За шесть лет во втором десятилетии XX века в России сменилось шесть премьер-министров: вместо убитого Столыпина пост руководителя правительства занял граф Владимир Коковцев (кстати, он ввел монополию на водку), в 1914 году
Коковцева сменил «добрый старый» Иван Горемыкин, затем – Штюрмер, Трепов и, наконец, последний царский премьер князь Голицын.
Но никакой премьер-министр уже не мог удержать в узде страну, которая скатывалась к революции, и этому скатыванию очень поспособствовала Первая мировая война. Она была начата Германией 19 июля (1 августа) 1914 года и длилась 4 года и 11 месяцев, принеся неисчислимые беды и жертвы. Война разрушила фундамент российской империи и революционизировала солдатские массы. От войны к смуте, оказалось, рукой подать.
В критический для России момент Николай II фактически отдал трон и власть без боя, подписав свое отречение 2 марта 1917 года. По стране широким половодьем шла Февральская революция. На гребень ее был вознесен Александр Керенский, но и для него ноша власти оказалась непосильной. Проницательная Зинаида Гиппиус писала: «Керенский – вагон, сошедший с рельс. Вихляется, качается, болезненно, и – без красоты малейшей. Он близо***онцу…»
Совсем иные качества продемонстрировали большевики – Ленин, Троцкий, Свердлов, Дзержинский и компания. Без всяких комплексов они сумели взять обессиленную Россию за горло и совершили свой контрреволюционный переворот 25 октября (7 ноября) 1917 года. Российская империя осталась позади, в истории, а впереди засияла и засверкала советская Россия, государство рабочих и крестьян (в том, что это всего лишь красивый миф, народ разобрался, когда уже поздно было что-либо изменить).
Большевики вызвали к жизни самые темные инстинкты людей, позволяли им беспрепятственно творить зло. Яркий пример: убийство царской семьи в ночь с 17 на 18 июля
1918 года. Но убивали не только особ царской фамилии. Они отправляли на тот свет всех, кто мешал и казался чужим. Большевики-коммунисты воплотили в кровавую явь тезис Сергея Нечаева: «Нравственно все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему…» На историческую арену вышли предугаданные великим Достоевским бесы. Кровавым палачом молодой советской республики стал организатор ЧК, позднее ВЧК, Феликс Дзержинский (читайте Мельгунова, Романа Гуля – там все расписано до деталей).
Позднейшие советские историки напишут, что новая власть триумфально прокатилась по стране. Ничего подобного! Все завоевания давались с боем и кровью. Это было действительно красное кровавое колесо, прокатившееся по России, – братоубийственная война, сотни тысяч погибших. А еще сотни тысяч вынуждены были искать прибежища на чужбине.
12 января 1919 года в печати появился «Левый марш» Владимира Маяковского.
Последний демократический орган – Учредительное собрание – в начале января 1918 года был разогнан, а демонстрации в его поддержку рассеяли и расстреляли. Отныне никакой демократической «говорильни». В молодой советской республике закладываются основы тоталитарной системы, которая именуется диктатурой пролетариата.
Из частушек тех лет:
В 1918 году оглушает всю русскую интеллигенцию поступь «Двенадцати» Александра Блока:
И вообще:
И, конечно, «пальнули».
В заключение приведем отрывок из главы «Октябрь» романа Михаила Осоргина «Сивцев Вражек» (1928):
«…Но снега все не было. А летали в те дни над Москвой свинцовые шмели, вдоль улиц, поверх крыш, из окон, снаружи в окна. И кидались люди страшными мячиками, от взрыва которых вздрагивали листы железа на особнячке Сивцева Вражка…
…То, чему быть надлежало, решала случайность да веселая пуля… или был сумбур и склока людей, которые всегда правы и которые побеждают только тогда, когда идут не рассуждая и без мысли. Но то и было страшно, что под воздушным сводом пуль и шрапнели клубилась, блуждала и путалась мысль, только вчера вылезшая из черепных коробок, – спорила, терялась, отчаивалась, догадывалась и путалась в нитях чужой мысли.
Победить должен был тот, кто привык не думать, не взвешивать, не оценивать и кому терять нечего. Он и победил…»
* * *
А теперь первая персональная главка о правителях новой России после падения царского режима. О Керенском и Ленине. Любопытно, что оба они побывали в эмигрантской шкуре. Ленин с 1900 года жил за границей – в Мюнхене, Лондоне, Женеве, Берне, Цюрихе – 17 эмигрантских лет. А Керенский эмигрировал из России в мае 1918 года. Берлин, Париж, США. Прожил за границей полжизни – 52 года.
