— Нет, я тоже не буду. Мне сегодня звонил Борис Федорович.
— Борис Федорович? Это кто?
— Серебренников, ваш министр.
— Ух ты… и чего хотел, ты его знаешь?
— Лично нет, но общались несколько раз по телефону. У меня есть его прямой номер. Там у вас комиссия из Москвы… обвинили тебя, дорогой, во взятках. Пришлось объяснить министру откуда у тебя часы и машина.
— Вот сволочи… но ничего, наш генерал их уже обратно отправил, сами разобрались, — ответил Федор. — Спасибо, Наденька, я наелся и теперь хочу тебя снова.
Он унес ее в спальню на руках… Позже, в радостном изнеможении заговорил:
— Завтра в шесть утра за мной заеден капитан Тарас Венчура, это мой напарник, поедем в Верхнереченск, триста километров отсюда. Вечером буду дома.
— Ты звонил на наше КПП, а то не пропустят твоего напарника?
— Но он же полицейский…
— Я понимаю, — улыбнулась она, — но полиция сюда не вхожа. Необходимо разрешение от ФСБ или наше приглашение.
Утром Бугров старался добрать сна в машине пока они ехали. Ночью долго не мог уснуть, все время тянуло к Надежде, хотелось ласкать ее постоянно. И откуда только брались силы? От любви, он улыбнулся с закрытыми глазами.
— Верхнереченск, — услышал он голос напарника, — куда едем, в отдел?
— Нет, давай сразу в школу, переговорим с классным руководителем, с бывшим конечно.
Лето, но школа была открыта, и директор оказался на месте. Полицейские представились.
— Мы бы хотели переговорить с классным руководителем одиннадцатого «а» класса, год выпуска 2002-ого.
— Я была классным руководителем, что вас интересует?
— Простите…
— Анна Ивановна, — подсказала она.
— Анна Ивановна, мы хотели вас расспросить о бывших учениках — Иванове, Петрове, Сидорове, Самойлове и Терентьевой.
— Это очень грустная история, — вздохнув, ответила директорша, — вы приехали по тому уголовному делу? В Верхнереченске никто не верит, что Терентьеву убил Самойлов. А вот Иванов, Петров и Сидоров вполне могли. Ходят слухи, что в полиции скрыли факт ее изнасилования. Эта троица вполне могла совершить насилие, потом убить и свалить все на Самойлова. Иванов, Петров, Сидоров… золотая молодежь, которая считает, что ей позволено все. Простите, капитан, в связи с чем вы заинтересовались этим делом, Самойлов написал заявление после тюрьмы?
— Нет, — ответил Бугров, — Иванов, Петров и Сидоров были убиты 25-ого числа.
— Двадцать пятого… в день смерти Терентьевой. Считаете, что это Самойлов? Возможно, но я не осуждаю его. Отсидеть десять лет за несовершенное преступление — это страшно. Самойлова и в колонии пытались убить, но то ли рука у преступника дрогнула, то ли Бог отвел, только остался он без глаза. Я уверена, что эти сволочи его заказали, больше некому. Самойлов имел право на наказание, если полиция бездействует и осуждают невиновных. Он сейчас дома, можете с ним переговорить, если у вас совести нет совсем. Судить человека второй раз за полицейские огрехи, толкнувшие его к справедливости. Извините, но больше говорить с вами не желаю, вызывайте повесткой и прошу покинуть мой кабинет.
Бугров встал, за ним и Венчура.
— Мы приехали не судить, а разобраться…
— Раньше надо было разбираться, одиннадцать лет назад, когда осудили невиновного. Разбираться они приехали… жизнь человеку сломали и снова приехали.
Бугров понимал директоршу, но сейчас диалог был бесполезен. Полицейские ушли.
— Адрес у нас есть, поедем к Самойлову, — произнес Бугров.
Они подъехали, сразу увидев одноглазого во дворе дома, вышли из машины. Самойлов заговорил первым:
— Нашли… не думал, что так быстро, но ждал. Пройдемте в дом или сразу в машину паковаться?
— Вы даже не спросили, Самойлов, кто мы.
— Чего лишний раз трепаться, я ментов по запаху за версту чую. Так в дом или в машину?
— Пройдемте в дом для начала, — ответил Бугров.
В доме хозяин предложил:
— Чай, кофе или водочки выпьете?
— Спасибо.
