побудив двоих морских пехотинцев передернуть затворы и направить винтовки на него, пистолет у него был изъят. Рыбаков быстро вмешался, шепнув ему, что пистолет вернут, как только они прибудут в порт, и что не следует усложнять ситуацию. Однако затем пистолет принесли на мостик, дабы удовлетворить любопытство Колина Дугласа Мода, бывшего весьма любопытным человеком. С этого все и началось.
Сначала капитан Мод подумал, что это был русский ТТ-33, в особенности потому, что узнал, что человек, у которого его забрали, был русским. Тем не менее, открыв кобуру и достав оружие, он понял, что это не «Токарев». Очень любопытный образчик. Мод разбирался в пистолетах, и это был не польский «Вис» и не «Браунинг-Кольт М1911», на которые, как было принято считать, оглядывался Токарев, создавая ТТ. Он действительно долго рассматривал этот пистолет.
На самом деле это был замечательный «Глок-31», имевший калибр.357 SIG и магазин на 15 патронов. Он был разработан в середине 1990-х и был известен замечательным останавливающим действием и точностью на большой дистанции. Его название было выгравировано на боковой части ствольной коробки, хотя его было легко не заметить, не зная. Первая буква G выглядела как разомкнутый круг, опоясывающий буквы LOCK, под которыми шла горизонтальная черта, превращавшая «круг» в букву G. Рядом был выгравирован ключ к пониманию происхождения пистолета, слово «AUSTRIA», а рядом калибр, «.357». Тот же странный логотип «Glock» был выгравирован на рукояти.
Мод никогда не видел такой модели, и неспроста. Никто не мог видеть такого пистолета в 1942 году, потому что он был впервые выпущен в 1998 году, через пятьдесят шесть лет. Его привлекло какое-то странное приспособление под стволом, державшееся на паре зажимов на спусковой скобе… На нем было что-то, похожее на окуляр прицела, но в него явно нельзя было смотреть, держа пистолет в положении для стрельбы. Возможно, оно просто крепилось туда для переноски, а затем снималось и ставилось на верхнюю часть ствольной коробки в случае надобности, подумал он.
Это, однако, был не окуляр. Это был российский лазерный целеуказатель-дальномер, установленный Орловым несколько лет назад. Ему никогда не приходило в голову, что это приспособление может показаться странным человеку этой эпохи, да и вообще, он не думал, что кто-либо будет пристально осматривать пистолет.
В голове капитана Мода появился длинный перечень вопросов, не имевших ответа об этом человеке и его пистолете, поэтому он тихо сказал своему старпому отвести русских в кают-компанию и приставить к ним пару морпехов. Он хотел начать задавать вопросы и посмотреть, что ему удастся узнать об этих людях.
Наконец, получив возможность как следует рассмотреть обоих, он увидел между нами огромную разницу. Один, назвавшийся Иваном Петровичем Рыбаковым, имел вид бездомной морской крысы. Его руки и лицо почернели от угольной пыли, а неопрятный вид выдавал в нем темную личность. Он немного мог говорить на ломанном английском, что несколько облегчило жизнь Моду, так как второй, заинтересовавший его куда больше, мог говорить только по-русски.
Его звали Геннадий Орлов — для Орлова не было никакого повода скрывать свое имя. Он знал, что никто на «Кирове» никогда не узнает о его местонахождении и никак не сможет найти его. Рыбаков ответил на большую часть вопросов, рассказав капитану, что они устроились на судно некоторое время назад в качестве подсобных рабочих. Он сказал, что отправился на запад из Венгрии, когда стало ясно, что на востоке начнется война. Он хотел избежать ее, перейти надвигающийся фронт и добраться через южную Францию в Испанию.
История второго была не столь правдоподобна. Орлов ответил через Рыбакова, что служил на советском торговом судне на Черном море, а затем устал от войны и дезертировал в Турцию, где устроился на судно, направившееся на запад через Средиземное море. Именно так он и ответил Моду, но капитану этот дородный человек показался подозрительным.
