Вскоре на пути забрака появились те, кого действительно бросило в дрожь сначала от эха его шагов, а потом с новой силой от созерцания его внешности. Это были неймодианские лидеры Нут Ганрей и Рун Хаако. Они удостоилось вживую лицезреть саму Темную Сторону, устрашающий лик которой сейчас отражался в их испуганных красных глазах.
Дарт Мол про себя отметил, как Королевский дворец Тида вносит в его образ особые черты величия. Черный капюшон бросал глубокую тень на его лоб, делая еще более ярким венец рогов, украшавший его голову. Щедрое солнце Набу, неспособное ослепить его немигающие желтые глаза, накладывало золотые блики на его лицо. Пугающий, но величественный, он был достойным главнокомандующим, которого явно не заслуживала неймодианская армия. Но это было лишь временное явление. Скоро Лорд Ситхов будет стоять над достойным войском, а однажды станет правителем. И сможет жить в роскоши, превосходящей богатство Королевского дома Набу.
Мол вышел на балкон дворца и окинул взором вид на зеленые сады, бирюзовые тихие заводи и рокочущие водопады Тида. Нет, когда у него будет власть, он, скорее всего, выберет Иридонию тем местом, где возведет свою цитадель. Почему же его посещало так много мыслей о той планете?
Дарт Мол всегда считал, что единственный смысл его жизни – служить Темной Стороне. Он жил одним днем и, если бы не посетил Иридонию, еще долго не задумывался бы о своем будущем. Сейчас он был воином, искусным и верным, но воин не будет нужен всегда. А сделает ли его настоящим Лордом Ситхов, носителем идеи Дарт Сидиус, который не раз говорил о том, что ситхи думают только о себе и о вечной власти? Что же даст власть Темной Стороны Молу лично? Ведь он тоже ситх, и он тоже должен думать о себе. «Я имею власть над твоей жизнью и смертью, Мол», - когда-то говорил Сидиус. Что он имел в виду? Что учитель всегда будет решать все за него, иначе… Что иначе? Первые сомнения в учителе, такие тревожные и неуверенные. Но многочисленные.
Нет, сама Темная Сторона давно вступила в права на молодого забрака: на его чувства, его желания, его жизнь. Она уже не отступится, не отпустит. И он жив, если служит Ей, пусть пока в лице Дарта Сидиуса, в одном из тысяч Ее воплощений.
Но больше он не будет знать покоя.
Вскоре на столицу Набу опустилась ночь, и Мол на правах главнокомандующего занял личные покои королевы Амидалы, но не стал располагаться на ее ложе. Ровная твердая поверхность была приятнее для него во время сна, нежели мягкая постель. Его спина привыкла к этой жесткости, которая ставила позвонки на место.
Забрак разделся и аккуратно сложил одежду. Он привык спать совершенно обнаженным, позволяя отдохнуть всему телу. Какое-то время иридониец смотрел то на свое отражение в стекле окна, то на собственное тело с почти нарциссическим наслаждением. Затем, расстелив одеяло на полу, он лег, не укрываясь. Сон долго не шел к нему. По крайней мере, так ему казалось. Он изучал потолок королевских покоев, осматривался вокруг снова и снова с ощущением того, что все это не реально. На самом деле это была просто казарма Академии Орсиса. Мол повернул голову и увидел Килинди Матако. Она безмолвно стояла рядом.
Забрак проснулся. Он редко видел сны, и такое пробуждение из-за сновидения вызвало у него раздражение. И чтобы больше не чувствовать себя как в казарме, он перелег на королевскую постель.
***
На следующий день из беседы с неймодианцами, прошедшей, скорее, как допрос, Дарт Мол выяснил все их промахи, которые они отчаянно пытались утаить. Законы природы таковы, что даже самая жалкая тварь, загнанная в угол, до последнего издыхания сопротивляется. Это касалось не только неймодианцев в их стремлении спастись от гнева ситхов, но и жителей Набу, которые без боя точно не сдадут свою планету. Гунганы – местные разумные амфибии – конечно, были не в ладах с наземными жителями Набу, но все же их разногласия были не столь значительными, чтобы помешать им объединиться перед лицом опасности. Кроме того, гунганы имели боеспособную армию и весьма эффективное плазменное оружие.