— А я выпью. Когда теперь еще водки придется попробовать.
Он налил водки в стакан. Венчура отобрал его.
— Отдай, Тарас, пусть выпьет, легче рассказывать будет, — посоветовал Бугров.
Самойлов выпил, заговорил:
— Я в армии снайпером был, служил в Чечне. После контузии меня свои подобрали, а про винтовку забыли, списали ее, как утраченную в ходе боя. Я оклемался вскоре и винтовочку подобрал, но не стал афишировать. В сельской местности она всегда для охоты пригодится. Не знал тогда, что понадобится она для другого. Это история об винтовке, чтобы вы знали. Отслужил, вернулся домой и приехал в город к своим одноклассникам. Решили отметить мое возвращение из армии. Выпил я тогда много, меня начало тошнить, и я ушел в туалет. Проблевался, очухался, вернулся в кабинет, а там никого. Подождал немного и даже еще выпил. Услышал шум, пошел в другой кабинет, а там эти… суки… Терентьеву насилуют. Меня связали. Пьяный я не оказал сопротивления. Когда закончили все по очереди, Иванов предложил Терентьеву убить, чтобы молчала, а меня задержать, как убийцу. Петров с Сидоровым согласились. Иванов резал… потом измазали меня кровью, нож в руки вложили связанному и милицию вызвали. Следователь меня и слушать не хотел, экспертизу на изнасилование тоже не провели. Десять лет отсидел… в колонии пытались убить, чтобы замолчал навсегда. Кучу жалоб и заявлений написал, но все они исчезали бесследно. Понял, что официальным путем мне ничего не добиться. Ну, а остальное вы знаете.
— Напишите все сами, Самойлов.
— Написать? Можно и написать.
Он писал долго, часа два со всеми подробностями. Бугров прочитал.
— Нет, так не пойдет, надо кое-что изменить.
— Изменить? Не получится, мент поганый, лучше я вас самих кончу.
Бугров с Венчурой скрутили Самойлова.
— Ты не понял, мы не продажные менты и не сволочи. Я предлагаю тебе добавить, что ярость кипела в твоем сердце, она помутила разум, и ты не ведал, что творил. Это состояние аффекта, могут дать условно, а то влепят вплоть до пожизненного.
— Я убивал в полном сознании и еще бы раз убил. Ничего дописывать не стану.
— Дурак ты, Самойлов, обида и злость душат разум. Возможно, я бы тоже убил, оказавшись на твоем месте. Но сидеть за этих сволочей считаю неразумным и неправильным мероприятием. Самому себя наказывать — это глупость. Советую написать правильно. Твоя совесть возражать не станет, главное ты уже совершил — подонки наказаны. Пиши и следователю говори о помутнении рассудка, — твердо произнес Бугров, отпуская руки Самойлова.
Он встряхнул руками, налил себе еще водки и выпил стакан залпом. Дописал необходимое.
Генерал Обухов прочитал чистосердечное признание.
— Ну и дела… Как ты догадался, Федор, что экономическая версия здесь ни при чем?
— Если бы убивали по одному и с разрывом по времени, тогда бы экономическая версия стала единственно правильной. Такой громадный масштаб бизнеса не освоить в один присест. Поэтому я отверг коммерческий мотив. И еще меня насторожило то, что они все родом из одного поселка, одноклассники. Я стал искать причину в прошлом их жизни.
— Молодец, молодец, ничего не скажешь. Сверли дырку в погонах, майор.
Радостный Бугров ехал домой. Будущий майор глянул на часы — семь вечера, для него это было супер рано. Обнял Надежду, поцеловал. Повариха еще не ушла и накрыла на стол. Он все еще стеснялся ее, вспоминая, как выскочил голый.
— Сегодня, Наденька, можно и рюмочку коньяка. Да, я раскрыл тройное убийство, и генерал пообещал мне внеочередное звание, стану майором в ближайшие дни. Ты довольна?
— Я всегда довольна, когда ты дома, — ответила Надежда, — и вдвойне, когда у тебя замечательно на службе.
— Мы все обо мне, как у тебя на работе?
— Хорошо, милый, спасибо. Обыкновенная текучка — операция, стакан сладкого чая, операция и снова чай. Он помогает восстановить силы… глюкоза. Двадцать операций за день.
— Ты устаешь, Наденька. Двадцать операций, наверное, в больнице всем штатом за неделю делают. Может быть тебе уменьшить количество?
