С другой - период "первоначального освоения", который начался триста лет назад, так и не думал здесь заканчиваться. У планеты не было серьёзных недостатков - но не было и сколь-нибудь значимых достоинств. Ей просто нечего было предложить саларианцам. Полезные ископаемые для строительства ещё кое-как удавалось найти (поскольку "полезный" - понятие относительное), но её недра не содержали ни одного вещества, экспорт которого мог бы стать рентабельным. Стать житницей она не могла, поскольку местная биосфера обладала слишком низкой производительностью, а экоформирование с её заменой обошлось бы слишком дорого. Для курорта здесь не хватало живописных видов, а местная вода была непригодна для купания - ничего опасного, но микроэлементный и микробиологический состав вызывал неприятное раздражение кожи.
Орст был планетой, на которой жить легко, но совершенно непонятно - зачем. В него радостно вцепились в самом начале эры межзвёздных перелётов, когда сам факт открытия в шаговой доступности планеты, пригодной для освоения, казался невероятным подарком судьбы. Сейчас уже стало ясно, что в космосе есть множество других миров, более ярких, перспективных и требующих срочного внимания Союза. Поэтому Орст осваивали по остаточному принципу - посылая сюда разумных и технику, которые были недостаточно хороши для стратегических направлений, и недостаточно плохи, чтобы их совсем списать в расход. За него даже не шло серьёзного соперничества кланов - так, вялое перетягивание бюрократического каната.
Поэтому местные жители отличались характерной для фронтира простотой нравов и привычкой полагаться только на собственные силы. Но у них напрочь отсутствовала столь же характерная для фронтира агрессивность. Здесь мало кто нищенствовал, но многие жили на грани бедности. Здесь привыкли делать минимум работы и получать за неё столь же минимальное вознаграждение.
В таком мире можно было скрываться целую вечность, но заработать большие, или хотя бы солидные деньги казалось фантастикой.
По сути Мордин был здесь одиноким путешественником, выброшенным на необитаемый остров. Другие саларианцы воспринимались, как неодушевлённый и в значительной степени статичный ресурс, как препятствие или (изредка) угроза - но не как партнёры для социальных взаимодействий. Он ходил между ними, как человек в лесу протискивается между деревьями. Даже когда он позволял себя увидеть физически - он все равно оставался невидим, как личность. И дело не только в разнице скоростей, хотя она, конечно, усугубляла проблему.
Кого-то другого это вынужденное одиночество и потребительское отношение к разумным могло бы превратить в клинического асоциала, а то и в социопата. Особенно учесть, что длилось такое состояние несколько субъективных лет. Но для саларианца это всего лишь временное неудобство - чтобы избавиться от ненужных или вредных привычек или свойств характера, достаточно всего лишь "загрузить" более раннее состояние мозга.
Слишком большая пропасть лежала между мятежным киллером и мирными крестьянами Орста. Ещё больше - между участником войны со Жнецами и хроноаборигенами начала галактической эры. Для их же блага им лучше не знать о чужаке ничего.
По крайней мере, до тех пор, пока среди них не станет поменьше агентов ГОР.
А будет это примерно через поколение. Лет через сорок, когда все непосредственные свидетели нынешних событий умрут.
Конечно, Мордин мог бы стать лучшим в галактике грабителем банков - кредиты этого времени ещё встречались в виде физических денег, а не чисто информационных единиц. Вот только грабителей тут маловато - и он со своим характерным почерком выделялся бы столь же ясно, как молотильщик среди варренов. Пикнуть не успеешь, как на орбите повиснет десяток крейсеров.
Тем не менее, начальный капитал добывать пришлось именно так. Не банки, конечно, чистить - это слишком приметные места. Всякие склады с ценными веществами и товарами - хороший вариант, но их потом трудно монетизировать, непременно даже в самом занюханном ломбарде поинтересуются происхождением.
Пришлось временно переквалифицироваться в мелкие карманники. За четверть секунды цапнуть у прохожего кошелёк, открыть, извлечь из него одну-две крупные купюры, закрыть и сунуть обратно? Для скоробиотика нет ничего проще.
"Интересно, насколько ловкие воровки получаются из азари? - думал он позже, пересчитывая добычу. - Им даже руку протягивать не надо, кошелёк в неё сам прилетит..."
Собрав около десяти тысяч кредитов, он закупил побольше непортящихся, максимально калорийных продуктов и кое-какое оборудование - слишком массивное, чтобы спереть его на сверхскорости. Теперь ему требовался грузовик, чтобы доставить всё это в степь, к выбранному месту логова.
Арендовать или угнать? Первое - оставляет больше следов, второе - привлекает больше внимания. Подумав, Мордин остановился на аренде, но после возвращения грузовика проник в офис компании и аккуратно подчистил соответствующие записи - просто положив вместо них другие листки с абсолютно тем же почерком, но другой информацией.
Аналогичный трюк был проделан и в офисах нескольких других компаний, услугами которых он не пользовался. Причём в разных городах. Если ГОР всё-таки начнёт копать в этом направлении, у неё глаза разбегутся от следов.