Ну а теперь предлагаю читателю свое старое, но отнюдь не устарелое эссе, напечатанное в газете «Московская правда» и предназначенное для книги о России (та книга так и не дошла до издательства), но попавшее в эту, об эмиграции.
Правители новой России
Мы живем в мире мифов. Миф – это не реальность, а созданная иллюзия реальности. Другими словами, дутая, лживая реальность. Или, как выразился с французской элегантностью Жан Кокто, «миф – это ложь, которая становится правдой».
Вся история России XX века – сплошная мифология. И в ней два мифологических героя, связанных событиями 1917 года, – Владимир Ленин и Александр Керенский.
Миф о Ленине
В 1924 году в альманахе «Круг» появились немудрящие стихи Сергея Есенина о Ленине:
Что он «потряс» – это не миф, а грозная реальность. А вот «застенчивый, простой и милый» – чистая мифология. А террор? А отношение к дворянам, интеллигенции, священное-лужителям и крестьянам? А?!. И этих «А!» – сотни. Но созданный десятилетиями миф о простом и гениальном Ленине работает бесперебойно.
Это уже 1981 год – столетие вождя – строки Марка Лисянского. Казалось бы, столько материалов опубликовано, столько книг издано о подлинной роли в истории России Ленина (и не только о немецких деньгах), а он, Ленин, остается неразвенчанным в своей пролетарской кепке и указывает куда-то рукой чуть ли не в каждом российском городе. Неумирающий миф неживого обитателя Мавзолея.
Исторический парадокс: день рождения Ленина принято отмечать по новому стилю 22 апреля, а именно 22-го по старому родился Керенский (если по новому, то 4 мая). Разница в возрасте: Ленин был старше Керенского на 11 лет.
Миф о Керенском
Небылицы и апокрифы, гимны и хула о нем существовали еще до советской власти. Так, язвительный Виктор Буренин в августе 17-го писал:
И так далее. Упрек за упреком: «Порядка развинтивши гайки…». А все недовольство потому, что Керенский не оправдал больших надежд, которые были связаны с его именем. Его считали идеалом свободного гражданина и надеялись, что он принесет на блюдечке всем и каждому свободную и сытую жизнь. Илья Репин рисовал его портрет и считал Керенского гениальным. «Керенский не только сам горит – он зажигает все кругом священным огнем восторга, – писал Немирович-Данченко. – Слушая его, чувствуешь, что все ваши нервы протянулись к нему и связались с его нервами в один узел. Вам кажется, что это говорите вы сами, что в зале, в театре, на площади нет Керенского, а это вы перед толпою, властитель ее мыслей и чувств. У нее и у вас одно сердце, и оно сейчас широко, как мир, и, как он, прекрасно».
Керенский действительно выступал магнетически. Актриса Софья Гиацинтова вспоминала, что видела выступление Керенского в Большом театре, где он говорил о необходимости войны до победного конца, и в конце пламенной речи – «на нужды армии дамы снимали кольца, браслеты, цепочки, плакали и забрасывали Керенского цветами…»
А вот отнюдь не дама, а молодой поэт Леонид Каннегисер (который позднее убьет большевика Урицкого) восклицал:
Но не дал Александр Керенский свободы, точнее, дал, но лишь на короткий исторический миг. А далее не смог остановить «железный поток» большевизма, – прощай, свобода, как в одном популярном романсе, «на долгие года!». Керенский вынужден был покинуть историческую сцену, а его образ в народной памяти уж постарались измазать грязью. И одним из первых в литературе был Владимир Маяковский, который в поэме «Хорошо!» изгалялся над Керенским, что, мол, «глаза у него бонапартьи». И далее:
В 1937 году Михаил Зощенко писал о Керенском: «…В своем физическом облике он был сын своего времени – типичный представитель дореволюционной интеллигенции: слабогрудый, обремененный болезнями, дурными нервами и неуравновешенной психикой. Он был сын и брат дореволюционной мелкобуржуазной интеллигенции, которая в искусстве создала декаденство, а в политику внесла нервозность, скептицизм и двусмысленность».
А в Энциклопедическом словаре (1954) без всяких словесных пируэтов определено: «Глава буржуазного контрреволюционного Временного правительства в 1917, эсер, прислужник империалистической буржуазии, проводивший ее политику… ярый враг Советской власти. Белоэмигрант». И во всех изданиях и публикациях яркая, запоминающаяся деталь: бежал из Гатчины в женском платье. Хотя на самом деле Керенский не бежал, а скрывался от преследования большевиков. Не молчал, а пытался докричаться до народа: «Шайка безумцев, проходимцев и предателей душит свободу. Опомнитесь!.. Это говорю я – Керенский…» Не услышали. Зато обольщение вызвали ленинские декреты «О мире» и «О земле» (земле, которую так и не дали!).