— Нет, Федя, я справляюсь. Тем более, что у меня иностранцы, а это самый доходный бизнес. Американцы и Запад очень долго издевались над отцом, писали, что он шарлатан и все его операции полный бред. Отец не обращал внимания или терпел. А когда мы с Антоном подросли и выучились, то предложил Америке и Западу за этот бред платить. Теперь они заткнулись и платят за каждую операцию по десять миллионов долларов или евро. Отец с Антоном оперируют россиян по нашим расценкам и половину бесплатно, за один рубль всего. У кого есть деньги — платит. У кого нет — рубль.
— Ничего себе, — удивился Федор, — это же двести миллионов долларов ежедневно. Я и не предполагал, что ты так богата.
— Мы богаты, Феденька, мы. В нашей большой семье не принять делить деньги — это мои, это Антона, это отца. Кому сколько надо — тот столько и возьмет.
— Деньги — это хорошо, но ты лучше…
Он взял ее на руки и унес в спальню. Через час они снова спустились вниз, вышли во двор и устроились в беседке. На улице стояла небывалая жара — в тени тридцать, а на солнце под сорок. Беседка стояла среди высоких сосен, плюс ветерок и было достаточно комфортно.
— Федя, почему твои родители не ездят к нам в гости. Я бы была рада их видеть и ты, полагаю, тоже.
— Мы еще мало времени живем вместе, но это не главное. Я думаю, что они стесняются, — ответил Федор, — да и я на работе постоянно вечерами. Такие дни, как сегодня, редкость, но бывают.
Твой папа, Иван Петрович, вместе с мамой, Евгенией Викторовной, торгуют продуктами. У них ИП и небольшой магазинчик. Можно даже сказать — ларек. Пусть купят себе… отец, например, приличный магазин, а мама ресторан. Или наоборот. Нам будет где продукты брать проверенные и покушать в ресторане при необходимости.
— Отец всегда мечтал о большом магазине, но у них денег нет.
— Но у нас с тобой есть. Разве ты не хочешь помочь папе с мамой?
— Неудобно…
— Что ты заладил, как ребенок… Я жена тебе или кто?
— Извини, Надя, все равно неудобно.
— Неудобно брюки носить ширинкой назад, — она глянула на часы, — девять вечера. Киоск твои в десять закрывают. Звони им, чтобы чуть пораньше закрыли и сразу к нам. Поговорим, обсудим.
Родители подъехали в одиннадцать. Выслушали предложение удивленно и ошарашенно, но согласились в конечном итоге.
— Какой бизнес вам предпочтительнее — продовольственные магазины или, возможно, рестораны, гостиницы? — спросила Надежда.
— С гостиницами мы никогда не связывались, Надежда Егоровна…
— Стоп, стоп, стоп. Я уже говорила вам раньше — никаких отчеств, только по имени. Иначе даже общаться не стану.
— Хорошо, Надя, — согласился Иван Петрович, — ресторанов у нас тоже не было, но все-таки общепит, если можно так выразиться. С магазинами мороки больше, а может и нет.
— Я понимаю, что вы крупным бизнесом никогда не занимались. Вы, Евгения Викторовна, в основном продавцом работаете, ИП на муже, а сами бы справились с торговлей?
— Все, чем занимается муж, мне знакомо не понаслышке, — ответила она.
— Это хорошо, — согласилась Надежда, — у меня вот какие мысли — по телевизору говорили, что недавно трех бизнесменов убили, они как раз владели ресторанами, магазинами и гостиницами.
— Так я же это дело расследовал и убийцу нашел, — вмешался в разговор Федор.
— Я знаю, Феденька, знаю, но не об этом сейчас. Вдовы наверняка захотят продать бизнес. Если я куплю, например, все рестораны и гостиницы… Иван Петрович станет ресторанным бизнесом заправлять, а Евгения Викторовна гостиницами. Как вам такой вариант?
— Ничего себе, это сколько же денег надо… Нам вполне с Женей одного ресторана хватит, — ответил отец Федора.
— Конечно, куда нам столько, — подтвердила его жена.
— Я понимаю, что вам хватит, — улыбнулась Надежда, — но я думаю о будущем. Дети у нас с Федором пойдут, вырастут. Тогда вы и отдадите им свой бизнес. Они врачами, как я не станут, этот дар передается только по мужской линии. Пусть будут бизнесменами.