Не доверяя дилетантам из Торговой Федерации, допустившим такой непростительный просчет, Дарт Мол взял на себя командование операцией по поиску и уничтожению подводных городов набуанских амфибий. В два счета он организовал сокрушительную атаку на город Реллльяс и выбил из босса Ганна информацию о местонахождении Ото-Гунга – центра гунганской цивилизации. Однако босс амфибий оказался не так уж глуп и труслив и, видимо, сумел предупредить собратьев. Он привел интервентов в Ото-Гунга, но город был пуст.
И теперь Мол сидел на берегу озера Пангоа, которое еще недавно глубинные бомбы превращали в бурлящий водоворот, и наблюдал за тем, как по его распоряжению дроиды пытали Ганна. Забрак жалел, что при нем не было его собственного дроида для допросов: с его «талантом» не пришлось бы растрачивать здесь время попусту. Сейчас Дарт Мол не выносил медленный ход времени. Из головы не шли все те же мысли: не о провале на Татуине, а о его причинах – какой-то жуткой расфокусировке, предательстве Силы и ощущении нереальности мира, не оставлявшего его со времени возращения с Иридонии.
Сомнение в действительности возвращалось и теперь, когда он сидел на зеленом холме у насыщенно-синей воды. За спиной забрака темнела стена поразительно высокого леса, словно выпившего эту землю. Воздух был наполнен сырым запахом болота и тучами насекомых. На поверхности воды поблескивали всплывшие вверх брюхом рыбы губер. Действительно ли он, Лорд Ситхов, должен быть здесь?
Трупы гунганов, сопровождавших босса до этого места, валялись на отмели и высыхали под палящим солнцем. Их мертвая кожа покрывалась трещинами, куда забирались насекомые-трупоеды. И это зрелище было таким неэстетичным, что вместо любых эмоций вызывало нелепое чувство голода. Конечно, забраки ведь хищная раса.
Такие мысли были непривычными для Мола – мысли о собственной расе. Никогда расовая принадлежность не имела для него значения. Вдруг эти мысли были сигналом о том, что он опустился от сознания высшей касты – ситхов, до более примитивного уровня простого представителя своей расы? И это уже была паранойя?
Иридониец почувствовал, что змея проползла по его сапогу. Дарт Мол кинул в землю вибронож – и клинок легко отсек голову рептилии. Забрак поднял с земли еще извивающееся тело и содрал с него шкуру. Горько-соленый вкус реальности. Но его ли эта реальность?
Кости змеи хрустели на зубах, как песок Татуина.
***
Сообщение о возвращении королевы Амидалы на планету заставило Дарта Мола мчаться обратно в Королевский дворец Тида, выжимая всю мощь до последнего из легкого ситхского спидера. С ней, конечно, прибыли и джедаи. При мысли о них его кровь вскипала, мышцы становились твердыми, нервы ускоряли импульсы. И реальность становилась на место. Это было прекрасно.
Как дикий зверь, забрак ворвался в тронный зал дворца и объявил неймодианцам, что теперь они находятся на настоящей войне. Невозможно было описать всю гамму негативных эмоций, сведших тогда их кислые лица.
Дарт Мол связался со своим учителем и доложил обстановку. Дарт Сидиус попросил его сохранять бдительность. Это был хороший совет, учитывая его состояние в последнее время. Иридониец ведь так и не разобрался в себе. И времени для этого больше не было. Нужно было думать только о сражении.
Противники были засечены в ангаре. Королева с небольшим отрядом, включающим двух джедаев, прорвала оборону поразительно быстро и вошла во дворец. Не слишком ли много удачи было на ее стороне? Видимо, Великая Сила тоже ожидала битвы тьмы и света. И уже после она всегда будет благоволить победителю.
