«Ты — как гладиатор в древнем Риме. Толпа любит тебя, скандирует имя своего кумира, пока ты силен, пока ты способен драться и побеждать. Если тебя убьют или просто покалечат — о тебе забудут. Ты уже не можешь развлечь толпу — и ты никому не нужен!
Этот мир каждый день видит сотни, тысячи, стони тысяч рождений и смертей. Знай — Земля не сойдет с орбиты от еще одной. Твоей. Чем ты лучше других? Мы все умрем. Ты не первый и не последний. Неизлечимая болезнь? Сердце? Кого ты этим удивишь? Да, и сейчас, в этот день, как и в любой другой день, на Земле кто-то родится и кто-то умрет…»
Он мог повторять это изо дня в день, но душа не мирилась со встречавшим его безразличием. Одному ему было известно, что он просыпается с мыслью: «Еще один день. Он наступил. Сердце бьется в груди. Я жив…» Да, каждый человек живет с осознанием того, что он рано или поздно окажется на смертном одре, но какую часть своей жизни мы отдаем таким мыслям? Десятую, сотую, тысячную часть? Никто не ответит точно, но Андриан Мальвадо отдавал теперь им весь остаток своей жизни. «Собрать оставшиеся деньги и ехать в США, искать там спасение…» Если бы он только знал, что этих денег не хватит даже на одно незначительное обследование. Чтобы добыть средства, Андриан пытался ограбить одну факторию в штате Нью-Йорк. Откуда было знать, что факторию контролирует какая-то банда гангстеров под названием «Красный дракон»? Он бы уже не вышел из рук бандитов живым, если бы не согласился стать одним из них. С 1984 года Мавадо, как американцы перековеркали его фамилию своим произношением, работал наемником «Красных драконов».
Строго соблюдающий кодекс чести и секретности, чтящий все традиции и законы группировки, не пугающийся ни черта, ни Бога, ни смерти, Мавадо был одним из лучших. В 1986 он возглавил клан «Красный дракон», ибо сэр Дагон верил ему, как себе. У «Красных драконов» было все, что ему нужно: деньги, связи, высокие технологии, база для исследований. У Мавадо появился шанс на спасение.
Все знали о его недуге. Но это не задевало его. Разработанная медиками клана терапия в 1994 году позволила ему жить дальше. Однако угроза для жизни сохранялась. Смерть от остановки сердца была его приговором, это был только вопрос времени. Мавадо настоятельно рекомендовали беречь себя, но он уже никого не слушал. Страх перед гибелью он потерял с тех пор, когда только вышел на арену к быкам первый раз. За это время адреналин стал для Мавадо наркотиком. Он полюбил дразнить смерть.
«Что, скелетище с косой? Скажешь, я тебя достал? — говаривал он. — Так почему же не прикончишь меня? Кишка тонка? Хочешь свалить меня с ног — а я еще поживу… Я переживу многих своих врагов, слово даю!».
Кроме игры со смертью у него была еще одна одержимость — «Черные драконы». Мавадо очень щедро платил за каждое новое слово, которое становилось известно об этой группировке «ренегатов», как называл их каждый второй «Красный дракон».
В этот день в кабинет Мавадо зашел один из его преданных подручных, выходец из Северной Кореи Хсу Хао.
— Мавадо, у нас есть но… — начал говорить он, но запнулся на полуслове, застыв в испуге на пороге. Мавадо кинул на пол свой плащ и шпагу и теперь сидел за столом в высоком кожаном кресле, закинув на стол ноги и приставив к виску револьвер.
— Тс-с-с! — Мавадо приложил палец к губам и нажал на курок. Осечка. Хсу Хао облегченно вздохнул. Мавадо ухмыльнулся и положил револьвер на стол, как ни в чем не бывало, обратившись к подручному:
— Да-да. Продолжай.
— Опять играешь в русскую рулетку? Ты с этим не шути! — заикаясь, пригрозил ему пальцем Хсу Хао. — А если ты застрелишься в один прекрасный день, что делать?
Мавадо истерически засмеялся.
— Ну, застрелюсь — и что? Все равно же умру когда-то. Не хочу сдохнуть от остановки сердца из-за того, что у меня никому не известная болезнь.
