Уже в машине Сергею пришло сообщение:
« Маме, действительно, легче. Спасибо. Кира»
12
Если бы застёжка-молния на юбке не сломалась во время примерки; если бы нашлась точно такая же того же размера; если бы растерявшейся продавщице и флегматичному бойфренду удалось убедить истеричную девицу в отсутствии у неё лишних килограммов – то, возможно, Кира никогда бы и не узнала от своей подруги Стеллы, до совершеннолетия – Люськи, о существовании под Сестрорецком санатория «Белые ночи». Не услышала бы восторженный рассказ о целебном воздухе соснового леса, о песчаном пляже у прогретого солнцем залива и, главное, о специализированном курсе «Идеальный вес».
– Это сказка! Мы с Вованом жили в двухкомнатном люксе – поверь, мне есть с чем сравнивать – достойно! Питание – ресторан! Вован пять раз в день, – Стелла-Люська вздохнула, – от пуза. У меня – строго спецменю… И что ты думаешь, три кило, как с куста… А бассейн? А спа-релакс? А массаж?.. Какие у мальчика руки! Я там чуть… ну это ладно… Поезжай со своим Федей, отдохни. Для такой барышни, как ты, есть тихая библиотека, вечера романса у камина, ещё что-то… А Федя в бильярд порежется…
Кира загорелась, навела справки… Да, знали партийные бонзы, где и как надо строить для себя уважаемых. И, что удивительно – поднятая когда-то на недосягаемую от простых граждан высоту, планка сервиса, комфорта и профессионализма в этом лечебном заведении, не опустилась и сегодня. Всё стало открыто, всё стало доступно. Но за деньги и деньги немалые. Судя по длине предварительной записи, финансы у населения имелись, и Кире с большим трудом удалось, за несколько месяцев, забронировать номер люкс, с гостиной и спальней, для троих на пять дней во время новогодних каникул. Зимний отдых – это для понимающих.
… Погода испортилась. Только два дня наступившего года были солнечными, правда, ветреными. Ветер носился по городу, сгоняя в кучи мусор новогодней ночи: сгоревшие петарды, хлопушки, проволочки бенгальского огня, конфетти, блёстки, огарки свечей, конфетные фантики, упаковки чёрте от чего, корки мандаринов, пробки от шампанского, водки, сами бутылки, банки энергетиков, и наконец, использованные презервативы. Он с настойчивостью федерального закона тряс и не мог сорвать гирлянды цветных лампочек, протянутых поперёк проспектов; трепал городские ёлки, струной вытягивал гигантские ёлочные украшения, проделывая тоже самое с нервами сотрудников МЧС. А на третий стало ещё хуже. Зима, словно одумалась, решила взять своё: резко упало атмосферное давление, откуда-то нагнало плотные тучи, повалил снег. Всё это, в сочетании с пребывающими в праздном безделии, коммунальными службами привело к очередному кошмару: во дворах и на улицах, на площадях и в парках , на набережных и мостах столичного северного города, несчастные прохожие месили своей несчастной обувью серую вязкую массу из снега и новогодней мишуры. Проносящиеся машины, фонтанами мерзкой жижы из под своих колёс заставляли людей испуганно жаться к водосточным трубам, и безжалостно окатывали ею беспомощных припаркованных собратьев. То-то радость владельцам!
Но падающий снег был ещё чистым и белым, и совершенно не догадывался, что ожидает его там, внизу… Так порой и люди, живут в счастливом неведении, улыбаются, строят планы, не зная, что несчастье уже произошло, и только ждёт оно самый неудобный момент, чтобы стать явным…
… Отъезд в санаторий должен был состояться завтра, ранним утром. А сегодня весь день был посвящён сборам. Женские и детские вещи, ещё не упакованные в раскрытый чемодан и дорожную сумку, стопками лежали на столе, диване и стульях; в ожидании своей участи, они висели на вешалках, зацепленных за створки шкафа, за ручку двери, за спинки тех же стульев. Отобранная обувь была выстроена в шеренгу, а пустые коробки и крышки к ним разлетелись по всей комнате, ставшую напоминать торговую лавку на вещевом рынке.
Что взять с собой и что носить, для женщины, как ошибочно думают мужчины, не проблема – взять нужно всё, а носить что-нибудь другое.
