Хлопок входной дверью наполнил ее сердце острым холодом.
Ася опустилась на пол, пачкая юбку своего делового костюма в разлитом апельсиновом соке и, обхватив себя руками, дала волю горьким слезам.
Слезам тоски и страха потери того, кто не стоил ее мизинца. Слезам от осознания собственного малодушия и боязни, что никто и никогда не полюбит ее. Погибший отец, умирая, унес эту привилегию с собой...
Глава 4
- …А там просто такой черный диван, обтянутый какой-то скрипучей кожей. И эти цепи. И такой интимный полумрак...
Рассказчица наклоняется к приоткрывшим рот слушательницам так, что в декольте видно кружево бюстгальтера и покрытая бронзовой пудрой ложбинка. Сегодня на ней розовый джемпер из ангорской шерсти, бежевая юбка-карандаш чуть выше колена и высокие замшевые ботфорты песочного цвета. Мелированные светло-каштановые волосы завиты в крупные локоны. Этот искусно созданный образ вкупе с хрипловатым тембром и блестящими глазами заставляет весь серпентарий внимать Сорокиной с почти религиозным благоговением.
Ася смотрит в монитор и пытается решить, стоит ли придать мероприятию по случаю годовщины тематического клуба антураж зимы, или же это будет лишним. Ее пальцы зависают над клавиатурой.
Она не хочет слушать чужое сольное выступление. У нее была тяжелая ночь.
Сперва она, так и сидя на кухонном полу, прорыдала где-то с час, пока ее зубы не начали стучать из-за того, что Слава, уходя, не закрыл окно. Холод проник под кожу, превратил ее конечности в ледышки, и только тогда мысль о том, что завтра она может слечь с воспалением легких и завалить проект, заставила Асю подняться на ноги и захлопнуть окно. Включить газ, поднести к огню дрожащие пальцы, чтобы обрели чувствительность, затем наполнить чайник водой и довести до кипения. Заварить чай, положив туда ложку меда и плеснув настойки эхинацеи, выпить его практически залпом, а затем наполнить ванну горячей водой и пролежать там полчаса. Закутаться в теплый халат, заварить на этот раз малиновый чай и снова выпить. И только тогда отпустить свою боль обид и сосредоточиться на том, что она умеет лучше всего.
Семь страниц блокнота были испещрены ее мелким неровным почерком с двойными подчеркиваниями и непонятными рисунками. Утром она встанет и перенесет основную суть в компьютер, чтобы после презентовать Веронике Андреевне.
Горячий малиновый чай помог. Вместе с потом ушло переохлаждение и отступила зарождающаяся простуда. Ася уснула с блокнотом в руке, закрывшись от подлости окружающего мира. И в эту ночь ей приснился сон.
…Отец с теплой улыбкой гладил взлохмаченные волосы взрослой дочери и не позволял раскрыться, натягивал одеяло до самого подбородка. Асе было жарко, но она не делала попыток отбросить теплое покрывало, чтобы как можно дольше насладиться присутствием отца. Но вот он оглянулся и грустно покачал головой, давая понять, что ему нужно уходить.
Сердце Настеньки, как он ее всегда называл в детстве, надсадно заныло. Она поняла, куда он уходит. Слезы полились по ее щекам.
И тогда он остался. Вроде только что исчез, а потом вновь появился. Его силуэт был едва различим в темноте, и Ася включила ночник. Как раз в тот момент, когда непривычно теплые руки поправляли одеяло у ее шеи. Совсем как...
Ася вскрикнула в немом изумлении. Рука отца лежала на плече мужчины, которого она сегодня встретила в клубе. Тот сидел на ее постели и заботливо кутал в одеяло. А отец, напоследок одобрительно улыбнувшись, кивнул дочери и растворился в пространстве комнаты...
Утром Ася проснулась не такой разбитой, как прежде. Быстро напечатала план мероприятия, скинула на флешку, выпила чаю с тостами. Сняла с вешалки свой второй костюм и подумала, что с гонорара купит себе еще один. Или даже два. Может быть. Она очень постарается.
Вероника Андреевна сегодня задерживалась. Это, с одной стороны, позволило Евтеевой "отшлифовать" текст своих наработок, но, с другой, она вынуждена была слушать откровения Натали. И смутно догадывалась, что это был театр одной актрисы для одной определенной зрительницы и слушательницы.
