На эмпатическом уровне Трис Ланкур, независимо от того, как он выглядел, был не более живым, чем бортовой компьютер.
Это сразу же поразило Модру, когда она встретила его после выписки из госпиталя. Ее первые робкие слова, обращенные к нему, были из тех, какие прежде ей никогда не приходилось произносить:
— Как… как ты себя чувствуешь?
Он улыбнулся своей прежней улыбкой и пожал плечами:
— Превосходно. Во всяком случае, очень неплохо для мертвеца. Что-то не так? Мне приставили голову задом наперед, или еще что-нибудь?
— Да нет, все в порядке, — ответила она, даже не улыбнувшись его грубоватой по обыкновению шутке, как сделала бы раньше. — Не забывай, я ведь эмпат.
Это напоминание действительно удивило его.
— Хм-м… Ты знаешь, я никогда об этом не думал. До сегодняшнего дня я не понимал, почему Таланты вечно бьются в конвульсиях, когда оказываются рядом с цимолями. Черт побери! Слушай… Мне очень жаль, но я ничего не могу с этим поделать. Я просто не могу излучать радость, грусть, или что там еще тебе хотелось бы. Думаю, тебе придется с этим свыкнуться.
«И не только с этим», — подумала она безрадостно. Проклятье! Все оказалось еще хуже, чем она ожидала, потому что на самом деле он не стал другим. Если бы он двигался по-другому, или разговаривал по-другому, или вел себя по-другому, ей было бы легче, но это был прежний Трис — Трис, утративший что-то важное и очень для нее дорогое, чего ей сильно не хватало.
— Ты знаешь, что с тобой случилось? — спросил его Дарквист.
Трис посерьезнел и кивнул.
— Да, знаю. То есть я не помню этого — у меня провалы там и сям по всей памяти, а после того, как мы убрались из лесного мира, я не помню вообще ничего — но я знаю. Думаю, нам не стоит много говорить об этом. Но над телепатическими делами я никогда раньше не задумывался. Телепатов я еще понимаю, но я почему-то не переносил это на эмпатов. Думаешь, она сможет справиться?
— Не знаю. У нас есть работа, которая дожидалась только твоей выписки. Посмотрим.
— Она ходит к психоаналитику?
— Да, но подозреваю, они хотят, чтобы она продолжала все это только для того, чтобы поняла, что для нее все кончено. Думаю, они хотят, чтобы она ушла; это станет для нее холодным душем, и все же, боюсь, она уйдет. Ведь ты — живая заноза в ее центре вины.
Трис Ланкур слегка улыбнулся и сказал негромко:
— Что ж, возможно, в этом есть и какая-то справедливость.
Глаза-стебельки Дарквиста задрожали, что было равнозначно поднятым бровям, и он на миг задумался, не было ли в этом новом Трисе больше от прежнего Триса и меньше иллюзии, чем им говорили. В конце концов, кто, кроме цимоля и его творцов-Хранителей, знал, каково быть одним из них? Возможно, что цимоли отличались даже друг от друга.
— Ты нашел телепата, который согласился работать со мной? — спросил Трис Дарквиста.
— Да, но здесь есть серьезные оговорки относительно багажа, который мне пришлось взять вместе с ним. Долго рассказывать. Я введу тебя в курс дела по дороге. Завтра вы встретитесь на совещании, и ты поймешь, что я имею в виду, а мы посмотрим, насколько сильно ему захочется сбежать от тебя.
В ту ночь Трис Ланкур не пошел в свою маленькую квартирку, а остался в космопорте. Поскольку тело и какая-то часть мозга у него остались человеческими, ему требовался отдых, но очень непродолжительный по сравнению с обычным человеком, а настоящий сон вообще не был нужен. При необходимости он мог расслаблять все части тела по очереди, очень долгое время обходясь без полноценного отдыха.
Из госпиталя он вышел с небольшим чемоданчиком. Теперь, когда все остальные ушли, он открыл его и осторожно вытащил оттуда две продолговатых серых коробочки. У одной была ручка — это был его портативный аппарат. Со второй он провозился несколько часов, устанавливая ее в своей каюте на «Делателе вдов», и когда закончил, она, надежно замаскированная, оказалась связана со всеми системами корабля, включая системы связи и главный компьютер.