— У нас есть новости, — серьезно заявил кореец, когда Мавадо вытер слезы смеха. — Кэно катнул статью в анархистскую газетенку «Веселый Роджер». Статейка, конечно, какая-то панковская — с грязью и матерком, но она содержит тщательно продуманную теорию так называемого анархо-экстремизма. И знаешь, эта теория многих заинтересовала.
Мавадо снова идиотски захохотал.
— Ха-ха! Заинтересовала! И что? Скажешь, когда я приду прикончить его, эти цивилы станут передо мной стеной и скажут: «Стреляй в нас — а его не смей трогать!»? Да они разбегутся во все стороны, как тараканы, доказывая, что они не с ним и это не их дело! Я убью его.
— Ты уже стыкался с ним и оставил Кэно в живых, хотя у тебя была возможность убить его! Весь клан до сих пор думает, как понять такое поведение с твоей стороны.
— О-о, все просто. Я люблю играть со смертью. Я был матадором восемь лет. Много привычек я сохранил после корриды. Да, я живу по правилам корриды, а слово «матадор» означает «тот, кто убивает». К тому же, черный бык — это олицетворение смерти, и это придает поединку… характер ритуала. Человек против смерти! Это мой единственный способ жить. Вместе с тем, этика корриды требует от тореро относиться к быку как к другу, проявляя должное уважение к его силе и храбрости. Я уважаю Кэно. Знаешь, за что? Мы с ним похожи. Мы — лидеры подпольных организаций, мы оба идем к своей цели по трупам, и мы ненавидим друг друга. Один должен убить другого, чтобы его мечта сбылась. Как тореро, убивая быка, хочет получить награду и признание толпы, а бык, нападая на матадора, хочет продлить свою жизнь. Посмотри вокруг, Хсу Хао: весь мир — на арене! Но знаешь ли ты, что на корриде бык должен быть убит строго в определенный момент — в течение 10 минут после начала третьей терции. Если этого не произошло, тореро даётся первое предупреждение. Ты мне уже дал его. Через 3 минуты даётся второе предупреждение. Я дождусь второго. Мне так нравится злить того, кого я должен убить!
— Но если ещё через 2 минуты бык жив, то его уводят, чтобы оставить для следующей корриды или заколоть. Такое развитие событий является позорным для любого тореро, и ты это знаешь!
— Вот именно — знаю! И тебе нечего вмешиваться! Я сам знаю, когда мне убить Кэно! Уходи!
Хсу Хао ушел, громко хлопнув дверью. Мавадо поднял с полу свои вещи. Он взял со стола изображение герба «Черных драконов», дважды сложил его пополам и насадил его на шпагу.
«Отступники, — произнес он с ехидной ухмылкой. — Мы же найдем вас всех. Всех до единого. Вы пошли против нас, дали миру знать о нашем существовании, распространили о нас дурную славу. Нет, это, конечно, не смертельно, но, знаете ли, весьма неприятно. Вы заплатите за это. О вас ходят разные слухи, как и о вашем лидере — Кэно. Никто ведь точно не знает ничего о нем, да? Но мы уже встречались, Кэно. Я знаю о тебе все, я изучил твой стиль боя, твое поведение, твою философию… Ты ведь так хочешь уничтожить меня, мое присутствие не дает тебе покоя, мешает осуществить задуманное. Трудно жить под прицелом, жить, зная, что тебя ищут, жить жизнью отступника? Не жить гораздо проще, я дам тебе это понять. Мы еще встретимся с тобой, Кэно. Мы будем драться… снова… и снова… и снова…».
6. Русый наркоторговец
— Кобра, стоять! Тебе не скрыться!
Парень с длинными светлыми волосами в кожаной куртке и рваных черных джинсах отчаянно бежал по темным и грязным переулкам. Сумка, перекинутая через плечо, как показалось ему, замедляла его движения, и парень швырнул ее на землю. Обернувшись, он не заметил обломок трубы у себя под ногами. С диким вскриком он упал ничком на асфальт.
— Это судьба, Кобра.
Кобра привел в норму дыхание и поднял на преследователей полные ненависти глаза. Семеро человек в спортивных костюмах обступили его, не оставив ни малейшего шанса спастись бегством. Кобра попытался встать, но высокий человек в темно-серой куртке ударил его кулаком по спине. Парень упал на колени и застонал. Человек достал заточку.
— Если убьете меня, — нервно закричал Кобра, — так сперва объясните, за что!
