Коробуд изменил своё мнение относительно Деженя. Тот схватывал всё на лету.
Тем же вечером внутрь главного здания комплекса вошли четверо народармейцев. Они были без оружия и сильно волновались по этому поводу. Обстановка на охраняемом ими объекте сейчас сложилась очень непростая. Сложнее даже, чем когда по нему разгуливали штурмовики инспецов с пистолетами-пулемётами наперевес. Сейчас даже от товарища не знали, чего ожидать, если этот товарищ отправился по приказу в лабораторию профессора Боденя. Однако товарищ Дежень, отправивший четверых безоружных народармейцев к Коробуду, сказал им, что ничего с ними там не сделается. Им надо только забрать оттуда кое-что, да вывести с комплекса самого доктора Коробуда. И всё равно, все четверо очень сильно нервничали. А без винтовок чувствовали себя просто голыми.
Доктор Коробуд встретил их уже в глубине главного здания. Он пригласил их следовать за ним. По дороге не сказал ни слова. Народармейцы переглядывались, ища поддержки друг у друга. Вот только найти её, конечно, не могли. Они прошли вслед за молчаливым Коробудом до лаборатории, где всё пространство было заставлено какими-то баками. Внутри них было ничего не разглядеть из-за зелёной мути. И очень хорошо, что народармейцы не видели их содержимого.
Однако очень скоро им предстоит узнать, кто именно плавает в двух баках.
- Здесь оружие и личные вещи двоих, кого мы отсюда должны забрать, - впервые заговорил с ними доктор Коробуд. - Упакуйте всё в вещевые мешки и положите на носилки. Да и возьмите пару кусков брезента.
Делать хоть что-то - всяко лучше, чем просто стоять и пялиться на баки. Вняв этой простой мудрости, народармейцы принялись выполнять указания доктора Коробуда. Они вынули из большой тумбы чью-то одежду, пару кобур в револьвером и угловатым пистолетом имперского производства. Две фуражки. Одну с башенной короной, как у стражей, вторую - с командирскими косой и молотом. Шашка была только одна. Всё, что влезло, упаковали в вещмешки. В той же тумбе их нашлось довольно много. Да и брезента тут валялось в избытке.
Пока народармейцы управлялись с вещами, Коробуд колдовал с двумя баками. Он старался работать на обоих одновременно, чтобы экономить время. И это у него неплохо получалось.
- Подойдите ближе, - велел народармейцам Коробуд. - Приготовьтесь принимать тела.
Последние два слова не слишком понравились народармейцам. Но они подчинились доктору. Хотя и боязно было подходить к бакам, внутри которых будто хлор клубами вьётся. Двое народармейцев имели опыт ещё первой войны, и отлично знали, что делает этот едкий газ с людьми.
Газ в баках закипел, пошёл клубами и завихрениями. А после начал медленно стравливаться через отверстия в днище, уходя куда-то вниз. Он, как и хлор с горчичным газом, был тяжелей воздуха. Взглядам народармейцев открылись те, кто плавал в баках. Два голых тела со следами недавних ранений на груди.
Стёкла баков сами собой поползли вниз.
- Хватайте их, - скомандовал Коробуд. - Не то они об пол головы разобьют.
Два беспомощных тела рухнули на руки народармейцев.
- Кладите их на носилки, укрывайте брезентом.
Указания Коробуда были, в общем-то, не нужны. И так понятно было, что делать с телами. Неясно только зачем. Но бездумно выполнять приказы всегда просто. Народармейцы уложили тел на носилки. Рядом кинули вещмешки и оружие. Накрыли всё это брезентом.
- Теперь быстро за мной.
Они шагали через главное здание комплекса, обратно к выходу. Доктор Коробуд шёл первым. Он нервничал, наверное, сильнее всех. Народармейцы, получившие приказ, наоборот, расслабились. Понимали, что им надо делать. А для чего это делать - не столь важно. Пускай о том отцы-командиры думают, на то они и командиры.
Тела прямо с носилками положили на подводы, вокруг которых собирались оставшиеся верными Деженю люди.
- Делаем всё быстро, - негромко командовал тот. - Доктор Коробуд едет с нами. Дайте ему шинель из телеги. И винтовку.
