Не случайно этот разговор начинается с приветствия: некто из начальствующих обращается к Иисусу с вопросом: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? А Иисус отвечает: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог.
Вот мы очень любим давать друг другу разного рода величания, мы любим то, что Писание называет преждеседания на сонмищах. Христос в абсолютной простоте все эти разговоры останавливает: никто не благ, как только один Бог, – и подразумевает, ни слова об этом не говоря: «Если ты называешь Меня благим Учителем, то Я и есть Бог. Но ты реши: ты считаешь Меня благим Учителем, Богом? Если нет, тогда почему ты называешь Меня благим? Только Господь может быть благим».
Для нас в этом содержится напоминание о необходимости духовной осторожности, духовной трезвости: никто не благ, только Бог. Ни к кому не нужно относиться с почитанием, которое только Богу принадлежит. Мы бываем очень привязаны к тому или иному священнослужителю, мы бываем очень привязаны к тому или иному чтению, или нам может нравиться стиль той или иной проповеди. И наше умиление совершенно очевидно и ясно, но никто не благ, токмо Бог. И поэтому слагай в сердце то, чему нас учат, и воздавай благодарность тому, кто нас учит, – тем людям, через которых преподается нам учение Христово. Но, помня слова благословен грядый во имя Господне, будем знать, что всегда за этими людьми, если им что-то удается сделать, если их слово достигает нашего сердца, стоит Сам Христос, Которому и подобает слава и поклонение.
22 января
Неделя 31-я по Пятидесятнице
Когда же подходил Он к Иерихону, один слепой сидел у дороги, прося милостыни, и, услышав, что мимо него проходит народ, спросил: что это такое? Ему сказали, что Иисус Назорей идет. Тогда он закричал: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня. Шедшие впереди заставляли его молчать; но он еще громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня. Иисус, остановившись, велел привести его к Себе: и, когда тот подошел к Нему, спросил его: чего ты хочешь от Меня? Он сказал: Господи! чтобы мне прозреть. Иисус сказал ему: прозри! вера твоя спасла тебя. И он тотчас прозрел и пошел за Ним, славя Бога; и весь народ, видя это, воздал хвалу Богу.
Лк. 18: 35–43
В этом евангельском отрывке удивительным образом, прикровенно, скрыто содержатся ответы на вопросы, что нам сейчас с вами нужно делать и что является самым главным в нашем делании.
Итак, евангелист Лука рассказывает, как некий слепец услышал о том, что мимо будет проходить Иисус. И когда Тот миновал слепца, этот человек, который не видел Христа, обратился к Нему торжественно и величественно: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня. И повторял это, хотя его пытались унять, заставляли молчать. Христос исцелил слепого, сказав ему: вера твоя спасла тебя.
Слепец – человек, погруженный в темноту. Люди, которые слепы, реагируют на внешний мир особенным образом. У них, как считают доктора, обостряется слух, обостряется обоняние; они способны, прикасаясь к предметам, руками почувствовать их лучше, чем люди, наделенные полноценным зрением. Но они живут в абсолютной темноте. И так жил иерихонский слепой, сидевший у дороги и просивший милостыни. Но это не была темнота греха, потому что проходящего мимо Иисуса он смог назвать Сыном Давидовым, Сыном царевым, по большому счету – Сыном Божиим.
И слепец, крича вслед Иисусу, что Он – Сын Давидов, кричал не об исцелении своем. Хотя что было бы естественней в этой ситуации, чем попросить об исцелении Этого Человека, рядом с Которым, как уже известно, происходят необычные события – люди, возможно, не решались назвать их чудесами. Однако слепец в первую очередь просит не об исцелении. Он говорит: помилуй меня. Тогда Христос спрашивает: чего ты хочешь? И отвечает слепец: Господи! да прозрю.
Вот в этой темноте – темноте не греха, а поисков Бога – слепец узнает Христа как своего Учителя и своего Бога. И когда он говорит: Господи! да прозрю, – он просит не о том только, чтобы телесные глаза его видели, но чтобы его духовное зрение, которое уже оказалось острее, чем у людей зрячих, не пропало. Чтобы он видел больше и дальше, чем видит сейчас. В ответ на это Христос исцеляет его телесную немощь. И отказывается от авторства этого исцеления: «Тебя спасла твоя вера». Бог говорит, что Он лишь откликнулся на веру, которая была в человеке. И так естественно, что Он пришел на помощь. Важно, что о слепом сказано: он пошел за Христом. Для нас с вами, для людей, живущих сейчас, пусть это повествование ни в коем случае не будет еще одним случаем исцеления, еще одним чудотворением Христа. Это рассказ о том, как человек, лишенный зрения, не имеющий возможности кормиться своим трудом, вычеркнутый из активной жизни, почувствовал Бога. О том, как громко, как настырно даже – хотя его заставляли молчать – звал Его. А Бог на это ответил ему любовью. Не абстрактными словами «я тебя люблю», а прикосновением и исцелением.