- ...Я, короче, тут теряю равновесие. Эти каблуки, ох. Пришлось схватить его за бицепс... Я говорю, а если мы предложим гостям не просто официальную часть, а, скажем, возможность на ней не присутствовать, сразу разойтись по комнатам... А он... девчонки, у него в глазах огонь сразу! Я вам отвечаю! Поворачивается ко мне, звереет на глазах...
Ася сжала кулаки. Натали, слегка разочарованная тем, что Евтеева не подает признаков заинтересованности, повысила голос:
- Я испугалась! Боже, я одна! В таком месте! Он же Евтееву сразу выставил, чтоб не мешала. Пячусь к двери, а он обнимает меня за талию одной рукой. Поднимает над полом... и бросает на этот диван... Говорит, что захотел меня с первого взгляда и начинает срывать с себя одежду...
- Ну не томи! - Любительница романов о сексуальных варварах Марина Петровна потирает руки в ожидании подробностей, забыв прежние обиды. Ее грудь уже вздымается от возбуждения. - У него большой?
Анечка хихикает. Сорокина со скучающим выражением на красивом лице обводит глазами стол и, удостоверившись, что Ася тоже смотрит в ее сторону, не мигая, поднимает большой канцелярский степлер. Но его длина кажется стерве офиса недостаточной, и она прибавляет толщину трех сжатых вместе пальцев.
- Мечта! - стонет Петровна.
- Как ты после этого ходишь? - смеется Анечка.
- Ты знаешь, что он баснословно богат? Я отвечаю, Гитлерша с ним фоткалась на каком-то благотворительном вечере. Я запомнила фамилию! - шепчет Людочка.
Мария хранит молчание. Молчит и Ася, чувствуя, как внутри закипает обида, боль и что-то еще. Это сложно пояснить, но ей хочется закричать, что это не тот мужчина, который будет так себя вести, что Ната все придумала с целью ее унизить... В то же время понимает, что, скорее всего, сексуальная связь между этими двумя вчера была. Не такая, как описывает Сорокина, но Кравицкий прежде всего мужчина, и если красивая шлюха сама себя предложила...
Это больно. Знать, что он был с Натали, когда Ася терпела издевки мужа, обливалась слезами и в одиночестве сражалась с простудой. Но какие права она на него имеет? Александр наверняка забыл об Асе, стоило той покинуть клуб. И те руки, что заботливо надевали на неё дубленку и застегивали воротник, стягивали с Сорокиной блузу и кружевное белье...
- Да как ты можешь?! - Ася произносит это, не успев осознать, что именно сделала.
В офисе повисает изумленная тишина. Все головы, словно в замедленной съемке, поворачиваются к ней. У всех одинаковое выражение лица. Такое впечатление, что Ася только что опрокинула на пол их праздничный торт, предложив вместо этого по дорожке кокаина на серебряном блюде: дамы удивлены и огорчены тем, что их экстаз от смакования подробностей чужого секса оборвали, но в то же время загорелись в ожидании захватывающей баталии - разборок двух баб, не поделивших мужика.
Наталья торжествующе улыбается. Ее бравада достигла цели, ранив соперницу. Уже потерял актуальность вопрос "было или не было". Роли розданы и стало понятно, кто победитель, а кто лузер.
- Видишь ли, Ася, - Наталия продолжает свою жестокую забаву, придав лицу выражение фальшивого соболезнования, - это закон. Мужчины не хотят бледную моль. Особенно богатые мужчины. Такие, как Александр Кравицкий... Саша. Ты оскорбление для его глаз. Я сразу говорила тебе, иди к Гитлерше и откажись от проекта. Ничего там тебе не светит. Как ты думаешь, кого он порекомендует как лучшую?
Внезапно тишину прерывает тихое покашливание.
- Вы закончили, Наталия? Я могу поздороваться? Гутен морген, дамы.
Время останавливается. Загорелое лицо Сорокиной становится бледнее мела. Людочка сдавленно ойкает и пятится за спину Марины Петровны. Остальные так и замирают с открытым ртом, уставившись на спокойную и величественную Веронику, которая бесшумно приблизилась к окну и уже неизвестно сколько времени наблюдает за происходящим.
На ней бордовый брючный костюм, белый топ и красивое украшение в виде обруча со множеством тонких длинных цепочек по центру. У шефини отличная фигура. Стильная прическа, как у Холли Берри в фильме про женщину-кошку, делает ее гораздо моложе. Высокие монгольские скулы заострены, губы сжаты, в глазах карие льдинки.
