Глядя на мужчину, Кейтлин заколебалась. Наверное, стоило бы помочь ему подняться на ноги, но от одной мысли о том, что ей придется прикоснуться к нему, у нее учащенно забилось сердце. Перед ней либо совсем незнакомый мужчина, либо слишком хорошо знакомый. И то и другое не успокаивало.
Он покачнулся и едва не опрокинулся навзничь.
Кейтлин склонилась, взяла его руку и положила себе на плечи. Мужчина тяжело навалился на нее.
Обхватив его за талию, Кейтлин помогла ему подняться, мысленно благодаря себя за регулярные занятия пилатесом. Она не прекращала тренировки даже во время беременности.
Ну наконец-то. От мужчины пахло тухлой рыбой и еще чем-то едким.
Едва переставляя ноги, мужчина перешагнул порог. Перед новеньким бледно-желтым диваном Кейтлин помедлила, но незнакомец избавил ее от колебаний, рухнув на мягкие подушки. Застонав, он прикрыл рукой глаза.
– Воды, – прошептал он и затих.
Кейтлин бросилась через холл, наполнила стакан и поспешно вернулась назад.
– Вот, – сказала она, склонившись над мужчиной.
Рука, закрывавшая глаза, дрогнула. Он отвел ото лба спутанную прядь волос, слепо всмотрелся в Кейтлин воспаленными глазами. Сейчас, когда его лицо не заслоняли космы волос, он выглядел иначе. Совсем как Антонио, мужчина, которого Кейтлин тайком изучала, о котором мечтала долгие годы. Она судорожно вздохнула.
– Я не причиню вам вреда, – пробормотал он, садясь на диване. Его лицо исказилось от боли. – Я просто хочу пить.
Она протянула ему стакан воды, не в силах оторвать взгляда от его лица, снова скрывшегося за прядями темных волос. Словно очнувшись, Кейтлин вдруг поняла: она ведь может прямо сейчас выяснить, Антонио перед ней или нет.
– Вы думаете, что вы – Антонио? – спросила она, глядя, как жадно он пьет.
– Я… – Он посмотрел на нее, и в его взгляде отразились эмоции, которые Кейтлин не в силах была определить. Но его темные загадочные глаза завораживали. – Я не помню. Вот почему я здесь. Я хочу знать.
– Есть один способ. – Собравшись с духом, она указала на его грудь, место над сердцем. – У Антонио была довольно своеобразная татуировка. Вот здесь. А у вас?
Татуировку можно было повторить, но вряд ли кто-то взялся бы за это. Рисунок на груди Антонио был выполнен известным мастером, творившим в уникальном этническом стиле.
Не отрывая взгляда от Кейтлин, незнакомец поставил стакан на столик и расстегнул рубашку.
– Здесь написано «Фалько». Что это значит? – спросил он.
Кейтлин осознала правду еще до того, как мужчина обнажил грудь и показал искусно выполненного сокола. Она не отрываясь смотрела на рисунок на гладкой коже, на рельефные мышцы груди и чувствовала, как ее захлестывает знакомая волна возбуждения, – она всегда так реагировала на Антонио.
Татуировка всегда придавала Антонио дополнительное очарование, усиливая его опасную красоту, сводя Кейтлин с ума. И она только что убедилась, что чары Антонио по-прежнему имеют над ней власть.
– Этого достаточно, теперь я знаю, что ты – Антонио. – Его лицо просияло. Кейтлин закрыла глаза, стараясь скрыть охватившее ее возбуждение. Все ее тело затрепетало при мысли о том, что восхитительный, потрясающий, запретный Антонио жив. – Это означает, что у нас проблемы…
Весь ее мир, с таким трудом выстроенный заново, рухнул.
Почти год она вела изматывающее юридическое сражение за своих детей. Неужели все это было зря? Почти два года назад она подписала соглашение о суррогатном материнстве, но год назад самолет, на борту которого были Ванесса и Антонио, разбился в Южно-Китайском море. Через многие месяцы бесконечных судебных заседаний судья наконец аннулировал соглашение и Кейтлин получила полную опеку над своими детьми.
О боже… Это дом Антонио. Это его деньги. Ее дети – это дети Антонио. И он имел полное право забрать их.