Потом Трис отправился обратно в офис, побродил по нему, нашел в небольшом холодильничке пиво и завалявшуюся коробку кукурузных хлопьев и немного подкрепился. Его тело было обычным телом, ему требовалось то же, что и всем другим телам, и об этом не следовало забывать. Подобная пища не лучшим образом подходила для обеспечения эффективной работы тела; нужно будет позаботиться о том, чтобы корабельное питание содержало должный строгий баланс необходимых веществ и чтобы бортовой пищевой синтезатор был запрограммирован соответствующим образом, но пока сойдет и это.
Закончив «ужин», он подошел к коробочке с ручкой и приложил большие пальцы к точкам, которые мог почувствовать лишь он один и которые были настроены лишь на него. Примерно в пятнадцати сантиметрах от верха коробочки образовалась небольшая трещинка, и он большими пальцами раздвинул ее края. Отсоединив кабель от терминала на столе, он вставил его в гнездо в коробочке, затем вытащил длинный и тонкий кабель, на конце которого была небольшая мембрана, придвинул к себе большое кресло и сел. Держа кабель в левой руке, он снял правой большой участок волос, почти неотличимых от настоящих, и положил его на стол. Под ним обнаружилась вставленная в череп плата с мириадами серебристых контактов, впаянных в плоское медное основание. Он вставил кабель в плату, расправил мембрану, откинулся на спинку кресла и, как казалось со стороны, заснул.
* * *
Джимми Маккрей, сидя в общественном конференц-зале, находился во власти самой странной в своей жизни смеси эмоций и знал, что рыжеволосой эмпатке, Модре, наверняка приходится вдвое труднее, поскольку она не только ощущает то же, что и он, но к тому же улавливает еще и его смятение. Ему бы очень хотелось как-нибудь приглушить свои чувства, но в этом ему не могла хоть сколько-нибудь помочь даже Триста.
Цимоль… Здесь мертвец!
Трэннон Коуз, — довольно замкнутое существо, исполнявшее функции координатора команды, — начал собрание.
— Такой работы мы еще никогда не делали, — начал он. — Три других команды Биржи пробовали выполнить ее и вернулись ни с чем, и мы почти уверены, что миколианцы тоже не раз пытались справиться с этим делом. До сих пор у нас всегда были планеты, по крайней мере, хорошо картографированные и проверенные автоматическим оборудованием под управлением опытного разведчика — правда, другой вопрос, много ли было от этого пользы.
Это замечание вызвало кривые улыбки у тех, кто умел улыбаться.
— Но на эту планету высадиться мы не можем. Это никому не удается, или не удавалось до сих пор, — по крайней мере, насколько мне известно. Мы не можем даже точно сказать, что там такое, хотя вы получите полные спектрографические данные, судя по которым все куда более обыденно, чем на самом деле. Это аномалия, объект, который не согласуется с современной наукой, он сводит с ума ученых и компьютеры, а также команды, пытающиеся раскусить его. У него даже нет названия. По причинам, которые сейчас станут очевидными, владельцы лицензии приняли данное разведчиком описательное имя и назвали его Горячим Цехом.
Свет в зале погас, и внезапно появилось изображение планеты — сначала далекое, потом начавшее приближаться, пока полностью не заняло всю стену.
— Это же не планета, — ахнул Джимми Маккрей. — Это же звезда!
И действительно, именно так она и выглядела — обыкновенное желтое солнце.
— Да, так кажется, — согласился Трэннон Коуз, — но если это и звезда, то она не принадлежит ни к одному известному нам типу. Во-первых, хотя цвет у нее приблизительно совпадает с цветом обычного солнца класса G, ее масса неизмеримо больше, а размер меньше, чем у обычного желтого карлика. На самом деле, судя по ее плотности, эта чертова штуковина вскорости должна или превратиться в черную дыру, или взлететь на воздух, и она уж точно не должна иметь ни такую относительно низкую температуру, ни такой цвет. До сих пор все попытки добраться до ее поверхности или определить ее состав заканчивались неудачей. Пробы или погибали, или начинали передавать полную чушь. Мы не знаем, какова причина этого — то ли ядро состоит из совершенно неизвестных нам веществ, то ли что-то мешает пробам получить достоверные данные. Видите ли, у этой штуковины есть неприятная привычка время от времени бессистемно изрыгать всякую дрянь. В прошлую команду она запустила чем-то, от чего все приборы у них зашкалило, а корабль понесло куда-то к черту на рога на скорости, близкой к световой. Они еле унесли ноги и возвращаться обратно не стали.
