Тыя-онона
ОКАЗЫВАЕТСЯ
Галстуки стирать нельзя. Потом они из машины вываливаются очумелым клубком. Целый клубок пустых сброшенных змеиных кож, мокрых, вздутых и крайне неприятных на ощупь. Очень жалко выглядит североамериканский коралловый аспид, в котором ты когда-то женился. А тот, в котором шёл на развод, превратился вообще в тряпку.
- Развод, где жало твоё!
Во время стирки в машине что-то настойчиво позвякивало. Монета. Откуда в галстуках деньги?
РЕЦЕПТ
Оказывается, в магазине "Всё по 39 рублей" банка маленьких маринованных огурчиков стоит ровно тридцать девять рублей! Огурчики можно тут же съесть, как конфеты, а вот пить рассол не рекомендуется - чистый уксус. В рассол следует насыпать перловки. Банка ставится в холодильник, назавтра её содержимое вытряхивается в кастрюлю, затем кидается картошка, затем какие-нибудь куриные сердечки (можно не размораживать), и всё это быстро варится под радио РСН. Как только минут пятнадцать покипит, рассольник технически уже можно начинать есть. Первая тарелка обычно самая вкусная. Вторая поглощается не так быстро, но и перловины постепенно становятся достаточно жевательными, чтобы не ловить каждую на зуб.
Перловый суп тебе всегда возвращает абсолютное ощущение юности. Армия. Рота. Столовая. Бачок супа на отделение. Абсолютное отсутствие женщин.
ЕЩЁ РАЗ ОКАЗЫВАЕТСЯ
Оказывается, мир без женщины - это целый мир. И в нём ты, как пришелец из прошлого. Вокруг тебя всего становится слишком много. Ты теряешься. Особенно, в магазине. Очень сложно понять, что тут что и для чего предназначено. И слишком много одного и того же. Например, сахара. Сахар, сахар и сахар. Целая полка одного сахара. И ещё сахарный песок. Очень тормозят ценники. Приходится смотреть, где самая высокая цена, где самая низкая, чтобы сложить и разделить на два. Так обычно покупается водка. Кстати, теперь ты начал обращать внимание и на форму бутылки. Больше всего полюбились те, которые с узким горлышком, потому что в такую бутылку можно вставить одинокий цветок. Розу или гвоздику, но лучше герберу. У неё длинное плотное вытянутое тулово, да ещё и обёрнутое целлофаном, словно она специально для тебя сделала липосакцию. В отличие от случайных людей, гербера всегда остается с тобой и уходит только вместе с бутылкой. У других цветов так красиво не получается.
Странно, что после ухода женщины мир никак не становится проще. Он постоянно полон каких-то лишних движений. К примеру, после мытья посуды нужно снова мыть руки. Потому что на них, на руках, остаётся остаточная мыльность (как от жидкого мыла в общественном туалете), и поэтому приходится идти в ванную и смывать эту мыльность твёрдым мылом. Хотя не мыть посуду, конечно, нельзя. Хотя процесс очень долгий. Тут даже посудомоечная машина не помогает. Она слишком долго загружается, а потом так же долго разгружается. К тому же ещё в процессе загрузки внутри у неё начинают накапливаются процессы. При разгрузке то же самое. Но процессы тогда накапливаются в мойке.
С другой стороны, жизнь без женщины имеет и некоторые удобства. Самое большое удобство - не ходить в туалет. То есть идти сразу в ванную. Так удобнее. Женщину это ужасает, да она вообще плохо разбирается в физиологии утреннего мужчины. Хотя ей много раз говорилось: "Солнышко, вот представь. Представь, что у тебя по утрам чуть пониже лобка торчит стеклянный дезодорант или освежитель воздуха. Представила, да? (Про страпон ты ей не говоришь, чтобы часом не развратить). А теперь вот представь, что тебе с этим освежителем надо идти в туалет и пытаться нагнуть его вниз. И при этом не отломать. Как?" А никак. Сиденье унитаза ей дороже любого освежителя. Наверное, все мужчины мстят, что их постоянно заставляют поднимать сиденье унитаза. Поэтому ты идёшь в ванную и, мучительно передёрнув затвор мочеточника, выпускаешь длинную очередь в белый свет, как в копеечку. А потом, повернув на ванну гусак, там же моешь руки. Экономия воды, кстати.
