Хорошо, Руцкой был где-то там, в Хабаровске: запрыгнул в самолет, сорок минут лета… – а рабочие уже стапеля режут, рыдают, но режут, газосварка пылает, Бурбулис приказал!
Руцкой, естественно, к директору, тот руками разводит: правительственная телеграмма из Москвы…
Кто заплатил? Клинтон? Южная Корея? Руцкой кричит: «Борис Николаевич, от кого у Бурбулиса такое поручение? Он что у нас… обороной командует? Промышленностью? Он вообще кто такой?
Есть Гайдар, есть Грачев, есть Ельцин, наконец, есть Совбез… Причем здесь Бурбулис? Нет в Конституции такой должности – госсекретарь, нет!»
Да, – гнать Бурбулиса, гнать! И Руцкого гнать… Герой Советского Союза, а неврастеник… герой-неврастеник… Но в первую голову, конечно, надо освобождать Бурбулиса. На душе и так неспокойно, а тут еще – эта рожа, он же на каждом углу его поджидает. Даже в туалете!
Целую ночь Бурбулис рыдал, как девочка, когда он, Президент страны, отказал ему в вице-президентстве. Сначала – депрессия, потом запой на неделю. Психиатры не отходили. Боялись, он спьяну повесится. А тут – государственный прием в честь делегации Украины, Чубайс с Гайдаром нажрались, Чубайса увели, а Гайдар заснул прямо в Грановитой палате. Так кто-то из министров, кажется – Полторанин, вымазал его шоколадным кремом…
Смешно? Очень. Обхохочешься, ей богу!
Полторанин, конечно, его почерк, только он умеет так издеваться.
А на Михаила Сергеевича, между прочим, Бурбулис и впрямь похож (в политике все слабаки похожи друг на друга). Доказано, и Горбачев признал это на допросах в Генпрокуратуре, что Ро Дэ У, Президент Южной Кореи, вручил ему, Горбачеву, сто тысяч долларов. В чеках «мастер-кард» – на предъявителя. Раисе Максимовне – еще сто тысяч. Другие бриллианты дарили, как Рейган – на следующий день после того, как Горбачев, обманув Язова и Генштаб, «сократил» по просьбе американцев самую перспективную советскую ракету «Ока», прообраз будущих «Искандеров» (американцы ужасно боялись «Оку»).
А Ро Дэ У деньгами дал. Так проще и надежнее!
За что платили? За признание Южной Кореи? Или за Сахалинский шельф?
Прижимистый дядя, крестьянин, Горбачев был бы, наверное, неплохим председателем колхоза, может быть – первым секретарем райкома. Но получил (по разнарядке) орден за урожай, и пошло-поехало: МГУ, аппаратная работа, убежденный марксист, причем в ЦК к Горбачеву многие относились с какой-то брезгливостью, особенно – Гришин и Черненко.
В какой-то момент, будучи уже секретарем ЦК, Михаил Сергеевич решил защитить кандидатскую диссертацию: а вдруг из ЦК придется уйти?
Ельцин не мог разрушить Советский Союз, не мог. В Свердловске он приезжал в обком к восьми утра, в Москве было шесть, на два часа меньше: рабочий день Ельцина целиком состоял из звонков по ВЧ, совещаний и просто разговоров, за которыми он, первый секретарь обкома, постоянно чувствовал эту колоссальную силу – СССР.
Брежнев звонил редко, с утра. Говорил, как правило, одну и ту же фразу: «Знаешь, хочу с тобой посоветоваться…» Первые секретари не сомневались, это такой прием! Брежнев хотел, чтобы аппарат, тем более – руководители регионов его бы любили. Он мастерски заводил друзей, что не мешало ему, разумеется, запросто выкидывать их из служебных кабинетов, если конъюнктура менялась. А приятно все-таки: тебе звонит из Москвы Генеральный секретарь, советуется…
Брежнев подарил Ельцину свои золотые часы. Через год, на митинге, Ельцин торжественно, под телекамеры, снимет их с руки и вручит молодому строителю Эдуарду Росселю, потому что Россель пустит металлургический комбинат, как велел Ельцин, – 19 декабря, в день рождения Леонида Ильича.
Ельцин умел благодарить людей…
Тех, кто может ему пригодиться.
А те, кто «отработанный материал», как Лев Суханов, его первый помощник в Госстрое… – ну и черт с ними!
Были у Ельцина и свои пристрастия: из театров он предпочитал оперетту режиссера Курочкина, из книг он второй год читал только одну – Юрия Бондарева.