Глава 2
Антонио… он покатал это имя на языке, как конфету, и оно показалось ему знакомым, по крайней мере, не вызвало такого отторжения, как прозвище Фалько. Прежде, до Индонезии, люди с лицами, которые теперь в его памяти были неясными, размытыми, называли его то Антонио, то Фалько. Иногда в руках у этих людей были фото- и видеокамеры. Они говорили с ним о каких-то важных вещах. Толпа скандировала: «Фалько!» – и многократно повторенное имя эхом отражалось от потолка огромной арены.
Внезапная вспышка боли снова ослепила его. Это случалось всякий раз, когда он насиловал свою память.
Он посмотрел на залившуюся румянцем темноволосую, очень привлекательную женщину. Было в ней что-то смутно знакомое, но он не мог вспомнить ее. Ее место не здесь, не в этом доме, она не жила здесь раньше. Он представления не имел, откуда вдруг пришла к нему эта мысль.
– Как вас зовут?
– Кейтлин, – ответила она и поспешно добавила: – Хоупвелл. Ванесса – моя сестра… была моей сестрой. – Она внимательно посмотрела на него. – Ты помнишь Ванессу, но не помнишь меня?
– С рыжими волосами?
Кейтлин кивнула. Он нахмурился.
Нет, он не помнил Ванессу. Женщина с яркими, как пламя, волосами появлялась в его снах. Иногда мимолетной вспышкой перед ним мелькало ее тело, словно прежде он часто видел ее обнаженной, но черты ее лица ускользали от него.
Он почувствовал, как его снова охватывает отчаяние.
После того как Рави в буквальном смысле выбил из него воспоминания о доме, Антонио следующим же утром покинул Индонезию. Много дней провел он, пересаживаясь с одной рыбацкой лодки на другую, прячась между тяжелыми грузовыми контейнерами, чтобы добраться до Лос-Анджелеса и восстановить драгоценную связь со своим прошлым.
У этой изящной, божественно прекрасной женщины – Кейтлин – были ключи от его прошлого, и она должна была помочь ему открыть нужные двери.
– Что меня связывало с Ванессой?
– Ванесса – твоя жена, – мягко ответила Кейтлин. – Ты не помнишь этого?
Он покачал головой. Женат… Он был женат на Ванессе? Любил ли он жену? Любила ли она его, горевала ли о нем или просто вычеркнула из своей жизни, когда он пропал?
Узнает ли он Ванессу, если встретится с ней?
Он обвел взглядом гостиную и сразу, без запинки вспомнил, как покупал для нее мебель. Он не мог вспомнить лишь рыжеволосую женщину, дразняще выглядывавшую из закоулков его памяти.
– Где она? – спросил он.
– Она умерла. – Горе исказило тонкие черты лица Кейтлин. Наверное, сестры были очень близки, поэтому Кейтлин кажется ему смутно знакомой. – Вы оба были на борту того самолета, он разбился вскоре после того, как вы покинули Таиланд.
– Авиакатастрофа? – Неуловимый образ рыжеволосой женщины растаял, словно дымка. Антонио впился взглядом в Кейтлин. – Так это была авиакатастрофа?
Таиланд. Он был в Таиланде… но не жил там.
Она кивнула, и темные волосы, стянутые в хвост, упали на плечо. В ее глазах блестели непролитые слезы.
– Да, больше года назад.
Ему вдруг захотелось ощутить скорбь по жене, которую он не помнил. Это означало бы, что он по-прежнему может испытывать какие-то эмоции, простые человеческие чувства – любовь, умиротворенность, счастье… Он хотел ощутить хоть что-то, кроме растерянности и горечи.
Голова раскалывалась от боли, но ничто не могло поколебать его решимости. Он должен был узнать, почему оказался в самолете, летевшем из Таиланда, и как попал в маленькую рыбацкую деревушку в Индонезии. Один.
– Но я был в том самолете. И не погиб. Может быть, Ванесса тоже жива.
Прижав ладонь к губам, Кейтлин покачала головой.
– Нет. Они нашли ее… тело, – пробормотала она едва слышно. – В воде обнаружили фюзеляж самолета. На борту было сорок семь пассажиров. Большинство так и остались в креслах.
Яркие, окрашенные в кроваво-красные тона образы промелькнули в его памяти. Он представил себе ужас, который испытала его жена и остальные пассажиры, перед тем как смерть забрала их. Смерть, которая пощадила его.
– Кроме меня.