Полдня - чтобы выкопать в склоне холма пещеру подходящих габаритов. Передышка, перекус, перезагрузка мозга.
Полдня - чтобы набить её подходящим оборудованием. Передышка, перекус, перезагрузка.
Ночь - чтобы разработать теорию анабиоза для скоробиотиков. Перекус, перезагрузка - отдых не нужен, тело и так почти не двигалось.
Саларианцы происходят от земноводных, но назвать их "лягушками" - куда большая неточность, чем человека назвать "обезьяной". Лазающие звери прибрежных деревьев, которые были их прямыми предками, способность к анабиозу в неблагоприятных условиях утратили, когда их размер и вес существенно выросли. Но... утратили не до конца. Этот эффект не настолько чужд их организмам, как, например, человеческим. Достаточно активировать один спящий ген, чтобы вернуть организму возможность использовать сахарозу в качестве криопротектора - а глюкозу они и так могут использовать аналогичным образом, правда не для анабиоза, а чтобы избежать обморожения в холодных районах. Побочные метаболические эффекты от включения этого гена нейтрализуются одной таблеткой.
Теоретически, главная проблема других разумных - сохранение памяти при глубокой заморозке - у саларианцев уже решена по умолчанию. Есть ведь молекулярная память, а к разрушению синаптических связей их нейроны и так привычны. На практике, потеря "ярлычков" сводит это преимущество на нет.
Но сохранить связки из нескольких тысяч нейронов несравнимо проще, чем целых три мозга - даже размером с орех. Особенно если в этих нейронах присутствует нулевой элемент.
Если можно ускорить биохимическое время, то можно и замедлить, не так ли? Потренировавшись около часа (четыре субъективных дня), и поэкспериментировав с химическими и электрическими стимуляторами, Мордин научился устойчиво понижать массу молекул в любом выделенном микроучастке мозга - тем самым, снижая их температуру и вероятность вступления в реакцию, но не повреждая сложнейшей структуры связей.
К сожалению, применить этот же метод для мгновенной фиксации всего тела не представлялось возможным - макроскопическое биотическое поле, в отличие от нейронного, не могло избирательно работать с отдельными молекулами. Хотя в своё время, используя омнитул в боевом режиме, Мордин ухитрялся замораживать даже людей прямо на бегу - и они ещё шевелились после оттаивания. Правда, на тех людях была симбиотическая броня, которая оперативно чинила повреждения клеток, а также куча имплантов в теле...
Последний день ушёл на рейды по складам и аптекам с целью добычи необходимых веществ для изготовления тех самых таблеток и жидкости, в которой будет плавать его тело во время анабиоза.
ЧЕТВЁРТАЯ НИТЬ ПАМЯТИ
Он знал, что просыпаться после сорока лет анабиоза будет больно. Он не знал, что это будет БОЛЬНО!!! Как Явик это только перенёс, аватара мести несчастная?! Болели мышцы, кости, суставы, голова, глаза... он весь был одним сплошным комком агонии... Только обычно агонию переживают перед смертью, а не после таковой.
Казалось, каждая клетка вопит "Оставьте меня в покое, я мертва, я кусок льда! Я не хочу возвращаться к движению и ощущению после того, что со мной сделали эти годы!"
- Очень плохо. Совсем неудовлетворительный результат. Студенту Солусу - двойка. Высокий износ организма. Старение - лет на пять. Для многократного анабиоза неприменимо. Нужно доработать систему. Нет, полностью переработать, - ему казалось, что он говорит, но в действительности полузамёрзшие губы едва шевелились, а из горла доносился кашляющий хрип. Даже при саларианском метаболизме, который уже разгонялся на свою обычную мощность, полное восстановление - не раньше, чем через три часа. И никаких опытов с эффектом массы до тех пор. Он слаб, как новорожденный варрен, малейшее отклонение от обычных ритмов сейчас может его убить. Примерно через час можно будет залить в себя тёплый согревающий напиток.
"Не буду больше использовать "Заморозку" на живых существах. Исключая те случаи, когда их удастся добить до оттаивания. Слишком жестоко".
Тем не менее, основная тактическая задача выполнена. С хрустом в застывшей шее провернулась голова, послав по позвоночнику новую волну боли, но дав взглянуть на висящие слева атомные часы.
День 90, год Совета 199.
На следующий день состоялся первый настоящий контакт с соплеменниками из далёкого прошлого (оно же - близкое будущее, в зависимости от точки отсчёта). Вопреки опасениям Мордина, никакого культурного шока он не испытал, но и особенного удовольствия - тоже. То ли он сам был заядлым асоциалом, то ли его сородичи за пятьдесят поколений не сильно изменились.
Орст, во всяком случае, за одно поколение не изменился вообще. Как был вялым захолустьем, так и остался. Те, кто хотели что-либо менять, просто улетали отсюда. Разве что появилось небольшое поселение азари на побережье малого южного материка Ирвен. У них местные моря зуда не вызывали, так что для них планета была намного комфортнее, чем для основных владельцев.
