Критическое сознание интеллигенции в определенных условиях может привести не к развитию, а к регрессу сообщества, к упадку всего государства.
Существенный компромисс между властной элитой и неформальной оппозицией в лице интеллектуалов невозможен, поскольку властная элита никогда добровольно не пойдет на серьезные уступки и никогда добровольно не уступит власть.
Однако, если в среднем уровень высшего сознания у ее представителей не слишком низок, а критика со стороны оппозиционных интеллектуалов действенна, вовлекая в протестное движение широкие массы населения, то властная элита может склониться к реформам, как это, например, происходило последние сто лет в Европе.
В противном случае, вместо плавных реформ дело может кончиться полной сменой властной элиты со сменой государственного строя, и даже изменением экономических отношений, как это, например, произошло в России в 1917 году.
Но Лавров ошибался относительно обязательного прогресса при подобной смене формаций. Подтверждением этому служит тот же опыт России, получившей после 1917 года эпоху войн, геноцида, жестокой диктатуры, и в конце концов развал государства.
Тем не менее, Петр Лавров угадал внешнее выражение одной из сторон скрытых антагонистических сил, действующих в общественном сознании, а именно: доминирующего высшего сознания, выходящего на свой пик в оппозиционно настроенных, образованных и честных людях умственного труда, – оно противодействует главенствующему в управляющих структурах сообществ (властная элита) низшему сознанию, в которой люди умственного труда не отличаются честностью, чувством собственного достоинства, альтруизмом, благородством, а вынуждены в лучшем случае плыть по течению лицемерия, корысти, обмана и корпоративности.
Что касается остального народонаселения, то оно является в основном почвой для представителей обоих интеллектуальных прослоек, из которой они сами произросли случайно, наследственно или благодаря тем или иным умениям, качествам, приподнявшим их выше среднего уровня, и которую они могут испакостить или облагородить, поскольку сам народ, как правило, пассивен из-за своей занятости монотонным трудом для выживаемости и прокормления или впадения в разряд люмпенов, которым всё безразлично; косных традиций; религиозных заблуждений; предрасположенности к негативному воздействию активной пропаганды информационных обманок, оболванивающих его; отсутствия должного уровня образования и воспитания, что не позволяет ему массово воспользоваться социальными лифтами и ставить перед собой высокие цели: подобная унылая и беспросветная жизнь отнюдь не способствует превращению всей массы людей в сообразительных, креативных, энергичных и коммуникабельных субъектов. Таковых из него выделяется всего лишь несколько процентов.
Таким образом, безликая народная масса внешне обретает развитие в лице своих представителей во власти и в неформальной интеллектуальной оппозиции к власти. Неформалы-интеллектуалы, преследуя в основном цели, противоположные целям представителей властной элиты, вынуждены апеллировать к народу, доказывая свою правоту и антинародность элиты-угнетателя, которая в свою очередь должна оправдываться и клеймить позором гнилых фантазеров-неформалов, умеющих только говорить, а не управлять и властвовать.
Тем самым народ волей-неволей вовлекается их энергией в поступательное движение, которое может быть и эволюционным при согласии элиты с оппозицией на те или иные компромиссы в интересах трудящихся масс, но может скачкообразно переходить в иное русло, если подобное согласие отсутствует, что в народном сознании отражается как несправедливость, трансформирующаяся в более или менее удачную попытку удаления правящей элиты от власти при наступлении подходящих условий.
Тем не менее, народные массы, кроме того, что они есть база для развития, имеют свой собственный тренд, поскольку так же обладают самосознанием, хотя и более низкого уровня по сравнению с интеллектуалами. Поэтому, народные массы могут и самостоятельно, как это бывало неоднократно в Китае, а чаще – в союзе с неформальной интеллектуальной оппозиционной прослойкой, способствовать выходу сообщества из застойного состояния в полосу развития.