Она спокойна. И она взбешена. Никто об этом не догадается, только прочувствует кожей.
- Людмила, с каких пор ваше рабочее место здесь, а не в приемной?
Ника не повышает голос. Она никогда не кричит, и от этого градус страха в помещении повышается на несколько пунктов.
- Я... я... почту... принесла... В-вероника... Андреевна... - сбивчиво оправдывается Люда, пятясь к входу и пытаясь проскользнуть мимо начальницы.
Вероника со скучающим выражением лица протягивает ладонь, лишая секретаршу единственного шанса на спасение.
Естественно, никакой почты она не приносила. Поймана врасплох и готова расплакаться.
- Вы оштрафованы на сорок процентов своего оклада, - спокойно объявляет Ника. - Еще раз поймаю на лжи, будет рассмотрен вопрос об увольнении. Мне плевать, чья вы дочь.
Ася смотрит на начальницу со смесью восхищения и испуга. По ее телу непроизвольно проносится покалывающая волна удовлетворения, когда шмыгающая носом Людочка выбегает прочь.
- Наталия, а что означает ваш спич?
В это время появляется Сергей с норковой шубкой шефини и открывает дверь в ее кабинет. Наташка пытается уцепиться за его появление, но Вероника зажала ее взгляд в гипнотические тиски. И Сорокина не может придумать ничего лучше, чем бездарно пошутить в надежде разрядить обстановку:
- Я учу сотрудников, как правильно надо работать с клиентами.
Ее голос дрожит, а лицо бледнеет еще больше. Вероника просто пьет ее, как энергетический вампир.
- Какие у нас интересные кадровые перестановки в офисе произошли за сегодняшнее утро. Но, лайф-коуч, ваши советы будут уместны совсем в ином заведении. Мы это обсудим в моем кабинете. Настя, вы тоже. Я жду ваших идей.
Ася кивает. И улыбается, осознав, что она единственная, кто не попал под раздачу.
- Девушки, собрание окончено. Займите ваши рабочие места.
Ася смело проходит в кабинет вслед за Никой. Ей бояться нечего. А в глазах Наташки апокалипсис. Так ей и надо.
- Люда, два чая, - произносит Вероника в селектор, когда Ася садится рядом, протянув начальнице флешку. В динамике слышно шмыганье носом и сдавленные всхлипы. - И прекратите эти страдания. Вы лицо компании! Если не умеете держать себя в руках, с вами мы тоже распрощаемся сегодня.
Ася настороженно замирает. Два чая. "С вами" и "тоже". Когда в кабинет входит Наталия, все еще бледная, но уже нацепившая на себя уверенно-нагловатую улыбку и садится по правую сторону от Вероники, становится ясно: либо чай не пьет начальница, либо кто-то из них.
Заплаканная Люда приносит поднос. Ее губы дрожат, на щеках черные разводы от туши. Плечи еще слабо сотрясаются от истерического плача.
Ася отводит глаза. Всего несколько минут назад она испытала удовольствие от того, что эта малолетка, не ставившая ее ни в грош, так горько плачет, а сейчас узнала в ней себя вчерашнюю. Воспоминание вызывает укол под ребрами. Евтеева даже не осознает, что чашка чая предназначена ей. Другая - Веронике Андреевне.
- Людмила, на вас гадко смотреть. Сейчас скажете Анне, что она заменит вас в приемной. У вас меньше часа, чтобы взять себя в руки и привести лицо в порядок. Из-за того, что я по вашей вине отрываю сотрудника от его прямых обязанностей, вы лишены обеденного перерыва. Свободны.
Наталья ошеломлена. Но вовсе не слезами секретаря и ее поспешным уходом. Переводит взгляд на чашку чая возле заклятой соперницы, и ее натянутая улыбка гаснет. Вероника не спешит. Принимает флешку из рук Аси.
- Анастасия, спасибо. Но сейчас на повестке дня у нас менее приятное событие, которое мы не можем оставить без внимания. Вчера имело место вопиющее нарушение деловой и корпоративной этики.
В кабинете повисает гнетущая тишина. Похоже, чай Евтеевой так и останется нетронутым. Она понимает, что ее могут обвинить в том, что просто находилась рядом и не воспрепятствовала.
- Наталия, вам есть что сказать? Мне помнится, совсем недавно вы были очень красноречивы. Молчите?
