Она должна вернуться к своей работе. Завтра же она поедет в Напу и деликатно, твердо и окончательно сообщит Максу и Андреа о своем отказе.
- Но ты не должна выходить за кого бы то ни было из жалости. И особенно за Стефана.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ты ему не нужна. Завтра же он забудет о твоем существовании. Пусть Макс и Андреа найдут кого-нибудь другого, того, кому они нужны...
- Стефан меня не забудет, - сверкнула глазами Джесс.
- Еще как забудет.
- Ты не знаешь Стефана.
- Еще как знаю. Мы с Танкреди знаем его достаточно хорошо.
- Знаете? - Джесс забыла о своей злости и, потрясенная, наклонилась вперед. Жизнь Стефана до того, как случилась история с передозировкой, была для Джесс закрытой книгой.
"По очевидным причинам мы не поощряем его старых знакомств", говорила Андреа.
- Расскажи мне о Стефане, - попросила Викторию Джесс.
Та криво усмехнулась:
- Рассказать? Ну что ж, слушай. Стефан был прекрасен, очарователен и совершенно дик. Мы познакомились с ним в Париже позапрошлой зимой. Они с Танкреди крепко подружились. Нам всем было очень весело: вечеринки, театры, долгие прогулки по городу, жаркие споры ночи напролет в номере у Танкреди в "Георге V" или на квартире у Стефана на Рю-де-Курсель.
Джесс подумала о том, была ли Виктория любовницей Стефана, и пришла к выводу, что, наверное, была. Но почему, почему это случилось с Викторией, а не с ней, с Джесс!
Почему тогда не она встретилась со Стефаном?
- Но это, пожалуй, и все, - сказала Виктория. - В следующую нашу встречу Стефан уже не узнал меня. Так же как и Танкреди. Хотя мы и прожили бок о бок несколько недель. Так вот, о Катрионе. - Виктория осторожно сменила тему разговора. - Я вам говорила, что виделась с ней в Лондоне. И вы должны обо всем знать. Может быть, даже надумаете позвонить ей. Она несчастна.
Гвиннет не смогла представить себе Катриону несчастной.
- Кроме того, Катриона беременна, - добавила Виктория.
- И в чем же проблема? Джонатан? Он что, не хочет ребенка?
- Разумеется, хочет. Особенно мальчика. Но ты права, дело тут в Джонатане. Дело в том, что Катриона кое-что о нем узнала.
Заинтригованные Гвиннет и Джесс смотрели на Викторию во все глаза.
- Что узнала? - рискнула спросить Джесс.
Виктория вновь уставилась на разбитый каркас.
- Что Джонатан - гомосексуалист.
В воздухе повисла продолжительная пауза. Потом Гвиннет замотала головой:
- Просто кошмар. Не может быть! Джонатан?
- А ты уверена? - обескураженная, спросила Джесс. - Это действительно так? - Мысленно она попыталась вспомнить, с каким лицом Джонатан смотрел на других мужчин. - Где это случилось? Когда? Ты об этом знала, да?
Виктория кивнула.
- А откуда ты узнала? - поинтересовалась Гвиннет.
- Катриона нашла письмо от любовника Джонатана и попросила меня помочь. Но чем я могла помочь?
- Почему ты?
И тут Джесс вспомнила. Ну конечно же, это случилось у Катрионы на балу.
- Потому что письмо было от Танкреди.
Стеклянная дверь у них за спиной отворилась, и кто-то шагнул на причал. Но пораженные подруги ничего не слышали вокруг. Джесс теперь размышляла о характере отношений между Танкреди и Стефаном в Париже: "Они с Танкреди крепко подружились".
Гвиннет издала истерический смешок.
- Нет! Это никак не может быть Танкреди! Невозможно! Я точно знаю невозможно! Я спала с Танкреди. Мы занимались любовью весь день.
- Ах, вот оно что! - Борис Бейлод дрожал от ярости, щека его нервно подергивалась.
- Бейлод, прошу тебя...
- Вставай. Мы уходим.
Джесс схватила Бейлода за руку.
- Все это было давно.
Бейлод раздраженно оттолкнул Джесс.
- Гвиннет...
- Гвин, если ты останешься с этим человеком, он убьет тебя, - ровным голосом предупредила Виктория.
В дверях послышался новый голос:
- Мисс Джессика Хантер! Есть здесь мисс Хантер?
К ним подошел коротко стриженный человек лет тридцати пяти в коричневом костюме. В толпе гостей Майки Зейла он выглядел точно обычный воробей в клетке с разноцветными тропическими птицами.
