Молодой мужчина несколько мгновений стоял неподвижно, пытаясь уложить в голове странное поведение брюнета, и уже было хотел снова постучать в дверь, но вспомнил, что до начала дежурства осталось всего пятнадцать минут, и опаздывать ему никак нельзя. Пообещав себе обязательно разобраться со всем этим сегодня же вечером, Том бегом отправился на работу.
Захлопнув дверь, Билл едва смог доковылять до дивана, чувствуя, как мышцы отзываются тупой болью от каждого слишком резкого движения. Ранний визит Тома, своим цветущим видом, словно насмехающегося над бледностью хозяина квартиры, вывел едва успокоившегося брюнета из и так шаткого равновесия. С кряхтением, достойным столетнего старика, Билл опустился на диван в гостиной, сразу же заваливаясь на бок и поджимая колени. Лениво нажав кнопку пульта, он бессмысленно уставился в экран, на котором тошнотворно радостная ведущая утреннего выпуска новостей щебетала о том, как много браков в этом месяце было зарегистрировано в их городе. Впрочем, его мысли были далеки от темы передачи, он вспоминал, как началось злополучное утро.
Билл медленно открыл глаза и посмотрел на зеленые цифры, высвечивающиеся на дисплее будильника – тяжелый разочарованный вздох сорвался с пересохших губ. То, что он умудрился проснуться так рано в свой неожиданно свалившийся выходной, раздражало, к тому же с трудом открытые глаза чесались, будто в них песка насыпали. Минут двадцать брюнет лежал, не меняя позы, в надежде, что сон, не успевший до конца рассеяться, снова заберет его в свои пушисто-уютные объятия. Однако Морфей решил, что на эту ночь его работа закончена, и юноша перевернулся на спину, выпрямляясь с легким стоном, который моментально перешел в болезненный вскрик.
Тело заныло, каждая мышца, словно завибрировала, а кожу живота неприятно и чертовски знакомо что-то стягивало. Зажмурившись, Билл мысленно разразился ругательствами в адрес всех высших сил, ну и не забыл помянуть главного виновника всех его страданий. Пусть и во сне, но сосед продолжал приносить ему сплошные неприятности.
Отлежавшись, некоторое время, Билл со стонами поднялся с мягкого матраца и поплелся в ванную, встретившую его приятным запахом любимого геля для душа. Мельком взглянув на полочку, брюнет заметил, что вечером забыл закрыть крышку бутылки, и теперь запах апельсинов распространился по небольшому помещению, окутывая облаком уюта и тепла. Теплые струи воды, как это бывало всегда, вернули Биллу хотя бы подобие нормального самочувствия, и, изрядно повеселевший, юноша надел любимый домашний костюм, вернулся в спальню, и замер на пороге, разглядывая развороченную постель. Приблизившись, брюнет брезгливо, двумя пальцами приподнял простынь, испачканную чем-то непонятным. Решив не задумываться о том, откуда на его постели появились подобные загрязнения, юноша снял белье и, скрутив в один узел, запихнул в стиральную машинку, не забыв включить режим дополнительного полоскания.
Все это сопровождалось тяжкими вздохами и постанываниями, поскольку тело нещадно болело. Разобравшись с уборкой, Билл заварил себе большую чашку чая, и присел за столик, не забыв поморщится от очередной порции неприятных ощущений. Казалось, болят не только мышцы, но и все внутренние органы.
«Если бы я не знал точно, что этой ночью в моей постели никого кроме меня не было, подумал бы, что кто-то меня довольно цинично тр*хнул», — усмехнулся брюнет, когда от соприкосновения с диваном его пятую точку прошила молния боли.
Повозившись несколько минут, но так и не найдя безболезненной для своего неизвестно от чего пострадавшего тела позы, Билл чертыхнулся и решил, что следует хотя бы в интернете посмотреть, откуда могут появиться такие странные симптомы. Дотянувшись до валяющегося на другом краю дивана ноутбука, Билл водрузил его себе на колени и нажал кнопку включения. Через несколько секунд перед его глазами появилась заставка рабочего стола. Брюнет вздохнул и отвел глаза – с монитора на него смотрели две пары счастливых карих глаз. Сколько раз уже Билл порывался удалить заставку, сменив ее на нейтральные виды природы или иллюстрации к любимым книгам, но в последний момент останавливался и несколько минут разглядывал изображение. Время, проведенное с Томом, отложилось в его сердце где-то настолько глубоко, что юноша и не надеялся когда-нибудь избавиться от воспоминаний.