Все зашевелились и загудели.
— По сути, не существует безопасного места, откуда можно было бы наблюдать за этой штуковиной, но ее активность настолько беспорядочна и непредсказуема, что шансов на то, что с нами не случится ничего, по крайней мере не меньше, чем на то, что с нами случится все что угодно.
— Это не может не радовать, — сухо заметил Дарквист.
Трэннон Коуз игнорировал его замечание.
— В обычном случае это было бы задачей лишь для ученых, и нас не стали бы к этому привлекать, если бы не самый невероятный и необъяснимый из всех фактов, связанных с этой планетой. Там существует жизнь.
В зале поднялся шум.
— Погодите, погодите! — крикнул Маккрей. — Откуда это стало известно?
— Как раз тут в дело вступишь ты, Маккрей, — отозвался Трэн. — С усилителями ты без труда сможешь убедиться в этом сам, и Модра тоже. Там определенно есть что-то живое, что-то, что может думать, и это — ключ к разгадке. Попридержи немного свой скептицизм и послушай, что я скажу.
— Это не так-то просто, — ровно сказал Трис Ланкур.
— Вот из-за таких вещей и стоит спасать цивилизацию, — подал голос Дарквист, и никто не смог бы с уверенностью сказать, шутит он или серьезен.
— Ладно, вот вам доказательства. Попытайтесь вообразить, какая жизнь могла там развиться. На этой планете все постоянно изменяется. Окружающая их обстановка, сам состав и строение их мира совершенно не похожи ни на один из миров, где существует жизнь в том виде, в каком мы привыкли ее воспринимать. Их действительность настолько другая, что они не могут иметь ничего общего ни с кем из нас. Они наверняка ничего не видят и не слышат, в том смысле, как это делаем мы, а логика подсказывает, что они также скорее всего не подозревают о том, что за пределами их собственного мира есть еще и другие. Они живут на самой планете, а не во внешних слоях, поэтому у них нет возможности знать об этом. Масса планеты совершенно немыслима, и они не могут удалиться от нее — разве что их унесет во время одного из этих всплесков активности. В таком случае они погибнут — и погибают. Мы наблюдали это.
— Ты хочешь сказать — телепатически, — заметил Джимми Маккрей.
Овальная голова ибрума качнулась, что должно было обозначать кивок.
— Да, телепатически и эмпатически. Мы полагаем, что все их общение происходит на телепатических полосах частот. Возможно, — даже скорее всего, — они представляют собой какие-то формы связанной энергии, по сути, являясь бесплотными разумами. Только не спрашивайте меня, как такое возможно. Несколько ведущих ученых в этой области, пытавшиеся заниматься этим вопросом, сейчас находятся под надзором лучших психиатров Биржи, а число карьер, рухнувших из-за этой планеты, в одной только физике таково, что подсчитать это под силу лишь самым мощным компьютерам. К счастью, в нашу задачу не входит выяснить это. Мы должны лишь найти способ вступить контакт с этими… людьми — или чем бы они ни были.
— Для начала надо дать им знать о себе, — заметил Джимми Маккрей. — Если они войдут с нами в контакт — пусть даже не поняв в нас ничего, а просто уловив присутствие другого, отличного от их, разума, — начало будет положено. Не понимаю, в чем трудность.
— С этим никто не спорит, Маккрей. Проблема в том, что для них это неосуществимо. Мы улавливаем их, но любая попытка вступить с ними в контакт — по крайней мере, насколько мы знаем до сих пор, — убивает их. Наиболее распространенная теория такова, что, будучи чистой энергией, они при установлении телепатического контакта, то есть вступив в связь с разумом телепата, внезапно оказываются перед лицом окружающей среды настолько чуждой для них, настолько холодной, настолько непохожей на то, что они могут даже вообразить, что их мозг — или где там у них происходят все эти процессы — воспринимает нашу обычную и привычную для нас обстановку как смерть, и они тотчас же умирают.