Он впервые подумал о своем спасении как о чуде, а не как о каре, обрушившейся на него. Как ему удалось спастись? Сумел ли он вовремя отстегнуть ремень или его выбросило из самолета?
– Кроме тебя, – согласилась она, хотя ей потребовалось доказательство в виде татуировки, чтобы поверить в его спасение. – И двух других пассажиров. Они тоже занимали места в первом классе, через проход от вас. Вы все сидели в первом ряду, включая Ванессу. Выживших искали неделю, но никаких следов обнаружить не удалось.
– Они не там искали, – прорычал он. – Меня вынесло на пляж в Индонезии. На юге острова Ватам.
– Я не сильна в географии, но самолет упал в океан у побережья Малайзии. Там и проводились поиски.
Неудивительно, что его не нашли. Он был в сотнях миль от места катастрофы.
– Через месяц, – продолжала она, – всех троих объявили погибшими.
Но он не погиб.
И два других пассажира тоже могли выжить. Надо искать их. Может быть, они тоже страдают от потери памяти или страшных ран.
Он должен найти их. Но у него нет денег, нет ничего… по крайней мере, сейчас. Но раньше деньги у него определенно водились. В его голове из ниоткуда вдруг всплыла сумма, которую он заплатил за этот дом, – пятнадцать миллионов восемьсот тысяч. Это было восемь лет назад.
Застонав, он потер виски. Боль стала почти нестерпимой.
– Ты в порядке? – с тревогой спросила Кейтлин.
Кажется, эта женщина, живущая в его доме, очень заботлива.
– Прекрасно, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Это все еще мой дом?
Если так, можно продать его и использовать вырученные средства для организации поисков в Южно-Китайском море.
Кейтлин медленно опустилась рядом с ним на диван. От нее исходил легкий аромат кокосового масла, и его вдруг охватило искушение зарыться носом в ее волосы, вдохнуть этот чуть терпкий, сладковатый запах.
– С юридической точки зрения нет. Когда тебя признали погибшим, дом перешел к твоим наследникам.
– Ты имеешь в виду – наследникам Ванессы? – Кажется, сестра его жены неплохо устроилась после авиакатастрофы. – Ты – единственная наследница? Как видишь, я жив и хочу получить обратно свои деньги.
Только так он сможет начать поиски двух других пассажиров.
– О-о…
Она посмотрела на него, и в ее ясных голубых глазах он отчетливо увидел смущение, растерянность, боль. Ему захотелось узнать, о чем она думает.
Глядя в ее глаза, он чувствовал что-то… что-то хорошее.
– Ты ведь не помнишь, да? – спросила она. – О боже… я совсем заболталась и не сказала самого важного. Ты же ничего не знаешь о детях.
Кровь отхлынула от его лица.
– О детях? – хрипло переспросил он. Она сказала так, будто детей много. И это… его дети?
– Тройняшки. – На губах Кейтлин появилась улыбка, осветившая ее лицо. – Случилось чудо, у них снова есть отец. Ты. Ты хочешь увидеть их?
– Я… Отец. – У него есть дети? Кажется, она сказала, что их трое. – И они в самом деле… мои? – Глупый вопрос, но он совсем растерялся. – Сколько им? Они меня помнят?
– О нет, они еще не родились, когда вы улетели в Таиланд.
Он нахмурился.
– Но ты сказала, что Ванесса погибла в авиакатастрофе. Разве не она их мать?
– Нет, – решительно сказала Кейтлин. – Их мать – я.
Чувство вины и стыда скрутило его желудок в тугой узел. Он посмотрел на сидевшую рядом женщину. Он изменял жене со свояченицей? Сама мысль об этом была достойна порицания.
Ее утонченная красота не имела ничего общего с вызывающей сексапильностью рыжеволосой Ванессы, на которой он женился. Может быть, в этом дело. Наверное, ему очень нравилась эта темноволосая красавица, раз он подарил ей детей.
– У нас что, был роман? – без обиняков спросил он. Неужели ему придется сражаться со своей любовницей за деньги, в которые она уже запустила когти?
Ее щеки залил восхитительный румянец. Его бросило в жар. Он не помнил, как занимался с ней любовью, но его определенно влекло к ней.
– Конечно нет! – Она отвела глаза, румянец на ее щеках стал ярче. – Ты был женат на моей сестре, и я бы никогда… то есть я первая встретила тебя и думала, что… но потом я познакомила тебя с Ванессой. И все. С той минуты ты принадлежал ей. Я не виню тебя…
– Кейтлин.
