Мантикора вдруг села на задние лапы – ни дать ни взять, милая домашняя кошечка. И при этом она продолжила в упор разглядывать меня.
– Ладно, – протянула я, чувствуя себя как-то глупо и неуютно под этим пристальным львино-скорпионьим взглядом. – Мне… мне нужно идти.
И мысленно чертыхнулась, поняв, что разговариваю с животным. Помотала головой и решительно направилась к замку, продолжая чувствовать спиной взгляд золотистых глаз.
Едва войдя во дворец, я нос к носу столкнулась с герцогом Рэйстом. Он лишь мгновение смотрел мне в глаза, а затем, широким шагом сократив разделяющее нас расстояние, схватил за руку. Рывок, и моя рука, резко вывернутая им, хрустнула и ослепила болью. Я вскрикнула и прижала ее к себе, баюкая, успокаивая разгорающийся в запястье огонь. Слезы, готовые сбежать из глаз солеными дорожками, я сумела сдержать усилием воли. Злость придала мне сил. Не дождется. Он не увидит моих слез.
– Ты думаешь, я так долго ждал Искры, чтобы ты сбежала от меня в этот же день? – Лицо Рэйста побагровело. Ему определенно нужно было поучиться у меня, как сдерживать внутри свою ярость. Прятать ее на дне воображаемого ящичка и запирать на ключ. Так ты становишься хозяйкой положения, а не твои эмоции. – Целители придут в твою спальню на рассвете, а ночь тебе придется прожить с болью. Это твое наказание. Надеюсь, впредь ты будешь умнее.
Я удержалась от того, чтобы не фыркнуть ему в лицо, чтобы не допустить презрительного взгляда. Боли? Он говорил о вывихнутой руке, но знал ли он, что такое настоящая боль? Знал ли он, что такое боль в голодающем желудке, который несколько дней не видел еды?
А я знала, что это такое. Одно время, показавшееся нам бесконечным, отец прятал нас в бывшем лагере повстанцев, людей Ингвара, вздумавшего пойти против Ареса. Тогда война была в самом разгаре. Я знаю, он хотел участвовать в войне, но вернулся домой ради нас, своих дочерей, как только улеглась буря. Тогда мы верили, что опасность миновала, что Ингвар победит, но… Всегда больно, когда иллюзии и надежды разбиваются о твердь горькой реальности.
Я поднялась к себе, снова оставшись наедине со своими мыслями. Значит, лорд Рэйст почувствует, если я попытаюсь убежать снова. Но почувствует ли он применение магии? Ведь от Искры он его не ожидает. Я внимательно осмотрела браслет со всех сторон. Цельный, литой круг из необычного белого металла безо всяких украшений. Ни застежки, ничего, хотя я хорошо помнила, как Рэйст застегивал его на моем запястье. Разумеется – магия.
Вздохнув, я попыталась направить мысли в другое русло. Даже если предположить, что я сумею отпереть замок, то что дальше? Куда мне бежать? Даже если магия поможет мне выжить в лесу, то как я доберусь до дома? Повсюду шныряют разведчики Ареса, надеясь не допустить к нему Ингвара или – еще лучше – принести его голову магу на серебряном блюде. Стоит только Рэйсту заявить о пропаже, и меня мгновенно найдут. Увы, моя магия небезгранична, и становиться невидимкой я не могу.
Так ничего и не придумав, я легла спать. Пока Ингвар не посягает на трон Ареса, мне ничего не угрожает. Но как только война разгорится с новой силой – а я не сомневалась, что рано или поздно это произойдет, Рэйст придет за мной, чтобы использовать меня в качестве энергетической подпитки. До тех пор у меня есть время придумать, как за свою свободу побороться.
А бороться я буду непременно.
Глава восьмая. Лили
Я подметала пол, стараясь не оставлять на нем ни соринки. Последнее время мой хозяин был не в себе, и я не хотела давать ему лишний повод для порки. Гаен Воргат, конечно же, тщательно скрывал положение своих дел от рабынь, но, к счастью или сожалению, я обладала острым слухом и была в курсе всего, что происходило в Непримиримых землях.
Совсем недавно дом Воргат с успехом отразил нападение дома Тинар, убив трех магов и пленив остальных двух. После этого лорд решил сразу же атаковать уязвимый теперь соседний дом, пока они не успели к этому подготовиться. Довольно легко Воргат завладел домом Тинар, сильно ослабленным войной с домом Брега. Земли объединились, а плененные маги Тинара без лишних сомнений перешли на сторону Гаена. Им было, в общем-то, все равно, за кого воевать, лишь бы им за это платили.
Все бы ничего, если бы Брега также не отбил у соседей земли. Магов у них было на порядок больше, а влияние – выше. Это заставило Гаена затаиться в собственном доме, опасаясь нападения магов дома Брега. Именно поэтому он и был в последнее время не в духе.