— А ты не догадываешься? — с сарказмом спросил человек в серой куртке, присев на корточки. — Скажи, что ты выполняешь чьи-то поручения — я пойму. Скажи, что ты торгуешь наркотиками, чтобы хоть как-то сводить концы с концами — я и это пойму. Но когда из-за этой гадости, которую ты продаешь, погиб мой брат, я поклялся, что я узнаю, кто ты, найду тебя, где бы ты ни был, и убью.
Кобра медленно поднялся с земли и стал в боевую позицию.
— Я знаю, что ты учишься восточным единоборствам, — продолжал человек, — но нас гораздо больше, и твои боевые стойки нас не пугают. Именно там я и навел справки о тебе — в Нью-йоркской школе каратэ. А помогают мне сейчас твои «друзья» из этой самой школы.
Кобра вгляделся в знакомые лица. Его душил гнев и отчаянье.
— Иуда, — сквозь зубы простонал он и бросился в атаку на человека с заточкой с диким криком: — За анархию!
Он знал, что для любого анархиста выкрик «За анархию!» означает «Наших бьют!». И тогда совершенно незнакомые люди придут на помощь. Но переулки были совершенно пусты.
— За анархию! — истошно заорал Кобра, сопротивляясь многочисленным ударам.
Он держал своего противника за руку, отодвигая от себя заточку. Вдруг руки зложелателя расслабились, его тело мягко осело на пол. Кобра отшатнулся — в спину убитого было всажено три резных метательных лезвия.
В тот же момент из-за угла раздались выстрелы, и двое врагов Кобры упали замертво.
— Не стреляй! — послышался из темноты хриплый голос. — Можешь попасть в него.
— Ясно, — ответил мягкий женский голос.
Из темноты переулка появились три человека с ножами: рыжая девушка в черно-красном кожаном костюме, только что убравшая пистолет в кобуру на поясе, и двое мужчин лет сорока. Один был в светло-коричневой кожаной жилетке и штанах цвета хаки, среднего роста, с большими залысинами и легкой проседью в волосах. В правой руке он держал округлые метательные лезвия с тремя загнутыми остриями — точно такие, какими был убит враг Кобры. Второй мужчина был высоким, широкоплечим, с армейской стрижкой и носил бороду. На нем были тяжелые военные ботинки, черная жилетка с красной подкладкой и черные в серую полоску штаны, подпоясанные широким ремнем с красной пряжкой с изображением двух черных драконов и меча, похожего на крест. В темной поросли на его груди сверкал крупный нательный крест на кожаном шнурке. Его правый глаз был закрыт черной повязкой, из-под которой по правой половине лица расходились страшные шрамы.
— Теперь силы равны, — произнес хриплым низким голосом человек с черной повязкой на лице. — Что, Кобра, проучим твоих «друзей»?
Он сделал прыжок вперед и пнул стоявшего прямо перед ним паренька ногой в грудь. При этом его руки с ножами были широко раскинуты, и лезвия сильно зацепили двух других. Кобра попятился в сторону, но мужчина в камуфляжных штанах с лукавой ухмылкой преградил ему дорогу. Одноглазый вонзил нож в сердце упавшего на землю парня, другой бросился на него, но девушка метнула нож в его спину. Последний пытался провести комбинацию ударов, но мужчина с повязкой на глазу уклонился и легко провел ножом по его шее…
…Когда последний из «друзей» Кобры рухнул на асфальт с перерезанным горлом, человек со шрамами обтер свой нож об штаны и пожал Кобре руку.
— А теперь ты пойдешь с нами, — сухо сказал он. — Есть разговор.
— А можно мне забрать свою сумку? — спросил Кобра.
— Что в сумке?
— Кроссовки, кимоно…
— И героин, — резко добавил человек в кожаной жилетке.
— Откуда вы знаете? — у Кобры перехватило дыхание, сердце будто взбесилось в груди.
— Мы все слышали, — ответил человек с повязкой на глазу, — абсолютно все.
* * *
Джарек вошел в кабинет Кэно, принеся под мышкой ноутбук.
— Чего тебе? — устало буркнул главарь.
— Вайнер прислал разработки, — сообщил Джарек, включая ноутбук.
Сонливость, одолевавшую главаря минуту назад, как рукой сняло.