Сорокина почти сломлена. Она уже не может держать свою фальшивую улыбку, бледность усиливается, а пальцы подрагивают.
- Почему вы молчите? Я полагала, вы и меня научите, как правильно вести бизнес и каким местом ныне принято пробивать путь наверх.
Надлом офисной суки не заметен на первый взгляд. Она еще находит силы бросить на Асю полный ненависти взгляд - только за то, что ее коллега оказалась умнее.
- Наталия, скажите мне, почему наши штатные модели никогда не встречаются с заказчиками в ресторанах или вне офиса? Почему я настаиваю на дресс-коде и сдержанном макияже своих сотрудниц? Почему я всегда заставляю работать в паре, если возникает необходимость посещения объекта заказчика? Вчера вам был предоставлен в пользование автомобиль с моим водителем. Это кажется выбивающимся из общей картины, но вопрос тот же - почему?
Ася знает ответы на все вопросы. Но Вероника сейчас обращается не к ней. Смотрит на Сорокину со смесью сожаления и разочарования. Как и следует ожидать, не получает ответа.
- Репутация компании, Наташа. Репутация, которая создавалась годами. И которую оказалось так легко уничтожить в угоду вашим маловразумительным амбициям. Вы попытались решить вопрос мерзким способом, а именно затащив в постель заказчика. Как вы посмели так себя вести при том, что я особо подчеркнула, что этот человек очень дорог для меня?
Натали вздрогнула и закрыла лицо руками. Только что Вероника ее полностью уничтожила.
- Слухи, связанные с вашим именем, оказались вполне обоснованы. В погоне за собственной выгодой вы даже не подумали о том, что мой друг не станет молчать о подобном. Вы не имеете ни малейшего понятия о нормах морали, которые для наших сотрудников не пустой звук.
Ася нервно сглотнула. Изысканный купаж чая в ее чашке приобрел привкус уксуса. Наверное, она бы умерла от стыда на месте, если бы таким спокойным и безжалостным тоном сейчас распекали ее.
Сорокина была врагом. Тем человеком, который так и не позволил работе мечты стать этой самой радужной мечтой. Работа бок о бок с такой змеей не пробудила в Асе бойца, не сделала ее сильнее. День за днем стерва, которой повезло родиться хорошенькой, уничтожала по крупице ее самооценку. Просто так, чтобы не скучать и решить проблему с развлечениями, не отходя от рабочего кресла. Но сейчас, когда Натали выглядела жалкой и сломленной, Ася не ощутила триумфа. Сожаления - тоже. Отчего-то размешивала сахар ложечкой, стараясь не стучать о стенки чашки, - может, таким образом спасалась от накаленной атмосферы кабинета.
- Вы уволены, Наталья. Обратитесь за расчетом в бухгалтерию. Будьте готовы передать проект по "ХимОйл" Марине Петровне и покинуть рабочее место в течение часа. Это в ваших интересах, если вы хотите «соглашение сторон» в трудовой книжке.
Наташа отняла руки от лица. Только сейчас Ася поняла, насколько переполнен фальшью этот жест. Ее глаза сверкали яростью, а лицо из бледного стало пунцовым. И ярость этой стервы была направлена вовсе не на Веронику, которая только что ее уничтожила парой фраз, а на притихшую Асю, так и не решившуюся сделать третий глоток чая.
- Ты, тварь. - Ее пухлые губы дрожали. - Это ты. Так охренела от своей зависти, что наговорила обо мне кучу вранья. Да кто ты такая? Ломовая лошадь при муже-альфонсе, который развел тебя на бабки ради своих телок. Стучи дальше. Потому что тебе не светит никогда заинтересовать нормального мужика!
- Сорокина, у вас не хватает сил уйти с достоинством, не опускаясь до беспочвенных оскорблений? - скучающим тоном поинтересовалась Вероника. - И вы достаточно глупы, чтобы заниматься выяснением отношений в моем присутствии? Если вам от этого станет легче, в чем я сейчас склонна усомниться, Анастасия здесь ни при чем. Наоборот, она, в отличие от вас, умеет работать в команде и имеет представление о деловой этике. Наталия, так уж вышло, что мой близкий друг тоже человек большого бизнеса, и ваше поведение показалось ему крайне оскорбительным. Я сейчас скажу грубо, но полезть в брюки к заказчику на деловых переговорах было верхом глупости. Всего хорошего, покиньте кабинет.