" Что-нибудь обязательно бы придумал!".
После завтрака Николя отправился отдохнуть с дороги. Анна с шитьем ушла в детскую. На кухонную вахту с традиционным ворчанием заступила Аглая, а Александр опять погрузился в текучку дневных дел. Несколько рюмок коньяка сначала даже вдохновили, но вскоре обернулись апатией и головной болью. Пришлось даже выкроить время, чтобы съездить искупаться в Ушимке. Домой он вернулся уже под вечер и застал жену и гостя на веранде. Они о чем-то оживленно беседовали.
" Не помешал, леди и джентльмены?"- поинтересовался Александр.
- Да нет, заходи, еще не успел! - весело ответил Николя. Шутка показалась Александру пошловатой. Возможно, он отвык от манеры поведения друга, а может Николя действительно изменился.
" Или он был таким всегда? Но там, в чужеродной среде, когда были опорой друг другу, все эти нюансы стирались..."
- Саш, ты сходи к ужину переоденься. Гостей ожидаем, - отдала распоряжение Анна.
- Это кто же к нам нынче?
- Целое дворянское собрание: Кореновский, Малинины, ну и твой любимый Конопольский.
Услышав последнюю фамилию, Александр скривился, и тяжело вздохнув, отправился сначала в душевую, потом в комнатушку, что получила в их семье громкое прозвище гардеробной.
Приезд гостей вряд ли был случайностью. Александр не раз замечал, что в их уездной глухомани, при кажущемся безлюдье информация с невероятной быстротой распространяется от усадьбы к усадьбе. И сейчас соседи уже наверняка знали о прибытии к Чангаровым старого друга из Манчжурии. Так что, приехали посмотреть и послушать живого свидетеля тревожных событий. О происходящем в северном Китае в последнее время часто говорили, как с экрана дальновизора, так и в светских гостиных.
Николя, бесспорно, произвел на гостей впечатление. Однако, оно было неоднозначным. Малинины приняли его хорошо. Пелагея Андреевна посматривала на красивого умеющего себя подать молодого человека с материнской благосклонностью. Иван Никанорович с интересом слушал рассказ Николя о пережитых событиях, а когда дело дошло до обсуждений и споров, вставлял свои замечания деликатно, с уважением к мнению гостя. Про Кореновского сложно было что-то сказать. Александр не раз уже замечал, что мнение соседа о человеке напрямую зависит от того, насколько тот разделяет его взгляды. Несогласие по любой мелочи тут же вызывало отторжение, что как-то не очень вязалось с декларируемым христианским смирением. Ну а Конопольский воспринял Николя в штыки. Отставной поручик лейб-гвардии особого моторизированного гусарского полка сразу увидел в нем конкурента. Умом этот гуляка и записной волокита не особо блистал, но видимо интуиция подсказала, что новичок может претендовать на его нишу в местном обществе.
Однако, рассказ Николя впечатлил всех без исключения. Но Александр, хорошо знавший своего друга и фон, на котором происходили события, подозревал, что все было немножко по-другому. Во всяком случае, не так героично. Казалось, он воочию видит толпы взбудораженных, но плохо понимающих, что делать дальше рабочих. Осажденное здание российского консульства, несколько десятков запертых там насмерть перепуганных людей. Слышит звон разбитых стекол, крики на китайском. В ответ истеричные женские всхлипывания, выстрелы наугад через дверь. Возможно, Николя тоже стрелял, а, может быть, забился в самый дальний угол подвала и просидел там до подхода к городу казачьих частей. Но сейчас, особенно в глазах женщин он представлялся настоящим героем, и на попытки Копольского съязвить, отвечал с обезоруживающим противника остроумием.
Рассказ плавно перетек в обсуждение и споры о том, что ждать в скором времени от Китая, стоит ли активно вмешаться России, и не перекинуться ли эти события на территорию самой империи. Неожиданно в разговор мужчин вклинилась Пелагея Андреевна:
- Вы знаете господа, я недавно одну весьма интересную вещицу прочла. Новомодный жанр, что-то вроде исторической фантазии. Автор обыгрывает ситуацию девятьсот семнадцатого. Представляет, что было, если бы царь Михаил, как и его брат, отрекся тогда от престола.