– Мама, ты мой паспорт не видела?– Кира вытряхнула содержимое своей сумочки на стол.– Куда я его дела?
– А ты в шкатулке… ну для документов которая, смотрела? – Наталия отложила в сторону, недовольно пыхнувший паром, утюг и направилась к книжному шкафу, за стеклом которого стояла резная деревянная шкатулка, привет из 80-тых, давно используемая в семье для хранения документов небольшого формата.
– Смотрела. Там только твой да папин, – голос Киры звучал рассеяно.
– Я проверю.
Действительно, в шкатулке с кипой каких-то дипломов, аттестатов, удостоверений лежали два паспорта: её и Александра.
– Да. Здесь нет.
Наталия вернула шкатулку обратно на полку, закрыла дверцу и хотела было отойти, как вдруг, что-то вспомнив, снова распахнула её и извлекла из шкатулки паспорт мужа.
– Что? Нашла?
– Нет, не то… Не то… – Наталия с задумчивым удивлением смотрела на красную книжицу: это был общегражданский паспорт, а не… заграничный.
Она положила документ в карман фартука, и, ничего не убрав, медленно, касаясь рукой спинок стульев и края столешницы пошла на кухню. На столе, среди вещей из сумочки Киры, Наташа увидела телефон и, поколебавшись, взяла его.
На кухне она тяжело опустилась на табурет, держа телефон обоими руками. «Какой у него номер?.. Мысли путаются… В адресной книге поискать, так не умею я… В последних набранных проще… Вот – ПАПА… » Абонент оказался недоступен, и объяснений получить не удалось. Другой необъяснимый факт – имя СЕРГЕЙ и знакомый номер. «Что это значит? Кира звонит Сергею? Спасает мой облико морале? Он ничего про это не говорил. Скорее, это на всякий случай… если ситуация зайдёт слишком далеко. Ох, доченька, сама себе я страж суровый… Так это же я в Новый год набирала! Неосторожно… А имя – тоже я? Загадка. Стереть и всё!»
Кира, занятая поисками, ничего этого не видела. Через несколько минут, она, не слишком обрадованная, появилась на кухне у матери:
– Нашла. Вот я дура!.. Мама, что-то случилось? – Она заметила, прежде чем Наталия успела отвернуться, покрасневшие глаза матери и руку в кармане фартука.
– Ничего… Где нашла?
– Я же в консультацию ходила, – Кира всё ещё с тревогой смотрела на материнскую спину. – Ну, вот, в медицинскую карту и сунула паспорт.
– Хорошо, – Наталия повернулась. – Продолжим сборы.
«Может быть, это случайность? Торопился и взял не тот. Теоретически, внутри страны они равнозначны, но я точно не знаю. У меня загранпаспорта никогда не было».
Наталия пыталась найти объяснение, отгоняя от себя прочь самое простое: Александр, муж, обманул её; Александр, муж, проводит праздники за границей и, главное, с кем…
Кира не могла понять, что случилось за последние полчаса. Её мать словно подменили: энергичная, деятельная – сейчас апатичная и медлительная, механически выполняющая необходимую работу, стала походить на неё саму; только-только оправилась от болезни – сейчас снова нездоровый румянец на скулах и круги под грустными глазами. Сердце у Киры зашлось от сочувствия к родной и такой ранимой маме. Она не удержалась, обняла и попыталась подбодрить:
– Ты расстроена, потому что остаёшься одна? Это же здорово! Отдохнёшь от нас, от шума-гама, от суеты… Почитаешь, сходишь куда-нибудь… Вот, куда ты хотела бы сходить?
– В океанариум, а лучше в спа-салон…
13
Длинный, нервозный день подходил к концу. За кухонным окном зажёгся вечно надоедавший уличный фонарь, через оранжевый свет которого по косой линии пролетали хлопья снега. В город пришёл настоящий циклон…
Наталия в квартире была одна: Кира уехала к Фёдору в общежитие собирать его вещи, а Алёша ещё гулял во дворе. Слоняться без дела было не в привычках Наталии, но сейчас ей ничего не хотелось. Скрестив руки под грудью, слегка сутулясь, она бесцельно переходила из кухни в гостиную, из гостиной в Алёшину комнату, снова в гостиную, снова на кухню, каждый раз, старалась не смотреть в дверной проём их спальни.
