В Америке в начале 1921 года. Видение материализации необычайной силы и яркости. Была разбужена сильным толчком в бок. Над стоявшим у постели столиком загорелся как бы синий свет. Между постелями, на фоне бархатной черноты, появилась освещенная аурою зеленовато-золотистого света тонкая мужская рука, которая писала карандашом на листе белой бумаги. Лист лежал на черноте, как бы на столе. Видение было настолько материализованным, что даже слышен был скрип карандаша о бумагу. Именно реальность эта вызвала некоторый испуг и сомнение в качестве самого видения.
1921 год. Перед отъездом в Нов[ую] Мексику. Высокая и очень широкая лестница с отлогими ступенями разделена площадками. Наверху плоская крыша поддерживается многочисленными деревянными колоннами, капители которых напоминают извивы змей. Все залито золотистым светом. На самой верхней площадке в длинных одеждах, собранных в мельчайшие складки, и в высокой прическе стою я, выделяясь силуэтом на общем золотом фоне. Передо мною на следующей площадке внизу стоит треножник, на нем темная, фигурная, бронзовая чаша, в ней курятся благовония.
1921 год. Сон. Св. Сергий на горе. В поисках Учителя я прохожу многочисленные помещения, наконец вхожу в длинную залу, где вдоль всех стен на возвышении стоят высокие кресла и на них сидят в широких одеждах высокие мужские фигуры, все красивые, с длинными волосами и напоминают Учителя, Облик которого всегда стоит передо мною. Но меня поражает их румяность и самодовольный вид и что-то отталкивающее в их взгляде. Решаю идти дальше. Выхожу на пустырь, позади которого подымается гора-холм с извилистыми тропинками, ведущими на вершину. По этим тропинкам подымаются престранные животные и телята, у каждого из них помимо четырех ног еще пятая торчит вверх из середины спины.
Заинтересованная таким явлением, я иду по этим тропинкам и дохожу до вершины, где стоит в облачении св. Сергий Радонежский. Он берет меня за руки, сажает рядом с собой на скамейку и говорит с укором: «Наконец-то, Елена, зову, зову!»
Сон-видение в 1922 году в марте. Вхожу в сопровождении Учителя в помещение необычайно высокое, окон не заметила. Здесь уже находятся двое или трое одетых, как и я, – в розово-лиловых одеждах. Я становлюсь рядом с ними, перед нами возвышение, на котором стоит четырехугольный каменный престол. Учитель в лиловом одеянии и белом тюрбане подымается на возвышение и, стоя лицом, обращенным к нам, протягивает руку к престолу. В то же мгновение снизу и сверху престола появляются лучи серебряные, розово-лиловые и синие. Они образуют геометрическую фигуру громадного двойного треугольника, образуя как бы шестиконечную звезду, пронизанную лучами. Проснулась с чувством необычайной радости, и внутри меня в продолжение нескольких дней почти неотступно звучал торжественный гимн.
1922. Богатое помещение восточного, арабского стиля. Я окружена толпою родственников в богатых красных шелковых, золотом затканных кафтанах; осматривают полученные мною подарки, количество которых заполняет почти все помещение. Родственники прибыли на мою свадьбу с арабским Шейхом.
Вторая картина – большой внутренний двор, окруженный крытыми галереями с тонкими колоннами. Стою с родственниками и Шейхом, перед нами проводят одного за другим чудесно убранных арабских коней и под коней выводят многочисленный штат слуг, поражающих пестротою своих шелков и чернотою лиц.
Третья картина – в этом же помещении сижу на пестрых шелковых подушках с маленьким сыном, я уже привыкла к своей жизни и принимаю приехавшего навестить меня брата, почему-то недолюбливающего моего мужа, который в это время входит в помещение, и я с грустью думаю, неужели брат не видит красоту этого Облика?
Четвертая картина. Тот же Шейх собирается в путь, стоят кони и богато убранные слоны. Она с маленьким сыном подходит к белому слону, на котором сидит Шейх, поднимает мальчика и передает его Шейху. Я расстаюсь с сыном, но знаю, что так нужно, ибо он наследник.
