Лиза понимала. И немножко ей завидовала. Не ее предстоящему отпуску. А тому, что Соня летит отдыхать с человеком, которого любит, который любит ее. И которому плевать, между прочим, что Сонька регулярно набирает в весе. Потом, правда, успешно сбрасывает все в спортивном зале. Но до этого-то набирает! И в постель к нему ложится с этим самым лишним весом. И ничуть его не раздражает. Соня говорит, что ему даже нравятся ее периодически округляющиеся формы. Он просто ее любит. Любит всякую-разную, и все.
– Лизонька, наконец-то! – воскликнула Анастасия Сергеевна, тут же прошлась по ней цепким взглядом. – У тебя снова новое платье! Очень красивое. Очень тебе идет.
– Спасибо. – Лиза осторожно улыбнулась, опасаясь преждевременно радоваться комплименту.
– Но на мой взгляд, оно могло бы быть и чуть свободнее, – разбавила похвалу ядом Анастасия Сергеевна, не разочаровав нисколько. – Зад слишком рельефно выделяется. Слишком. Когда худеть-то собираешься, а, Егорова?
И, противно захихикав, она принялась диктовать задачу.
– Человек очень… – Она пожевала губами, подбирая слова. – Мягко говоря, не знающий, чего он точно хочет. К тому же у него все буквально есть! Поэтому к выбору подарка надо подходить творчески. Ты понимаешь, о чем я?
Лиза еще более осторожно улыбнулась.
Эта старая перечница решила послать ее за подарком ко дню рождения Ланы? Женщины, которая увела у Лизы любимого? Это что? Это как? Это шутка такая, да? Или новый вид пытки? Или месть за ее сегодняшний неосторожный маневр на машине?
Господи! Когда же все это закончится? Надо, надо было уволиться сразу, как Пашка ушел от нее к Лане. Сразу же! Нечего было корчить из себя независимую и сильную даму. И с почтением кивать, когда генеральный, он же хозяин фирмы, попросил ее отнестись ко всему с пониманием и продолжить дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество.
Дура!
– Что же она хочет? – севшим от тайного внутреннего бешенства голосом спросила Лиза.
– Чего хочет она, я не знаю. Я знаю, чего хочу я. – Тонкие, сухие, как ветки, пальцы Анастасии Сергеевны разошлись веером. – Это должно быть что-то невероятно красивое, не громоздкое, изысканное и неизбитое. Понимаешь, о чем речь?
– Не совсем.
– Ладно. – Зам по общим вопросам с сожалением причмокнула. – У меня есть одна идея.
Идеей оказалась маленькая чайная пара, сделанная на заказ у какого-то знаменитого керамиста. Как поняла Лиза из долгого пространного объяснения, важен был не столько сам подарок, сколько то, кем он был выполнен. Оказывается, к этому мастеру записывались на месяцы вперед.
– Заказ был сделан загодя. Должен был быть выполнен еще пару дней назад. Но как-то не срослось у меня заехать и забрать его. Это сделаешь ты, дорогая. – Анастасия Сергеевна мстительно улыбнулась. – Думаю, тебе не сложно. К тому же все уже оплачено.
– Не сложно.
Лиза записала под диктовку адрес мастерской, где надлежало забрать авторскую работу знаменитого мастера, о котором она лично ни сном ни духом. Развернулась, чтобы уйти, как Анастасия вслед ей прошипела:
– Это еще не все, дорогая.
Лиза остановилась. Оглянулась. И ей сделалось нехорошо. От того, как эта пожилая вредная тетка смотрела на нее сейчас. От того, как мерзко ухмылялась, лениво передвигая канцелярские принадлежности по столу.
– Что-то еще, Анастасия Сергеевна? – послала Лиза ей через кабинет лучезарную улыбку.
– Да. Подарок ты должна будешь отвезти сама. Лично, – проговорила она и прочертила длинным ногтем по столу. – И это не обсуждается.
Лиза выскочила из кабинета, не забыв громко хлопнуть дверью. По коридору передвигалась не помнила как. В себя пришла уже в машине. Откинула козырек, уставилась на свое отражение в зеркале. Дрожащие губы, мученический взгляд, бледные щеки. Нет, с этим надо срочно что-то делать. Срочно! Ей нужен человек, мужчина. Тот, кто заполнит пустоту в ее постели и, если получится, в душе. Что там говорила Маринка про планы на выходные? Возвращается ее Макс. С кем-то? Да, какой-то бизнес у них с Мариной. И Макс возвращается с клиентом.