Её мысли были, как клетки в шашках: то черные, то белые, то обвиняющие, то оправдывающие. Пока их оставалось поровну – соблюдалось равновесие и, значит был шанс на благополучный исход.
Раздался короткий звонок. Наталия его ждала – вот-вот должен был прийти внук. Она пошла в прихожую, не спросив «кто там?», открыла входную дверь и сразу захотела её захлопнуть: на пороге стоял незнакомый парень. Он схватился рукой за косяк, больше не делая никаких угрожающих движений.
– Я мужа позову! – Наталия отступила на шаг назад.
– Если Вы это сможете сделать, то это будет счастьем для Вас… и для меня. Не беспокойтесь, я не опасен. Может быть я вообще не в ту дверь позвонил.
– Конечно, не в ту… Вам лучше на первый этаж, там кнопочка, слева, и дверь на улицу.
– Вы шутите, значит, успокоились… Тогда – вопрос: это квартира Александра Павловича?
Парень отпустил дверь, но Наталия не бросилась её закрывать, а стала внимательно рассматривать посетителя. На вид – не больше двадцати пяти, высок, худой лицом, с пучком модной чёрной бородки, гладко зачёсанные в кичку волосы. Кроссовки, куртка, рюкзак за плечом – всё было совершенно мокрым. Видимо парень долго был под снегопадом, либо шёл, либо…
«Стоял у парадной, не хотел общаться по домофону, а хотел, чтобы наверняка дверь в квартиру открыли», – быстро пронеслось в голове у Наталии.
– Угадал. А ты кто?
– Я – Бон, то есть, Бондаренко. Дмитрий. А Вы, наверное, Наталия Ивановна… – больше утвердительно, чем вопросительно, сказал парень.
– Опять угадал. Зачем тебе Александр Павлович?
– Разговор…
– Его нет.
– Я знаю. Разговор с Вами, Наталия Ивановна.
14
Алёша тихонько, стараясь не шуметь, подошел к кухне. На матовом стекле закрытой двери угадывались силуэты бабушки и неизвестного парня, сидящих за столом друг напротив друга. Голоса были слышны, но неразборчивы. В основном бубнил парень, бабушка что-то коротко спрашивала. Алёша постоял немного, не зная, что хорошо виден со стороны кухни, вздохнул и отправился досматривать фильм, благо реклама закончилась.
– Бон, говорите тише.
Наташа уже знала, что он работает инженером-программистом в отделе компьютеризации предприятия, где начальником лаборатории трудится её муж, Александр Павлович. Так же, из длинного сбивчивого повествования, она поняла, что Дмитрий Бондаренко находился в близких и, как ему казалось, серьёзных отношениях с некой Лизой, полгода назад устроившейся работать в качестве лаборантки, в той же лаборатории, где трудился Александр Павлович. Как они…
Он мог уже не продолжать, но Наташа не останавливала этого Бона, слушая по инерции:
– Мы перед Новым годом сильно поругались, из-за её командировки в Воронеж. Я отговаривал ехать, Лиза настаивала. По-моему, она специально накручивала меня, чтобы я психонул и не поехал её провожать. А я поехал. Тайно. Очень удивился, что Лиза направилась к терминалу для международных рейсов. Ну, а потом, всё стало ясно: её ждал Ваш муж, рейс на Прагу.
Посетитель замолчал, выжидательно смотрел на Наталию. А она не отрывала взгляда от Новогоднего поздравления, выполненного типографским способом в виде старинной грамоты, со стандартным набором пожеланий и подписанной всеми её домочадцами. Бумага мирно висела над столом. Наталии вдруг стало видится, что буквы поплыли, рассыпались и собираются в другие слова, с иным смыслом, понятным, не допускающем неверного толкования, а на подпись «Саша» наползает неизвестно откуда взявшаяся чёрная клякса…
– Брюнетка… Дмитрий, зачем Вы пришли ко мне?
– Её телефон не отвечает… Неизвестность мучительна… За информацией я пришёл… И так, поделиться…
– Поделится с женщиной горем – это по-мужски… Идите, нет у меня… информации. Сами там за собой… закройте.
Наташа боялась пошевелиться. Ей казалось, что любое движение, будет последним. Больно…
Одними губами она проговорила:
– Алёша, позвони маме… скорее.