Разумеется, в мире с женщиной о такой простоте быта приходилось бы только мечтать. С другой стороны, женщина всё-таки нужна. Ну, чтобы не пить, например, перед сном лечебные граммы виски или чтобы не думать о войне или об оружии. Давно подмечено: когда ты думаешь об оружии, всегда быстрей засыпаешь. К тому же если ночью и выстрелит, ты не виноват.
ПРО ЛЮБОВЬ
Любовь - это то, что женщина понимает.
Ты пришёл к ней чинить компьютер. Она притащила его с работы, использовала как печатную машинку, но печатала слова без пробела после знаков препинания. Сотовых телефонов тогда ещё не было, и ты не был в курсе, что терпеть не можешь девиц, которые вот так пишут эсэмэски. Впрочем, она была первой, которая так писала. Так что, возможно, мы потом просто не переносил тех, кто ей подражал.
Проблема её компьютера заключалась в том, что в нём самовосстанавливалась прежняя таблица файлов (FAT). Вообще-то ничего страшного, но она сильно испугалась, когда вся тайная бухгалтерия их купи-продай фирмы внезапно представала перед ней во всей своей неприглядной наготе. Её добровольное аудиторство оборвалось ровно в тот момент, когда она заинтересовалась, куда пропали её собственные файлы. Юный, студенческого вида, сисадмин срочно прибежал к ней домой, заново отформатировал диск, установил систему, но на следующий день бесстыжая бухгалтерия засияла ещё более яркими красками. Через неделю у обоих начиналась истерика. Потом ей посоветовали тебя.
Ты сразу напугал её тем, что на компьютере нельзя печатать без пробелов, поскольку это ужасно плохо влияет на цифровой формат матрицы вселенной, а потом прочитал лекцию о том, что информация никуда не исчезает. Ибо информация - это свойство материи, а раз материя вечна, то и информация тоже. Это как любовь. Ты ей сказал, что это как любовь. По-другому она бы не поняла. Ты ей сказал, что если в мире есть люди, если есть их тела, значит, есть и любовь. А вот это она поняла. Поэтому когда ты пообещал придти послезавтра и заменить материнскую плату, она сказала: не надо, пусть так. Компьютер был ей особо не нужен.
И СНОВА ОКАЗЫВАЕТСЯ
Оказывается, пол надо мыть. Мыть надо пол. Или хотя бы подметать. Потому что в углах скапливается какой-то мрачный, пугающий, чёрно-серый пух с блестящими чешуйчатыми глазами. И с каждым твоим проходом он шевелится, как живой. А если неживой, то всегда готовый броситься на тебя сзади, впиться в лодыжку и утащить в ад. В принципе, он чистым адом и пахнет - если его поджечь. Этот пух, он, похоже, выскакивает из большого шерстяного ковра, который раньше висел на стене, а теперь лежит на полу. На ковре ты железно предполагал укреплять себя физическими упражнениями, только он слишком неудачно расположился между телевизором и диваном. Из-за этого - да ещё из-за чемпионата мира по футболу - на ковре всегда слишком много чешуи и костей. Чешуя не мешает. Она разлетается, как осенние листья, красиво и романтично, её охотно разбирает себе на очки этот самый чёрно-серый пух. А вот кости впиваются в ноги, что также исключает и физические упражнения лёжа на спине. И это реально плохо. Пресс надо бы подкачать.
ТЫЯ-ОНОНА
Это сказка. Вернее, игра такая. В неё играют тогда, когда люди перестают понимать друга. Смысл игры заключается в том, что раньше были "ты" и "я", а потом стали "он" и "она". Банально, но по мозгам бьёт. Сама же сказка изначально называлась "Про Тыю-онону и двух дураков, из которых одна была дура".
Когда она приходила с тобой мириться, то обычно была чрезвычайно сердита:
- Пусти! - толкала она, ложась к тебе на диван. - Чего разлёгся, как кит на пляже! Почапай мне головку и расскажи сказку.
Сказки заканчивались одинаково: "Ужо вот явится Тыя-онона и разлучит нас с тобой навеки и навсегда". Она пугалась и засыпала.