- Мисс Хантер? Я - офицер Пол Гриссон. Мне нужно срочно поговорить с вами. Прошу вас, пройдемте со мной. - Гриссон отступил назад и пропустил Джесс в дверь перед собой. Тон полицейского был извиняющимся, словно Гриссон стыдился самого себя. - Это очень срочно, мисс Хантер.
***
Гвиннет вяло опустилась на гидропостель.
- Я должна была пойти с Джесс. Должна...
- Вовсе не должна. Ты бы ничем не помогла. Только мешалась бы.
- Но я...
Бейлод замотал кудлатой головой:
- Нет. - Он был все еще в своей потертой кожаной куртке, лицо его искажала гримаса отчаяния и горя. Заложив руки за спину, Борис принялся описывать шагами на полу аккуратный прямоугольник. - Ты нужна мне.
Потрясенная Гвиннет вытаращила на Бейлода свои прекрасные аметистовые глаза. Бейлод еще раз прошелся по периметру.
- Ты ей поверила?
Гвиннет отвернулась и вновь подумала о связи Танкреди с Джонатаном.
- Ты поверила ей? Господи, я мог бы убить эту бабу.., и я должен был это сделать, если бы не появился ее дружок и не увел с собой.
Бейлод плакал.
"Боже мой, он плачет, - подумала Гвиннет, - Натурально плачет. Самые настоящие слезы".
- Гвиннет, я никогда не причиню тебе зла. Я никогда, никогда.., ты должна верить мне. Я люблю тебя. Я просто не могу делить тебя с кем-либо. Ты - моя. Прошу тебя, Гвиннет, верь мне. Ты нужна мне, Гвиннет. Прошу тебя...
Гвин обняла Бориса, чувствуя, как его тщедушное тело содрогается от рыданий.
- Все хорошо. Успокойся. - Гвин принялась гладить растрепанные волосы. - Я тебе верю.
- Он умер полчаса назад, - отрешенным голосом сообщила Андреа.
Они с Максом сидели рядышком на штампованных зеленых металлических стульях, безжалостный больничный свет делал их лица мертвенно-бледными.
- Его сердце уже было ослаблено, - добавил Макс. - Еще в первый раз.
- Что это было? - спросила Джесс.
- Кокаин. - Взгляд Макса застыл на висевшем на противоположной стене плакате, призывавшем бороться с курением, - единственном украшении больничного коридора. - Парадизо дал ему кокаин. И не только понюхать.
- Игла все еще торчала у него в руке, - деревянным голосом пояснила Андреа.
***
Парадизо взяли на следующий день. В багажнике его "феррари" нашли пасхальное яйцо работы Фаберже, древнюю статуэтку из розового нефрита и небольшую картину Шагала. Мерзавец клялся, что вещи были подарены ему Стефаном фон Хольценбургом.
Всю кошмарную неделю перед похоронами Макс и Андреа жили как безвольные роботы. Репортеры, почуявшие запах хорошего скандала, связанного с убийством известной персоны и наркотиками, словно мухи сахар, облепили прекрасный дом в Юнтвилле.
- Останься с нами, - попросила Андреа Джесс. - Прошу, будь с нами, пока не кончится весь этот ужас.
Джесс осталась и делала все, что было в ее силах. Но реальную поддержку Хольценбургам оказал Джерико Рей.
Это был высокий худой старик с обветренным лицом цвета тика и темными когда-то глазами, выцветшими до голубизны от старости, яркого пустынного солнца и ветров.
Джерико без особого труда уладил все проблемы с прессой: высоко подняв голову и задрав хищный орлиный нос, он быстро расправился с журналистами и любителями скандальных подробностей, пригрозив засадить их всех за решетку за нарушение права частной собственности в его, Рея, владениях.
В день похорон Макс и Андреа легли спать очень рано, и Джесс пришлось обедать один на один со стариком.
Джерико сидел во главе стола и невозмутимо обгладывал великолепно прожаренные бараньи ребра.
- Ну-с, маленькая леди, и что же теперь будет с вами? - холодно и настойчиво поинтересовался Рей.
- Не знаю.
- Кажется, дело обернулось не совсем так, как вы ожидали? - С холодным равнодушием Джерико снимал ножом мясо с кости. - Послушайте, оставим чувства в стороне. Вы ведь с самого начала все продумали. Вам доставались все деньги.
- Мистер Рей, дело было не в деньгах, Я о них совершенно не думала.