В итоге Ленин оказался победителем, Керенский – проигравшим. Отсюда знаменитое: победителей не судят! И, как говорили древние, горе проигравшим! Зинаида Гиппиус в своих мемуарах оценивала Керенского как «фатального человека», «слабого» и «очень, очень, весьма несчастного».
Ленин в письме к Инессе Арманд: «Керенский – революционер, но пустомеля, лгунишка, обманщик рабочих».
В 1987 году, к 70-летию Октября, в Нью-Йорке вышла книга советолога Эбрахама «Александр Керенский: первый любимец революции». В ней утверждалось, что «любимец революции» потерпел поражение от соратников Ленина потому, что был «мягче» их, «этичней», «нерасторопней»… Сам Керенский признал в одном из интервью: «Ход истории неизбежен. Ленину было суждено победить».
Мистическая связь Ленина и Керенского
Керенский родился 22 апреля (4 мая) 1881 года в Симбирске – нынешнем Ульяновске. Одиннадцать лет спустя после Ленина. Оба учились в одной и той же гимназии, а их отцы дружили: директор этой гимназии Федор Керенский и директор народных училищ Илья Ульянов, оба действительные статские советники и потомственные дворяне. Их сыновья Ленин и Керенский (по образованию юристы) с головой ушли в политику. Ульянов стал большевиком, Керенский – эсером. Как отмечал Керенский: «Мы принадлежали к двум разным поколениям. Лицейские и университетские годы Ленина приходятся на 80-е годы, эпоху реакции, когда российская молодежь начала увлекаться доктриной западного материализма, марксизма. Я же начал свою политическую жизнь в начале двадцатого века, когда молодежь в России больше интересовалась духовными поисками, стала разочаровываться в классических доктринах Канта и Маркса. В этом главная разница между двумя нашими поколениями».
Два разноплановых и непримиримых политика, один ратовал за либеральные ценности, другой выступал за революционные потрясения, и каждому выпала честь возглавить правительство России. И каждый по очереди скрывался от другого: вначале Ленин, опасаясь ареста, в Разливе, затем Керенский – в Луге. Между ними были какие-то мистические параллели и почти прямые связи. Керенский выступал защитником на судебном процессе над думскими депутатами-большевиками. Будучи министром Временного правительства, Керенский 3 марта 1917 года распорядился освободить с Нерчинской каторги группу известных террористов. В их числе была и Фанни Каплан.
Оба – и Ленин, и Керенский – были блестящими ораторами. Вместе с тем многое их разделяло. Керенский был верующим, а Ленин – атеистом. Ленин прославился жестокостью к своим врагам, а Керенский – излишней мягкостью. Уже в эмиграции, осмысливая прошлое, Керенский отмечал: «Ленин был сторонником беспощадного террора без малейшего снисхождения. Только так меньшинство может навязать свою власть большинству, стране…» Керенский на посту премьера России не проявил жестокости – и проиграл…
От Февраля к Октябрю
27 февраля 1917 года в России произошла Февральская буржуазная революция, которая вызвала, особенно в интеллигентских кругах, бурю восторга.
писал, ликуя Игорь Северянин. Но народ был безлик, а на виду гарцевали новые политики, новые лидеры, новые вожди, и среди них в первых рядах Александр Федорович Керенский. Он буквально купался в лучах революционности: много ездил, выступал, принимал множество решений. По выражению Василия Шульгина, стал «расти», «вырастать с каждой минутой». Сначала – министр юстиции в первом составе Временного правительства, затем военный и морской министр. 8 июля 1917 года занимает пост министра-председателя (премьера). И наконец – Верховный главнокомандующий. Кстати, Керенский стремился создать в России армию нового типа, в которой воинская служба должна была основываться на строгом соблюдении дисциплины, на чувстве достоинства гражданина свободной России, на взаимном доверии, уважении и вежливости. В этом стремлении Керенский, конечно, опередил свое время.
Керенский призывал: «Давайте забудем ссоры и объединимся в единую семью во благо новой свободной России!» Но никто не хотел объединяться, положение становилось с каждым днем все хуже, и к октябрю 17-го запахло катастрофой. Россия выпала из слабых рук Керенского и других буржуазных демократов и тут же попала в железные объятия большевиков.