Отбросив ненужные мысли, Билл открыл поисковик и попытался сформулировать симптомы, вызывающие у него опасения. На «боль в мышцах» ничего достоверного не нашлось, потому как юноша мог точно сказать, что за последние полтора месяца особых физических нагрузок он не испытывал, да и беременность тут тоже была вероятным диагнозом. А вот на «тянущую боль в области живота» интернет вывел такое количество противоречивой и ужасной информации, что у Билла, открывающего ссылки одну за одной, разболелась еще и голова. Поняв, что интернет ему не поможет, брюнет отбросил ноутбук в сторону и снова улегся на диван, мысленно благодаря Девида за то, что сегодня ему не нужно идти на работу.
Звонок в дверь заставил юношу зарычать от бессилия и осознания того, что вот сейчас ему придется сначала сесть, а потом встать с дивана, дойти кажущееся теперь огромным расстояние до входной двери, и попытаться открыть замок. Собравшись с силами и прокляв для порядка стоящего за дверью посетителя, Билл добрел до двери и открыл ее, натыкаясь взглядом на соседа, которого вспоминал не единожды за это утро.
На законный вопрос, что ему надо, Том не ответил, и Билл разозлился, почувствовав на себе изучающий взгляд карих глаз.
«Что, радуешься, что без тебя я совсем расклеился, да? Урод!», — подумал брюнет и с грохотом захлопнул дверь перед носом соседа. Вернувшись на диван и приняв прежнюю позу испуганной улитки, Билл неожиданно вспомнил, что примерно так же себя чувствовал после третьей ночи с Томом. «В первые пару раз он меня еще щадил», — брюнет невольно залился краской, вспомнив эти самые первые разы, — «Зато потом вертел меня всю ночь, как куклу. После этого я так же не мог пошевелиться». Почувствовав, что дальнейшие размышления на эту тему вынудят его снова идти в душ, Билл решил отвлечься и начал переключать с канала на канал, в надежде найти что-нибудь, кроме слезливых бразильских сериалов.
Том возвращался домой в таком состоянии, что опасался уснуть прямо на ходу, не дойдя до собственной квартиры. После тяжелой смены в приемной скорой помощи он даже побоялся садиться за руль, потому что глаза закрывались, а голова гудела, как будто в ней была наковальня. Бросив машину на стоянке, парень спустился в метро, где умудрился проехать нужную ему станцию, из-за чего не успел на автобус, который мог довезти его практически до дома. На другом автобусе Том все же доехал до начала улицы, на которой располагался его дом, но пятнадцатиминутной прогулки по промозглым осенним тротуарам ему избежать не удалось. Подойдя к дому, Том по привычке посмотрел вверх, на окна крайней квартиры, и удивленно приподнял брови – судя по тому, что не мелькало и проблеска света, Билла дома не было. Взглянув на светящийся в темноте циферблат наручных часов, стрелки которых показывали двадцать минут второго, юноша подумал, что его сосед может быть и дома, но уже точно видит десятый сон.
Квартира встретила его привычным безмолвием и едва слышным тиканьем больших настенных часов, украшавших гостиную. Скинув ботинки, Том пристроил их у теплой трубы, мысленно говоря спасибо проектировщикам дома за такую странную систему отопления, которая начиналась прямо с коридора. Изрядно промокшую куртку парень повесил на спинку стула в гостиной, придвинув его как можно ближе к батарее, отметив, что к утру одежда снова станет сухой и теплой. Включив электрический чайник, Том отправился в спальню, попутно стягивая с себя свитер и футболку, и поморщился, уловив исходящий от одежды слабый запах медицинских препаратов. Юноша вспомнил, как Билл всегда жаловался на то, что вся одежда Тома пахнет больницей, и постоянно заставлял парня добавлять при стирке какие-то совершенно убойные кондиционеры с резким, сильным запахом. Впрочем, Тому действительно было приятнее ощущать запах можжевельника или мелиссы, чем уже въевшийся в сознание больничный тяжелый дух.
