— Может показаться, что основатель «Пасторства Благой вести», — говорил комментатор, — побеждает исключительно благодаря силе своей личности. Как известно, Дэнни Маккей никогда не занимал политической должности. Фактически он еще не официально объявленный кандидат в президенты. Но опросы показывают, что его очень поддерживают широкие массы…
Где-то в отдалении прогрохотал гром. Мэгги мысленно считала секунды. Эпицентр бури находится на расстоянии двенадцати миль и приближается.
Часы над мраморным камином тихо отсчитывали минуты. Мэгги наполняла свою чашку несколько раз; Кармен приняла у прислуги горячий шоколад и села в кресло; Беверли же даже не пошевелилась. Ее глаза были прикованы к телевизору.
Дэнни Маккей продолжал лидировать, как бы удивительно это ни было.
— Тридцать шесть процентов бюллетеней подсчитано, — сообщил диктор, — Дэнни Маккей лидирует с пятьюдесятью пятью процентами голосов. Он предполагаемый победитель на этих первичных президентских выборах.
Беверли и ее подруги сидели молча в этот долгий дождливый день и слушали то, что говорили эксперты:
— …определенно будет направлено на Республиканскую конвенцию в июне. Дэнни Маккей явно лидирует среди кандидатов, что является феноменальным: этот человек никогда даже не занимал политической должности…
— Люди явно демонстрируют свой выбор. Дэнни Маккей, знаменитый телевизионный евангелист, наиболее известный своей речью у стен больницы Паркленд в Далласе в далеком тысяча девятьсот шестьдесят третьем году и личным участием в освобождении миссионера Фреда Бэнкса из ближневосточной тюрьмы в далеком…
Прислуга убрала завтрак и накрыла ранний обед, состоящий из холодных закусок, салата и свежих фруктов. Мэгги сделала себе бутерброд с ветчиной и сыром, положила салат на край тарелки, в это время Кармен грызла сыр «Гауда» и крекеры, сырую брокколи и цветную капусту. Беверли не ела ничего.
День склонился к вечеру. Молчаливые служанки обошли дом и включили свет. Кармен натянула свитер поверх шелковой блузы, а Мэгги накинула вязаный шерстяной платок. Беверли, казалось, не чувствовала холода. Похоже, она не осознавала ничего, кроме того, что происходило на экране телевизора.
Он побеждал. Он побеждал…
И любой, кто не знал Беверли хорошо, мог подумать, что она должна праздновать этот момент — в конце концов, она пожертвовала деньги на его кампанию. Но только узкий круг друзей знал реальную причину, почему Беверли поддерживала Дэнни Маккея.
В прошлом году, когда он объявил, что собирается баллотироваться на пост президента, Беверли поняла, что время для ее мести настало. Она читала «Принца», знала, какие ужасные философии руководят Дэнни. «Человек, который стремится к совершенству во всем, что он делает, достигнет разрушения, — писал Макиавелли. — Поэтому принц, который выживет, должен научиться быть иным, нежели хорошим».
Когда Беверли прочитала: «Принц должен всегда быть готов отправиться по пути зла», — она узнала, что подпитывало странный свет, который видела в глазах Дэнни много лет назад, когда случайно натолкнулась на его школьные книги и Дэнни говорил о своем стремлении стать однажды великим человеком. Все эти годы она наблюдала за его подъемом к власти, осторожно следя за ним. Она знала, что когда-нибудь он должен быть остановлен и что она будет той, кто сделает это. Ради этого Беверли жила все эти годы. И теперь у нее наконец появился план его уничтожения. Когда она три месяца назад раскрыла Кармен и Мэгги свое намерение создать партию по сбору денег для кампании Дэнни, они были в замешательстве. Но, как только они услышали план Беверли — для того чтобы у нее была власть для победы над Дэнни Маккеем, необходимо было, чтобы она сначала поддержала его, — они поняли мудрость ее затеи.
Все три женщины пристально смотрели на экран телевизора и на красивое лицо, которое они так хорошо знали. Дэнни победно улыбался в камеры, и было что-то пугающее в огне, который горел в его глазах.