Так вот и наша задача сейчас даже не поверить в Бога, а Бога среди всех событий, нас окружающих, узнать, почувствовать. У нас так много дел, мы все время куда-то торопимся, спешим, мы не договариваем слова, недодумываем мысли, недомаливаем молитву, все время что-то недоделываем. А Христос среди всех этих «недо» находится рядом. И надо узнать Его в этих обстоятельствах и сказать: «Господь мой и Бог мой! Ты меня помилуй и сделай так, чтобы я прозрел, чтобы в моей жизни больше не было вот этих «недо», чтобы я все делал сполна, чтобы жизнь была полной чашей и чтобы эта чаша была Чашей Христовой, которую я принимаю и не прошу, чтобы она проходила мимо меня».
Узнавание Бога и способность быть Ему верным, даже когда, как нам кажется, Бог еще ничего для нас не сделал, – вот об этом сегодняшнее Евангелие о слепце. Об узнавании Бога в темноте нашего неведения и невежества. Об узнавании Бога, потому что Он родной нам. Родного мы можем узнать по прикосновению руки, по родному запаху, слову – его образ запечатлен в нашей душе. Родной узнает родного. Пусть мы будем родными Богу.
29 января
Неделя 32-я по Пятидесятнице
Потом Иисус вошел в Иерихон и проходил через него. И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку; Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее.
Лк. 19: 1–10
Сегодняшнее Евангелие – о Закхее, о богатом человеке и начальнике мытарей. Говоря современным языком, о богатом таможеннике, человеке, который собирал подати. Профессия эта предполагала такое количество власти, сосредоточенной в одних руках, такую возможность злоупотреблений, что все презирали этих людей. Все понимали, откуда у них деньги, понимали, что это богатство приходит через гнет, и мучение, и унижение простых людей. А Закхей ко всему еще и был мал ростом – все соединилось, чтобы обрисовать его как фигуру карикатурную.
Не случайно фарисеи, обличая учеников Христовых, будут впоследствии пенять Христу, что Он входит в дома мытарей и грешников и ест с ними. Мытари в этом случае понимаются как одна из категорий грешников. Сказать «мытарь» – то же самое, что сказать «грешник». Сказать «грешник» – несомненно, включить в число этих грешников мытарей, наряду с прелюбодеями.
Вот такой человек – грешник, мытарь – идет посмотреть на Иисуса. Ничего не сказано о его религиозных устремлениях. Но он хотел увидеть Иисуса и основательно подготовился к этой встрече, залез заранее на дерево, потому что был малорослым, и принялся ждать. И происходит то, что никак не входило в его расчеты. Христос останавливается и говорит: «Слезай, сегодня мне подобает быть в твоем доме». И Закхей принимает Его.
Гость совершенно необычный. Вокруг Него все время толпы людей, вихрь чудотворений и странных слов. «И Этот Человек у меня дома!» – в душе Закхея происходит то, чего мы никогда не поймем до конца. В ответ на посещение Христа, в ответ на осуждающий ропот толпы, достигший, возможно, его слуха, Закхей встает и говорит: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо.
Ничего не случилось, не обещал Христос спасения и рая, не дал отпущения грехов, никого не исцелил. Просто вошел под кров Закхеев. И вот, подлинная метанойя без всяких предисловий – перемена сознания, покаяние стало содержанием жизни этого человека. Господь отвечает ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее.
Когда Бог говорит со Своим человечеством, когда Христос общается с земнородными, Он входит в их дом, и чудо чудес, таинство таинств в этот момент совершается. Все то, что было уготовано к гибели, полегло как трава, ослабло, изнемогло, готовилось к упразднению, утратило волю и смысл, все то, что можно объединить словом «погибшее», – все это находится, спасается, все это нужно Святой Троице, нужно Христу, нужно Отцу Небесному.
А откликом человека – не нуждающимся в комментарии – становится способность избыть погибшее в себе. И тогда выясняется, что не человек погиб, но враг пытался его погубить. И отпадает враг, и гибнет сын погибельный, и восстает Закхей, и мы с ним в жизни вечной.
5 февраля
Неделя о мытаре и фарисее
Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что́ приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне, грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Лк. 18: 10–14
В церковном календаре это воскресенье называется Неделей о мытаре и фарисее. Мы с вами вступаем в полосу недель, уготовляющих каждого из нас к началу Великого поста. И первым из этих евангельских чтений, после того как вчера за всенощным бдением пелось: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче…» – первым из чтений покаянного содержания, готовящих нас к Великому посту, становится зачало о мытаре и фарисее из Евангелия от Луки.