«Каучсерфинг», – вспомнила Лиза иностранное слово. То есть он привезет какого-то путешественника и поселит у Маринки за какую-то плату. А в доме этого самого путешественника, возможно, тоже кто-то поселится на это время. И этого второго, возможно, тоже Макс туда повезет или уже отвез.
А он не так уж и глуп – парень ее подруги, кажущийся Лизе чрезвычайно безрассудным. Занимается частным извозом, зарабатывая на этом деньги. Теперь вот решил вместо собутыльников у Маринки селить путешественников. Интересно, что за путешественник? Может, стоило на него обратить внимание?
И она – глупая – позвонила подруге и задала ей тот вопрос. И уже через пять минут пожалела об этом. Планов, которые Марина настроила с ходу, хватило бы на четверых. Она распланировала судьбу Лизы до самой старости.
– А чего же он тогда в отеле не поселится, раз такой замечательный? – усомнилась она в качествах подъезжающего к их городу путешественника.
– А зачем же столько денег лишних тратить? – удивилась Марина. – Ты ваще, Лизок! Там за сутки берут за номер от двух с половиной. И это условия так-сяк. А если получше, то уже четыре-пять тысяч, не меньше. А у нас с Максом вполовину меньше. То есть за три ночи шесть тысяч, плюс домашняя кухня и личный экскурсовод.
– Ой, Марина, ну какой из тебя экскурсовод! – фыркнула Лиза, сверилась с навигатором, ехать еще полчаса. – Ты в собственном микрорайоне способна заблудиться.
– А кто говорит обо мне? – Подруга странно затихла и неуверенно закончила: – Вообще-то, мы с Максом тебя имели в виду.
– Меня? Решили меня экскурсоводом в ваш маленький семейный бизнес взять? А условия? Зарплата? И когда собирались мне об этом сказать, друзья мои дорогие?
– Завтра, – буркнула Марина, по тону подруги поняв, что та не в восторге. – Че ты сразу начинаешь, Лиз? Это тебя отвлечет, если что. Новые знакомства. И все такое. Тем более я Максу строго наказала уродов не привозить. И баб тоже. Нужны мне они тут, в доме. Трусы будут по моей ванной развешивать с лифчиками. Ладно. Если не согласна, буду Ленку просить. Она со своим разбежалась и сейчас в активном поиске. Но сразу хочу сказать, от такого мужика отказываться – дурой быть, Лизок.
– А ты его видела? – повысила голос Лиза.
Орала не на подругу скорее, а на лихача, вывернувшего из переулка прямо под ее бампер. Еле среагировала. Еле удержала свою машину.
– Макс фотку переслал. Крутой мужик, Лизок. Будешь потом жалеть.
– Потом – это когда? – рассеянно поинтересовалась Лиза, ловко маневрируя в плотном потоке машин.
– Вот как Ленка с ним придет под ручку на нашу вечеринку, так и будешь жалеть. – Маринка тяжело вздохнула и с нажимом добавила: – Сильно будешь жалеть.
– Фотка, говоришь, есть? – Лиза притормозила, навигатор активно ее разворачивал влево. – Перешли.
– Ладно, – почему-то не обрадовалась подруга. Скорее, насторожилась. – А ты чего вдруг позвонила-то среди дня? Случилось что?
– Я что, не могу позвонить лучшей подруге? Просто так, без повода?
– Можешь, конечно. Но ведь не звонишь. Никогда не звонишь днем. Потому что ты крайне занятой человек, – передразнила подруга ее интонации. – А сейчас вдруг звонишь. Едешь куда-то. Я же слышу твой навигатор. Куда он тебя разворачивает, Лиза? Что случилось? Ну?
И она рассказала ей все. Про утро, которое не задалось с самого начала, потому что она проспала пробежку на стадионе и потом презирала себя за слабость. Про то, что чуть не снесла дверь машины своей соперницы. И про странную просьбу зама генерального по общим вопросам.
– Как думаешь, Марин, это она выслужиться хочет перед Ланой, унижая меня? Или это личная просьба хозяйской дочки?
– Не ошибусь, если предположу, что и то и другое, вместе взятое. – Голос подруги наполнился печалью. – Надо было уходить тебе сразу, Лизок. Как только этот единственный на миллион, из всех подонков самый главный подонок бросил тебя ради этой… Надо было сразу тебе увольняться. Это сочли бы нормальным.