Пятая картина. Шейх, уже старик, сидит на шелковых подушках. По обе стороны немного ниже, тоже на подушках, сидят молодые девушки. Поодаль, против Шейха, стою я и чувствую на себе полный любви взор Шейха. Я знаю, что молодые организмы, окружающие Шейха, излучают флюиды здоровья и тем поддерживают его слабеющие силы.
1922. Богатое дворцовое помещение, должно быть, приемный зал. В золоченом кресле сидит моя мать в богатом тяжелом одеянии. Перед нею на низеньких скамеечках сидят странные фигуры в каких-то остроконечных шапках. Знаю, что это какое-то посольство, тоже прибывшее на празднество, – готовится помолвка, но я решаю избежать этой церемонии. Скрываюсь в мансардное помещение и прохожу в верхнюю галерею, где и забиваюсь в темный угол, откуда мне видна большая, залитая светом зала, полная разряженных гостей. Среди них выделяется прекрасно одетая, красивая, тонкая мужская фигура, при подходе которой все гости шепчут: «Какая изысканность!» У меня же определенно неприязненное чувство к этому человеку.
1922. Брожу по длинным галереям с большими в частых переплетах окнами и заглядываю во внутренние дворы этого огромного дворцового строения. Знаю, что я приговорена к казни – отсечению головы. Казнь эта была назначена на утро, но нигде никаких признаков приготовления к ней не замечаю. Время уже за полдень. Вхожу в обширную залу, где стоят длинные столы, накрытые к трапезе. У главного внутреннего входа толпятся в пышных одеждах гости и придворные чины. К столу посреди зала подходит и садится Владелец замка в серебряном парчовом кафтане с синими бархатными прорезями и страусовым пером на небольшом берете (времен Франциска I). Рядом с ним сидит моя мать, близкая родственница этого Герцога, мое место за этим же столом, но и стула моего уже нет. Я подошла к столу. Я знаю, что я уже перестала существовать для окружающих, и меня как бы не замечают. Владелец замка насмешливо смотрит на меня, мать – как бы равнодушно, но, видимо, ей неприятно мое присутствие и что процедура казни еще не закончилась. Сама я совершенно примирилась с неизбежностью этого факта, лишь огорчена, что все это не кончилось утром, пока моя мать еще отдыхала. Постояв несколько секунд у стола и видя полное невнимание и нежелание обменяться со мною хотя бы одним словом, я направляюсь к выходу. Вхожу в коридор. Здесь ряды слуг в спешке несли замысловато украшенные огромные блюда, и один из них нечаянно задевает меня краем блюда и льет на мое плечо соус с жирными макаронами, я брезгливо сбрасываю их и прохожу дальше… Просыпаясь, остро чувствовала отвращение к этим макаронам, казалось, они еще лежали на моем плече.
Ночь на 23 июня 1924 года. Два необычных переживания. Видела себя в широких белых одеждах, стоявшую в светлом, очень просторном помещении у длинного стола, на котором лежала раскрытая тетрадь записей. Взгляд мой был привлечен строкою, заключенной в скобки, с именем Нефрит из рода Ала… – далее прочесть не смогла, ибо почувствовала, как все мое существо вытягивалось из тела и отступало назад – ощущение мучительное и сопровождалось испугом, от которого я скоро пришла в себя и поняла, что это была проба выделения одного из тонких тел. Спустя некоторое время, лежа в полном сознании, повторилось то же вытягивание, и я очутилась в незнакомой комнате; обстановка, насколько могла заметить, простая, кабинетная; стены светлые, помнится, темный диван вдоль стены и простое электрическое бра в стене и сбоку у окна письменный стол. Мучительно захотелось оставить след своего пребывания и, чувствуя, что надо торопиться, не имея ничего под руками, взяла шпильку из прически и решила ею написать на черных папках, лежавших на столе. Нацарапала: «Рерих – великий человек». После этого со страшной быстротой я была поднята, ноги мои согнулись в коленях, и я была вынесена через дверь; смутно мелькнула лестница, парадный вход, и вслед за этим с томительным чувством я увидела себя лежащей в постели и предо мною светящиеся руки держали на металлической тарелочке или пластинке кусочек камня или металла и еще инструмент или электрический разрядитель. При этом услышала звук, похожий, как бы кто бросил монету на металлический поднос. Этот звук повторился у меня в темени. Все исчезло.
