Я увидела, что бластер до сих пор на предохранителе, и вряд ли при таком ускорении он сумеет привести его в боевое положение. Можно было подойти и отобрать оружие, но полуторная тяжесть давила и на меня, и вдобавок ко всему ноги от страха стали ватными, попробуй ещё на таких походи. Лучше спокойно подождать, пока перегрузка его добьёт. Шесть же – для него всё равно что для меня десять, а я не уверена, что переживу десятку.
- Джоконда, убери ускорение! – сдавленным голосом выкрикнул Леон.
- Не могу, - безразлично откликнулась искин. – Включен ручной режим. Я лишена доступа к дюзам. Между прочим, Юлия, мы чем дальше, тем больше отклоняемся от курса. Повышенная тяга главной дюзы не компенсируется корректирующими, настроенными на прежнюю тягу.
- Скажешь, если возникнет угроза столкновения.
- Скажу.
- Джоконда! – снова возопил он. – Останови эту девку! Ты же управляешь всем кораблём, не только дюзами.
- Не думаю, что если я отключу подачу воздуха, первой потеряет сознание она.
- Сделай что-нибудь! Я долго не выдержу такой тяжести!
- Я бы понизила тягу, но, боюсь, при четырёх же ты меня пристрелишь. Так что нет, - заявила я.
Он подтвердил мою догадку – шесть же его убьют. Это будет не первый мой труп. Пару десятков портов назад какие-то два планетника напали на меня на взлётной площадке и попытались изнасиловать. Одному я раздробила грудную клетку, второму сломала позвоночник. Тот, что со сломанным позвоночником, был ещё жив, когда мы улетали с планеты.
Не сказала бы, что была в восторге от неизбежной смерти Леона. В самом начале рейса остаться на борту в обществе одного только искина – что тут хорошего? А после посадки объяснять всё это Патрулю? А потом с такой записью в послужном списке много ли капитанов заходят взять меня в свой экипаж? Но если он меня пристрелит, это, как мне кажется, будет хуже.
- Юлия, он уже давно сдался, и с радостью бы отбросил бластер в сторону, но не может, ему сил не хватает при таком ускорении, - сказала Джоконда.
- А что я могу сделать? – отвергла я невысказанную просьбу. – Я так поняла, он считает, что я нанята кем-то из его врагов. Так что его смерть меня ни капли не огорчит.
- Он ошибся.
- Конечно, ошибся. Планетник, затеявший схватку с космиком, да ещё и в космосе, наверняка ошибся. Похоже, эта ошибка окажется для него последней. А ты, Джоконда, скажи мне, что у нас за контрабанда на борту, где-то в носовой части? По моим прикидкам, от пятисот килограмм до полутора тонн, смотря где именно она лежит.
- Вы тоже ошибаетесь, Юлия. В носовой отсек не помещали ничего, сопоставимого с весом в полтонны и выше, кроме деталей стандартной конструкции космического грузовика. Будь иначе, я бы обязательно заметила.
Спорить с искином глупо. Если грузовик везёт контрабанду, искин обязательно запрограммирован это отрицать. Но дико смещённый к носу центр тяжести – это то, что я вижу собственными глазами. Тому может быть только два объяснения – или недогруженный трюм, или дополнительный груз в носовом отсеке. Но какой смысл не брать полный груз? Есть товары, килограмм которых стоит как двадцать тонн обычного груза, мы их пару раз возили. Бриллианты и маленький противорадиационный контейнер с каким-то металлом, а может, и не металлом. В те рейсы кораблём управляли только родители, больше никого они к пилотскому креслу не подпускали.
Теперь стало понятно, почему не подпускали, но они зря беспокоились – я ведь легко перестроилась на управление кораблём с выдвинутым вперёд центром тяжести. Да только сейчас груз вовсе не был компактным, я же заглядывала в трюм, и он полностью загружен металлическими слитками. Да и в Космике написано, что на Фьорде единственный экспортный товар – металл под названием скандий. Если в трюме не штатные двадцать тонн, то уж наверняка не намного меньше. Не настолько, чтобы центр тяжести заметно улетел вверх.