– А теперь что? Поздно? – Лиза дернула руль влево, и машина нырнула в узкий проулок с односторонним движением.
– Теперь это бегство, трусость. Ты же не доставишь им такого удовольствия, нет?
– Нет. Совершенно точно нет. И я заберу сейчас эту чертову чайную пару. И вручу лично хозяйской дочке. Но перед этим посещу парикмахерскую. Сделаю прическу и макияж.
Лиза резко откинула солнцезащитный козырек, взглянула в зеркало. Ее ежедневный макияж включал в себя два крохотных карандашных штриха во внешних уголках глаз и губную помаду скромных неярких тонов. Так не годится. Для визита к сопернице не годится.
– И обнови маникюр, дорогая, – воодушевилась сразу Марина. – На правой руке у тебя облупился лак на указательном пальце. Я сегодня заметила.
– Глазастая какая! – рассмеялась невольно Лиза и сместила взгляд на свои пальцы. – В самом деле. Я даже не заметила.
– Это тебе свойственно. Не замечать того, что под самым носом. – Марина тяжело вздохнула. – Пашка изменял тебе несколько месяцев, а ты не замечала. Подозреваю, если бы Лана не проявила настойчивость и не забрала его себе, все так бы и продолжалось до сих пор.
– Что продолжалось?
Лиза закрутила головой в поисках парковочного места. Узкая проезжая часть с односторонним движением уходила дальше и терялась в густых зарослях сирени. Ни слева, ни справа никаких дорожных карманов. Бордюрный камень тоже отсутствовал. Да и тротуарная дорожка не обновлялась сотню лет, наверное, красуясь щербатым асфальтом. Недолго думая, она подъехала к самому входу в крохотную мастерскую с красивой вывеской в виде гончарного круга. Заглушила мотор, вылезла на улицу. Кажется, здесь.
– Эй, ты где, Лизок? – окликнула ее подруга. – Чего затихла?
– Я не затихла, я жду ответа. Что продолжалось-то? Вообще-то, я приехала. Забытое богом место, скажу тебе. А по слухам, здесь произведения искусства творят. Даже странно. Народу вокруг никого.
– Улица какая? – деловито поинтересовалась Марина. И когда Лиза назвала, коротко присвистнула. – Куда она тебя, однако, послала!
– А что не так?
Лиза беспомощно оглядывалась. Под вывеской не было никакого входа. То, что казалось дверью, было декоративным панно. Куда идти, она понятия не имела.
– Этот микрорайон начали сносить. Расселять, одним словом. Какие-то запреты вынесла природоохранная служба.
– Где вход-то?
– Наверняка эта мастерская когда-то была жилым домом.
– Похоже на то. Двери не найду, Марин, – пожаловалась Лиза, топчась на месте.
– А под вывеской?
– Под вывеской обманка.
– Тогда обойди дом. Где-то вход должен быть. Сбоку, я не знаю, сзади. Как-то раньше жильцы туда попадали. И сам хозяин мастерской.
– Ладно. Иду искать, – отозвалась ворчливо Лиза, сворачивая за левый угол старого дома в три окошка. И вдруг спохватилась: – Так ты мне не ответила, подруга! Что продолжалось бы, не уйди Пашка от меня к Лане?
– Обман, – со вздохом молвила Марина. – Этот обман продолжался бы в твоей жизни вечно!
Лиза раздраженно ткнула пальцем в телефон, отключая его. Она, может, и не такая проницательная, как Марина, тут спорить смысла не было. Но не идиотка точно. И если бы Паша ее обманывал с Ланой еще какое-то время, она бы непременно это почувствовала. Непременно. Еще бы месяца два, три, и…
– Да что же такое-то! – воскликнула Лиза, упираясь в бетонный забор. – Где же этот вход-то?
Вход обнаружился справа. Она просто не туда свернула. Красивый вход, старинные каменные ступеньки, резной козырек над дверью. Колокольчик вместо звонка. Вывеска, гласившая, что никаких перерывов на обед в этой мастерской нет. И что ждут здесь всяк входящего с восьми утра до восьми вечера. Даже в субботу и воскресенье.
Лиза дернула за шелковый шнурок, еще и еще. Никто не поспешил ей открыть. Она взялась за круглую медную ручку, повернула ее и потянула дверь на себя. Не соврали. Дверь открылась. И правда ждут.