ДУХОТА
Теперь отключили горячую воду, в самую жару и на десять дней. В ванной пахнет подвалом и одиночеством. Никто не бегает туда и сюда с чайником и с кастрюлями горячей воды. Совершенно непонятно, что делать. А ведь большому организму требуется много горячей воды.
Окна квартиры выходят на юго-запад, и к ужину комната прогревается, как духовка. Ночью приходится спать на лоджии. Прямо на спальнике или на перевёрнутой резиновой лодке. Жаль, что к утру сдувается корма - шов расклеился.
Духота достаёт, но ещё труднее заснуть, когда на лоджию заглядывает большая половозрелая Луна. Она бесстыдно смотрит на тебя голого и не краснеет. Известно, что Луна краснеет только в лунное затмение. Тогда она становится красной, как свекла. Затмений не обещают.
В белом свете луны очень резко проявляется старый кубачинский кувшин, из которого торчат засохшие прутики. Это бывшая сирень. Это её любимые цветы. Об этом она никогда не уставала напоминать каждый год, однако тут же выносила цветы на лоджию, потому что не могла спать в квартире, когда в ней стоит такой сильный запах. Это прошлогодний букет. Трудно понять, почему она его не выбросила. С ней такое бывает. В ванной на полочке, например, до сих стоит флакон из-под духов, который она не выбрасывала только потому, что духи были хорошие. Зато как-то умудрилась упрекнуть тебя тем, что не выбрасываешь старый разбитый приклад от ружья. Глупая. Приклад ведь совсем другое дело. Из него ты когда-нибудь сделаешь новую ручку к молотку.
Забавно, что если долго смотреть на прутики сирени, прищурившись, сквозь ресницы, то можно увидеть ногу комара, который лезет этой ногой тебе прямо в глаз. Это комариха, конечно. В смысле, нога комарихи. Но ты спокойно относишься к комарихам. Возможно, это самые гуманные женщины из всего легиона кровососущих. Кровь им нужна только для производства детей, а питаются они исключительно цветочным нектаром - как всякие бабочки, мотыльки, пчёлки, феи, дюймовочки, даже миллиметровочки. Нет, последние - нет. Миллиметровочки античеловечны. Это таёжный гнус, мокрец, мелкая мошка. Они звери. В городе их безуспешно пытаются заменить фруктовые мушки, то есть знаменитые дрозофилы. У тебя они живут в мусорном ведре, под пакетом для мусора. Там у них улей. Они не кусаются.
Если смотреть очень долго на Луну, то комариха на её фоне выглядят просто космически озабоченной. Она цепуча, как вирус, и ногаста, как лунный посадочный модуль. Хочет прилуниться тебе на верхнее веко и произвести там глубокое бурение на нефть. Дурочке никто не объяснил, что нефть произошла из живых организмов или что по Луне никогда не ходило столько динозавров, столько по Земле. Комариха всё-таки отлетает, когда ты начинаешь усиленно моргать. Боится получить ресницей меж глаз.
Да, у них, у комарих, в самом деле огромные глаза. Меж таких трудно промахнуться. Пожалуй, они такие же большие, как уши у слона в возбуждении. К счастью, ты никогда не встречал слонов в возбуждении. Те, которые были в Индии, больше походили на толстых ленивых кляч. Уши там раздувал только бог Ганеша. Да, пожалуй. Да, пожалуй, эта твоя комариха с глазами равноценна только богу Ганешу с ушами. Впрочем, у тебя нет привычки смеяться над женщинами. Ты изначально за мир и дружбу между полами и половинками. И ещё ты за то, чтобы в каждой стране, помимо офисного планктона и гламурного плейстона, полноценно существовал ещё и нормальный трудящийся бентос. А он хочет спать.
ПРО СЕКС
Всё из-за него. Всё из-за этого разделения, рассечения, которое и обозначает слово "секс". То есть разъединение полов. Секс вообще-то довлеет полу. Но что интересно, только в славянских языках "пол" обозначает раздвоение, причём равное, справедливое - "пополам", "половина". Правда, в жизни пополам никогда не бывает. Мужчина и женщина - не грецкий орех, который распадается на две одинаковые скорлупки. Тем более, на две одинаковые "любовные лодки". Маяковский понимал о чём речь, когда говорил, что его любовная лодка разбилась о быт. Его была больше. Не вписалась.