Ельцин не мог отказаться от своего прошлого, хотя российские демократы, особенно Галина Старовойтова (дама с чудовищным даром самовыдвижения), твердили: Ельцин эволюционирует так, что заставляет вспомнить академика Сахарова.
Что ж, он отлично сыграл свой выход из КПСС и без труда убедил всех, что он ляжет на рельсы, если в магазинах поднимутся цены. Народ верил Ельцину – на слово. (В то время люди всем верили на слово.) И было, было у Ельцина еще одно качество, совсем странное, почти невероятное для бывшего первого секретаря обкома: совестливость.
Он легко, в одну ночь, погубил в Свердловске знаменитый Ипатьевский дом. А утром, спозаранок уже бродил по свежему пустырю, как по кладбищу. Приказ Брежнева, Политбюро, это приказ, но Ельцин хорошо знал уральцев: его земляки гордились, именно гордились, тем, что у них в городе грохнули царя. Если бы Ельцин все сделал так, как полагалось сделать, собрал бы бюро обкома и доложил коллегам о решении Москвы, весть о кончине «Ипатия» тут же облетела бы город. Ельцин знал: утром бульдозеры уперлись бы в живое кольцо людей. Куда, куда он спешил?.. Нет же; он все сделал тихо, ночью, как вор.
Переживая, Ельцин медленно погружался в самого себя и становился тяжел. В такие минуты появлялась водка. Потребность в водке передалась Ельцину по наследству, вместе с кровью.
В роду Ельциных пили все. От водки погибли его прадед и дед. В прежние годы у Ельцина появлялась бравада: наездившись по «объектам», он с удовольствием заворачивал к кому-нибудь из строителей на обед. А после четвертой рюмки демонстрировал – на бис – «двустволку Ельцина»: широко открывал рот и лил в себя водку из двух горлышек сразу.
В 82-м случился первый сердечный приступ. «Показательные номера» прекратились. Он вдруг понял, что не справляется с жизнью и поэтому пьет. От этой мысли Ельцину было не по себе, он стал скрывать свое пьянство, хотя это было все труднее и труднее осуществить.
Ельцин не любил себя пьяного. Когда Ельцин был пьян, его все боялись и он – сам себя – тоже боялся, потому что ему часто хотелось покончить с собой.
Ельцин знал, что, когда он пьян, он не становится умнее, что от водки он-душа нараспашку, но это плохо, очень плохо для политика, так нельзя… – но не пить он уже не мог.
Алкоголик? Да. Мысль о том, что он – алкоголик, становилась невыносимой, он даже хотел (тайком от Наины) полечиться, но сделать это открыто не мог, стеснялся.
Совесть Ельцина была странной, как провинциальная девушка. Если угодно – дикой. Он любил, он умел орать, но Ельцин совершенно не умел ругаться. Он умел быть мстительным, злопамятным, беспощадным, но он не мог, не умел защищать себя самого.
Как все тяжелые люди, Ельцин часто комплексовал; ему казалось, что он смешон, неуклюж, что ему не хватает ума и это… все видят…
Или не видят?
Сахалинский шельф и Берингово море: два человека, Горбачев и Шеварднадзе (вранье, что Президентский Совет), подарили – втихаря – Америке морскую территорию Советского Союза. Больше 50 тысяч квадратных километров! Примите, дорогие соседи, Тихий океан и все его богатства. Нам, России, они не нужны – нефть, газ, рыба, крабы, трубач и морская капуста…
7,7 тысячи квадратных километров в 200-мильной зоне и 46,7 тысячи квадратных километров – собственно шельф. Купили Аляску за две копейки, ну и шельф забирайте. 16 % всех (планетарных) запасов нефти и газа…
Взамен – ноль. Вообще ничего. Взамен – психологическая поддержка «дорогому Горби» в его борьбе с Ельциным, постоянно набирающим сейчас силу…
Морские границы государства даже на карте, огромной карте огромной страны, найти не так просто. На севере России границы доходят, например, аж до полюса.
Втихаря Михаил Сергеевич, поддержанный МИДом, Шеварднадзе, отрезал «классические» воды (морской термин) Тихого океана от собственной державы. Подарок был сделан за спиной Верховного Совета, но Верховный Совет, узнав, не протестовал – даже коммунисты.
Уплыл океан. Вместе с рыбой, крабами, нефтью и газом. Морская часть СССР (четыре Польши!) стала – по воле Горбачева – территорией Соединенных Штатов Америки.