- И что этот господин писатель навыдумывал? Революсьон и всеобщее братство? - улыбаясь, поинтересовался Конопольский.
- Да нет, Силантий Петрович, пострашнее у него выдумки. Все это конечно ерунда. Не верю я, чтобы у нас в России такое возможно! Но пишет мерзавец убедительно. Прямо дурно становится.
Госпожа Малинина зябко передернула плечами. А Иван Никанорович, лакового погладил ее полную руку:
- Ты, Пелагеюшка, у нас дама волнительная. Нельзя тебе такие вещи читать!
- Да ну тебя! - шутливо отмахнулась Пелагея Андреевна.
- В России, что угодно возможно! Вспомните, господа, пугачевщину, - глубокомысленно заметил Николя. Тут же в разговор вступил Кореновский. Срывающимся голосом начал доказывать, что пугачевщина была божьей карой. Пройдя это испытание, страна очистилась от грехов, накопившихся за время блистательного, но порочного, царствования Екатерины.
Слушая разгоревшийся спор, Александр вдруг почувствовал, что снова погружается в какое-то странное пограничное состояние. В первый раз нечто подобное случилось четыре года назад, в переломный для его судьбы момент. Тогда, видимо от нервного напряжения, окружающая реальность временами начинала казаться неустойчивой и зыбкой. И сквозь нее, словно сквозь рваные клочья тумана, проступали контуры чужого пугающего мира. Вот и сейчас, почудилось, будто эта уютно освещенная веранда, собравшееся общество, разбросанные среди окрестных полей дворянские особняки, где с русским хлебосольством по вечерам принимают гостей, пьют чай из старинных самоваров, спорят о литературе, богословии, судьбах России - лишь театральные декорации. Ничего этого на самом деле нет. И однажды очнувшись, он увидит вокруг иную действительность, куда более жесткую, прагматичною, в которой таким как он просто нет места.
Разъехались гости около полуночи. Аглая уже давно спала, и они втроем убрали стол и перемыли посуду. Во время этого нехитрого совместного занятия неожиданно опять возникло ощущение общности. Окуная в бак с мыльной пеной и протирая губкой тарелки, друзья весело болтали, подшучивали друг над другом. Николя снова был человеком, общения с которым так не доставало Александру в последнее время. С присущей ему иронией, он выдавал характеристики своих новых провинциальных знакомых. Почти все были на удивление точны. Особенно касательно бравого гусара Конопольского, чью хвастливую самовлюбленную натуру Николя раскусил с первого взгляда.
Жара к тому времени немного отпустила и Александр почти сразу уснул. Разбудил его отчаянный лай Гаврюши. Вскочив с кровати, он долго пытался нащупать в темноте рукоятку пистолета. В голове промелькнуло, что в случае реального нападения возможно бы и не успел воспользоваться оружием. Ухватив, наконец, "Овод", он, не выпуская его из рук, натянул штаны и вышел во двор. Гаврюша лаял куда-то в сторону забора, но увидев хозяина, быстро замолчал и даже завилял хвостом. Постояв несколько минут у штакетника, Александр вслушивался в звуки ночи. Где-то совсем близко трещали цикады. В перелеске на склоне оврага несколько раз ухнул филин. Откуда-то издалека, возможно с другого берега Ушимки, доносились голоса и смех. В последние десятилетия в моду входила язычество, и ночные гульбища с прыганием через костер и омовением стали популярны среди молодежи. Возможно, Гаврюша и учуял компанию, когда они только шли на речку. Хотя, причиной лая могла стать и пробежавшая мимо лиса, а может быть пес просто решил продемонстрировать свою бдительность.
- Ну, и чего всех всполошил? - поинтересовался у него Александр. В ответ лохматый сторож еще сильнее завилял хвостом и попытался облизать руку.