Ее имя вызвало волнение в его груди. Ему захотелось повторять его снова и снова.
Она подняла глаза. Глядя, как она нервно переплетает пальцы, он понял, что эта женщина неспособна на ложь. Между ними никогда ничего не было. Он готов был поклясться.
Он откашлялся.
– Откуда же взялись дети?
– О, я была вашей суррогатной матерью. Твоей и Ванессы. Генетически это на сто процентов твои дети, но вынашивала их я. – Она наморщила нос. – Это звучит так научно. Ванесса не могла зачать ребенка, поэтому я решила вам помочь. Правда, я не знала, что детей будет трое.
Она рассмеялась.
– Мы с Ванессой были счастливы?
Если бы только он мог вспомнить ее. Вспомнить, как они мечтали о детях, как ждали их появления на свет. Плакала ли она в последние мгновения своей жизни от отчаяния, что никогда не сможет обнять своих детей?
– Вы безумно любили друг друга, – счастливо вздохнула Кейтлин. – Это была такая романтическая история. Фалько и Рыжая Лиса. Пресса вас просто обожала. Я попрошу Бриджит, это няня, принести детей.
Реальность оглушила его.
– Подожди. – Он вдруг запаниковал, вцепился в ее руку. – Я не могу… они совсем не знают меня.
Он отец. Но представить не мог, что это значит – заботиться о трех беспомощных малышах. А что, если с ними что-то случится? Что, если они испугаются его? Как вообще обращаться с ребенком? Что делать с тремя детьми?
– Всего на пять минут, – спокойно ответила она. – Поздороваешься с ними, поиграешь в ладушки. Потом Бриджит их унесет. Они привыкнут к тебе, вот увидишь.
Но привыкнет ли он к ним?
– Ладно, пять минут. А потом мне нужно помыться. И поесть.
– Конечно. Прости, мне следовало подумать об этом раньше.
– Ничего. Немудрено, что ты растерялась, – не каждый день видишь перед собой воскресшего мертвеца, – улыбнулся он.
Кажется, вместе со своим домом он вернул и прежнее чувство юмора.
Кейтлин упорхнула по лестнице, чтобы привести детей и Бриджит. Через несколько минут она вернулась, за ней следовала юная блондинка, толкавшая перед собой коляску. Все остальное померкло, когда он увидел своих детей.
Три маленькие головки покоились на мягких подушках, три пары глаз и три ротика. Его сердце заныло от восхищения при виде этих созданий, к появлению которых на свет был причастен и он.
– Это правда мои дети? – прошептал он.
– Правда, – сказала Кейтлин.
Она вынула одного младенца из коляски и, держа его на согнутой руке, повернула к Антонио. Голубой комбинезончик означал, что это мальчик.
– Это Леон, – улыбнулась она. – Я назвала его в честь моего отца. Полагаю, уже поздновато спрашивать, нравится ли тебе это имя, но мне показалось, это пришлось бы по душе Ванессе.
– Прекрасное имя.
У Антонио перехватило дыхание. Он молча смотрел, как его сын издает слабое мяуканье, словно голодный котенок.
Его сын. Леон.
Ребенок – это так просто. Люди ежесекундно производят на свет потомство. У Вилипо было четырнадцать детей, и, насколько Антонио мог судить, никто не считал это чем-то выдающимся.
И все же это настоящее чудо.
Этот маленький человек с короткими рыжими волосиками – его сын.
– Ты можешь поздороваться с ним, – напомнила Кейтлин.
– Привет. – Сын даже не обратил внимания на слова Антонио, он сопел, уткнувшись в плечо Кейтлин. Может, отец сказал что-то не то? Или его голос звучал слишком хрипло?
– Он скоро привыкнет.
Кейтлин положила Леона обратно в коляску и взяла следующего младенца. Антонио бросился в глаза яркий розовый цвет костюмчика. У него есть дочь. Его сердце, в котором уже поселился сын, едва не выскочило из груди.
– Это Аннабелла. Мне всегда хотелось иметь дочь по имени Аннабелла, – сообщила Кейтлин так обыденно, словно они говорили о погоде, а не об этом чуде.
– У нее тоже рыжие волосы, – пробормотал он, – как у ее брата.
При звуках его голоса девочка повернула к отцу хорошенькое личико, и он утонул в ее голубых глазах.