Не включая света в спальне, Том бросил одежду на кресло и, захватив чистое белье и халат, отправился в ванную. Спать хотелось невероятно, но лечь в постель, не приняв душ после смены… Том передернулся от отвращения и шагнул в кабинку, сразу же выкручивая кран с горячей водой на максимум. Обжигающе горячие струи усыпляли еще больше, но Том, который, казалось, продрог насквозь, наслаждался теплом, предвкушая, что через несколько минут окажется в мягкой постели, которая еще хранила запах тела Билла.
Вспомнив о своем соседе, Том усмехнулся. Билл всегда был для него загадкой, но сейчас поведение молодого парня совершенно не укладывалось в голове. При всей своей заморочености и капризности, поступки брюнета всегда отвечали какой-либо логике, и Том, хорошенько подумав, мог точно сказать, почему его парень поступает так, а не иначе. Прошлой ночью Том сделал вывод, что их отношения все же значат для Билла достаточно, чтобы попытаться их возобновить, и именно с этой уверенностью и желанием поцеловать припухшие со сна губы Том утром наведался к Биллу, и едва не был впечатан лицом в захлопнувшуюся дверь. Как оказалось, выводы Тома оказались неверными, но при всем желании парень не мог понять, что же затевает Билл, ведя себя так противоречиво.
С самого начала их отношений Том чувствовал себя сапером — никогда не знаешь наверняка, когда бомба рванет, разрывая тебя на куски. Билл был довольно мирным и милым мальчишкой, но ровно до того момента, пока Том не попытался в каких-то моментах повлиять на его решения. Звоночком стал поход в магазин, где Том, беспокоясь за здоровье хрупкого брюнета, настаивал на покупке нормальной зимней одежды, а не той симпатичной, но бесполезной тряпки, на которую положил глаз Билл. Юноша тогда едва не устроил скандал, упрекая Тома в собственичестве и тирании, а Том едва не рычал от досады, что Билл так воспринял его заботу. Впрочем, в тот раз ссора быстро исчерпала себя, стоило только коснуться мягких розовых губ Билла.
Томас видел, что Билл очень самостоятельный и независимый, как много работает, и ему очень хотелось помочь и хотя бы изредка делать так, чтобы у юноши не было поводов беспокоиться. Но Билл любое его предложение, касающееся его жизни, воспринимал в штыки, словно Том был его врагом, а не любовником. Молодой парень не знал, как подступиться к выпускающему по любому поводу колючки Биллу, поэтому постепенно перестал что-либо спрашивать и предлагать, поскольку не хотел быть навязчивым.
Единственной сферой, где Том не смог отойти в сторону, была постель. Комплексы Билла, обладавшего ничтожно малым сексуальным опытом, сводили юношу с ума. Том устал каждый раз уламывать брюнета попробовать новую позу, устал получать синяки от острых локтей и коленок Билла, дергавшегося каждый раз, когда прикосновения становились слишком интимными на его субъективный взгляд. Хотелось взять все в свои руки, заставить Билла потерять голову и забыть свои глупые предубеждения, но брюнет едва позволял просто ласкать себя, а о том, чтобы полностью передать контроль Тому и довериться и речи быть не могло.
Однажды Том просто устал от бесконечных «нельзя». Нельзя делать минет. Нельзя сзади. Нельзя держать руки. Нельзя тянуть за волосы. Нельзя оставлять засосов. Нельзя при свете… Слишком много запретов Билл возвел между ними, и Том не выдержал. В один из вечеров он сделал все, как мечтал – тонкие запястья удерживала шелковистая веревка, изящная спина по-кошачьи выгнута, аккуратные, нежно-персикового цвета ягодицы приподняты над одеялом, и все это было очень хорошо видно в свете настольной лампы. Том ласкал юношу, не обращая внимания на протесты и угрозы, ловко уворачивался от острых зубов, и продолжал свою игру. В ту ночь у юноши будто отказали тормоза, он сладко мучил Билла до самого утра, не отпуская ни на секунду, а Билл после первых двух оргазмов уже даже не мог сопротивляться и что-то возражать. С его губ срывалось тяжелое дыхание вперемешку со слабыми стонами, которые снова и снова заводили Тома, заставляя набрасываться на желанное тело.