Рей положил вилку, скрестил руки на груди и, не мигая, будто ящерица, уставился на Джесс холодными старческими глазами.
- Я могла выйти за Стефана только по любви, потому что действительно его любила, как люблю и его родителей.
Но я художник, мистер Рей, и я должна работать. Всю свою жизнь я хотела стать художницей. Я никогда не вышла бы замуж за того, кто требовал бы с моей стороны так много заботы. Это было бы нечестно. Ни в отношении его, ни в отношении меня.
- Гм-м-м, художница? - немного помолчав, переспросил Рей. Художница... - Рей направил на Джесс указательный палец. - И можете это доказать?
- Да, - с вызовом подтвердила Джесс.
- Идет. Вы сами напросились. Попытайтесь убедить меня. Нарисуйте мне картину. Завтра.
***
Джесс работала истово, не замечая, как летит время, и очнулась лишь тогда, когда за окнами совсем стемнело, а пальцы от наступившего вечернего холода отказывались держать кисть. Только тогда Джесс осторожно спустилась вниз по шатким узким ступеням, совершенно измотанная вернулась в дом и, разыскав Джерико Рея в кабинете Макса, положила перед ним на стол готовый портрет.
- Вот, - сказала она довольно бесцеремонно. - То, что вы хотели.
Джесс не знала, хорошо или плохо у нее получился портрет, да ее это и не волновало. Впервые за несколько лет она взялась за кисть, но ничего не изменилось. Глаза, руки и мозг сработали синхронно, и с полотна на мир смотрел Стефан: каждый локон золотистых волос, каждая пора молодой кожи, улыбающийся рот дышали жизнью.
Джерико Рей безмолвно всматривался в картину.
- А почему вы нарисовали цветы вместо глаз? - спросил он наконец.
- Я так вижу.
Как ни странно, но старик одобрительно кивнул:
- Кажется, верно. - И чуть погодя хрипло добавил:
- Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел этот портрет.
- Как вам угодно, - согласилась Джесс. - Это ваше дело...
В день своего отъезда в Техас Джерико разбудил Джесс рано утром, даже раньше прислуги. Они вдвоем сидели в огромной кухне и пили кофе. Старик любил обжигающе горячий, черный как деготь кофе.
Т - Мисс Хантер, у меня к вам предложение. Андреа с Максом возвращаются в Европу. У них есть собственная вилла где-то во Франции, которую я, впрочем, сам никогда не видел. Они не смогут больше здесь жить, и потому это поместье остается пустовать.
- В таком случае они его продадут? - Джесс не совсем понимала, какое она ко всему этому имеет отношение.
- Вы хотели сказать, я продам. Поместье принадлежит мне.
- О, этого я не знала.
- Дом, постройки и пять акров первоклассных виноградников, дающих, как мне говорят, прекрасное вино. Сам я не пробовал. Если хотите, все - ваше, за исключением виноградников, их я оставлю за собой.
- Что?! - остолбенела Джесс.
- Боже правый, девочка, я и не подозревал, что ты можешь быть такой тупой. Я отдаю тебе дом под жилье. - Рей положил на кухонный стол какие-то бумаги. - Вчера составил. Ну-ка поставь свою закорючку. - Джерико ткнул пальцем в бумаги. - Здесь и здесь.
Окончательно сбитая с толку, Джесс тупо уставилась на официально оформленный документ.
- Господи Боже, до тебя доходит, как до жирафа. Послушай, деточка, я никому не делаю одолжений. Я зарабатываю тем, что использую собственный талант и таланты других людей. У меня есть отличный шанс заработать на тебе: как только у тебя появится собственное место для работы, ты будешь рисовать картину за картиной и каждый год две из них отдавать мне. Когда-нибудь ты станешь знаменитой, а я за счет этого обогащусь. С возрастом я буду становиться все богаче и богаче. Дошло?
Джесс замотала головой:
- Я не могу на это согласиться.
- Кончай морочить мне голову. - Джерико достал из внутреннего кармана пиджака ручку и всунул ее в руку Джесс. - Подписывай. А теперь подумай над тем, какой будет твоя следующая картина. Время пошло.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
Шел 1971 год. Прошло более двух лет после того памятного обеда в "Фортнам", и в течение всего этого времени Катриона не переставала испытывать растущее чувство собственной вины. Ей очень хотелось взять свои обидные слова обратно и спасти дружбу с Викторией уже только потому, что подруга оказалась права.
Какое-то время Катриона убеждала себя, что положение могут изменить дети.