Стоять при полуторной тяжести неудобно, так что я снова села в кресло. А раз уж села, решила вернуть корабль на прежний курс. Вряд ли стоит возвращаться на Фьорд с грузом скандия, где он стоит дёшево. Раз уж на него спрос на Мекке, лететь нужно туда. Я вновь совместила разноцветные крестики, для этого пришлось добавить немного тяги в две корректирующие дюзы. Тяжесть слегка усилилась, но оставалась для меня терпимой. А вот Леон застонал, ему приходилось гораздо тяжелее, космос – плохое место для планетников.
- Агети, силь ву пле! – забормотал он что-то непонятное. – Силь ву пле! Пагдон, мамзель Жюли! Агети!
- Переведи, - попросила я Джоконду.
- Его трудно понять, - пожаловалась она. – Квебекский – диалект французского, но произношение немного другое, да и не стоит при таком ускорении ждать от капитана разборчивой речи. Вряд ли он вообще что-то соображает, раз заговорил не на земном. Но не бредит. Просит тебя ограничиться. Или ограничить. Наверно, речь об ускорении.
- С чего бы вдруг? Чтобы этот контрабандист смог меня застрелить?
- Жене суи контгабандье. Же суи ажён де патруи.
- Говорит, что не контрабандист, - перевела Джоконда. – Он агент…
- Патруля, - закончила я за неё. – Это правда?
- Не знаю.
- Жин мон па, - сказал Леон.
- Говорит, что не врёт.
- Я догадалась. Все так говорят.
- Юлия, так вы снизите ускорение?
- Нет.
Глава 7
Джоконда всё же уговорила меня вернуть ускорение на четыре же. Она была очень убедительна. По её словам, после приземления на любой планете мне придётся заявить о смерти Леона в Патруль. А если он и вправду патрульный? Как следователи Патруля отнесутся к его убийству? Согласятся ли, что это была самооборона? Ведь формально он мне не угрожал, всего лишь достал бластер, даже не сняв его с предохранителя. Патрульные очень не любят убийц своих коллег, подозреваемые иногда и до трибунала не доживают, гибнут при попытке к бегству. Очень наивной надо быть, чтобы надеяться легко выкрутиться из такой передряги.
Так что я снизила ускорение до пяти, отобрала у Леона бластер, и тогда вернула тяжесть к привычным четырём, и заново выставила тягу корректирующих дюз. Потом пощёлкала предохранителем, показав Леону, что умею обращаться с этим оружием. Он согласно кивнул и пообещал вести себя прилично, ни на кого не нападать. Заодно убедилась, что капитан вновь способен говорить на земном, хотя вовсе об этом не беспокоилась, меня вполне устраивало общение через переводчика. Правда, меня он теперь постоянно называл «Жюли», с ударением на последний слог, но это не самое страшное, что могло случиться.
- Давай, Леон, рассказывай всё, - потребовала я. – Или дальше летим при шести же.
- Клянусь, Жюли, никакой контрабанды нет, - заявил он, устраиваясь в гамаке. – Центр тяжести смещён из-за оружия. Лазер, лучевая пушка. Правда, одноразовая. Этот корабль принадлежит Патрулю, я – агент-оперативник.
Я несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Родители говорили, что это помогает успокоиться, да и в книгах так написано, но мне совсем не помогло. Даже если Леон не врёт, положение ужасное. Патруль, значит, проводит какую-то операцию, не знаю, какую, да и знать не хочу. Ожидается битва в космосе, иначе зачем пушка? Но я-то нанималась на обычный грузовик, а не на истребитель!
Не сказав никому не слова, я сменила в бортовом компьютере порт назначения с Мекки на Фьорд, отключила главную дюзу и стала разворачивать корабль на новый курс. Леон попытался вылезти из гамака, но я на полминутки усилила тягу до пяти же, и он бессильно рухнул обратно.
- Жюли, умоляю, не срывай операцию! – простонал капитан. – Это приказ!
- Капитан низложен, - объявила я. – Считай, что получил от меня чёрную метку. Дальше я действую по собственному разумению.
- Джоконда, делай харакири!
Насколько я помнила, харакири – это ритуальное самоубийство у одного из народов древней Земли. То есть, он приказывает искину уничтожить наш корабль. Если на борту бомба, или пушка, сместившая центр тяжести, способна разнести грузовик, это легко. А иначе – что способна сделать Джоконда? Отключить бортовой компьютер? Не беда, у меня есть мобильный, и я прекрасно умею им пользоваться. Даже самый неумелый бортмеханик легко переключит разъёмы кабелей с одного компьютера на другой, а если не сможет переключить, никакой он не бортмеханик.
