С этими мыслями и вопросами адмирал Тови снова вернулся в Блэтчли-Парк в тот же день, чтобы продолжить обсуждение с блестящим математиком. В его голосе слышалось что-то странное, когда Тови позвонил ему, чтобы назначить встречу. Тьюринг выглядел опустошенным и чем-то обеспокоенным. Весь этот сценарий, действительно, был самым тревожным в этой войне, хотя мало кто действительно знал об этом. У него было такое ощущение, что Тови также был чем-то серьезно озабочен.
Так и есть, подумал Тьюринг. Он знает, так же, как и я несколько недель назад, когда я впервые поговорил с ним о своих выводах относительно «Джеронимо». Теперь он знал…
И боялся.
Они снова встретились в «Хижине-4», и на этот раз адмирал Тови начал верить в очень спорную теорию, выдвинутую ранее.
— Хорошо, профессор, давайте не будет шутить и предположим, что ваша теория верна. Если этот корабль прибыл из другого времени, он ведь мог вернуться снова? Да, он исчез и в прошлый раз, но прошел целый год прежде, чем он снова появился на Средиземном море. Мог ли вернуться в тот же год, месяц, или даже день, что и раньше?
— Вполне возможно, сэр, — сказал Тьюринг.
— И, если уж на то пошло, возможно ли, что он появится снова? Что он делает, Тьюринг? Вы не думали об этом? Появляется ли он намеренно, быть может, вступает в морские сражения с целью изменить будущее? Что случается, когда он исчезает?
— Это все очень озадачивает, сэр, и мы можем лишь строить предположения. Возможно, он возвращается домой для перевооружения. Это единственный напрашивающийся вывод. Может ли он после этого вернуться в наше время? Это уже было сделано, так что, безусловно, этого можно ожидать снова. Возможно ли, что это были другие корабли? Это также возможно и это пугает. Но в чем заключается его задача, понять действительно трудно. Возможно, это действительно попытки изменить историю. Последнее столкновения с японцами стало решающим, верно? К счастью для нас, нельзя сказать, что этот корабль находится на чьей-то стороне в нашей маленькой войне. В любом случае нельзя сказать, что у него есть четкая программа действий во всех инцидентах, по крайней мере пока.
— Совершенно верно, — сказал Тови. — Сначала я полагал, что этот корабль действует против Британской империи. Он шел к месту Атлантической Хартии и очень стремился прорваться туда. Затем тот адмирал объяснил мне, что не контролировал корабль в тот момент и имела место разница во мнениях относительно того, как им действовать.
— То есть сценарий затравленного волка, — сказал Тьюринг.
— Именно. Как бы то ни было, он хотел, чтобы его просто оставили в покое. Этот адмирал, что более чем вероятно, все еще ищет свой проклятый остров, если вам интересно мое мнение. Японцам просто не повезло оказаться у него на пути.
— Тогда чем же его не устроил остров Святой Елены?
— Хороший вопрос, Тьюринг. Если принять эту линию, мне начинает казаться, что корабль оказался здесь не намеренно, как я изначально боялся. Возможно, это был лишь несчастный случай, а не преднамеренная операция?
— Да, сэр, это действительно может быть случайностью. В конце концов, если он появился из будущего, и его прибытие было запланировано, то почему мы не видели других действий аналогичного характера… Других пришельцев? Я осмелюсь предположить, что то, что они отправили только один корабль, является странным. И почему военный корабль?
— В некотором смысле это весьма объяснимо, дорогой профессор. Вы никогда не были на мостике линкора, но поверьте, ощущение того, как он идет по волнам на поверхности глубочайшего океана это достаточно познавательный опыт. Это морская крепость, быстрая, мобильная, хорошо защищенная. Этот корабль наглядно продемонстрировал, что отлично может себя защитить и направиться туда, куда ему заблагорассудиться. Господи, да он же обогнул половину земного шара!
— А теперь может иметь место некая подавленность, сэр, принимая во внимание все сражения, в которые он оказался вовлечен. Если русские в будущем знали бы об этом, разве они бы не делали все возможное, чтобы спасти этих людей. Мы не видели никаких признаков этого. Если это был несчастный случай, мне представляется, что он должны были понимать серьезность последствий своих действий и делать все возможное, чтобы исправить содеянное — предполагая, что они знают о перемещениях во времени.