Утром она всегда была против. Максимум, могла снисходительно улыбнуться, принимая твоё стоячее состояние на свой собственный счёт. Но ты тоже не обольщаешься, ибо знаешь, что когда она готова, её заушье пахнет ноготками - теми, которые календула. Утром она календулой не пахнет. А это значит, она не любит утренний секс. И ты даже знаешь почему. Потому что сначала должен быть душ. Сначала обязательно душ. Затем капелька духов или просто пшик туалетной воды с плотным запахом карамели. А вот утром пшик просто (фонетический), потому что ей гораздо важнее сначала сварить крепкий кофе, а потом на работу.
Конечно, через десять раз на одиннадцатый, она может тебе и не отказать, но радости это не доставит никому. Она начнёт беспокоиться о том, каким несчастными собачьими глазами будет смотреть на неё влюблённый (в неё) начальник или как будут принюхиваться к ней её служебные подруги. Её профессия - ошибка всей её жизни. И, вообще, выбор образования для женщины - дело куда более ответственное, чем для мужчины, потому что если она ошибётся с первым образованием, то обязательно ошибётся и в выборе первого мужа. Эту максиму она пытается всё время извратить, представив дело так, что ты бросил жену и детей исключительно ради секса с ней.
Правда, утренний секс не в радость и тебе тоже. Оргазм на утреннем стояке сродни опять-таки передёргиванию затвора или, что ближе, извержению из себя дозы жидкого серебра. И ноги потом на несколько часов становятся будто ватными. С возрастом всё чаще начинает казаться, что утренний секс требует больше кислорода. Он будто весь уходит туда, в пещёристое тело. Хотя, казалось бы, что за ерунда? Что вообще кислороду делать там, где и кровь-то нужна только потому, что обладает эффектом несжимаемой жидкости? Однако, когда эта кровь выбрасывается обратно в артерии и несётся по ногам вниз, по внутренней стороне бедёр, ты мгновенно догадываешься, что она наполовину венозная. Поэтому мышцы говорят "фе". Мышцам нужен кислород, чтобы вымыть из себя молочную кислоту.
В первый раз ты это ощутил, когда она была ещё любовницей. А у той ведь статус особенный, и она отбирает много больше сил, чем жена. Возможно, именно из-за этого ты и начал задумываться, когда же это всё началось? Оказывается, ты давно в теме.
КАТЯ
Так всё и было: ты обернулся, она фыркнула, ты влюбился. Это было в четвёртом классе.
Оборачиваться у тебя получалось легко. Она сидела сзади и наискосок, поэтому, обернувшись, ты ещё мог положить руку на длинную спинку парты и выразительно склонить набок голову. Так поступал благородный рыцарь Айвенго. Эту книгу ты видел у сестры, не читал, но почему-то был уверен, что все рыцари должны вот именно так выкручивать шею, внимая своей даме сердца.
Конечно, была зима. Влюбляться летом было некогда. Зимой же время текло, как замёрзшая река. Никак не текло. Дневной маршрут был один: дом-школа-дом, лишь иногда с забегом в библиотеку, потому что зима - ещё и время читать. Вы жили на разных концах села, и единственная надежда пройтись с ней, "как мальчик с девочкой", это был путь от школы до библиотеки. Влюбившемуся, тебе не терпелось этот путь пройти как можно скорее, но арктический антициклон уже месяц не двигался с места, выстужая улицу вплоть до Альдебарана.
А потом произошло это. Не в первый день после потепления, не во второй, только вскоре. Ты услышал об этом в школе и уже через пятнадцать минут, на уроке, стоял наказанный перед классом, сбоку от доски. Верней, стояли вы оба, потому что наказали вас обоих, тебя и Вальку, твоего соседа-однофамильца, и вот вы стояли по обе стороны от доски, как два часовых, потому что на уроке подрались, хотя виноват был только ты, виноват был ещё на перемене, когда ударил Вальку ни за что, и тебе от этого стало гадко, и на уроке ты снова ударил Вальку, потому что теперь уже было всё равно.