В пехотной шинели и фуражке с неловко висящей на плече винтовкой Коробуд выглядел как ополченец времён конца Первой войны. Тогда мобилизовали в царскую армию самый разный народ - от совсем молодых тёмных крестьян, составлявших всегда её основу, до пожилой учёной братии, вроде того же Коробуда. Плохо вооружённые и совсем необученные они гибли на фронте сотнями.
Но как бы комично сейчас не выглядел доктор Коробуд, смеяться ни у кого настроения не было.
- Выходим отсюда вместе, - уже на пути к воротам продолжал раздавать указания Дежень. - После сразу разделяемся на две группы. Одна на восток едет по дороге в Усть-Илим. Вторая - на юго-восток, к Улугхекмску. Доктор Коробуд, вы едете со второй. Я - с первой, в Усть-Илим.
Он не стал объяснять, что погоня, а она будет, поедет первым делом именно по дороге на Усть-Илим. Тот намного ближе и дорога туда куда лучше. На юго-восток, к заштатному даже по здешним меркам городку Улугхемск, ведёт вовсе некое недоразумение, которое назвать дорогой можно только с очень большой натяжкой. Но и догнать по ней оторвавшийся отряд будет куда как сложнее.
Дежень готов был рискнуть собой, чтобы спасти доктора Коробуда. Пускай и не испытывал к тому особенно тёплых чувств. Он просто понимал, что слово командира Народной армии, тем более дезертировавшего со своего боевого поста, будет весить куда меньше слова известного доктора.
Дежурили у ворот народармейцы из тех, кого успели обработать в лаборатории. И младшего командира их - тоже. Поэтому Дежень велел своим бойцам в случае чего валить их, только по-тихому. Для этого он выбрал пятерых матёрых ветеранов - с опытом ещё по Первой войне и Гражданской. Они не раз ходили в разведку, и снимать часовых было для них привычным делом.
- Принимайте командование гарнизоном, младший командир, - не дав тому опомниться, бросил Дежень. - Я еду в Усть-Илим, принимать пополнение. И заодно откомандирую новую партию народармейцев на фронт.
- Слушаюсь, - только и смог ответить опешивший младший командир.
- Чего встали? - прикрикнул на бойцов, застывших у створок, Дежень. - Открывайте ворота!
Те, привыкшие выполнять приказы, мгновенно подчинились. Не прошло и пяти минут, как две подводы, сопровождаемые народармейцами, покинули территорию комплекса. Ворота за ними закрылись.
Только тогда доктор Коробуд смог выдохнуть. Напряжение последней четверти часа слегка отпустило его.
Отряд ЧОН снова въезжал в ворота комплекса. Два десятка всадников на взмыленных конях. Они неслись к комплексу с такой скоростью, будто на пожар. Ведь переданные оттуда сведения говорили о невозможном. Командир Народной армии Дежень дезертировал едва ли не с четвертью гарнизона, охранявшего едва ли не самый секретный объект во всём Урде. И это после того, как там перебили всех стражей Революции, и устроили бойню имперским инспецам.
С последними вообще никакой ясности не было. Это особенно сильно настораживало Духовлада, заставляя его гнать отряд через замерзающий лес вдоль русла Катанги. Он понимал, что кони могут переломать себе ноги на корягах и торчащих из земли камнях. Однако гнал прочь эти предательские мысли из головы. Он должен сам разобраться во всём, что творится на проклятом комплексе. И если надо, он готов спалить его дотла. А там хоть под трибунал, хоть сразу к стенке.
Ворота открылись перед чоновцами. Они въехали внутрь комплекса. Духовлад, не отдавая себе в этом отчёта, сжал правую руку на короткой рукоятке шашки. Он был готов вступить в бой прямо сейчас. И ему стоило известных усилий не выхватить оружие сразу же, как только он со своими бойцами въехал в стены комплекса.
Потому что встречал его главный инспец собственной персоной. Длинный как жердь маркиз Боргеульф в кожаном плаще имперского генерала с красными отворотами и знакомой Духовладу фуражке уверенно похлопывал себя стеком по ноге. Рядом застыл неизменный телохранитель Озо. На их фоне профессор Коробуд как-то терялся.
Духовлад соскочил с коня. Однако не стал приказывать своим людям следовать его примеру. В случае чего, верхом у них будут шансы вырваться из комплекса. Если бы командир сейчас бросил короткий взгляд через плечо, то увидел бы, что многие из его чоновцев также нервно как и он сам тискают в ладонях рукоятки шашек.