«Все вооруженные пророки преуспели», — учил Макиавелли. И Беверли знала, что это было убеждение, которым жил Дэнни. Публично он говорил о мире с русскими; в глубине души она знала, что он верит в первый удар.
Наблюдая, как репортеры боролись, чтобы подобраться поближе к нему, и видя толпу фанатичных сторонников позади него, Беверли знала, что нужно делать.
Дэнни Маккея необходимо было остановить.
Апрель
33
Из Парижа в Марсель. Через Средиземное море к Уахран. Затем поездом или на машине или пешком через оконечность Африки к Касабланке во французском Марокко. Здесь удачливые люди посредством денег, или связей, или везения, могли получить выездные визы и отправиться в Лиссабон, а оттуда в Новый Свет. Но другие ждут в Касабланке… ждут… ждут…
Она остановилась перед закрытой дверью и быстро осмотрела себя. На улице шел дождь, и она боялась, что ее тщательно уложенные волосы могли растрепаться. Но все было в порядке: и маленькая шляпка, и вуаль на лице даже не стали влажными. Поправив роскошный жакет и пригладив юбку, она потянулась к дверной ручке.
Она была возбуждена. Ей потребовалась неделя, чтобы добраться сюда; ее сердце билось так сильно, что ей казалось, она вот-вот упадет в обморок.
Дверь распахнулась, и она оказалась в маленьком кафе. Ни за столами, ни за барной стойкой не было никаких других клиентов, но жизнь здесь теплилась тем не менее в медленно вращающемся потолочном вентиляторе, в гигантских пальмах в цветочных горшках и висящих папоротниках, в автоматическом пианино, исполняющем у дальней стены знакомую мелодию. Она медленно закрыла за собой дверь и с тревогой осмотрелась. Закуски разложены: на тарелке пряные сосиски, клинышек сыра бри, печень по-страсбургски и тост, копченые устрицы. Коктейли из шампанского были уже разлиты; она знала, что это будет совершенная смесь сахара, горечи, коньяка и охлажденного шампанского с цедрой лимона.
Обстановка была изысканной.
Дверь в дальней стене открылась, и он вошел. Он не увидел ее сначала; выражение его лица было глубоко озабоченное. От его вида ее сердце подпрыгнуло. И внезапно во рту у нее пересохло. Он был очень красив в своем белом тропическом костюме.
Затем он посмотрел на нее и застыл на месте.
Она попыталась заговорить.
— Я… Ах…
Он ждал, мрачно глядя на нее.
— Рик, я должна поговорить с тобой, — сказала она наконец затаив дыхание.
Он, казалось, думал об этом. Он шагнул к бару и взял один из бокалов шампанского.
— Я оставил свой первый бокал, чтобы выпить с тобой, — сказал он. — Почему тебе пришлось приехать в Касабланку? Есть и другие места.
Она крутила ремешок своей сумки, едва дыша — так была взволнована.
— Я бы не приехала, если бы знала, что ты здесь.
— Забавно, твой голос совсем не изменился. Я могу все еще слышать его. — Его тон стал саркастическим. — «Ричард, я отправлюсь с тобой на край света. Мы вместе сядем в поезд и никогда не остановимся…»
— Не надо, Рик! Я понимаю, что ты чувствуешь.
Его темные глаза вспыхнули. Он поставил бокал и направился к ней.
— Ты понимаешь, что я чувствую. Как давно у нас этого не было, дорогая?
— Я не считала дни.
— Зато я считал. Каждый из них. Больше всего я помню последний…
— Ричард, — заплакала она. — Я не хотела приезжать. Я думала, что никогда не увижу тебя снова. Что ты ушел из моей жизни. — Слезы потекли по щекам.
Теперь он стоял близко; она могла ощущать его страсть, видеть, какие он делал усилия, чтобы контролировать себя. Мелодия, исполняемая на фортепиано, казалось, стала громче. Вентилятор под потолком медленно повернулся; дым от его сигареты, заполнял пространство. В его глазах была тьма, злость и вызов. Это было так хорошо, так совершенно.
Она продолжала плакать.
Он обнял ее, и она спрятала лицо на его груди.