Да и Ро Дэ У, Президент Южной Кореи, молодец. За двести тысяч долларов наличными, всего за 200 тысяч, получить – от Горбачева – такой реприманд… – или Ро Дэ У был всего лишь посредником в тайных переговорах о «зоне Шеварднадзе»?..
По слухам, встречу с Ро Дэ У организовал некто Виталий Игнатенко, пресс-секретарь Горбачева, – мужчина… приятный во всех отношениях…
Двести тысяч прямо на аэродроме. С глазу на глаз.
Горбачев принял конверт и спокойно засунул его в боковой карман пиджака.
На Лубянке (Крючков) о деньгах узнали сразу, в ту же минуту, когда Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна садились в самолет. В охране Президента был человек, перед которым (Крючков приказал) стояла задача государственной важности: следить за тем, чтобы Михаил Сергеевич в поездках не торговал бы Родиной.
В 91-м, чувствуя, что конец близок, Горбачев действительно очень серьезно беспокоился о своем будущем и будущем своей семьи.
Официальная зарплата Горбачева – 2 500 рублей. Примерно тысяча рублей уходила у них с Раисой Максимовной на продукты, но весной 91-го эти счета вдруг выросли в разы.
В калькуляции – только деликатесы и спиртное. Целыми коробками.
Колбасу и консервы Горбачевы заготавливали впрок.
На черный день.
Нобелевская премия мира была переведена, по совету Гельмута Коля, в надежный немецкий банк. Обычно премия Нобеля – 500-700 тысяч долларов, за 80-е она увеличилась: с 200 тысяч до 700.
Горбачев получил – на руки – более миллиона – «чистыми». Премия «Фьюджи» – тоже 100 тысяч долларов. Горбачев в Риме получил почти миллион. И сыпется: премия Отто Ханса, испанская премия мира и – т. д.
Взятки? Под видом премии – взятки?
Он как чувствовал, что будет скоро рекламировать пиццу…
Лишь бы платили.
Опасаясь, что демократический Моссовет вот-вот выселит Раису Максимовну и Михаила Сергеевича из их шестикомнатной квартиры на улице Косыгина (слишком много – по три комнаты на каждого), Горбачевы тайно прописались в соседней квартире, поменьше (там дежурила их охрана). Потом Раиса Максимовна занялась дачей в Жаворонках и очень боялась, что о стройке кто-то узнает, говорила с архитектором только через доверенных лиц…
Горбачев не сразу решился «заработать на Родине», но – решился. Первые подозрения у «конторы» Крючкова возникли год назад, в Сан-Франциско, на переговорах, когда Горбачев неожиданно приказал устроить ему приватную встречу с Ро Дэ У Так все организовать, чтобы об этой встрече никто не знал: во-первых, КГБ, во-вторых – посол Бессмертных.
Встреча была. Посол Бессмертных узнал о ней ближе к ночи, резидент КГБ – почти сразу.
Горбачев и Ро Дэ У сразу понравились друг другу. Любовь с первого взгляда, можно сказать. Договорились о контактах, каналах неофициальной связи… да, Крючков трус, конечно… промолчал, заткнулся, не сказал о долларах от Ро Дэ У ни слова – никому!
Знать и молчать… Зачем? Чтобы ГКЧП устроить? Что было бы с Бушем, с Клинтоном… с любым Президентом любой страны, если бы Ро Дэ У., не сто тысяч, куда там, хотя бы сто долларов засунул – вдруг – в чужой президентский карман?!
А Михаилу Сергеевичу – хоть бы хны: «Кинули, Володя, среди бумаг», – скажет он, припертый к стенке, Крючкову. Конверт, где двести бумажек! Чеки «мастер-кард» на предъявителя. Не конверт, а конвертище, – да?
Горбачев… он что, сам бумаги носит?
Молчал Крючков, молчал Бессмертных, молчали все, кто знал: Язов, Рыжков, Кравченко, Болдин… Президент взятки берет, но, если об этом узнает страна, – послушайте, это же политический реверанс в сторону Ельцина. Возможный импичмент.
Горбачев в тюрьме, Ельцин в Кремле?
Кто (в итоге) оказался в «Матросской Тишине?» Правильно, Крючков.
Маленькая собака до старости щенок!