- Спасибо, что приехали так быстро, товарищ Духовлад, - обратился к нему доктор Бодень. Двое инспецов за его спиной стояли молча, делали вид, что происходящее их никоим образом не касается. - У нас очень мало времени. Деженя с его людьми надо остановить во что бы то ни стало. И как можно скорее.
- Мои люди должны отдохнуть после скачки сюда, - заявил в ответ Духовлад. - Иначе ничего они не догонят. Кони все в мыле. - Для наглядной демонстрации он провёл рукой по шее своей кобылы. На перчатке остался блестящий след лошадиного пота. - Через полчаса скачки они начнут спотыкаться. Ещё через четверть часа - падать.
- Да-да-да, - скороговоркой выпалил профессор Бодень. - Я всё понимаю. И людям, и лошадям нужен отдых. Скажите только, сколько времени они должны отдыхать?
- Вам его как раз хватит, - усмехнулся Духовлад, - чтобы объяснить мне, что тут у вас на комплексе творится.
От глаза опытного чоновца не ускользнул быстрый взгляд, который профессор бросил на стоящего слева от него Боргеульфа. И ответный кивок - тоже. Духовладу очень захотелось проверить, легко ли выходит из ножен шашка. Но вместо этого он обернулся к своим людям.
- Слезайте с сёдел, - приказал он им. - Располагайтесь на отдых. Только ненадолго. Скоро нам снова в дорогу. Верно, профессор? - Он намерено обращался именно к Боденю. Но инспецов это, похоже, полностью устраивало.
- Да-да, - прежней скороговоркой ответил тот. - Идёмте в мой кабинет. Там я всё вам расскажу.
Духовлад кивнул и сделал профессору приглашающий жест левой рукой. Мол, ведите. Правая же, будто сама собой перекочевала на кобуру револьвера. А пальцы уже, снова как бы без его непосредственного участия, расстегнули на ней пуговку. Теперь, чтобы выхватить оружие, у Духовлада уйдёт меньше секунды.
Решив, что со всеми приготовлениями покончено, и он готов едва ли не ко всему, командир отряда ЧОН направился вслед за профессором Боденем и инспецами внутрь главного здания комплекса.
Глава 6.
Меня качает словно на волнах. Всего раз такое было в моей жизни. Когда мой аэроплан упал в студёные воды Йольдиева моря, и меня почти трое суток болтало по его просторам. Тогда-то я и узнал, что такое морская болезнь. Говорят, есть ещё и воздушная, от качки в небе, но я ей подвержен не был. А вот морская пробрала-таки.
Но в этот раз мерное покачивание просто убаюкивало. Никаких признаков тошноты я не чувствовал. Я, собственно говоря, ничего не чувствовал. Кроме того самого покачивания.
Несколько раз я засыпал под него, чтобы проснуться в ледяном поту. Снились мне какие-то жуткие кошмары. Женщина с кнутом. Пули, впивающиеся мне в грудь. Высокие чёрные сапоги, переступающие через меня. Потом были и другие. Куда более расплывчатые образы. Но они оказались даже страшнее пуль, пробивающих моё тело. Каждый раз увидев их, я просыпался мгновенно.
Я не знал, сколько времени прошло после нашего неудачного нападения на дом инспецов. Не знал даже - день сейчас или ночь. Я открывал глаза, когда просыпался, но не видел ничего. В какой-то момент мне показалось, что я ослеп. Но, к счастью, это оказалось не так. Как-то раз через плотную ткань, в которую меня запеленали как младенца, пробился луч света. Ничему я не радовался так сильно, как этому лучику.
Мне не давали ни еды, ни воды, но мой организм не требовал их. Мне не приходилось и справлять нужду. Хотя я был уверен, что в пути мерно покачивающейся повозке провёл уже несколько суток.
Лишь иногда голова и грудь взрывались кошмарной болью. Я чувствовал в эти минуты все раны, что нанесли мне. Словно пули раз за разом пробивали моё тело. Но крови не было. Только боль. В голове она пульсировала, то ослабевая, то снова вонзая в мой мозг свои когти. Потом боль отступала, уходя куда-то вглубь. А после и вовсе пропадала. Чтобы вернуться через какое-то время. Наверное, приступы были регулярными. Я мог бы сказать это более точно, если бы хоть немного ориентировался во времени.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды меня не разбудили выстрелы.