— О, Ричард, день, когда ты уехал из Парижа… Если бы ты только знал, через что я прошла, если бы ты знал, как сильно я любила тебя, как сильно я все еще люблю тебя…
Его поцелуй прервал ее речь. Внезапно весь гнев, горечь и сожаление исчезли; и все, чем они были, это двумя людьми, отчаянно влюбленными в мире, который сошел с ума. Они занимались любовью торопливо, в спешке, как будто у них было мало времени. Когда он опустил ее на пол, ее мозг наполнился вызывающими головокружение видениями — французского полицейского, людей в униформе гестапо, мужчины с мечтательными глазами, прикуривающего сигарету, юной девушки, эффектно поющей «Марсельезу».
Она цеплялась за него и называла его Рик. Песня повторялась бесконечно на автоматическом фортепиано. Шампанское искрилось в бокалах, ожидая, чтобы его выпили в ближайшее время. У нее кружилась голова от восторга. Сбылась ее самая заветная мечта. Все было именно так, как обещала директор. И когда она шептала ему в ухо: «Скажи это, Рик, скажи это», и он сказал так совершенно: «Из всех заведений во всех городах…», она закрыла глаза и знала точно, где теперь будет проводить ночь четверга.
Здесь, в «Бабочке».
34
<b>Беверли Хиллз, 1978.</b>Штаб-квартира корпорации «Хайленд Энтерпрайзерс» была расположена в новом здании из черного стекла на бульваре Вилшир. Перед зданием из красного кирпича были сделаны фонтаны, многоуровневая стоянка, просторное фойе с газетным киоском, аптекой и охранниками, с шестью лифтами, которые обслуживали тридцать этажей. Корпорация «Хайленд Энтерпрайзерс» разделяла двадцатый этаж с еще двумя арендаторами — консульством Кении и Туристской комиссией.
Энн Хастингс прошла сквозь большие двойные двери и вошла в тихую, покрытую коврами приемную. Ее поприветствовала Эстер, чернокожая секретарь, которая в своих африканских платьях и с мелкими косичками выглядела так, будто она обслуживала кабинеты по другую сторону коридора. Перед тем как направиться в свой кабинет, из которого открывался вид на Беверли Хиллз и Голливуд, Энн зашла к Беверли, чтобы поздороваться. Она не удивилась, найдя свою подругу уже глубоко вовлеченной в какое-то занятие с Кармен и Мэгги; и она знала, почему их головы склонились вместе. Именно Энн провела исследование и снабдила Кармен данными, которые они теперь просматривали.
Кармен подняла голову и поздоровалась с Энн, а затем вернулась к колонке цифр, которые как раз объясняла Беверли и Мэгги.
Беверли посмотрела на нее и махнула рукой в знак приветствия. Энн продолжила путь к просторному офису, откуда при помощи двух секретарей осуществляла строгий контроль качества обширной сети «Королевские бургеры».
В Лос-Анджелесе стоял свежий, зелено-сине-золотой день, редкий денек, который не позволял жителям Южной Калифорнии, работающим в зданиях, подобным этому, сконцентрироваться. Но у Беверли не было никаких проблем с тем, чтобы сконцентрироваться на том, что говорила Кармен. Когда прохладный воздух лился из вентиляторов и распространялся по дорогой мебели, свежесрезанным цветам и коврикам индейцев наваджо в большом угловом офисе председателя совета директоров корпорации «Хайленд Энтерпрайзерс», сама председатель уделяла пристальное внимание тому, что сообщала ей бухгалтер.
Беверли многому научилась от Кармен. Хотя все были удивлены и слегка напуганы быстрым окончанием школы Кармен, куда она пошла пятнадцать лет назад, будучи едва грамотной, а потом окончила с отличием бизнес-школу Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, Беверли же нисколько не поразилась этому. Она знала, на что Кармен способна. Это было очевидно еще в те далекие годы в душной кухне Хейзел. Все, что потребовалось, чтобы освободить Кармен, были чувство собственного достоинства и шанс получить образование. И свобода мечтать. Несмотря на наличие ребенка, о котором нужно было заботиться, и работы в «Королевских бургерах», которую нужно было выполнять добросовестно, Кармен посещала все занятия, училась круглосуточно и предъявляла к себе более высокие требования, чем даже ее преподаватели. Результатом была поразительная деловая хватка, которая стала одной из основ успеха Беверли Хайленд. Беверли и сама часто задавалась вопросом, чего бы она достигла к настоящему моменту, если бы не нашла Кармен в тот роковой день в Далласе.