Она вошла и минуту стояла, привыкая к темноте в просторном холле. Когда-то давно это были сенцы, поняла Лиза. У бабушки в деревне был дом, в который они попадали через такое помещение. Просторное, холодное и темное. Отец всегда ворчал о бездарно растрачиваемых квадратных метрах. Уговаривал бабушку утеплить сенцы, сделать здесь кухню. Та смеялась и отнекивалась. И на десяти квадратных метрах стояла длинная широкая скамья, выкрашенная половой краской, на ней три ведра с водой. Про запас. Тумбочка с керосинкой. Плетеная корзина с картошкой. И все.
Что находилось сейчас в сенцах, переоборудованных под холл гончарной мастерской, Лиза не знала. Темнота была кромешной. Сколько она ни жмурилась, ее глаза превратиться в прибор ночного видения не сумели. Она пошарила ладонью по стене слева и справа от входа. Никакого намека на выключатель.
– Эй! Здесь есть кто-нибудь? – громко крикнула она.
И медленно двинулась вперед на узкую полоску света у самого пола. Там была еще одна дверь, поняла она. И в щель между полом и дверью проникал свет из соседнего помещения. Или из окна.
– Странные люди, – проворчала Лиза, подходя к двери и распахивая ее, – есть вывеска, часы работы, но некому встретить.
Она оказалась права. Встречать ее было некому. Потому что тот, кто должен был ее встретить и отдать заказ, лежал прямо у ее ног в странной позе. Она едва не наступила на него, когда открыла дверь, из-под которой пробивался луч света.
Мужчина лежал на животе, уткнувшись лицом в красивый ковер ручной работы. Руки лежали вдоль туловища. Ноги широко разведены. Лизе бросились в глаза поношенные брюки, стоптанные каблуки на башмаках, задравшаяся на пояснице старенькая клетчатая рубашка. Если бы не огромное темное пятно, пропитавшее красивый ковер ручной работы, можно было бы подумать, что мужчина спит. Зачем-то забрался в эту модную мастерскую с дорогим ковром, стенами, выложенными декоративным кирпичом, стильной люстрой. Забрался сюда, вдруг устал и прилег отдохнуть.
Но вот это пятно!
– Это кровь, – в третий раз повторила Лиза бестолковому малому из службы экстренных случаев. – Я не трогала ничего. Не переворачивала мужчину. Я пришла за заказом. Дверь не заперта. И он лежит.
– Больше никого там нет?
– Я не знаю! Я не могу через него перешагнуть! – приврала Лиза, уже десять раз пожалев о своей правильной гражданской позиции, заставившей ее позвонить, а не удрать с места происшествия. – Никто не отзывается. Человек умер! Этого мало? Вызовите полицию, наконец!
– Оставайтесь на линии, – меланхолично отозвалась бестолочь.
Минуту, а то и больше, Лиза слушала Бетховена, транслируемого со странным звуковым искажением. Потом снова тот же мужской голос спросил:
– Вы еще здесь?
Он будто надеялся, что она удерет и перестанет наконец выносить ему мозг. Будто ждал, что она наконец одумается и не будет стоять на ватных ногах над трупом неизвестного мужчины, так и не добравшегося до выхода. Стоять и рассматривать помещение, из которого этот бедняга так и не сумел выбраться.
– Да. Я здесь.
– Сейчас выйдите из помещения, там может быть опасно, – неожиданно предостерег ее малый. – И оставайтесь в безопасном месте до приезда полиции.
– А как найти мне это безопасное место?
Лиза попятилась. Стало казаться, что старый дом, переделанный под мастерскую, полон странных вздохов и шорохов. И будто скрипят половицы в соседней комнате.
– Вы на машине? – спросил малый и точно зевнул.
– Да! – Лиза продолжила пятиться.
– Сядьте в машину, запритесь и ждите. Полиция уже едет.
И отключился. И даже не дождался, пока она вый-дет из здания, сядет в машину и запрется там. У нее все вышло без его помощи. Лиза закрылась в машине и все то время, пока к месту происшествия ехали полицейские, крутила головой.
Народу никого. Просто как будто все вымерли. А место-то, место обитаемое. Сигаретные пачки у переполненной урны. Там же две пустые бутылки из-под пива. Подсолнечная шелуха на тротуаре через проезжую часть от мастерской. Значит, бывает здесь народ, бывает. Может, вечером, не сейчас, в разгар рабочего дня? Народ здесь гуляет, пьет пиво, курит, грызет семечки. Мог кто-то из них что-то видеть, слышать или… убить этого несчастного?