— А как вы думаете, они знают об этом?
— Возможно, что нет. Они могут ничего не знать об этом, как и утверждал адмирал, и мне это представляется менее зловещим. В конце концов, если бы они знали способ перемещаться во времени и могли послать корабль в прошлое, я думаю, они сделали бы больше. Все, что им нужно было бы сделать, это отправить в прошлое кого-то вроде меня, чтобы разработать все эти передовые вооружения, которые мы видели и дать им нынешним русским! И, тем не менее, мы не видели никаких доказательств того, что Советы располагают чем-то подобным. Да, у них есть «Катюши», но они и близко не стоят рядом с тем, что мы видели, особенно в Северной Атлантике, когда погибла американская 16-я оперативная группа. Поэтому я склоняюсь к выводу, что советское правительство в будущем может не знать о том, что случилось. Кроме того, оно также может измениться, если этот корабль снова попадет домой, как надеялся тот адмирал. Если бы что-то подобное случилось с одним из наших кораблей… Если он после этого вернулся, было бы очень много вопросов.
— Да, — сказал Тови, потирая подбородок. — Посмотрите, что сделали американцы, когда те эсминцы обнаружились в Галифаксе. Посмотрите, что сделали мы сами, прикрывая появление и действия этого «Джеронимо».
— И я думаю, мы проделали достаточно неплохую работу.
— Да, я согласен с вами, Тьюринг. Могу сказать, что советское правительство будущего сделает все то же, если этот корабль когда-либо прибудет в дружественный порт. Но, простите за пессимизм, я не могу сказать, что что-либо из этого меня утешает. Русские на данный момент наш неохотный союзник. Они с нами потому, что Гитлер и немецкая армия вцепились им в горло, но мы все равно странные партнеры по постели, вне зависимости от того, что премьер-министр может говорить Сталину на его даче. Этот русский адмирал подтвердил мои слова, намекнув, что наш союз не продолжиться в грядущие дни. Даже если это был несчастный случай, будущее правительство может обнаружить то, что они переместились во времени, и при этом они могут и не быть нашими союзниками. Все меняется… Так он мне сказал. Все меняется.
— Не могу спорить, сэр.
Тови подумал и кивнул.
— И, профессор, и я и вы понимаете, что меняются они не всегда к лучшему. Я военный, и я поклялся защищать империю и королевство, которому я служу. Возможно, я сглупил, не попытавшись потопить этот корабль, когда за моей спиной был весь флот. Однако теперь мы должны работать с тем, что имеем. Дело в следующем: намеренно или нет, но в один прекрасный день этот корабль или другие, подобные ему, могут вернуться, и мы не будем знать, какова будет их цель. Пока мы этого не знаем, и поэтому должны принять меры предосторожности. Будь оно другом или врагом, если советское правительство будущего узнает, что случилось с их кораблем, то мы столкнемся с еще одной проблемой. Если они поймут, что возможность перемещения в прошлое отныне окажется в их руках, этого будет достаточно, чтобы соблазнить любого из живущих, Тьюринг. Это абсолютная власть.
— Я согласен, сэр, но что именно нам нужно?
— Дозор, — сказал Тови, скрестив руки. — Нам нужна группа людей, которые будут знать об этом, группа людей, которым мы сможем в полной мере доверять. Они нужны нам, чтобы следить за каждой секундой каждого часа каждого дня, начиная с этого момента.
ГЛАВА 5
— Я понимаю… — Тьюринг поднял бровь, обдумывая последствия того, что предлагал Тови. — А зачем именно они будут следить, сэр?
— За пришельцами, Тьюринг. За визитерами из будущего. Я знаю, что это звучит безумно. Даже то, что я говорю об этом в подобных терминах, предполагает, что будущее действительно является тем местом, где этот корабль может бросить якорь. Но ясно одно: если они могут прибыть в наше время, как мы уже видели, они могут вызвать здесь серьезные неприятности. И поэтому они должны быть остановлены.
— Этими действиями будет руководить правительство, адмирал?
