– А почему нет? И потом, ты пойми – время было такое, что обнародовать крупные денежные суммы было весьма чревато.
– Ой, все, не хочу про это, – Лена поморщилась, словно воспоминания о застрелившемся отце вызывали у нее физические страдания. – Раз мама сказала, что деньги ее, у меня нет оснований ей не верить. Упали в руки – потрачу, тем более машина мне нужна позарез, на такси-то не накатаешься.
Они принялись обсуждать марку и модель, неспешно спускаясь по бульвару вниз, к перекрестку, где можно было либо дождаться трамвая, либо пройти пешком через несколько улиц и оказаться у дома, где Лена снимала квартиру.
– Ленка, а ты мне не поможешь по старой дружбе? – вдруг спросил Андрей, когда все детали предстоящей покупки машины были досконально обсуждены.
– Если это не противозаконно, – улыбнулась она.
– Тут у Петьки дело в работе, и мне сдается, что он не там ищет.
– Служебную тайну разглашаем? – дежурно пошутила Крошина.
– Ничего я тебе не разглашаю. Считай, что просто историю рассказываю, хочу мнение со стороны услышать.
– Тогда идем ко мне, – предложила она, – не на улице же обсуждать. Да и дождь, кажется, сейчас пойдет.
Андрей согласился – в самом деле начало накрапывать, и это могло закончиться полноценным дождем, а мокнуть на ночь глядя не особенно хотелось.
– Тебя дома-то не потеряют? – скорее для проформы спросила Лена, и Андрей отмахнулся:
– Я что – подневольный? Удивительно, что еще телефон не оборвала.
– Ты его просто в кафе на беззвучный режим поставил, – съехидничала Крошина. – А там наверняка уже с десяток пропущенных.
– Да и черт с ней. Ну, веришь – я маме так не докладывал, когда в школе учился. Вот хоть ты убей – не должна женщина настолько напрягать своим присутствием. «Мне не хватает внимания!» – передразнил он. – Какого еще тебе внимания не хватает, когда я и так все свободное время рядом провожу? Должны же быть у меня какие-то собственные друзья, к которым я могу пойти один?
– Ты не кричи, я же не глухая. Почему вам, мужчинам, всегда кажется посягательством на вашу свободу просьба об одной лишней эсэмэске в день? Да, мне вот тоже всегда хотелось больше внимания, каких-то глупых мелочей, понимаешь? Хотелось знать, где он, с кем, что делает.
– Ленка, влезать к мужику в душу, в голову, в работу в конце концов – это самая верная дорога к тому, чтобы его потерять, вот поверь мне.
– Ты как Юлька…
– О, кстати! – оживился Андрей. – Как тебе сериал? Смотришь?
Ленина подруга актриса Юлия Воронкова не так давно получила предложение сниматься в одной из главных ролей в новом сериале и переехала в Москву. Многосерийная сага оказалась весьма удачной и интересной, и было решено снимать продолжение, потому Юлька, которая никак не могла решить, хочет ли остаться в столице насовсем, вынуждена была там задержаться. Кроме того, ей предложили главную роль в полнометражном фильме, и Воронкова сейчас склонялась к тому, чтобы принять это предложение, рассудив, что много работы куда лучше полного ее отсутствия. Изредка они перезванивались, но в основном Лена довольствовалась просмотром сериала, где подруга блестяще исполняла роль коварной стервы Карины.
– Да, ты знаешь, втянулась, как ни странно. Юлька там такая… другая, что ли.
– Да ну – другая, – фыркнул Андрей, помогая Лене перешагнуть довольно большую брешь в тротуарной плитке. – Она там ровно такая, как в жизни, просто ты ее с детства знаешь и воспринимаешь иначе, чем я. А в жизни госпожа Воронкова – ровно такая стерва, как на экране, потому и играет так правдоподобно. Нечего ей там играть, живет как жила.
Лена слушала его удивленно. Ничего общего с экранным образом, по ее мнению, у Юльки никогда не было, но, возможно, Андрей прав – она сама помнила ее первоклассницей с большими бантами в косичках, ровно такой, как в момент их знакомства на школьной линейке. Холеная же экранная дама, ловко плетущая интриги и жонглирующая мужчинами, как резиновыми мячиками, никак не увязывалась в сознании Лены с этой девчушкой. Но Паровозников уловил, пожалуй, главное – Юлькина прямолинейность, жесткость суждений и порой излишняя категоричность в оценках весьма удачно наложились на образ, а потому ее Карина выглядела так естественно.