— Да уж, далеко вы от дома, — сказал Мод, подозрительно глядя на него. Находиться на судне в Черном море было очень нелегко. Немцы перебросили туда подводные лодки, по крайней мере, так он слышал. Они разбирали чертовы штуки, перевозили их по Дунаю, а затем собирали. Они находились под командованием Хельмута Розенбаума, бывшего командира U-73, атаковавшей «Киров» у берегов Менорки. Он уцелел только потому, что Федоров сохранил ему жизнь, хотя делал все, чтобы торпедировать российский крейсер.
Да, подумал Мод, на Черном море сейчас было нелегко, но куда более нелегко было бы добраться на запад через Средиземное море до Испании, а этот человек не выглядел усталым и оголодавшим, как его спутник. Он был хорошо сложен, сыт, и его дерзкий и самоуверенный вид говорил Моду о многом. Этот Орлов привык отдавать приказы, а не принимать их. Он, похоже, был возмущен допросом, что проявлялось в том, что отвечал он кратко и резко по-русски, и рисовал не слишком достоверную картину. Он забыл название корабля, на котором прибыл на запад. Утверждал, что провел весь долгий путь до Испании, работая кочегаром, но Мод видел кочегаров ранее и знал, что эту работу тот выполнял не более нескольких дней. Он не был с ног до головы покрыт угольной пылью, у него не было ни потемневших рук, ни почерневших ногтей, который порой уже невозможно было отмыть. Нет, он точно не работал ни кочегаром, ни на погрузке угля. Короче говоря, он лгал.
Чем больше Мод наблюдал за обоими, чем тем больше убеждался в этом. Они оба врали, что, скорее всего, было не к добру. За Рыбакова можно было не беспокоится. Он явно был тем, за кого стремился себя выдать, но не Орлов. Нет, от него ощутимо несло военным. Его история была дырявой, словно сито, у него имелся при себе необычный пистолет. Его куртка также имела военный покрой и странным образом отражала свет. Он не преминул отметить кнопки на плечах, которые явно предназначались для крепления погон, хотя Мод и не знал, что в воротник было также кое-что встроено. Да, этот человек был офицером, он был в этом совершенно уверен, стукнув тростью по палубе, завершая допрос.
Он начал подозревать, что Орлов, вероятно, был из разведки или что-то вроде того. Испания манила личностей подобного рода, роившихся там, словно личинки в мясе с начала войны пять лет назад. Британская SIS имела там своих людей, как и Абвер, французское подполье, вишистская Франция, итальянцы, а помимо них имелось бессчетное количество подпольных и полуподпольных групп в самой Испании, бывших наследием недавней гражданской войны. Его бы не удивило, если бы Орлов оказался советским шпионом, и с этой мыслью он решил запереть обоих в помещении под палубой, а затем сдать британской разведке в Гибралтаре. Как только они прибыли в порт, он сделал звонок, вызвав группу, которой объяснил, что Орлов явно был не тем, за кого себя выдавал. Пускай теперь ребята из МИ-6 разбираются, подумал он. С меня достаточно.
Гибралтар был более, чем одной из жизненно важных для британцев гаванью и портом, это были ворота в Средиземное море и одна из важнейших баз во всей Империи. Часто считавшаяся неприступной, Скала была источником постоянного беспокойства для британцев, опасавшихся, что правильно организованный штурм может привести к ее захвату, несмотря на все оборонительные меры. Гибралтар находился в пределах досягаемости трех испанских артиллерийских батарей, одной на горе Ачо в Северной Африке, и двух других в пяти милях от базы вблизи Альхесираса. На территории Испании поблизости дислоцировались более 30 000 солдат, которые, как опасались британцы, могли быть усилены немецким подкреплением, что могло создать ударную силу, с которой 15 000 гарнизон Скалы не мог бы остановить.
Бывший оплотом британского морского могущества многие столетия, Гибралтар был базой Соединения «Н» под командованием адмирала Сомервиля и гнездом британской Специальной разведывательной службы SIS (МИ-6), задачей которой была защита жизненно важной базы от диверсантов всех мастей. Итальянцы пытались бомбить это место многие годы, и ночное небо часто разрывалось длинными холодными лучами прожекторов во время воздушных налетов. Днем королевские ВВС обеспечивали прикрытие Скалы и не допускали подобных попыток, но противник пытался проводить операции и другими средствами.