Тови беспокойно посмотрел на стол, потирая длинный тонкий нос.
— Правительство? Вы можете представить себе людей, наподобие адмирала Паунда, обсуждающего подобное с нами? Вы можете хотя бы представить, чтобы премьер-министр согласился бы нас выслушать? Что-то подсказывает мне, что чем меньше правительство будет знать обо все этом, тем будет лучше. Но в руководстве страны есть и другие институты, которые обладают более гибкими взглядами.
— МИ-6 — Задал очевидный вопрос Тьюринг.
— Подумайте, Тьюринг. Когда вы взламываете шифровку «Энигмы», вы обдумываете ее и все взвешиваете прежде, чем обратиться к правительству. Вы понимаете, о чем я?
— Конечно, сэр. Мы часто получаем, анализируем и обсуждаем информацию, которая никогда больше не появляется где-либо еще. Некоторые сообщения передаются в разведку и с них начинают действия. Мы многое посылаем в Уайтхолл — в обход руководства, можете мне поверить. Но уверяю вас, это лишь вершина айсберга. На каждую шифровку, которую мы вскрываем, приходится десять тех, над которыми мы работаем, и еще десять, которые мы выбрасываем в мусорное ведро. Да, мы взломали вражеский шифр, но это не все равно, что читать книгу. Мы получаем обрывочные сообщения, а затем пытаемся составить их них лучшую картину, чтобы понять, что имеет в виду противник. И обращаемся к правительству только в том случае, когда хотя бы в чем-то уверены.
— Именно это я и хотел сказать, — ответил Тови. — И, тем не менее, есть другой взгляд — взгляд людей с «Джеронимо». Для них это действительно как чтение книги, потому что они знают все, что случилось в наше время. То, что нам нужно, профессор, это группа единомышленников и творческих людей, которые смогут сложить все кусочки мозаики воедино. Нам нужно понять, что происходит в головах этих людей из будущего, которые настолько нагло отправляют сюда военные корабли. Более того, нам нужны внимательные глаза. Если этот корабль или какой-либо другой вернется, нам нужно сразу об этом узнать.
— Я полагаю, мы могли бы привлечь Питера Твинна. Он занимался со мной флотской версией «Энигмы», а теперь, когда Дилли Нокс заболел, получил еще более ответственную работу — шифровки «Энигмой» Абвера.
— Людей подберете сами, Тьюринг, но будьте очень внимательны. Секретность имеет решающее значение. Вполне ожидаемо, что люди захотят узнать что-либо об этом, но я не думаю, что нам стоит давать им всю картину. Всякий раз, когда я думаю об этом, мои представления о доверии уже подвергаются испытанию. В Уайтхолле есть несколько групп, проявляющих интерес к «Джеронимо», но пока война заставляет их заниматься другими делами, и я не думаю, что они будут сильно копаться в данном вопросе. В действительности, только вы и я на данный момент знаете об этом деле что-либо серьезное. Давайте пусть так пока и останется.
— Я понимаю ваши слова насчет Уайтхоллла, адмирал. Мы были достаточно заняты перехватами и дешифровкой сигналов по операции «Факел». Вся группа работает сверхурочно, но, думаю, я смогу найти несколько человек. Мы может поручить хорошим людям ту или иную работу, и они не будут знать ее цели, если я вас верно понял, адмирал. Мы здесь все время так работаем.
— Хорошо. Теперь касательно другого вопроса, о котором я задумывался — о людях, которые могли умереть, однако выжили в результате действий этого корабля… Этот вопрос несколько тревожит. Я не хотел бы касаться такой болезненной темы, профессор, но мы должны это обдумать.
— Я понимаю… Что мы можем сделать, сэр?
— Мы должны об этом подумать. Во-первых, нам следовало бы узнать, кто эти люди. Достаточно легко составить список тех, кто погиб в результате действий корабля. Я не думаю, что «Рипалсу» предстояло погибнуть именно так, как он погиб. То же самое можно сказать и о любом человеке, погибшем в наших сражениях с «Джеронимо», особенно американцев. Я полагаю, мы можем только надеяться, что среди них не было будущих Альбертов Эйнштейнов.