– Ну, согласись, Ленка, что я прав? Ведь ты только что сказала, что я как Юлька, когда речь зашла о мужчинах? – напирал Андрей, и Лена вынуждена была признать:
– Да, наверное… Я просто никогда не думала о ней с этой точки зрения. А скажи – приятно иметь среди друзей знаменитость?
– Надька мне не поверила, когда я сказал, что знаю Воронкову. Она, знаешь, из тех, кто думает, будто все известные люди сразу в Москве рождаются, а не приезжают туда из городов вроде нашего.
– Что ж ты ее постоянно критикуешь-то? Зачем тогда живешь с ней, если тебя все так раздражает?
Андрей неопределенно пожал плечами, но ничего не сказал.
У супермаркета, расположенного совсем рядом с домом, Лена остановилась и задумалась, припоминая, есть ли у нее сахар и что-нибудь к чаю.
– Зайдем на минутку, – предложила она, и Паровозников кивнул.
Быстро пробежав между полок, Лена бросила в пластиковую корзинку пакет сахара, две пачки печенья и направилась в мини-пекарню, где к содержимому корзины добавились черемуховые булочки в шоколаде, небольшой кусок бисквитного рулета с масляным кремом и несколько бриошей.
– Ты, смотрю, не паришься, – ухмыльнулся Андрей.
– А смысл? Один раз живем, чего ж себя в еде-то ограничивать? – пожала плечами Крошина, направляясь к кассе.
– Вот за что я тебя всегда любил, Ленка, так это за то, что ты честная. Хочешь булку – берешь и ешь, а не манерничаешь про диету и фигуру.
– Ой, брось. Я просто достаточно ленива, чтобы все эти диеты соблюдать, вот и все. Слава богу, что обмен веществ хороший, поправляюсь в пределах двух кило, это не так заметно. А могла бы в маму пойти.
Наталья Ивановна, несмотря на возраст, выглядела до сих пор очень хорошо, просто была крупной и высокой, что совершенно ее не портило. Лена пошла в отца – среднего роста, крепкая, но не склонная к полноте, и это позволяло ей безнаказанно есть выпечку на ночь, не опасаясь прибавки в весе. Работая, она худела, в отпуске набирала килограмм-другой, но не обращала на это внимания.
Расплатившись, они вышли из супермаркета и двинулись во двор. Светодиодные фонари отреагировали на движение, зажигаясь по мере того, как Лена и Андрей продвигались к подъезду. Крошина вдруг подумала, что не хочет никуда уезжать отсюда – этот дом и двор стали ей родными, а квартиру она с первых дней не воспринимала как съемную. С хозяйкой повезло – она вообще никак не вмешивалась в жизнь своей съемщицы, исправно оплачивавшей аренду и не вызывавшей никаких нареканий со стороны соседей. Подъезд у них был тихий, уютный, с цветами на лестничных площадках, и уезжать отсюда ей будет, безусловно, жалко. «Слава богу, что пока я не приняла никакого решения по поводу ипотеки. И не факт, что скоро приму».
– Так о чем ты хотел поговорить? – удобно устроившись за столом в кухне, спросила Лена.
Андрей, присев на подоконник, курил в приоткрытое окно и как-то мечтательно смотрел в небо. Его красивое лицо было печальным и задумчивым, и Крошиной на мгновение стало жаль, что у них ничего не вышло тогда – по ее вине. «А может, попробовать еще раз? – мелькнула в голове шальная мысль, но Лена тут же ее отогнала: – Нет. Ничего нельзя повторить, нельзя возвращаться. Я уже попробовала – с человеком, которого действительно любила, но все закончилось еще хуже».
– Да, понимаешь… – тряхнув головой, сказал Паровозников. – У Петьки в производстве довольно странное дело, и мне кажется, что мы копаем вообще не в той стороне. Ситуация такая – была закрытая вечеринка в одном ресторане, довольно большая компания. Все, разумеется, пьют, поют, танцуют – и вдруг один из участников выпадает с веранды на камни и разбивается насмерть.
– Погоди. Какие камни? Может, на асфальт?