Что ещё? Остановит регенерацию воздуха? Есть скафандры, на то время, что займёт обратная дорога, кислорода в баллонах хватит. Поднимет до упора температуру в кабине? И от этого скафандр защитит. Не говоря уже о том, что я, надев его, запросто отключу бортовой компьютер от всех механизмов. Или просто его выключу, чтобы не разбираться. Оказалось, Джоконда пришла к тем же выводам.
- Капитан, харакири состоит в длительном включении форсажа двигателя до фатальной перегрузки с его последующим взрывом. В настоящий момент управление двигателем осуществляется в ручном режиме и мне недоступно. Если у вас есть идеи, как уничтожить корабль каким-либо иным способом, я готова их выслушать. Отключение систем жизнеобеспечения не предлагайте – грамотный бортмеханик легко этому помешает, а барышня Юлия – без сомнения, грамотный бортмеханик.
- Жюли, давай договоримся, - предложил Леон. – Мы не мешаем тебе приземлиться на Фьорде, а ты не станешь болтать лишнего. Не сорвёшь нам операцию. Хорошо?
- Тебе нечего предложить, - ответила я. – Ты не в силах помешать мне приземлиться на Фьорде. А если я буду молчать, ты сделаешь так, чтобы я молчала всегда. Или не ты лично, а какой-нибудь твой коллега. Зачем мне это? Космики рисковать не любят. А те немногие из нас, которые рискуют, живут недолго.
- Чушь! Патруль не убивает свидетелей!
- Это ты так говоришь. И то, что ты из Патруля, тоже всего лишь слова, твои и Джоконды.
- Я могу жетон показать.
- Незачем. Я никогда не видела жетонов Патруля, и не умею проверять их подлинность. Всё, что я знаю – меня обманом заманили на корабль нестандартной конструкции, совершающий рейс с неизвестной целью. И если я всё это разболтаю, меня не станут убивать ради сохранения тайны.
- Но могут убить ради мести, - подсказала Джоконда.
- Отличное подтверждение словам Леона, что Патруль не убивает свидетелей.
- Это всего лишь мнение искина, - ввернул Леон.
- Конечно, - кивнула я. – А приказ делать харакири – это было чьё мнение?
Мы летели в почти полной невесомости, нарушаемой только редкими и слабыми импульсами корректирующих дюз, которыми я разворачивала корабль. Он, медленно вращаясь вокруг центра тяжести, нёсся примерно в сторону Мекки, уже не точно на неё – импульсы разворота слегка сбили его с курса. Вращение, наверно, тоже давало какую-то добавочную тяжесть, но настолько незначительную, что её никто не замечал.
Все молчали, а я в тишине задумалась об этом самом харакири. Джоконда не могла ни управлять кораблём, ни взорвать его. Но значит ли это, что харакири не состоится? Ведь приказ искину отдан и не отменён. Если она до сих пор пытается уничтожить экипаж или весь корабль, то как? Ведь сейчас доступ к управлению только у меня. Единственный способ – подстроить так, чтобы это сделала я.
Чтобы Леон мне не мешал, включила ускорение в четыре с половиной же, он застонал в своём гамаке, а я занялась переключением обзорного экрана и оптических датчиков с бортового компьютера на мой. Мобильный – не такой мощный, но сейчас и не нужны сложные вычисления. Подсоединив последний кабель, включила дисплей, запустила навигационную программу, и увидела, что крестики вовсе не совмещены, как показывал мне компьютер Джоконды. Больше того, курс, который она мне задала, вёл вовсе не на Фьорд, а на какую-то безымянную звезду, и экран её раньше не показывал.
Доверься я искину, вряд ли заметила бы, что что-то не так, и даже заметив, вряд ли смогла бы вырваться из сильного поля тяготения. Грузовик – не крейсер, ни носовых, ни боковых дюз у него нет. Снизила тягу до оптимальных для двигателя четырёх же, и повернула нос грузовика к Фьорду.
- Харакири отменяется, - сказала Джоконда.
- Отменяется, - подтвердил Леон. – И что будем с этим делать, дорогой мой экипаж?