Покачивание прекратилось. Выстрелы звучали всё громче. Палили часто и густо, расстреливая патроны пачками. Раздалось конское ржание. Я различил хлёсткие удары винтовок и рявканье больших пистолетов имперского образца. Им подгавкивали револьверы. Кто одерживает верх в этой схватке, я, конечно же, не мог понять. Но, думаю, очень скоро узнаю это. А может быть, и нет.
Мне, если честно, было на это наплевать. Вряд ли, победа одной из сторон в бою скажется положительно на моём положении. В лучшем случае, путь продолжится снова, вернётся прежнее мерное покачивание. В худшем же, меня вытряхнут из повозки. А что будет дальше, я предпочитал не загадывать.
Но вот стрельба, наконец, стихла. Прошло ещё совсем немного времени, и кто-то принялся рыться в повозке, где лежал я. Не прошло и пяти минут, как толстое покрывало отбросили в сторону. В глаза мне тут же ударил яркий солнечный свет. Первым моим порывом было вскинуть руку, чтобы защитить от него глаза. Однако я подавил его. Мне совсем не нравилось лицо того, кто склонился надо мной.
Лицом, собственно, это называть можно было с большой натяжкой. Чем-то оно напоминало физиономию Озо, но было куда уродливей. Часть его скрывали несколько небольших металлических пластин, полностью закрывающих нос, рот и крепящихся к скулам. Чем-то эта конструкция напоминала газовую маску имперских штурмовиков, которых я видел в комплексе на Катанге, только каким-то образом вросшую прямо в голову. Сама голова была совершенно лысой и бугрилась какими-то мерзкими шишковатыми наростами.
Он прохрипел нечто неразборчивое, а после схватил меня обеими руками и рывком вытащил из повозки. Меня легко поставили на ноги. Однако те отказывались держать меня. Я хотел было схватиться за борт телеги. Однако снова подавил это желание. Пока мне выгодно было прикидываться трупом. И, похоже, мне это неплохо удавалось.
Я повалился спиной в ледяную грязь, головой стукнувшись о тележное колесо. Самое удивительное, что мне вовсе не было холодно. Я ощущал грязь вокруг себя. Понимал, что она жутко холодная. Однако никакого дискомфорта не испытывал. Это удивило меня, но не более того. В тот момент мне не стоило отвлекаться на подобные вещи.
Лысый снова подхватил меня обеими руками. Поставил на ноги. Теперь он придерживал меня, не давая упасть, что стоило ему известных усилий. По крайней мере, руки у него были заняты. Я успел как следует разглядеть их обе. И если в правой ничего примечательного не было, разве что ногти великоваты, то левая - совсем другое дело. Кисть её выглядела просто ужасно, будто лысый только что покопался ею в чьих-то внутренностях. Ногти ещё длиннее, чем на правой, и больше напоминали когти какого-то хищного животного. Сейчас они больно впивались мне в плечо. По коже моей стекали струйки крови.
Лысый обернулся за спину и хриплым карканьем, которое и отдалённо не напоминало человеческую речь, подозвал кого-то. Сейчас лысый загораживал мне весь обзор, я видел только его голову в шишковатых наростах.
- Думаешь, это он? - раздался голос из-за спины лысого.
Лысый прокаркал нечто условно утвердительное.
- Покажи.
Лысый сдвинулся в сторону. Теперь я увидел лицо нестарого ещё человека, отмеченное длинным шрамом, уродующим лоб и правую щёку. Из-под кожаной фуражки командира отряда ЧОН выбивался длинный чуб светлых, но уже украшенных сединой волос.
- По запаху ты его нашёл, что ли, - буркнул себе под нос чоновец. Он понимал, что добиться ответа от лысого он всё равно не сможет. - Раскопал среди всего барахла, которое на него накидали?
Лысый медленно кивнул и каркнул ещё что-то.
- Да брось ты его, - махнул на меня рукой чоновец. - Не видишь что ли, мёртвый он. Пускай валяется, пока мы костёр разжигаем.
Почему-то именно фраза про костёр мне не понравилась сильнее всего. Именно она подтолкнула меня к действию. Каким-то образом я понял - жечь на этом костре будут меня. Ведь не зря же зачем-то охотились за телегой, в которой я провёл столько времени.