Вскоре Дарт Мол стоял прямо перед джедаями. Он поднял голову, презрительно смерив взглядом своих противников: мастера, уже знакомого после дуэли на Татуине, и его ученика – раззадоренного предстоящей битвой паренька с нелепой падаванской косичкой за ухом. Ситх сбросил капюшон накидки, демонстрируя корону острых рогов. Он достал световой меч и активировал два темно-красных клинка. Каждое его движение было скользящим, легким, совершенным. В дворцовом ангаре началась смертельная черно-белая пляска.
Забрак переживал переломный момент своей жизни. То, о чем он всегда мечтал, происходило. Отмщение за Орден Ситхов свершалось. Каждое его движение, каждый выпад был как шаг в совершенно новую жизнь, в новое состояние, которое наступит, когда Темная Сторона утвердится в Галактике, когда померкнет свет.
Но как мало в ангаре было свободы для такой славной схватки! Враги теснили друг друга к смежному помещению – машинному залу плазменной электростанции, главного энергореактора Тида. Это было серо-синее, залитое холодным светом пространство, рассеченное вдоль и поперек множеством мостов. Здесь уж было, где разгуляться талантливому, филигранному бойцу.
Дарт Мол испытывал вершинное напряжение. Джедаи видели в нем угрозу от самой Темной Стороны. Для них становились неожиданностью многие его приемы, когда за взмахами пунцового клинка следовал прыжок, Толчок Силы или удар ногой. То одна, то другая пара голубых глаз пыталась углядеть брешь в защите черно-красного воина, но тщетно они силились поймать взглядом его движения, когда он буквально летал по машинному залу. Многие живые существа склонны полагать, что их смертное тело – клетка, и лишь их разум наделен возможностью ощущать свободу, но только не Дарт Мол. Он так работал над своими физическими возможностями, что был в своем теле не только свободным, но и превосходным. Но вот что творилось в его разуме?
В реакторе начался технологический цикл, и мастера-джедая и ситха в какой-то миг разделил заслон алого света. Лазерный экран был непреодолим. Рыцарь опустился на колени и закрыл глаза, восстанавливая душевное и физическое равновесие. Мола в этот момент до дрожи пробирала ярость. Это напомнило ему экскурсию в Храм Джедаев, которую много лет назад устроил для него Сидиус под видом обычных туристов. Враги были так близко. И его так раздражало их спокойствие. Забрак был так же возбужден до предела, как на Татуине. Он нетерпеливо ходил перед лазерным экраном, его гнев разогревался, и когда алый заслон исчез – страсть нашла разрядку!
Он пронзил мастера красным клинком и ушел в сторону, не оборачиваясь.
Падаван орал где-то позади, за лазерным экраном. Забраку не было дела до этого мальчишки.
К ситху никак не приходило осознание того, что он сделал. Он ведь победил в этот раз! Перечеркнул свой позор! Но того удовольствия, которого он так ждал, почему-то не было. После этой победы вместо чувств в его душе была пропасть. И мир вокруг задрожал. Реальность снова трещала по швам. Что-то было не так. Но разве Мол что-то сделал не так?
Темная Сторона будто опять отдалялась от него. Все было таким призрачным, таким далеким.
Падаван бросился на ситха и с яростным воплем разрубил пополам его двухклинковый меч. Дарт Мол ощутил гнев, но весьма слабый. Он был убежден, что эта крохотная удача не была заслугой самого джедая. Это казалось даже символичным – ведь близился переломный момент.
Мальчишка продолжал атаковать. Забрак единственным кровавым клинком отводил в сторону меч джедая нехотя, почти с одолжением. Но от этого в его теле не становилось меньше силы, и кровь его не остывала, напитывая стальные мускулы. Пара точных движений – и падаван свалился в шахту реактора.