Глава 8
Меня мучило какое-то смутное ощущение, что я забыла сделать что-то важное, но никак не удавалось определить, что именно. Голова совершенно не соображала, и неудивительно – хоть по корабельному времени едва настал вечер, по тому, к которому я привыкла у родителей, царила глубокая ночь. Жутко хотелось спать, ведь денёк выдался богатым на события, да и перенервничать пришлось здорово.
Ещё не помешало бы узнать у Леона, почему он вдруг ни с того, ни с сего схватился за бластер и задал дурацкий вопрос, на кого я работаю. Видать, решил, что я шпионка той банды, против которой он приготовил лучевую пушку. Но эти вопросы можно отложить на потом. Лететь нам ещё долго, сперва сбросить скорость до полной остановки, потом разогнаться в сторону Фьорда, после этого снова затормозить, и в самом конце совершить посадку. Это займёт день-два, а может, и три.
Так и не выяснив, что я забыла, полезла в справочник пилота. Вроде бы там я видела раздел, где описывалось возвращение в порт отправления, что-то с ним было непросто. Просмотрела оглавление, и ничего такого не нашла. Весь справочник рассказывал, как делать тот или другой манёвр, в космосе и в атмосфере. Больше там ничего не было. Пилоту больше ничего и не нужно.
Выругала себя, и открыла файл со справочником навигатора. Конечно, именно навигатор прокладывает курс, в том числе и для возвращения к месту старта. Раздел нашла мгновенно, что там его искать? И в разделе том было написано, что ни в коем случае нельзя возвращаться по своей траектории, ведь торговые пути – для всех. Например, прямо сейчас с Фьорда на Мекку летит уйма грузовиков, и если я просто развернусь, то попрусь им навстречу, а это реальная угроза столкновения.
Почитала, как прокладывать обратный курс. В справочнике всё растолковывалось очень понятно, он ведь как раз и предназначен для человека, который знает только самые основы, но вынужден поработать навигатором, потому что больше некому. Кое-как разобралась, кое-как проложила новый курс, и ввела его в свой компьютер. И застыла от удивления. Оказалось, что корабль уже идёт таким курсом. Не точно тем же, но примерно таким. Уводящим прочь от стандартной трассы на Мекку, и выводящий к трассе на Фьорд, той, по которой прибыл мой бывший семейный корабль.
Но ведь мы попали на этот курс только потому, что Джоконда исказила трёхмерную карту в бортовом компьютере! Я, пытаясь направить корабль на Фьорд, из-за этого случайно завела его туда, куда на самом деле было нужно! Папа мне не раз говорил, что космос человеку враждебен, и даже если делаешь всё правильно, можешь погибнуть, но когда совершаешь ошибки – гибнешь наверняка. И все случайности здесь, за редчайшими исключениями, неблагоприятны.
Выходит, Джоконда и не собиралась разбивать корабль об какую-то безымянную звезду, а выводила его моими руками на безопасный курс? Даже не знаю, хорошо это или плохо. Если она и Леон всерьёз собирались разбить корабль, значит, я действительно имею дело с Патрулём. Ни один бандит не стал бы гибнуть ради сохранения в тайне каких-то своих грязных секретов. А вот патрульный – мог. Но теперь, получается, снова всё непонятно?
- Леон, хватит стонать! – рявкнула я. – Мы летим со стандартными четырьмя же, ты ведь собирался почти месяц как-то жить при таком тяготении. Лучше объясни мне, чего ты накинулся на меня с идиотскими вопросами и стал тыкать бластером?
- Чтобы выяснить, на кого ты на самом деле работаешь, - ответил он.
- А с чего ты взял, что я работаю на кого-то ещё?
- Мне это тоже интересно, - ввернула Джоконда.
Я удивилась, что искин запрограммирован испытывать интерес, но я очень мало знала об искинах. Может, они все умеют чем-нибудь интересоваться.
- Жюли знала, что мы летим на Мекку, - пояснил Леон. – А простому бортмеханику знать это было неоткуда. Вот так она себя и выдала.
- Юлия, можно, я ему расскажу? – попросила Джоконда и, дождавшись моего кивка, продолжила. – Дело в том, капитан, что торговые грузовики летают по так называемому Большому Кольцу, в нём за каждым портом всегда следует один или несколько других, выбор невелик. Так вот, товар, который экспортирует Фьорд, а это слитки скандия, из ближних планет востребован только на Мекке. Эти сведения есть в Космике, и конечно же, Юлия с ними ознакомилась ещё до того, как покинуть родительский корабль.