— Подобные проблемы возникали и на других планетах, — заметил Дарквист, — но во всех других случаях можно было спуститься на планету в скафандрах или с какими-нибудь защитными средствами и объявить хозяевам о себе в их стихии, обеспечив им хоть какую-то базу. Однако, если Горячий Цех уничтожает все наши приборы и даже пробы, об этом не может идти речи. Я лично вижу, в чем здесь проблема.
— И какая нас ждет награда, если нам удастся разрешить ее! — подала голос Модра Страйк. — Вообрази себе мир, новую форму жизни, которая обитает в этом аду! Если бы нам все же удалось каким-нибудь образом вступить с ними в контакт, мы получили бы эксклюзивное знание, которое дало бы начало новому направлению физики!
— Это и есть первое задание, которое фирма твоего мужа поручила нам, Модра? — несколько раздраженно спросил Трис Ланкур.
— Да, они купили лицензию на паях, — ответила она. — Но начальные инвестиции съели почти все их деньги, и если мы Не займемся этой проблемой, они могут потерять права на нее. Это, по крайней мере, не вонючее болото на какой-то задрипанной планетенке, и хотя мы случайно убили нескольких из них, они никак не ответили нам. Впрочем, если бы они хоть как-то отреагировали, то это означало бы, что они знают о нашем присутствии, а это была бы уже половина дела.
— Ну, что скажешь, Маккрей? — спросил нового члена команды Трэннон Коуз. — Здесь все в большой степени зависит от тебя, хотя и с нашей помощью, советами и поддержкой. Хочешь попробовать раскусить этот орешек?
Он пожал плечами:
— Не вижу, что мы можем потерять. Самое худшее, что я могу сделать, это погубить еще несколько сотен этих ребят.
Джимми Маккрей сидел в кресле на командном мостике «Делателя вдов» и вглядывался в экран, на котором плавала цель их путешествия. Горячему Цеху удивительно подходило его имя — это был маленький, но невероятно ослепительный шарик размером примерно со средний газовый гигант и сияющий, точно миниатюрное солнце. Сквозь фильтры было видно, как на его поверхности постоянно перемещаются газы, образуя кружащиеся воронки.
В некотором смысле, это действительно было солнце, но, в отличие от настоящего солнца, оно не главенствовало над всем, что находилось вокруг. Наоборот, этот пламенеющий шар, вместе с немыслимой уймой всякого мусора, сам вращался по орбите вокруг маленького, но невероятно плотного ядра, которое без инструментов нельзя было даже увидеть. Это могла быть нейтронная звезда или какой-нибудь другой объект в процессе сжатия, который можно было бы назвать черной дырой, если бы не его назойливая привычка время от времени высвобождать из себя крошечные частицы и разбрасывать их во всех направлениях. Это уже привело к гибели нескольких кораблей, и именно поэтому сейчас на орбите находилась Первая Команда, а не толпа ученых. Все наблюдения за планетой велись автоматическими исследовательскими станциями, каждая из которых, по словам Триса, успевала проработать два или три месяца, прежде чем оказывалась недостаточно быстрой.
Джимми смотрел на ад, пылающий на экране, и в тысячный раз, все так же безуспешно, пытался вообразить жизнь, способную существовать в нем.
Планета бешено бурлила, бомбардируемая всеми видами частиц. Ее температура была вполне сравнима со звездой, и он никогда еще не видел ничего, что настолько походило бы на ад.
«Делатель вдов» подошел к планете так близко, как они только осмелились. Автопилот был наготове, а двигатели работали на минимальной мощности, на случай, если что-нибудь произойдет и им придется быстро выбираться — предполагая, разумеется, что маленькая невидимая дрянь в центре этой безумной солнечной системы испустит что-то, что их приборы будут в состоянии отследить, и сделает это достаточно медленно, чтобы они успели унести ноги.
Выбор места оказался делом очень непростым. Любой из них предпочел бы остановиться как можно дальше, но тогда они даже с усилителями не смогли бы уловить ничего, да и задержка во времени была бы сумасшедшей. Если же они подошли бы слишком близко, то им не помогли бы даже экраны — они или поджарились бы, или угодили бы в горнило противоборствующих сил притяжения, попав между двумя небесными телами.