В этом чтении удивительно вот что. Мы-то, естественно, встаем на сторону мытаря – обладая двухтысячелетним опытом, наученные Церковью. Мы знаем, что мытарь смиренен, мы знаем, что он более оправдан в глазах Божиих и что в конечном итоге он хорош несмотря на то, что занимается презренным делом. Но мы это все знаем не из своего опыта, а из опыта Церкви. Церковь научила нас: посмотрите, вот мытарь скромный, хотя работа у него плохая, а фарисей, хотя и праведный по своей видимой жизни, плохой. Но Писание ни того ни другого не осуждает, а сравнивает двух этих людей.
В жизни наша личная позиция, бесспорно, ближе к позиции фарисея, потому что мы рассуждаем примерно так, как он, если не публично, то наедине с собой или наедине с Богом. Ну а в самом деле? Мы стараемся не совершать совсем уж криминальных грехов, за которые нас немедленно следовало бы отослать в геенну огненную. Если какие-то проделки и были, то более или менее в юности. Мы действительно стараемся бывать в храме. Мы действительно иногда жертвуем. И мы оскорбились бы, сравни нас с убийцами, бандитами, грабителями. Нам бы показалось это сравнение неуместным и обидным. И ничего неверного фарисей не сказал. И мы, кстати, тоже не говорим ничего неверного. Фарисей отдавал десятину с того, что имел, и он действительно не такой, как эти хищники, разбойники и как этот мытарь.
Мытарь – грязный коррупционер, человек, который собирает деньги для того, чтобы отдать их оккупантам своей родины, человек плохой со всех точек зрения. Но он и со своей точки зрения плох, этот человек. И он говорит: «Боже, милостив буди мне, грешному».
Фарисейство нашей позиции чаще всего состоит в том, что, если не на словах, то внутри, мы убеждены, что билет в Царство Небесное у нас в кармане, потому что мы то-то, то-то и то-то делаем. А действительность такова, что делать то-то, то-то и то-то – необходимо, но это лишь предпосылки к твоей жизни в Боге. Как если ты собираешься ехать на поезде, тебе нужно собрать чемодан, должным образом одеться, купить билет, но из этого совершенно не следует, что ты поедешь на этом поезде. Если ты на него опоздаешь, то чемодан не поможет. В нашей земной действительности можно поменять билеты и сесть на другой поезд, а в Царствие Небесное другого поезда не будет. Он уйдет – с тобой или без тебя.
Фарисейство нашей позиции заключается еще и в том, что мы без иронии относимся к собственным усилиям. Мы очень серьезно говорим о себе, и наш язык при этом ломается. Мы говорим: «Забываю читать молитву перед вкушением пищи». Каким таким вкушением? «Забываю помолиться, прежде чем поесть» – так следовало бы сказать.
Все это выглядит очень комично, потому что мы, ни в чем не будучи похожи на аскетов V века, говорим так, как говорили бы они в своих пещерах и пустынях. «Не совершил в полноте молитвенное правило». Давайте на себя в зеркало посмотрим: какая «полнота»? Какое «молитвенное правило»? «Пару молитв поленился прочитать» – вот это ближе к правде. Надо немножко ироничней к себе относиться. Услышал от одного человека: есть, говорит, помехи в совершении молитвенного подвига. Ну ясное дело! Первая помеха – это восприятие собственной молитвы как подвига. Осталось вымолить весь земной шар и перейти на галактику. Но если ты сосредоточиваешь свое внимание на том, что обещал тебе Христос и что ты можешь сделать для того, чтобы получить даруемое Богом, тогда жизнь становится яснее.
Мытарь ведь тоже никакой не идеал. Писание не случайно умалчивает о том, что с ним случилось после его такого благочестивого восклицания. Вот с Закхеем, о котором мы читали неделю назад, все совершенно ясно. Он на происшедшее в его доме отреагировал совершенно по-деловому. Он встал и сказал: «Господи, вот я отдам пол-имения своего нищим, а если я кого чем обидел, верну вчетверо».
О мытаре нам ничего не сказано. Он всплакнул, но мы не знаем, ушел ли он потом со своей работы, захотел ли вернуть украденное, сумел ли переменить свою жизнь. И все же в этих двух религиозных типах – фарисея и мытаря (а каждый из нас в себе сочетает и тот и другой) – симпатии евангелиста более на стороне плачущего, нежели на стороне гордящегося. И слова, сказанные в конце этого отрывка, – страшные и обличающие: всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется.
Это абсолютно не значит, что «не надо высовываться». Надо. И это не значит, что нужно покрыть себя ложным смирением. Мы в XXI веке мастера ложного смирения. «Прости меня, брат», – говорим мы, мечтая, чтобы этот брат ушел с глаз долой. «Прости меня, сестра», – говорим мы какой-нибудь двоюродной родственнице, с которой не хотим видеться уже пятнадцатый год.
Господь, я думаю, в этом отрывке показывает, что Он терпит тех и других: многословного пустодеятельного фарисея и скорбящего мытаря – пока молчаливого, пока в бездействии. Всех терпит. От всех ждет перемены и дела.
Пусть и наш с вами Великий пост будет временем перемены и временем дела.