— Верно, сэр. Будет достаточно просто составить список погибших, но нам это ничем не поможет. Я имею в виду то, что мы все равно не сможем воскресить никого из них.
— Согласен, но я думал о другой стороне вопроса, профессор. Что насчет тех, кто выжил, тогда как должен был погибнуть?
— Но нам найти их, адмирал? Мы не можем знать о судьбе каждого выжившего. Как мы можем понять, кто из них должен был умереть?
— Мы не можем, но, я полагаю, мы могли бы сделать некоторые разумные предположения. Разве не так вы решаете свои загадки? Вы получаете обрывки данных, а затем приходите к выводам через предположения.
— Я бы очень хотел иметь возможность записать на перфоленту судьбу каждого человека и обработать ее, адмирал, но это несколько невозможно. Тем не менее, то, что вы говорите, действительно предполагает некоторое решение. Кое-что мы знаем… Давайте начнем с первой точки расхождения.
— О чем это вы?
— Точка расхождения, сэр. Первое, что сделал этот корабль, что могло бы изменить ход истории.
— Я полагаю, это была операция Уэйк-Уолкера. Они собирались нанести удар самолетами с «Фьюриоса» и «Викториеса» по Петсамо и Киркинесу на мысе Нордкап в Норвегии. Я хотел бы думать, что операция удалась бы без серьезных потерь, но думаю, что нет. Мы ожидали потерь, и серьезных. Вместо этого, из-за появления корабля мы отправили ребят Уэйк-Уолкера в погоню за дикими гусями. Очень многие из них погибли. Вопрос в том, кто из них, возможно, погиб бы, если бы налет на Нордкап был осуществлен, как и задумывалось?
— Мы не можем знать этого, сэр, но мы могли бы составить список всех выживших и… И следить за ними.
— Понимаю. Звучит занудно и тяжело.
— Затем мы должны составить список членов экипажей каждого корабля, принимавшего участие в операциях из этого перечня. Затем мы могли бы расширить его, включив туда людей, которые должны были участвовать в операциях, отмененных в результате действий этого корабля. На ум сразу приходит операция «Юбилей», сэр.
— Это уже превращает эту задачу в ад, Тьюринг. В море находятся десятки тысяч людей — большая часть на Флоте Метрополии, а также «Соединении «H» в Средиземном море. Что касается отмененного рейда на Дьепп, в нем должны были принять участие 2-я канадская пехотная дивизия, пять десантных подразделений, свыше 230 кораблей и десантных барж, а также семьдесят эскадрилий Королевских ВВС. Мы бы понесли потери в этой операции, но какие именно?
— Это не имеет значения, сэр. В любом случае, что сейчас в этих подразделениях есть весьма значительное число тех, кто не должен жить. Я скажу вам еще одно. В их составе была группа из 30-го подразделения коммандос, которая должна была выполнить специальную операцию. Они должны были захватить одну из новых машин «Энигма» с четырьмя валами в Дьеппе, и этого не произошло.
— Ах да, группа Флеминга. Я почти забыл о ней. Осмелюсь сказать, что Флеминг не остался без дела после того, как Рашбрук сменил Годфри на посту начальника управления военно-морской разведки. Он все еще с нами. Он создает для нас сеть в Испании в рамках операции «Золотой глаз», и его ребята примут участие в разведывательных операциях в ходе предстоящей операции «Факел». Сожалею, что нам не удалось осуществить операцию в Дьеппе. Я надеюсь, это не сильно отбросило вас назад.
— Не слишком, сэр. Флеминг много мне обещает, но мало что доставляет. Мне удается справляться без него.
— Это хорошо, но, как вы можете видеть, этот список будет очень длинным. Как мы сможем следить за всеми этими людьми? Для этого потребуются огромные ресурсы.
— Возможно, я мог бы помочь, сэр. Я, разумеется, не могу занести судьбу каждого человека на перфоленту для своих машин, но, безусловно, могу кодировать их имена. Тогда мы могли бы использовать машину для некоторых сопоставлений. Если случиться что-либо необычное, и имя фигуранта или фигурантов совпадет со списком, мы могли бы провести более тщательное разбирательство. Просто поручить это МИ-5. Они ведь постоянно занимаются подобным, верно?