– Нет, именно на камни. Знаешь ресторан «Титаник»?
– Ну, еще бы! На набережной? Это, пожалуй, единственное в городе заведение, которое работает еще с девяностых. Там и интерьер весь выдержан в стиле фильма, и веранда в форме носа корабля. Постой… значит, это оттуда упал потерпевший? На берег? Веранда ведь нависает над берегом реки, там небольшой обрыв и огромные валуны такие?
– Ну и память у тебя… – присвистнул Андрей, беря новую сигарету. – Да, точно. На веранде в тот момент были двое – потерпевший и его жена. Все остальные участники вечеринки в голос твердят, что мужчина был настолько пьян, что не держался на ногах, потому, скорее всего, и упал. Но дело в том, что труп лежал на спине, а содержание алкоголя в крови такое, что позволяет усомниться в правдивости слов свидетелей – люди с таким уровнем алкоголя ухитряются машину водить. И потом, потерпевший – спортивный мужик, всю жизнь занимавшийся скалолазанием и йогой, так что версия о потерянном равновесии вообще никакой критики не выдерживает.
– Ну, и в каком направлении ищете? – спросила Лена, сделав глоток чая.
Она чувствовала странное приятное возбуждение – впервые за то время, что ушла из прокуратуры.
– Петька настаивает, что виновата супруга – ну, ты ведь понимаешь, что в таких ситуациях первый подозреваемый именно из пары.
– А ты так не думаешь?
Андрей взъерошил волосы, сделал пару глубоких затяжек и, прижав окурок в пепельнице, проговорил:
– А черт его знает… она мутная какая-то. Вроде плачет искренне, переживает о сыне – ему девять лет, но в то же время мне кажется, что смерть мужа… как бы так сказать-то… ну, словом, вроде бы ей стало легче, что его нет.
– Это ты с чего взял?
– У нее в глазах спокойствие, понимаешь? Она говорит, а глаза совершенно спокойные, не мертвые, не равнодушные, а именно спокойные, безмятежные какие-то.
– Может, тебе показалось? – с сомнением спросила Лена. – И потом, разные люди по-разному реагируют на трагедию. Кто-то в истерике колотится, а кто-то все внутри перемалывает, переживает, а внешне не выражает никак.
– Не знаю, Ленка. Ты только представь – у твоих ног лежит тело твоего мужа, с которым ты много лет прожила, ребенка родила от него, и тело это выглядит, скажем честно, не очень… с высоты на камни – сама понимаешь… И ты со спокойным лицом будешь на это смотреть? Слезы текут, а глаза ничего не выражают, кроме облегчения?
– Сдается мне, ты фантазируешь, друг мой Андрюша. В последнее время ты стал уж очень романтичный.
– Да брось ты! – вспылил Паровозников. – При чем тут романтика? Совершенно очевидно, что баба не настолько переживает, как, по идее, должна бы.
– Кому должна? Тебе? – спокойно спросила Лена. – Есть каноны переживаний? Эталон скорби? Какая-то схема, таблица – что?
– Ты издеваешься?
– Отнюдь. Я не могу понять – если Петр решил, что жена – первая подозреваемая, да и ты, как я слышу, очень в ней сомневаешься, то в чем вопрос-то? Пусть потрясет ее посильнее, может, она и признается. Или подруг, которые все видели, немного понапористей поспрашивает.
– Понимаешь, я не люблю, когда все вот так очевидно. Труп мужа – подозреваем жену… могло ведь быть иначе.
– Как? Нет свидетелей падения потерпевшего через перила веранды. Ну, согласна – подвыпившие люди на вечеринке не самые надежные свидетели, если там на самом деле какой-то криминал. Но ведь там еще люди были – работники клуба, например, и кто-то что-то видел, слышал, заметил. Да, работы много, но ведь ее кто-то должен сделать.
Андрей хмуро посмотрел на нее:
– Ну, так-то да… однако эта Долженкова странная штучка.
– Погоди, как ты сказал – Долженкова? – насторожилась вдруг Лена, напрягая память.
– Долженкова Арина Михайловна.
– Ну, приехали… – пробормотала Лена. – Это моя бывшая одноклассница. Правда, фамилия у нее тогда была Кононова. Долженкова она по мужу, а муж у нас – бизнесмен, и весьма, скажу я тебе, успешный. У него пятьдесят один процент акций одного крупного лесоперерабатывающего завода в соседнем регионе.