Ему не составило никакого труда купить новые документы и место в клане. По саларианским понятиям это даже не считалось преступлением - многие кланы таким образом делали свой маленький бизнес, принимая за деньги беглецов от конкурентов, одновременно расширяя и капитал, и генофонд. Конечно, у него импринтинг на чужую далатрессу, поэтому к важным работам или стратегической информации его на снайперский выстрел не подпустят. Но Мордину это и не требовалось - просто тихонько поработать.
Конечно, за всё надо платить - и не только деньгами. За новым членом клана первые годы будет глаз да глаз. Но в течение следующего месяца он ничего во вред новой родине делать и не собирался. А потом - исчезнуть так же стремительно, как и появился.
Мэр городка очень обрадовалась, узнав, что у новичка - фармацевтическое образование. Местный главный аптекарь был стар, а сменить его было некому.
- К сожалению, я не смогу остаться тут надолго, - покачал головой Мордин. - Я кочую из города в город, составляю карту сезонных изменений флоры по заданию одной корпорации...
Мэр помрачнела.
- Но думаю, где-то за месяц я смогу подготовить преемника и себе и старику.
- Вы уверены? Заниматься одновременно преподавательской деятельностью и работать в аптеке... тем более, что мы не можем оплачивать учителя...
- О, не волнуйтесь на этот счёт. Я довольно сноровистый парень. И за обучение платы не возьму. Считайте это моим хобби.
К концу месяца его уже называли в городке не иначе, как Профессором. Мордин сумел существенно поднять уровень квалификации городских юношей - сразу десятерых, чтобы времени не тратить зря. Двое собирались унаследовать аптеку, а остальные восемь - попытать счастья в метрополии, в крупных корпорациях. Мордин не мог выдавать официальные дипломы, но навыки, которые он вколачивал в юные головы, окупали это с лихвой.
При этом на преподавание он не потратил ни одной лишней секунды. Разработанная им схема учебно-преподавательской работы выглядела следующим образом. Сначала ученики смотрели видеолекцию, которую он записывал утром за пару секунд на специально сделанную видеокамеру, а потом "разматывал" в нормальную для немодифицированных саларианцев скорость. Мордин в это время восседал за столом и занимался своими делами, но готов был в любой момент ответить, если у них возникали дополнительные вопросы по услышанному. Затем ученики выполняли задания - по услышанной только что и по предыдущей лекции. Мордин по-прежнему восседал за учительским столом и занимался своими делами, но готов был прийти на помощь, если что-то у кого-то не получалось. Поначалу юнцы относились к такому подходу скептически, полагая, что их преподаватель просто строит из себя образованного, надеясь на лёгкие деньги. Но несколько наглядных уроков показали им, что "старый бездельник" обладает вниманием и реакцией боевого компьютера. Ни одна ошибка от него не ускользала, ни один вопрос не мог поставить его в тупик.
А то, что его пальцы под столом стучат по сенсорной панели с частотой пулёмётной очереди, а картинки на его персональном экране сливаются в сплошное марево - этого никто из учеников видеть не мог. Устройство для записей пришлось изготовить себе лично из ворованных в разных городах компонентов. Ни один доступный на широком рынке персональный комп его темпов работы выдержать не мог. А заказывать оборудование для спецагентов - все равно, что зажечь ярко-алый знак "Я здесь".
Теоретически он был самым богатым саларианцем на планете. За месяц работы он разработал около сотни новых лекарств, опередивших этот век лет на четыреста. Всё ещё средневековье по его собственным меркам... но больше, чем местные могли бы мечтать. Если бы он мог открыто зарегистрировать патенты на эти препараты, то мгновенно стал бы главой богатейшей фармацевтической корпорации. На практике необходимость держать секретность заметно ограничивала его доходы. Экстранет в эти дни был тем же, чем во времена Мордина - квантовый коммуникатор. Ужасно дорогой правительственной игрушкой, недоступной частным лицам. Планетарные интернеты уже существовали, но раздачей адресов в них ведали службы безопасности кланов. Так что вариант с электронным бизнесом тоже не проходил.
Приходилось работать через платных посредников, отдавая им от четверти до половины прибыли за секретность. Каждая формула шла через отдельного агента. Никто из них не знал других, и крайне редко видел самого Мордина - указания поступали по почте, или иногда в виде подброшенных лично на сверхскорости записок. Агенты, в свою очередь, не сами выходили на рынок, а работали через существующие фармацевтические корпорации, которые "съедали" основную часть выручки. В итоге в его потайных хранилищах оседал едва один процент тех денег, что делали на его открытиях. Но и это были довольно-таки солидные средства по меркам Орста. Свой городок, Квалию, он уже мог бы купить с потрохами.
Кстати, о хранилищах. Пользоваться ими можно ещё лет 80, не более. Пусть медленно, пусть по остаточному принципу, но спутниковая группировка Орста постепенно нарастала. Через два поколения она станет достаточно плотной, чтобы покрыть видеонаблюдением каждый квадратный километр суши. Тогда сверхскоростной жёлто-красный объект в местных степях уже не спрячешь.
Впрочем, через те же два поколения случится Большой Экономический Коллапс, вызванный выходом волусов на галактический рынок - и все сбережения в современной валюте превратятся в пустые бумажки.