Сегодня они разрабатывали стратегию перехода некоторых предприятий в личную собственность Дэнни Маккея. Без оповещения его.
— Хорошо, — сказала Кармен, — теперь это то, что тебе понадобится. Энн классифицировала все продовольствие с учетом его необходимости: столько говядины, столько помидоров, столько кочанов салата и так далее, чтобы обеспечить каждую франшизу. — Она указывала на пункты в списке золотой ручкой фирмы «Данхилл», которую ей подарила Энн Хастингс после сдачи экзамена на дипломированного бухгалтера. Она гармонировала с изысканной золотой цепочкой на ее стройном запястье. Все на Кармен Санчес было теперь изысканным. Свои красивые черные волосы она элегантно убирала в прическу и оттеняла их длинными тонкими серьгами; платью она предпочитала очень широкие брюки «палаццо» и облегающую шелковую блузку, которая была смело расстегнута до максимально позволенного приличиями уровня. Она не была похожа на сорокаоднолетнюю мать дочери-подростка.
— Я кое-что изучила и нашла то, что, по моему мнению, является лучшей управляющей компанией для наших потребностей. — Кармен указала на название, которое написала на фактических данных. — Они могут сказать тебе, сколько земли в акрах тебе потребуется и где можно купить ее. Они будут управлять фермами с научной точки зрения, используя компьютеры и самые последние методы. Тебе гарантируют лучший возможный урожай и лучшие продукты для твоих ресторанов.
Беверли и Мэгги изучали отчеты, которые составила Кармен. Это был новый вид предприятия для них, нечто совершенно отличное от того, чем они занимались прежде.
Беверли снова стала задумчивой. Кармен объяснила ей все о вертикальной и горизонтальной интеграции и различия между ними. В пример Кармен привела случай мелкого изготовителя приборов. Если эта компания хотела выкупить другого мелкого изготовителя приборов, то это называлось горизонтальной интеграцией. Но если этот мелкий изготовитель приборов хотел купить завод, который бы производил металл для его приборов, таким образом снабжая сырьем собственную фирму, тогда это называлось вертикальной интеграцией. И это было именно то, что три женщины планировали сделать в это раскрашенное яркими цветами майское утро в офисе «Хайленд Энтерпрайзерс», расположенном на двадцатом этаже. Они собирались создать компанию, которая будет единственным поставщиком говядины и овощей для гигантской сети «Королевские бургеры».
Компанию, которая будет стоить миллионы и которую Беверли не имела намерения сохранять.
Она создавала ее только для того, чтобы продать Дэнни Маккею.
— Он не должен касаться «Королевских бургеров», — очень серьезно сказала Беверли своей подруге.
Кармен серьезно покачала головой. Она знала, как ценна была эта компания для всех них: это было их будущее, их безопасность.
— Не волнуйся, amiga. Он получит только компанию по сельхозпроизводству.
— А все холдинги?
Кармен кивнула почти печально. Она, Беверли и Мэгги не любили иметь дело с такими вещами: порнографический журнал, сеть салонов красоты, которая в действительности была местом для незаконных массажных кабинетов, и квадратный блок наиболее плачевных трущоб в восточном Лос-Анджелесе. Но им необходимо иметь все это: оно входило в план.
Они собирались позаботиться о том, чтобы Дэнни Маккей, которого охватывало безумие каждый раз, когда он мог что-то приобрести, скупавший любую собственность, до которой мог дотянуться, ухватился за эту компанию и купил ее не глядя.
— А «Фанелли»?
— В случае если штат Дэнни Маккея пожелает исследовать некоторые из инвестиций «Королевских ферм», мы поддержим их стремление приехать и посмотреть на «Фанелли». Они посмотрят вокруг, увидят очень доходный, легальный магазин мужской одежды, и вернутся в Хьюстон удовлетворенные. Остальное они никогда не смогут выяснить.