И что, Бурбулиса… туда же, к Крючкову в камеру? Получили, выходит, «новую Россию», совсем новую, ни на что не похожую…
Наина Иосифовна где-то вычитала: хочешь узнать, что тревожит, чем озабочен твой народ, поинтересуйся, во что в песочнице играют дети.
Ельцин оживился, тут же призвал Борьку, внука:
– Вы там… во что играете, понимать? С ребятками.
– В игрушки, – смутился Борька.
– Так-ить. В какие?
– В пейджер.
– Говори, значит…
– А у кого пейджер есть, – отрапортовал внук, – а у кого нет. Если пейджера нет, значит, лох.
– У! – Ельцин насторожился. – А у меня нет, понимать…
– А тебе и не нужно, дед. Ты – царь. А у дяди Саши есть… У Коржакова.
– У него-ить тоже нет, понимать… Точно тебе говорю.
– Ну вы… даете… – удивился Борька. – Западло купить?
– Доклад окончен. Иди…
Откуда ему, Президенту страны, знать, что дети в песочнице обычно играют в еду: у кого какие крохи на завтрак, что сегодня мама дала с собой…
А Гайдар? Если верить газетам, не Ельцин, нет, – это Гайдар сегодня лицо русской демократии.
Чудеса, конечно: вдруг все – все! – и журналисты, и писатели, и актеры стали разбираться в экономике.
Политически активная Лия Ахеджакова заявила со сцены Дома кино, что она, актриса Ахеджакова, будет лично… как бы помягче сказать, да?., мочиться на каждого, кто хоть пальцем тронет Егора Тимуровича!
Гайдар у них вождь.
Тронешь Гайдара – будут мочиться.
На каждого.
Уже мочатся.
Сколько же в России дураков, а?
Всей страной – в рынок. Даешь рай на земле немедленно! Интересно: в Сахаре может быть рынок? В пустыне Сахара? На Северном полюсе? В Гренландии? На Аляске? В степях Монголии?
А Таймыр, русский Таймыр, чем лучше? Окраины России: Тыва, Хакасия, Читинская область, Корякия, Эвенкия, Улан-Удэ? Берег Ледовитого океана, то есть (жаргон, конечно) «севера»?
Все народы на земле – разные.
Русские мало похожи (во всем) на грузин, грузины – на китайцев, китайцы – на цыган и т. д.
А рынок? В таких разных странах рынок… что? Одинаково устроен, что ли?
Интересно: китайцы, наши великие соседи, вот так, как мы, раздухарившись, рискнули бы в один день ввести рыночные отношения на всей своей территории? На всех землях сразу? Скажем – в северных провинциях, граничащих с Россией?
Им с чем в рынок-то идти, этим регионам, если здесь, на этих землях: а) толком ничего не произведешь и б) ничего толком не вырастишь (чудовищный климат!). Самое главное: далеко (с товаром) не уедешь, топливо дорогое – горы.
В Тыву, кстати, по-прежнему нет железной дороги! Только самолетом можно долететь! Сталин, даже Сталин, не имевший привычки жалеть людей, не сумел построить здесь железную дорогу. Ей-богу: дешевле заново создать атомную бомбу, чем построить дорогу в Тыву…
Юг Гренландии – на той же широте, что и русская Вологда. По температуре Анкоридж, столица Аляски, это север Омской области. Из восьмидесяти девяти российских областей, краев и республик почти шестьдесят регионов – шестьдесят! – никогда не прокормят сами себя, такая у нас география.
А Гайдар? А Чубайс? Если от человека ждут идиотизма (американцы не ждали: требовали), его тут же называют профессионалом!..
Как можно на 1/9 части планеты рынок вводить одним махом, одним декретом – на землях, где половина площадей, если не больше, для рынка совершенно не годится, ибо земли тоже бывают разные, вот как?
Шпицберген и Новая Земля: здесь с 30-х работали уникальные специалисты, среди них – отец Майи Плисецкой.
Став и.о. премьер-министра, Гайдар тут же отказал «северам» в государственной поддержке. Зачем же их кормить, этих атомщиков, кому нынче нужны их полигоны, Америка теперь – наш лучший друг!
И – никакой возможности уехать на Большую землю, никакой…
Нет самолетов. В Осло – каждый день, но только с норвежской территории Шпицбергена! А у русских – один теплоход в году – старый, крошечный, вонючий. Но и он не по карману аборигенам-угольщикам, деньги не платят почти год, а живут они здесь на подножном корму.
1991-1992: на Шпицбергене сотни новых могил – люди (прежде всего ученые) умирают от голода.