– Ого… – протянул Андрей. – Ну у тебя и память, в который раз это говорю…
– Да какая память, о чем ты… Недавно мама вела дело… иск об установлении отцовства.
– Ну-ка, ну-ка, – пересаживаясь с подоконника за стол, напрягся Паровозников. – Кто к кому?
– Супруг засомневался. Но оказалось, что зря – совпадение почти стопроцентное, никаких вариантов. Вот тогда я Арину и видела, в суде, где она ответчиком выступала.
– Ну и ну… прямо судились, значит?
– Вот представь себе. Но знаешь, что странно? Я их потом видела выходящими из зала суда, так они в обнимку шли. Как будто ничего не произошло, понимаешь? Я не представляю, как бы обнималась с человеком, который десять минут назад подозревал меня в неверности и в том, что у меня ребенок не от него. А эти двое, прямо как счастливые новобрачные…
– Вот я о том и говорю – странная эта Долженкова, стран-на-я, – подхватил Андрей, вытягивая из пачки очередное печенье. – И в свете открывшихся обстоятельств вполне могла супружника с веранды в полет отправить.
– Прямо на вечеринке? Нет, дорогой, такие вещи, как месть, обычно тщательно обдумываются, особенно если речь идет об унаследовании немалого состояния, а оно у Долженкова, поверь мне, о-го-го… Он, наверное, единственный в нашем городе легальный миллионер.
– А вот, кстати, по квартире его этого совершенно не скажешь. Да, в хорошем доме, но, удивишься, без излишеств, без роскоши, только все необходимое. Машина хорошая, но не понтовая, у жены – тоже весьма простенькая модель «Мазды». Так что, может, дама разозлилась, что супруг ее в черном теле держит при таких деньжищах.
Лена снова отрицательно покачала головой:
– Вряд ли. Для убийства нужен более веский мотив, чем не очень модная машина.
– Ой, можно подумать, ты никогда не видела, как убивают за бутылку пива!
– Да. Но не в этой социальной среде, согласись? Там, где вертятся большие денежки, бутылка пива как мотив для убийства, ну признай, вообще не рассматривается. Арина неглупая женщина, думаю, если бы она вдруг решила отомстить мужу за недоверие, то сделала бы это тоньше и, уж точно, не лишая его жизни. Кто убивает курицу, несущую золотые яйца?
Лена прикоснулась к остывшему чайнику, щелкнула кнопкой:
– Дорогой друг Андрюша, время уже глубоко ночное, потому предлагаю тебе остаться у меня.
– Не возражаю, – Андрей с хрустом потянулся и подвинул свою чашку ближе к Лениному локтю: – Плесни еще водички. Короче, я совсем запутался. С одной стороны, самый удобный и главный подозреваемый – жена. Но с другой… – Он взъерошил волосы и признался: – Где-то в глубине души я с тобой согласен. Нет смысла убивать мужа из-за его сомнений в отцовстве, гораздо эффективнее тянуть из него деньги и периодически напоминать о нанесенной глубокой обиде. Ведь его подозрения не оправдались? Или?..
– Нет, говорю же, там все четко – отец ребенка Долженков.
– Вообще тогда не понимаю… а ты не слышала случайно, с чего вдруг он вообще задался этим вопросом, а?
Но этого Лена не знала. Понятное дело, что разговаривать об этом с матерью бесполезно, она будет общаться только с представителями прокуратуры и только при предъявлении ордера. А залезть в бумаги втихаря Лена, разумеется, себе не позволит.
– Ну, вызовите ее повесткой, поговорите, может, Арина сама расскажет, – предложила она.
– Да это-то понятно… я подумал, что, может, ты что слышала или просто знаешь. Но ладно, пусть Петька разбирается.
Допив чай, они отправились ставить раскладушку для Андрея. Лена внутренне удивилась, как легко у нее это выходит – оставить на ночь бывшего любовника, стелить ему постель неподалеку от своей кровати и даже не думать о том, что когда-то этот мужчина был для нее самым близким. Андрей, похоже, тоже не испытывал неловкости и чувствовал себя в ее квартире вполне комфортно. Юркнув под одеяло, он лег на бок и, подперев кулаком щеку, проговорил: