— Вы так и не нашли его? — спросила она наконец ровным голосом.
Дхананда медленно покачал головой, словно чалма сделалась ему тяжела.
— Нет. Никаких следов. Я вернулся, чтобы спросить вас, нет ли у вас каких-либо предположений о том, куда он мог направиться.
— Я высказала свои соображения вашему заместителю. Рану… капитан Макинтаиру имеет привычку купаться перед завтраком. Может быть, на заре он пошел на берег и… — Она надеялась, что он прочтет в ее неуверенном молчании: Акулы. Резкий прилив. Судорога.
Но взгляд, острый, как сабля, по-прежнему пронизывал ее.
— В высшей степени маловероятно, чтобы он покинул эту область незамеченным, — заметил Дхананда. — Вы видели нашу охрану. Она стоит и на холмах.
— А от кого вы охраняете себя? — парировала она, чтобы отвлечь его внимание, — Или вы не так популярны среди местного населения, как вы об этом рассказываете?
Он возразил почти презрительно:
— У нас есть основания предполагать, что два буруманских пиратских корабля, вступив в сговор, завладели неким воздушным судном. И у нас здесь действительно имеются оборудование и материалы, которые стоило бы украсть. А теперь вернемся к капитану Макинтаиру. Я не могу поверить, что он скрылся из виду, если только не сделал этого намеренно, приложив к этому немалые усилия. Почему?
— Говорю же вам, что я этого не знаю.
— Вы должны согласиться, мы обязаны допускать возможность, что вы не являетесь обычным экипажем морского торгового судна.
— А кто же мы еще? Сами пираты? Это абсурд. Ну-ка попробуйте приписать нам шпионаж. Тогда у меня будут основания поинтересоваться, что здесь привлекательного для шпиона.
— Только… что вы тогда сделаете?
Дхананда ударил кулаком по перилам крыльца. Он с горечью заметил:
— Ваша Федерация так кичится тем, что не вмешивается в развитие других культур.
— За исключением тех случаев, когда нас толкают на это интересы самозащиты, — возразила Ализабета, — И в минимальных пределах.
Он оставил ее замечание без внимания.
— Во имя невмешательства вы всегда готовы отказать какой-либо стране в продаже оборудования для освоения морских ресурсов, которые позволили бы ей подняться, или подкупаете другие страны тем же оборудованием, чтобы не дать им развернуть полномасштабную торговлю с третьей, отсталой, страной… что позволило бы этой отсталой стране добиться прогресса на протяжении жизни одного поколения. Вы говорите о поощрении разнообразия культур. Вы, кажется, серьезно верите, что поступаете нравственно, сохраняя бедность рыбаков с Оккаидо, которые довольствуются выращиванием на досуге карликовых садов и сочинением танок. И тем не менее, именем самой Кали, ваши агенты — вездесущи.
— Если мы для вас нежелательные личности, депортируйте нас и пожалуйтесь нашему правительству.
— Возможно, мне придется предпринять нечто большее.
— Но я клянусь…
— Ализабета! Кеануа!
Приглушенный расстоянием зов Рану дошел до нее и здесь, заставив застыть на месте. Ей передалось его напряжение, примесь голода и жажды, которые стали давить на ее собственные нервы. Веранда, на которой она стояла, как-то поблекла, и она застыла во мраке, оглушенная грохотом огромных насосов. Реальной ли была та красная лампочка, которая замигала над группой трансформаторов, каждый из которых был выше человеческого роста?
Да, я внутри, раздался в ее черепной коробке его голос. Я затаился на краю джунглей, ожидая своего шанса. И когда сюда подъехала запряженная быком тележка с сонным местным жителем, я спрятался на дне и проскочил через ворота. Запасы продовольствия. Должно быть, здешние сотрудники имеют контракт с какой-нибудь близлежащей деревней. Дикари привозят еду и стоят на страже. Я видел, как минимум трое рыскали поблизости с газовыми. Как бы там ни было, я внутри. Я спрыгнул с тележки и нырнул в боковой туннель. А теперь я крадусь по нему, чтобы меня не заметили.
Место — огромное! Они, должно быть, много лет расширяли анфиладу естественных пещер. Везде воздухопроводящие каналы. Очевидно, по ним и доходят наши сообщения; я тебя тоже чувствую, но слабо. Принудительная вентиляция с контролем термостатика. Можешь себе представить масштабы энергозатрат? А теперь я направляюсь посмотреть, что там, в самом центре. Мой сигнал, вероятно, будет экранироваться, пока я не вернусь ко входу.
— Не надо, шкипер, взмолился Кеануа. Ты и так уже много увидел. Мы точно знаем, что догадки разведки подтвердились. Этого достаточно!
— Не совсем, возразил Рану. В его словах прозвучала маврайская порывистость. Я хочу убедиться, что проект зашел в своем развитии так далеко, как мне подсказывают мои опасения. В противном случае Федерации, может быть, не понадобится принимать экстренные меры. Но боюсь, что это будет неизбежно!
— Рану! — позвала Ализабета. Она была окружена его мыслями. Но статика взорвалась, и посторонние энергии вызвали интерференцию, отчего ее восприятие нарушилось. Спустя секунду в том участке ее мозга, который занимал Рану, образовалась пустота.
— Вы нездоровы, моя леди? — рявкнул Дхананда.
Она перевела затуманенный взор на небо, не в силах ответить ему. Он подошел поближе.
— Что с вами? — не унимался он.
— Спокойно, девочка, — прорычал Кеануа.
Ализабета сглотнула, расправила плечи и в упор посмотрела на брахмарда.
— Я беспокоюсь за капитана Макинтаиру, — холодно сказала она, — Вас удовлетворяет такой ответ?
— Нет.
— Ага, вот вы где! — раздался голос от входной двери. Вышел Лорн сынна Брауэн. Его форма с юбкой отвлекла их внимание на себя, светлые глаза сверкнули в сторону Дхананды. — Такое-то у вас гостеприимство? Он вам докучает, моя леди?
— Я не уверен, что эти люди ведут себя, как положено гостям, — ответил Дхананда, терпение которого, кажется, лопнуло.
Лорн сложил руки на груди, у него сжались кулаки:
— Пока вы не сможете это доказать, пожалуйста, следите за собственными манерами. Итак? Пока я здесь, это мой дом, а не ваш.
— Пожалуйста!.. — начала Ализабета. Она ненавидела скандалы. И зачем только она вызвалась отправиться на это задание? — Прошу вас… не надо…
Дхананда резко кивнул.
— Может быть, я слишком погорячился, — сказал он без уверенности в голосе, — Если так, прошу прощения. Я буду продолжать поиски капитана.
— А я, пожалуй, пойду на наш корабль и помогу Кеануа с ремонтом, — прошептала Ализабета.
— Очень хоршо, — заключил Дхананда.
Лорн взял ее под локоть.
— Вы не против, если я пойду с вами? Может быть… о, вам, может быть, надо отвлечься от мыслей о вашем несчастном товарище. К тому же, я никогда не видел вблизи океанский корабль. Когда меня наняли на эту должность, меня доставили сюда по воздуху.
— Предлагаю вам вернуться к своей работе, сэр, — жестко сказал Дхананда.
Лорн небрежно пообещал:
— Когда приду в себя, обязательно так и сделаю. Пойдемте, мисс, то есть м'леди. — Он помог девушке спуститься по лестнице и повел ее через летное поле. Дхананда, стоя неподвижно на крыльце, провожал их взглядом.
— Не обращайте на него внимания, — вскоре сказал Лорн, — Он не плохой. Вообще, это прекрасный семьянин, отлично играет в шахматы, а по части поло — просто дьявол. Но на нем уж очень давно лежит бремя ответственности, и оно его истощило.
— О да, я понимаю, — заметила Ализабета, но все равно он меня напугал.
Лорн провел ладонью по своей редеющей желтой шевелюре.
— Брахмарды в большинстве — вполне приличные люди, — сказал он, — За время своей работы здесь я хорошо их узнал. Их набирают молодыми при помощи психологических тестов, которые отсеивают тех, кому не хватает… преданности, наверное, это наиболее подходящее слово для этого качества. Ну конечно, естественно, им приятно принадлежать к правящей касте. Но кто-то же должен ее составлять. Ни в одной из хинджийских стран нет ресурсов или лишнего локтя пространства, которые позволили бы управлять так мягко, как это делаете вы, люди Моря. Брахмарды хотят модернизировать Бенегали, а в конце концов — весь мир. Вернуть человечество в то состояние, в котором оно находилось до Судной Войны, и продолжать развиваться от этой ступени.
— Я знаю, — отозвалась Ализабета.
— Я не понимаю, почему вы, мавраи, так непреклонно настроены против. Разве вы не понимаете, сколько людей теперь ложится спать голодными?
— Конечно, конечно понимаем, — взорвалась Ализабета. Она рассердилась на себя, почувствовав, как близко подступают у нее к глазам слезы. Но перед войной голодных было не меньше. Почему никто не понимает, что превратить нашу планету в одну гигантскую фабрику — это не выход? Вы читали что-нибудь по истории? Вам приходилось когда-нибудь слышать о… назову лишь одно движение, которое считало себя прогрессивным, — о коммунистах? Они также собирались положить конец нищете и голоду. Они хотели реорганизовать общество, основываясь на соображениях рассудка. Что ж, у нас сейчас имеются документальные свидетельства того, что в одной лишь России в первые тридцать — сорок лет коммунистического господства режим истребил свыше двадцати миллионов собственных граждан. Их морили голодом, расстреливали, заставляли работать до изнеможения в концентрационных лагерях. В целом, в коммунистическом мире погибло до ста миллионов человек. А это было до того, как евангелистская внешняя политика развязала ядерную войну. Сколько бы голодных лет и эпидемий чумы потребовалось, чтобы унести столько жизней? И какова была цена выживания при таких правителях?
— Но брахмарды — не такие, — возразил Лорн. — Вы это сами увидите там, в деревне. О местных жителях хорошо заботятся. Никто их не оскорбляет и не давит на них. То же относится и к континентальным территориям. В Бенегали еще полно проблем, как раз теперь там свирепствует массовый голод — но все это будет преодолено.
— А почему деревенские жители не ловят рыбу? — с вызовом спросила Ализабета.
— Что? — Поставленный в тупик этим вопросом, Лорн остановился на тропе. Солнце заливало их обоих белыми горячими лучами, залив пылал расплавленной медью, а в джунглях листва сливалась в единую зеленую стену. Но Рану пробирался по брюху горы, где шумели машины.
— Это же непрактично, — возразил мериканец. — Часть нашей работы строго конфиденциальна. Мы не можем допускать риска утечки информации. Но бенегальцы их кормят. Октаи, для рыбаков это же праздник. Они не жалуются.
Ализабета решила переменить тему, а то даже это воплощение бесшабашности могло что-нибудь заподозрить.
— Значит, вы ученый? — начала она. — Как интересно! А зачем вы им здесь нужны? Я хочу сказать, что у них есть и свои хорошие ученые.
— Я… хм… у меня есть специальная подготовка, которая им, хм, полезна, — ответил он, — Вы же понимаете, как связана наука с технологией. Ваши биотехники выводят особые виды бактерий, способные концентрировать определенные металлы из морской воды, и, естественно, им нужны данные из области металлургии. В моем случае… хм… — Поспешно: — По пути домой мне бы очень хотелось посетить вашу большую обсерваторию в Нв'Зеланнии. Я читал, что им удалось сфотографировать древний искусственный спутник, который все еще кружит вокруг Земли, уже столько веков. Я думаю, может быть, те данные, которые наши археологи раскопали в Мерике, помогут его идентифицировать. Если знать его изначальную орбиту и так далее, мы могли бы рассчетным путем получить обширную информацию о солнечной системе.
— Танароа! Конечно! — Несмотря ни на что, она в воодушевлении чуть не подпрыгнула. Ее раскрасневшееся лицо, лоснящееся от пота, обратилось к равнодушному голубому небу.
— Конечно, — пробормотал он почти про себя, — это капля по сравнению с теми сведениями, которые мы могли бы заполучить, если бы люди сами смогли попасть на этот спутник.
— Снова строить космические зонды? Или организовывать пилотируемые полеты?
— Разумеется. Если бы у нас были энергия и промышленное производство. Именем Октаи, но мне от этого просто плохо становится. — Он бессознательно сжимал ее руку все сильнее, пока Ализабета, наконец, не сморщилась, — Поскрести бедные руды, хвосты, скрап, синтетические материалы, заменители… Потому что древние так выкачали все полезные ископаемые. Они истощили все хорошие месторождения, большую часть органического топлива, уголь, нефть, уран… затем разгромили всю промышленность в войне и оставили машины ржаветь до состояния праха, из которого нельзя регенерировать ничего полезного в эти столетия мрака. Вот что не дает нам развиваться, девочка. Мы знаем все, что делали наши предки, и даже немного больше. Но у нас нет их оборудования для обработки материалов в тех масштабах, в которых работали они, и нет естественных ресурсов для того, чтобы построить его заново. Получается порочный круг. Мы не имеем капитала, который можно было бы вложить в развитие крупной промышленности, позволяющей накопить капитал.
— По-моему, мы живем очень неплохо, — возразила Ализабета, осторожно высвобождаясь. — Солнечная энергия, топливные камеры, энергии ветра и воды, биотехнология, освоение океана, океанические фермы, эффективное сельское хозяйство…
— Мы могли бы жить лучше, — Его рука описала крутую траекторию, в результате большой палец стал указывать в направлении залива. — Там. Океаны. В их водах растворены все элементы периодической системы. Миллиарды тонн. Но с вашими дурацкими биологическими и солнечными методами мы никогда не поднимемся выше минимальных объемов производства. Нам нужна энергия. Энергия, которая позволит испарять воду кубическими километрами. Энергия, которая обеспечит синтез нефти мегабаррелями. Энергия, чтобы подняться к звездам.
Его восторг поблек. Казалось, он был потрясен собственными словами, и он, сомкнув губы, словно прячась за свои моржовые усы, шел дальше в молчании. Под ногами у них хрустел гравий и поднимались облачка пыли. Наконец они пришли в порт, поднялись на борт Аоранги и прошли через люк в машинное отделение.
Когда они там появились, Кеануа приостановил работу. Открыв кожух из алюминиевого сплава, он вынул детали и разложил их на палубе, присев рядом с ними на корточках в лучах света, пробивающегося через открытый иллюминатор. В помещении царили прохлада и полумрак, мелкие волны бились снаружи о корпус корабля.
— Добрыйдень, — поприветствовал таитянин. Его улыбка была вымученной, так как всеми мыслями он был с Рану, находившимся в горе.
— Похоже, что вы на некоторое время здесь застряли, — заметил Лорн, прислоняясь к панели переборки.
— Безусловно. Пока не узнаем, что случилось с нашим товарищем, — ответил Кеануа.
— Мне очень жаль, — сказал Лорн, — Будем надеяться, что он скоро найдется.
— Но мы не можем его ждать бесконечно, — заставила себя вмешаться Ализабета, — Если он не найдется к тому времени, как мы починим двигатель, нам придется взять курс на Калькут. Ведь ваша группа отошлет его, когда он наконец появится, не правда ли?
— Конечно, — заверил Лорн. — Если он будет жив. О, простите меня, м'леди.
— Все в порядке, я не сержусь. На островах мы не обременяем себя эвфемизмами.
— Черт побери, я весь теряюсь в догадках, — пробормотал Кеануа. — Он хороший пловец, что могло случиться, если он пошел купаться? Конечно, вместо этого он мог пойти погулять в джунгли. Вы уверены, что местные племена — миролюбивые?
— Хм…
— Вы меня слышите? Вы меня слышите?
Голос Рану прорезался в голове Ализабеты едва уловимо, как писк насекомого. Но она ощутила боль, мучившую его. Он был ранен.
— Уходите! Уезжайте как можно скорее! Я видел эту штуку. Она работает. Изрыгает энергию… Нечто вроде хемосинтетической станции под… Они меня заметили, и я двинулся назад. Они выстрелили из газовой винтовки мне в бедро. Везде визжат сигналы тревоги. Надеюсь, я смогу пробиться к выходу и спрятаться в лесу…
Кеануа вскочил. У него под кожей мускулы зашевелились, словно змеи.
— Нам сбегать, когда местные идут у тебя по пятам? — прорычал он.
По мере того, как Рану приближался к открытому пространству, его сигнал усиливался.
— Это место имеет радиотелефонный контакт с городом. Дхананда, конечно, уже поставлен в известность. Сматывайтесь, вы, двое…