Ночь на 18 июля 1924 года. Видение Матери Мира. Под утро сон перешел в видение, которое я сознавала уже вне сна. Яркое утро. Стою посреди покинутых дворцов романо-готического стиля. Мое существо как бы раздвоилось. Одно я осталось стоять среди развалин, другое я, закутанное в белые тонкие одежды, стало удаляться, ступая по воздуху, уходило как бы в глубь синевы. Но вот на небе, безоблачно бирюзовом, появилось вдали яркое белое облачко, которое стало приближаться и приняло форму женской фигуры в сверкающих белых одеждах. Одежды эти, переливаясь ослепительным блеском и голубым серебром в тенях, начали разворачиваться и принимать различные формы, одна как бы вытекающая из другой. Внезапно серебро одежд рассыпалось на многоцветные искры, которые также быстро вновь собрались в серебро и гармонию магнетических движений – в радужную спиральную звезду – Додекаэдрон, необычайной красоты и образующей почти круг на ослепительном серебряном поле. Звезда эта искрилась, вибрировала и казалась живой. На фоне ее из петли спирали вырисовывались белая чалма, митра, иконописный лик старца с белой бородой, плечо и рука в белом одеянии. Перед Ним на переднем плане с правой стороны в полуобороте – сидящая женская фигура в голубовато-лиловых тонах, более реальная, нежели Старец. Голова и лик ее накрыты плотным платом, виднелся лишь подбородок слегка телесного тона. На покрывале рисунок квадратов, очерченных радугою. Женщина эта подняла руку – телесную, украшенную серебряными обручами, и, как бы отстраняясь от чего-то внизу, на земле, повернулась к Старцу. Серебряные обручи на руках…
Огненный опыт
…Начало новой расы закладывается на проявленном утвержденном принципе огня на Земле. Потому творческий синтез будит сознания.
Новая раса утверждается огнем, утвержденным творчеством синтеза Лотоса Урусвати. Каждая новая космическая сила передается. Да, да, да! Так невидимо входит в бытие человечества новая сила. Тара творит! Да, да, да!
Рукопись (напечатанная на машинке, авторизованная) очерка «Огненный Опыт» хранится в отделе рукописей МЦР. Все записи сделаны в 1924 году В тексте указаны даты приема информации. Вопросы, размышления и пояснения Е.И.Рерих выделены курсивом. Во введении речь идет от третьего лица.
ВВЕДЕНИЕ
Сотрудничество с Наставником Света было утверждено с самого раннего детства. Первое осознание существования Наставника Света открылось на шестилетием возрасте, когда девочка уявилась на восхищении красотою летнего утра. Ярое восхищение подняло ее вибрации, и она увидела высокую фигуру в белом одеянии, стоявшую на фоне цветущей яблони. Облик этот пробудил в ней воспоминание далекого прошлого; Прекрасный Облик Наставника встал в сознании, и сердце девочки потянулось к нему со всею силою восторженной любви. Озарение это не только пробудило сознание, но и заронило искру устремления к истинному знанию и страстной любви к далекому и близкому Облику.
Ярые воспоминания далекого прошлого подтвердились новыми явлениями двух Индусов, приходивших к ней во время детских заболеваний простудного характера, и, конечно, оявляли ей спасение от опасности, вызванной чрезмерно высокой температурой. Девочка мало опасалась Их. Они осторожно садились в ногах ее кровати, и Наставник, близкий ей, садился дальше от нее и натягивал серебряную нить, выходившую из ее сердца. Спутник Его передавал Ему эту нить, и Он наматывал ее на огромный клубок, который держал в руке. Явление такое повторилось еще раз, но не столь ярко.
Вообще детство и раннее отрочество были богаче яркими видениями и озарениями, нежели ранняя юность.