Уже на рассвете Том отвязал затекшие руки парня от спинки кровати и осторожно повернул тонкое тело на бок, прижимаясь к Биллу спиной и веря, что утром у них начнется совершенно другая жизнь.
Однако едва проснувшись, Том почувствовал, что день будет не так прекрасен, как прошедшая ночь. Билл, сидящий в кресле у окна, окинул его ледяным взглядом и совершенно спокойно сказал, что все вещи Тома уже собраны в коробку, которая стоит у входной двери.
— Когда будешь уходить, не забудь оставить ключи от моей квартиры на комоде в коридоре, — Билл встал, едва заметно поморщившись, что не укрылось от взгляда Тома, и направился к выходу, — Я ухожу на работу. Вечером тебя здесь быть не должно.
Потом Том ни раз пытался извиниться перед оскорбленным юношей, хотя, где-то глубоко внутри вовсе не чувствовал себя виноватым. Билл оставался холоден к просьбам Тома простить и попробовать начать все сначала, и через пару недель парень решил, что дальше приставать к брюнету со своими чувствами вовсе не стоит. Да и было чуточку обидно, что Билл вот так легко перечеркнул все, что между ними было только из-за своеволия и излишней самонадеянности Тома, который просто решил заставить Билла почувствовать себя более раскрепощенным.
Спальня встретила Тома уютом, а постель просто манила к себе, обещая крепкий и сладкий сон измученному сознанию и уставшему сверх меры организму. Поправив обернутое вокруг стройных бедер полотенце, молодой парень принялся аккуратно выжимать из косичек воду, орудуя толстым махровым полотенцем, а потом подошел к зеркалу, пытаясь прикинуть, сколько еще его прическа будет выглядеть пристойно без коррекции. Разглядывая короткие волоски, смешно топорщащиеся у корней, Том на мгновение замер, прислушиваясь. Если его не обманывал слух, то только что тихонько щелкнул дверной замок, и дверь с тихим скрипом приоткрылась, а через мгновение снова закрылась. Напрягшись, мужчина пристально вглядывался в зеркало, в котором отражался дверной проем спальни, а одна из ладоней непроизвольно сжала увесистую статуэтку, привезенную когда-то из Испании. Неясный тонкий силуэт словно выплывал из мрака, и Том уже хотел обернуться и кинуться на предполагаемого вора, но остановился, как только ночной гость шагнул на порог комнаты, попадая в круг света от небольшого настенного бра.
— Билл?
Юноша никак не отреагировал на свое имя, произнесенное хриплым голосом. Он постоял несколько мгновений, опираясь на дверной откос, и прошел в комнату. Том сглотнул, увидев, как тонкая гладкая ткань пижамы обрисовывает идеальное тело мальчика, и мимолетно удивился, что этот предмет гардероба все еще есть у Билла. Том привез ему эту пижаму из Франции, когда ездил на пару дней в Леон на свадьбу троюродной сестры. Темно-лиловая, как разбавленное красное вино, ткань, приворожила парня, едва только он увидел ночной комплект на манекене в витрине магазина. Тома в тот момент совершенно не смутило, что пижама была женской, он просто не мог отделаться от мысли, как его Билл будет выглядеть в нежнейшем облаке шелка, и как он будет медленно снимать эту ткань с любимого тела. Это был один из немногих подарков, который не вызвал у Билла чувства противоречия и упрямства. Собственно, Том полночи до того, как преподнести нарядный сверток своему парню, отрезал этикетки и бирки, где было указано, что одежда вообще-то женская. Как оказалось, их расставание не стало поводом избавиться от подарка.