15
В далёкие – далёкие времена, когда его родители только что въехали в новую квартиру в неизвестном районе Купчино, когда у трамваев 15-го и 43-го маршрутов конечной остановкой был проспект Славы, а дальше – целина и одинокая девятиэтажка с видом на пустырь и карьеры, Сергея разбирало любопытство: что это за странное здание, мимо которого он ежедневно ездит в школу и обратно, скромных размеров, в пять этажей, кубической формы и длинными полосами соприкасающихся окон? Жилой дом? Не похоже. Предприятие? Маловато будет. А выйти из трамвая и разузнать, было лениво.
Вот бы он удивился, скажи ему тогда, что через годы это здание прочно войдёт в его жизнь, что это паркинг (он и слова такого не слышал) и, что в нём будет стоять его автомобиль.
Дожив до полтинника лет, Сергей не имел ни машины, ни водительских прав, ни интереса к этой стороне жизни. Но всё изменилось на раз. Причиной тому была незатейливая мысль о быстротечности жизни и взыгравшее самолюбие на случайные слова Наталии.
Под насмешливые взгляды сопливых одногруппников он сел за парту изучать ПДД и за руль старенького седана для ознакомления с азами вождения. С первой попытки права были получены. Зимой.
Зомбированные менеджеры в автосалоне ожили от удивления, когда не девочка какая-то, не папик в подарок на 8 марта, а не молодой уже дядька, купил у них для себя игрушечный Matiz. А Сергей был всем доволен, особенно, когда рядом, справа, сидела Наташа, встречи с которой приобрели новые возможности и аргументы.
Он наслаждался дарованной ему автомобилем свободой и независимостью, чувствами, безусловно, ложными, но чертовски приятными.
«Тогда и начались мои поездки к Фикусу, приведшие в итоге к «Монте-Роза».
Сергей, внутренне улыбаясь, привычными движениями энергично крутил руль, спуская кроссовер с пятого этажа паркинга. На очередном повороте с торпеды на переднее сиденье упала книга, детектив, которую он хотел подарить Наташе – большой любительнице этого жанра. Мысли также повернули и потекли в русле предстоящих событий сегодняшнего дня.
«Как это сладко – ехать на встречу с любимым человеком! Через час окажусь на нашем месте, через два – придёт Наташа. Целых два часа, не стесняясь, не ограничивая свою фантазию в откровенных сценариях, можно тешить себя, перемешивая, намеренно и безнаказанно, действительное и желаемое».
Фиг тебе!
Раздался звонок громкой связи: звонила Наташа. С домашнего.
– Серёжа, это Наташа.
Голос был тихий, без обычных бархатных интонаций:
– Здравствуй.
– Здравствуй! Уже еду…
– Нет, Серёжа, нет. Я сегодня не могу… Болею.
– Что с тобой! Серьёзное что-то? Голос у тебя…
– Голос не самое главное…
– Я приеду. Ты дома?… Одна? Что, что, чем помочь? – Сергей не знал, как убедить Наташу принять от него помощь.
– Не надо, всё есть и я не одна. Спасибо. Извини.
– Я буду рядом.
Но трубку Наталия уже положила и, скорее всего, последнюю фразу Сергея не услышала.
16
Чем он мог помочь, сидя в машине, напротив дома, с которым так неразрывно связана долгая история: от юношеской любви и рухнувших надежд, к самообману отречения и возврату к неизбежному, до немного повзрослевших, но всё таких же невостребованных чувств, – дома, в котором он не был последние тридцать пять лет. Ничем и не мог.
Кто-то невидимый возразил:
«Вы врёте, Сергей Анатольевич. Трусостью Ваше бездействие зовётся. Думками красивыми прикрыть её хотите. Была бы любовь, а не повзрослевшие чувства, Вы бы не сидели сиднем в машине с книжонкой в руках, а ворвались бы в дом напротив, не взирая на лица, пробились бы к единственно значимой для Вас женщине, склонились бы над ней, ограждая от болезней, невзгод и горя. Слабо? Эх, Вы – теоретик».
Сергей дёрнул ручку, открыл дверь – снег полетел в салон, ветер залистал страницы детектива. «И угроблю Наташу. На практике». О, многоликая любовь! Какую маску ты носишь сейчас? Трусости или эгоизма? Мудрости или расчёта?