Самое грандиозное и яркое видение оявилось на семилетием возрасте, когда на вечернем небе девочка увидела огромное развернутое Русское трехцветное Знамя, которое, разворачиваясь, приняло форму ленты с петлей в середине и с прорезанными концами, какую можно часто видеть на старинных гравюрах и на заглавных страницах в старинных книгах. Красочность видения была настолько прекрасна в своих тонах, которые светились как бы внутренним огнем, что девочка не могла оторваться от такого необычайного зрелища. Но мать, находившаяся тут же с нею, ничего не видела, несмотря на все ярые утверждения девочки. Видение это никогда не было забыто ею, ибо мощно запечатлелось на физическом сознании и мозгу. Но объяснение его уявилось много позднее, когда девочка утвердилась на приближении к Учению Света, и ярое космическое значение этого чудесного видения стало руководящим Знаменем в ее последующей жизни.
Период юности и первые лета замужества сопровождались Указаниями на правильные решения, руководящими, таким образом, всей жизнью, как внутренней, так и внешней. Указания эти приходили во снах, реже на слух.
Период начиная с тридцати лет, может быть, немного раньше ознаменовался новыми озарениями и двумя необыкновенными духовными переживаниями космического значения.
Период от сорокалетнего возраста утвердился на новом достижении приближения к Наставнику и Учению Света. Наставник оявился сначала как Индус, но, когда сознание ученицы расширилось и научилось вмещать, Прекрасный Облик начал постепенно изменяться и принял наконец Величественный Облик Космического значения – Владыки Мудрости и Красоты, Владыки Священной Шамбалы.
Вместе с расширением сознания получилась новая возможность приближения к Сокровенному Знанию и принятию Огненного Опыта и, наконец, участия в строительстве космическом в сотрудничестве с Великим Наставником, Владыкою Света.
* * *
Январь 1924
Видение цветов – лилей, вернее лотосов, белых и голубых, протянутых мне Рукою Владыки.
Поутру видение записи на пурпуровой бумаге, может быть, шелку. Могла разобрать лишь срок 27 июня 1927 г. Видению этому предшествовал сильный аромат сосны.
Вечером на Беседе.
– Урусвати получила цветы Благовестия. Можно постигать пути Мира лишь избранным. Урусвати может идти, не боясь времени, ибо все предусмотрено. Считаю, можете идти путем знания до Нашего Главного Дома. Глоток горячего молока не забудь, Урусвати, и тепло. Очень давит железа на канал мозга.
Подуя с гор, наш Ветер несет новую ступень. Соберите осколки народного почитания буддистов – очень пригодятся.
Каждую ночь вижу вокруг себя синие, белые и лиловые цветы. Начала слышать и видеть – эти записи занесены в особую тетрадь.
– Урусвати знает все, только нужно отважно протянуть руку Дух редко знает, как у Урусвати. Понимание твое идет, как по воде, – легко. Скажи себе – Я знаю, ибо во мне на пурпуре нервов начертаны сроки. Знаю, ибо Он пишет священные знаки на поле моей ауры. Знаю Его, Кто напряг нить моего детства. Кто показал земные цветы. Кто через соль и лед позвал к трапезе Духа. Кто собрал силы Мира. Кто соткал одеяние чуда. – По лестнице Дух, закрытый покрывалом, Урусвати идет отнести цветы приношения. Урусвати, засвечу лампаду в твоей сужденной комнате. Обычай Наш засветить лампаду в нареченной комнате. Ставим сосуд для воды и зажигаем свечу осветить занятое помещение. Лучше подойти в теле.
Урусвати, Урусвати, Урусвати, нить наматывается незримо. Даже, считая явления Мира, цветочная пыль ложится на открытое сердце. Семена положены у порога дома, и шипы роз удерживают путников на тропе. Урусвати идет. Урусвати ждем.
И ряд домов дочь Моя укажет построить, знанию посвятив. Урусвати, собери самых несчастных, самых неизвестных молодых учеников, яви им дар одарить человечество. Подай им совет устав писать во Храме. Покажи им путь роста России. Уже давно Мир не видел Собрания во Храме. И Христос подаст милость познающим. Хотим видеть Храм прекрасным и живым. И никто не изгонит идущих к Свету, ибо гибель тому. Чудеса будут приняты на скрижалях знания. Пусть каждый осиянный духом идет смело в Храм. Я годных изберу возложением рук на пробный камень.