Вследствие этого моя, и без того не особо счастливая жизнь, стала еще хуже. Гаен придирался ко всему, каждый раз наказывая меня за малейшие провинности – незамеченный островок пыли, недозрелое яблоко, поданное к столу, крохотное пятнышко на выстиранной одежде. Тогда приходилось тут же опускаться на колени, видя тянущиеся ко мне руки с зажегшейся на кончиках магией. Я сжималась в ее ожидании новых мук, и молча глотала слезы, когда они приходили. Иногда наказанием служила и плеть, но чаще всего Гаен применял ко мне ненавистную магию боли, получая от этого особое извращенное удовольствие.
Привыкнуть к боли невозможно – это я поняла после нескольких дней, проведенных в доме Гаена Воргата. Она может лишь немного притупиться, но чувствовать ты ее будешь всегда. Я смогла немного приспособиться к наказаниям вынужденного хозяина. В те моменты, когда на меня обрушивалась плеть или магические искры боли, я представляла, что это не мое тело мучительно страдает, а чье-то чужое. Будто бы я присутствовала при наказании человека, не имеющего ко мне никакого отношения. Становилось легче, правда, совсем немного.
Тяжело вздохнув, я окинула взглядом помещение, в котором находилась, поняв, что на сегодня уборка закончилась. Но это никоим образом не означало, что теперь я могла спокойно бездельничать. Обязанностей у меня еще было море, а отдыхала я вообще только тогда, когда спала. Пять драгоценных часов.
Я была худа настолько, что практически просвечивалась. Голова постоянно кружилась от нехватки еды, а кожа была бледнее, чем у народа Снежных земель. Несмотря на слабость, я понимала – жаловаться Гаену бесполезно. А если поддамся упадку сил и стану плохо выполнять свою работу, меня просто накажут.
Старая рабыня, видя мое состояние, иногда улучала момент и всучивала мне фрукт или хлеб. Иногда мне даже доставался небольшой ломоть мяса.
Мы обе понимали, чем чревато ее поведение. Воргат приказывал магам следить за тем, чтобы повариха при готовке и пробе еды не положила в рот лишний кусочек. Что тут говорить о том, что подкармливать меня было категорически запрещено – поварихе такое своеволие грозило крупными неприятностями. Но, несмотря на это, мне периодически выпадал какой-нибудь лакомый кусочек, а я, в свою очередь, старалась максимально облегчать рабыне работу на кухне.
У нас с ней даже появился общий секрет – мы научились разговаривать беззвучно, не привлекая внимания стоящих на страже магов. Конечно, прибегать к чтению по губам постоянно было опасно, да и невозможно, но даже пары фраз в день для рабынь, игнорируемых всеми и вся, было вполне достаточно, чтобы ощутить незримую поддержку друг друга.
Причина нашей молчаливости кроилась не в нелюдимости обеих, а в хорошо вызубренных нами правилах. Рабыням запрещено было долго разговаривать друг с другом. Выходить из комнаты по ночам – тоже. Неважно, как сильно тебе это нужно, до того момента, как проснется глава дома, собственная комната оказывалась тюрьмой. Если выйдешь, и тебя поймает стоящий на страже маг – сурового наказания не избежать.
Комнаты проверялись каждый вечер на предмет вещей, способных причинить вред. Женщины элькхе, в отличие от мужчин, никакой магией не обладали, а оружие в Непримиримых землях считалось устаревшим и варварским способом нападения – здесь большинство мужчин применяли магию. Поэтому единственным орудием рабынь могли стать только подручные вещи: кухонный нож, секатор, осколки стекла. Именно на наличие этих вещей и проверялись комнаты. А то, что я была чужачкой, не элькхе, а моя сестра – Искрой, заставляло боевых магов проверять мою комнату еще тщательнее.
Зная все это, я, тем не менее, постоянно нарушала правила. Не касаемо орудий убийства, конечно же, нет – если бы в моей комнате нашли что-то подобное, меня, скорее всего, тут же бы убили. Нехватка рабынь в доме Воргат меркла перед извечным страхом его мужчин – смерти от руки восставшей рабыни. Если хотя бы одна из них заставила бы хозяина усомниться в преданности к нему, все женщины до скончания веков ходили бы, закованные в цепи. Слава богам – такого еще не случалось – очевидно, из-за полнейшей затравленности рабынь.
Я овладела в совершенстве способностью быть тихой, как мышка. Я с детства была худа, а при нынешнем питании поправиться не представлялось возможным, поэтому и тихо передвигаться мне было несложно. Ночью, когда тени ложились на замок, они становились моими сообщниками. Я пряталась в тени неосвещенных коридоров и продвигалась вперед, движимая одной целью – проникнуть в каморку старой рабыни Альтид, чтобы там вволю наговориться. Наверное, мне не хватало наших долгих разговоров с Гвендолин и отцом, и потому я тянулась к практически чужому человеку, как мотылек – к свету. Альтид рассказывала мне о своей земле, которую помнила еще девочкой – до того, как стала рабыней, я же рассказывала ей о Даневии – такой близкой, но такой недосягаемой.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.