Возвращаясь, Александр с досадой думал, что теперь вряд ли сможет быстро заснуть, а завтра опять предстоял тяжелый день. Он осторожно приоткрыл дверь спальни, стараясь не скрипеть половицей, двинулся к кровати. Уже собирался лечь, когда заметил, что и вторая половина супружеского ложа пуста. В первый миг он не предал этому значения. Потом попытался вспомнить, была или Анна, когда вскакивал "по тревоге". Уверенности не было, но что-то подсказывало, что она и тогда отсутствовала.
Несколько, показавшихся бесконечностью минут, Александр просидел на кровати. Анна не возвращалась, и тревога стала перерастать в смятение. Черными ночными птицами по комнате закружились подозрения. Мир, который он строил своими руками, где заново обрел радость и смысл жизни, вот-вот мог рассыпаться в прах.
Надев и застегнув на все пуговицы рубашку, Александр вышел в коридор. Сначала, без особой надежды, заглянул в детскую. Потом подошел к спальне Николя. С минуту, обратившись в слух, простоял у порога. Наконец до него донеслись приглушенные голоса, но не из комнаты, а со стороны сада.
В колдовском свете луны старые яблони походили на гигантских пауков. Примятая серебристая трава, застывшие качели, обнимающиеся фигуры мужчины и женщины, принадлежали какой-то иной мистической реальности. Все это будто происходило в неком магическом театре теней, где он был только зритель.
Но вся беда была в том, что оставаться простым зрителем Александр дальше не мог! Сжимая кулаки, он двинулся в их сторону. Ни замечая и не слыша его, Николя и Анна что-то очень эмоционально обсуждали. Вблизи оказалось, что Николя не обнимает, а только держит за руку его жену, а та пытается (а может и не пытается!) вырваться. Наконец, видимо заметив его, Анна вскрикнула "Пусти!" и освободилась.
- На этот раз я уже точно помешал! - произнес Александр, не узнавая своего голоса.
- Ночь прямо колдовская! Тебе, вижу, тоже не спится, - произнес Николя, старясь казаться невозмутимым.
- И луна сегодня полная. Хорошее время для прогулок! - подержал тему Александр, и ,подойдя ближе, нанес удар в солнечное сплетение. Николя согнуло пополам и бросило на землю.
- Это вам сударь вместо пощечины. Завтра можете присылать секундантов!
- Они у вас непременно будут! - прохрипел Николя пытаясь подняться. Александр развернулся и больше не оглядываясь, пошел к дому. Думал, что Анна бросится утешать Николя, но она побежала за ним и, догнав в коридоре, вцепилась в рукав.
- Сашка, ты, что ополоумел! Какие секунданты!
- За любовника опасаетесь, сударыня! - поинтересовался он ледяным тоном.
- О, Господи! Какой же ты идиот! - простонала Анна. Прозвучало это так искренне, что в сердце шевельнулась слабая надежда:
" Может все действительно не так, как ты представляешь?"
Глава 5
Выяснение отношений супругов было бурным. Александр упрямо хотел добиться правды, и в то же время в глубине души этой правды не желал. Да и нужна ли нам эта окончательная, разрушающая все иллюзии правда? Во всяком случае, Анна казалась искренней. Возможно, она и была честна, до каково-то предела, дальше которого и заходить не стоит. А вот про Николя Александр узнал много нового. Оказывается, друг давно уже был влюблен в его жену и еще в Харбине активно домогался взаимности. Получив решительный отказ ( в это очень хотелось верить!), он закусил удила. И сейчас, собираясь обосноваться в отечестве, видимо решил взять реванш. А, может быть, устав от капризных красоток, захотел обрести надежную спутницу жизни. В том, что у нее уже есть муж и ребенок, помех почему-то не видел.
На вопрос, почему не сказала об этом раньше, Анна ответила вполне логично:
- Зачем? Чтобы ты глупостей натворил? Чтобы цех без толкового программиста остался?
- А может быть он просто тебе нравился? - продолжал выпытывать Александр. Ответ обескуражил своей прямотой:
- Да нравился! Он красив, остроумен, галантен. И вообще женщине льстить внимание. Вспомни, как ты на Лизочку косился!
- Ну, это совсем другое!
- Да нет, дорогой, тоже самое! Давай и про заведение мадам Чанг вспомним!