— Показывай, — заинтригованно приказал Кэно.
Джарек показал на экране чертеж объемного изображения:
— Вот этот кибернетический имплантат, над которым мы с доктором трудились все это время.
— Я только стальную пластину вижу, — проронил главарь, всматриваясь в линии чертежа.
— Да, пластина, — начал разъяснять соавтор Генриха Вайнера. — В нее встроена линза, за которой находится, как объяснил мне доктор, то, что заменит рецепторы глаза — подвижный сенсор. Он движется аналогично зрачку человеческого глаза, также способен регулировать количество поступающего в него света. Одинаково хорошо распознает близкие и отдаленные предметы — полный аналог человеческого зрения.
— И как этим управлять? — осведомился Кэно.
— Планируется соединить его непосредственно с нервами, — продолжал Джарек, — отвечающими за восприятие информации, движение глазного яблока, век… Короче, ты сам будешь управлять хреновиной. Точнее, твоя нервная система. Конечно, ты будешь способен осознанно координировать действия механизма. То есть, хочешь закрыть один глаз, чтобы другим смотреть в прицел — он отключится. Если просто закрываешь оба глаза — он автоматически вырубается синхронно с левым, живым. Короче, ты не почувствуешь, что он искусственный — потому что твой мозг управляет им, как настоящим.
Кэно заулыбался. Джарек не видел его настолько довольным уже очень давно — новость его небывало обрадовала.
— Если у вас все так круто вышло, — с ехидством спросил он, — может, добавим кое-чего?
Джарека даже дернуло судорогой от удивления:
— Это ты о чем?
— Этот сенсор ведь может быть в десятки раз чувствительнее человеческого глаза так?
— Верно, — подтвердил Джарек. — И что?
— Я смогу отлично видеть в темноте, или даже в инфракрасном спектре? — Кэно коварно сощурил единственный глаз.
— Зачем тебе это? — опешил Джарек.
— Ну, представь: кто-то караулит тебя в засаде, а ты кидаешь в них гранату — и с концами. Потому что сквозь стену видел тепло, излучаемое их телами! Круто?
— Да-а, — протянул Джарек и задумчиво почесал затылок. — Только придется что-то придумать, чтобы ты это контролировал, иначе… будет жуткая расфокусировка.
— Это проблемы Вайнера, — успокоил его главарь, но следующая фраза его добила: — Еще хотелось бы иметь при себе оружие, которое никто не сможет у меня отобрать.
Правая бровь Джарека задергалась, глаза расширились.
— Ты спятил, — сделал вывод он. — Это невозможно!
— Ты же гениальный техник! — воскликнул Кэно. — Ты работал с лазерами, ты знаешь! Так что потрудись сделать это.
— Я попробую, — сдался Джарек, решив не тягаться с упертым нравом вожака. — Но я не обещаю… А где пацан, которого спасли вечером?
— На первом ярусе коротает время в компании моего байка. Кстати, пора бы его допросить. Работай, дружище.
Джарек не нашел другого способа расслабиться, как закурить.
* * *
Кобра сидел на стуле посреди темной комнаты, которая, очевидно, исполняла обязанности гаража. Полки на стенах были завалены деталями и инструментами, около входа стоял мотоцикл «Харлей-Дэвидсон». У противоположной стены стоял еще один стул, на спинке которого висела футболка с надписью: «Sturgis. Black Hills rally 1996». Она, судя по всему, была сувениром, привезенным с байкерского слета в Стерджисе, проходившего пару месяцев назад. Человек со шрамами, спасший Кобре жизнь, включил свет и сел на стул.
— Меня зовут Кэно, — сказал он, вглядываясь в серые глаза Кобры. — Я лидер террористического клана «Черный дракон». Слышал о таком?
Кобра побледнел от страха.
— Знаю, — запинаясь, выговорил он. — Вас разыскивают в тридцати пяти странах.
— Значит, ты наркоторговец? — строго спросил Кэно, не обращая внимания на его слова.
— Да, — с замиранием сердца сознался парень. Отступать было некуда.
— На кого работал?
— На тех, кто платил, — простодушно отвечал Кобра. Кэно не понравился этот ответ.
— Что знаешь о человеке по имени Мавадо? — грозно закричал он, угрожая парню ножом. — Сотрудничал с кланом «Красный дракон»?