— Если так, Надя, то мы постараемся. Для внуков — все, что угодно, — ответил Иван Петрович на полном серьезе.
— Но я в гостиницах ничего не понимаю, — возразила Евгения Викторовна.
— Это не сложно, научитесь. Там все-таки полегче, чем с ресторанами. Наши семейные юристы займутся юридическими вопросами, а вы пока свой магазинчик продавайте.
Надежда посмотрела на старенький микроавтобус, который служил им средством передвижения и доставки продуктов. Добавила:
— Микроавтобус тоже продайте, купите себе по хорошей машине, — Надежда достала пакет, — здесь десять миллионов рублей, по пятерке на автомобиль.
— Десять миллионов… мы же такие деньги за всю свою жизнь не вернем вам.
— Евгения Викторовна, владельцы гостиниц и ресторанов должны соответствовать имиджу и ездить на соответствующих автомобилях. Это во-первых, а во-вторых, отдавать ничего не надо. Когда ваши будущие внуки вырастут, вы отдадите им все.
— А-а…
— Об этом говорить еще рано, — улыбнулась Надежда, заметив взгляд свекрови на своем животе.
— Ну да, да, конечно, ты права, Надя.
Родители ночевать не остались, уехали на своем стареньком микроавтобусе домой. Долго не могли уснуть, вспоминая разговор с невесткой и все еще не веря, что станут вскоре богатыми бизнесменами.
— Повезло нашему Федору, повезло невероятно с Надеждой. Невестка — знаменитейшая на весть мир профессорша.
— Еще не невестка, Ваня, а невеста, — возразила жена.
— Чего ты городишь, к словам цепляешься, Женя — живут вместе, о детях думают, о нас с тобой. Десять миллионов дали — ты такой суммы одновременно и в руках не держала никогда. Бизнес купят, — ответил он.
— Бизнес… что-то сомневаюсь я. Это не десять миллионов, тут сотнями не обойдешься, миллиард нужен, чтобы купить гостиницы и рестораны. А может и не один даже. Откуда у нее такие деньги? — высказала сомнения Женя.
— Этого я не знаю, но Федор же присутствовал при разговоре, он бы возразил или поправил ее, если не права, — выразил свое мнение Иван.
— Вот именно, что присутствовал, а всем разговором она заправляла, наш Феденька помалкивал, а должен быть главой семьи. Он же не подкаблучник. Вдруг у них ссоры пойдут на этой почве. А мы свой магазинчик маленький продадим. С чем потом останемся, Ваня?
— Спи, Фома неверующая, что сказано, то и станем делать.
Иван повернулся на бок и замолчал.
— Сплю, — ответила жена и тоже повернулась на другой бок, — но пока с сыном не поговорю — ничего продавать и покупать не станем. Деньги можем вернуть, пусть подавится.
— Дура, — ответил Иван.
— Сам такой.
Супруги замолчали, дуясь друг на друга, и уснули позже каждый со своими мыслями.
Мать утром все-таки отправилась к сыну на работу, перехватила его до начала рабочего дня прямо на улице.
— Мама, что ты хотела? Только быстро говори, мне на службу пора.
— Сынок, твоей Надежде можно верить? Разве бывает такое, что невестка, и то будущая, могла купить аж два бизнеса?
— Мама, — нахмурившись ответил Федор, — чтобы я слышал это первый и последний раз. Верь ей, как мне, не сомневайся, лучше почитайте с отцом литературу как управлять бизнесом. Все, мама, мне пора и не огорчай меня больше.
Он вошел в здание управления. Бугрова поехала домой уже не сомневаясь в действиях будущей невестки. Сыну она верила. Муж встретил ее на пороге.
— Ты куда исчезла, Женя? Встал с постели, а тебя нет?
— Посоветоваться ездила к Федору. Его днем не поймаешь, а по телефону говорить не хотела.
— И что?
— Все нормально, он верит Надежде, а я ему. Сказал, чтобы мы с тобой литературку почитали, как бизнесом управлять.
— Вчера это тебе было непонятно? — с усмешкой спросил муж. — Ладно, завтракаем и на работу, надо переговорить с соседом, он давно на наш магазинчик заглядывается. Как-то даже намекал, что с удовольствием бы купил его.
— С каким еще соседом?
— Но не по квартире же. Соседний магазин, конкурент наш, — ответил Иван.