- Да мы там только напились вусмерть! - крикнул Александр, окончательно переходя в оборону.
- А почему я должна верить?!
На самом деле он действительно говорил правду. Весело отметив в мужской компании китайский Новый год, они каким-то образом оказались в квартале красных фонарей. Александр помнил только, как развалившись на восточном диване, наблюдал за танцами девушек в слишком прозрачной для китайской традиции одежде. Потом курили какую-то гадость, от чего совершенно потерял связь с реальностью. Под утро очнулся на том же самом диване и в полном одиночестве. Жене это похождение откуда-то стало известно. Объяснение тоже было тяжелым, но она тогда поверила и простила. И сейчас накал постепенно спадал. В завершении, положив ему на грудь руки, Анна устало произнесла:
- Ну, куда мы с тобой друг от друга! Ты только глупостей не смей делать, а то развоевался. Секундантов ему подавай!
- Пусть убирается, и забудем про это, - пообещал Александр.
- Поклянись, что никаких дуэлей! - не унималась супруга.
Александр пообещал, хотя и не был уверен, что все пройдет без последствий. Грань, до которой дело можно было уладить миром, он, похоже, переступил.
Под утро все-таки удалось уснуть. Сквозь сон он слышал, как Анна пошла кормить Машеньку, но окончательно проснулся, когда стрелки настенных часов приближались к девяти.
Дверь в спальню Николя оказалась широко открытой, самого его там естественно уже не было. За завтраком супруги о ночных событиях больше не вспоминали. На лице Анны лежала печать усталой умиротворенности. А Александр, чувствовал себя, как после тяжелой болезни, когда силы подорваны борьбой с недугом, но уже есть ощущение, что кризис миновал и ты идешь на поправку. К двенадцати часам нужно было попасть в уездный центр на собрание товарищества, и он с трудом заставил себя сеть в раскаленную на солнце машину.
В арендованном актовом зале земской школы собралось около полусотни человек. В основном это были главы крепких крестьянских хозяйств. Почти всех Александр знал лично и со многими поддерживал хорошие отношения. Но, когда выбирал где сесть, сработал сословный инстинкт. Пройдя через зал, он проследовал в правое крыло, где среди серых и сиреневых мужицких косовороток выделялся беловоротничковый островок представителей малопоместного дворянства. Свободный стул оказался рядом с Малининым. Пожав руку, Александр шепотом поинтересовался, как они вчера добрались до дома:
- Добрались, с Божьей помощью! Пелагея моя все ахала, что до темна засиделись. Под каждым кустом беглые злодеи виделись, - также тихо ответил Иван Никанорович.
- Кстати, рады были познакомиться с вашим другом. Интересный молодой человек! - добавил он, но видимо заметив, как напряглось лицо Александра, не стал развивать тему.
Собрание вскоре началось. Петр Иванович Добрыня, уже много лет возглавлявший товарищество, поднялся на сцену в сопровождении коренастого крепко сложенного брюнета, в дорогом не по погоде плотном костюме. Из кармана двубортного пиджака незнакомца выглядывала золотая цепочка мобильника представительского класса, белизну рубашки оттеняла черная густая борода. Судя по одежде и манере держаться, незнакомец явно принадлежал к купеческому сословию и был представителем кавказкой диаспоры. Подтверждая это, председатель товарищества объявил:
- Господа, прошу любить и жаловать! Амаяк Ашотович Даломян, купец первой гильдии. Пришел к нам с интересными предложениями.
Речь господина Даломяна была очень эмоциональной. Казалось, он сам накручивает себя борьбой с невидимым оппонентом. В отдельные моменты обрамленное черной бородой лицо даже наливалось гневом, а темные кавказские глаза грозно буравили зал, выискивая несогласных. Сама же суть предложений была довольно проста. Возглавляемая им компания собиралась открыть в уезде цех для производства консервированных овощей. Чтобы загрузить предприятие сырьем, от местных производителей требовалось значительно увеличить площади посадки огурцов, томатов, зеленого горошка. Кроме этого, предлагалось перейти на заграничные, наиболее подходящие для промышленного консервирования сорта.