Однако парень чудом удержался от падения в бездну, уцепившись за небольшой выступающий клапан. Дарт Мол стоял над ним, с тем же одолжением одаривая его ничтожной частью своего внимания, высекая световым клинком искры из металла. Они дождем сыпались на человека, слепили глаза и обжигали кожу рук. Забрак смотрел на него с поддельным выражением злорадства, провоцируя его, выводя на эмоции, пытаясь понять, что такого Сила нашла в нем, что помогла на миг отсрочить время неминуемой смерти.
Сила почему-то оставляла ситха, и это крушило его реальность. Он не мог ничего понять. Дарт Сидиус не дал ему ответа. Мол должен был разобраться сам, но он не мог. Темная Сторона опять не была с ним. Так неужели Она выбрала кого-то другого?
Все!
Джедай таки достал его. Но как?!
Конечно, даже самая жалкая тварь, загнанная в угол, до последнего издыхания сопротивляется. Каким-то образом этот юнец выбрался из шахты и схватил меч своего убитого учителя. И нанес удар! Но как было возможно такое?! Почему Сила была к нему так щедра?!
Все!
Все вокруг, весь мир, каким Дарт Мол его видел мгновение назад, теперь действительно был нереальным. Тот мир больше не существовал. Как и сам Дарт Мол теперь был уже не тем, кем был секунду назад.
Все!
Ярость накатила с такой силой, что хотелось взвыть! Как недоученный человек мог оказаться проворнее, хитрее, лучше подготовленным, чем ситх?! Как Темный Лорд, исключительный, избранный, один на миллиард, мог проиграть падавану?! Этот мальчишка ведь даже не являлся полноценным джедаем! Почему же Сила благоволила ему?!
Лорду Ситхов было только двадцать два года. Всю сознательную жизнь он отдавал Темной Стороне, с Ней были связаны его мечты и желания. И он ничего не успел сделать?! Как это могло произойти в нормальной действительности?!
Но нельзя сдаться! Нельзя сдаться! Ситхи не терпят поражений! Никогда! Нужно использовать гнев, чтобы выжить! И тогда рассчитаться! Да, только так! Гнев, Сила! Нужно выжить! Нужно выжить. Нужно выжить…
***
Высокие травы в набуанской степи извивались переливчатыми нежно-зелеными волнами под размеренным дуновением ветра. Этот ветер нес над благоухающим разнотравьем едкий дым огромного костра. Огонь разложили около полевого госпиталя, разбитого под открытым небом. Здесь стояли десантные баржи Торговой Федерации. На борту одной из них была организована операционная, где около десятка столов трудились медицинские дроиды. Другие баржи еще могли сгодиться для отправки пациентов, которых удалось стабилизировать, к линейным кораблям на орбите планеты, а те уже доставят их в госпитали Неймодии и Доходных миров, из которых они все равно вряд ли выпишутся. Пилот баржи, ожидавшей погрузки раненых, держал в руках птицу пилат и разговаривал с ней на своем родном языке, похожем на протяжное горловое пение.
Тех, кто ожидал помощи, размещали просто под открытым небом. В воздухе стоял специфический кислый запах, характерный для гноящихся ран неймодианцев, и этот дух не могли перебить ни ароматы травы, ни запах дыма. Между носилок ходили дерганные и раздавленные бортовые медики. Эти неймодианские врачи всю свою жизнь были заняты разве что проведением медосмотров в летных академиях, и сейчас здесь, на Набу, они фактически занимались тем же, чем и там – отбраковкой. Только их вердикт сейчас был не годен или нет, а получит ли пациент шанс на выживание или же умрет здесь. Они определяли очередь оказания медицинской помощи, отмечая ее наклейкой на левом плече или там, где было живое место. Тем, у кого шанса не было, ставился крест, и они оставались умирать под небом Набу среди травы. Неймодианцам не хватало духу собственноручно прервать жизнь обреченных. Здесь умирали медленно, но быстро ссыхались после смерти, и среди живых в траве лежали гротескные вытянутые лики смерти, чем-то похожие на боевых дроидов В-1. Для них здесь и был разожжен большой огонь – усохшие трупы горели практически постоянно.