Из представленных выше аргументов следует, что приведенные авторами-идеалистами факторы, которые они считают движущими силами развития общества, так же односторонни и ограничены: в них большей частью отсутствует дух противоречия, что указывает на то, что все они являются продуктом динамики человеческой деятельности или ее условиями, но никак не ее внутренней основой, то есть истинным скрытым источником, причиной или движущей силой развития общества.
Краткий анализ факторов, являющихся, по мнению их авторов, движущими силами общественного развития, показывает их односторонность и внешний характер, то есть вторичность этих факторов по отношению к истинной движущей силе развития общества, которую мы постараемся выявить в последующих строках.
2. Динамика локальных человеческих сообществ в отражении Л.Н. Гумилева.
В этом же контексте стоит обратиться к жизненному циклу локальных человеческих сообществ.
Этот цикл, именуя его этногенезом, то есть возникновением, развитием и угасанием отдельных объединенных сообществ, пытался с помощью введения нового понятия «пассионарность» проанализировать и объяснить Л.Н. Гумилёв.
Официальная наука в лице таких ее представителей, как Янов А.Л., Клейн Л.С. и многих других отвергла пассионарную теорию этногенеза Гумилева вследствие ее несоответствия признанным критериям научных исследований, таким, например, как объективность и верифицируемость.
С одной стороны, с этим трудно не согласиться, но, с другой стороны, не всё, что не соответствует критериям научных исследований является чистой фантазией, поскольку поле науки довольно ограничено, а за его пределами находится много интересного и несомненного в виде конкретных фактов и явлений, которые наука объяснить не может.
Именно с этого запредельного поля познания мы подвергнем критике концепцию Гумилева Л.Н., но не только, а отметим как ее негативные, так и позитивные особенности, и попытаемся дать несколько иное объяснение жизненного цикла локальных человеческих сообществ в его основе, которые Гумилев Л.Н. именует этносами, а официальная наука – нациями или народами.
Каждое локальное сообщество людей представляет собой временную, меняющуюся целостность, отличающуюся от соседних или более отдаленные сообществ, поскольку люди в них скреплены по-иному, то есть их связи, в частности, организационная иерархия, интересы, ценности, обычаи, история развития, основной язык общения, территория размещения, религиозные воззрения обязательно не сходятся хотя бы по нескольким указанным параметрам.
Точного определения этим сообществам (этносам, народам, нациям), не отметив с очевидностью их сущность, дать невозможно – поэтому оно ни у кого и не получилось – до того момента, как станет понятной основа развития этих человеческих образований, а эта основа ни в одной из материалистических или идеалистических теорий не просматривается.
Что же предлагает в этом отношении Л.Н. Гумилев?
Его концепция, если быть кратким, сводится к следующему.
1. Гумилев выдвинул следующий механизм возникновения, существования и исчезновения целостных сообществ, назвав их этносами: «… относительная длительность разных фаз этногенеза может быть весьма различной, фаза исторического становления непродолжительна; процесс идет весьма интенсивно. Фаза исторического существования у большинства этносов длиннее предыдущей, ибо именно в этом периоде складывается комплексное своеобразие этноса, заканчивается его экспансия и создаются условия для формирования суперэтнических культурных образований. Фаза исторического упадка может особенно сильно варьировать по своей протяженности, так как она зависит как от интенсивности внутренних процессов разложения этноса, так и от его исторической судьбы, определяемой степенью развития материального базиса, накопленного за предшествующий период, физико-географическими условиями ареала, и состоянием смежных этносов. Наконец, фаза исторических реликтов уже целиком зависит от историко-географических особенностей данной территории [14, c. 55].
2. Динамика этногенеза объясняется Гумилевым присутствием в каждом человеке колебаниями некоей энергии, которая берется из биосферы Земли и преобразуется человеком в работу. Эту способность Гумилев назвал пассионарностью: «Обязательным условием возникновения и течения процесса этногенеза вплоть до затухания его, после чего этнос превращается в реликт, является его пассионарность, то есть способность к целенаправленным сверхнапряжениям. Объяснить ее мы пока можем, лишь приняв гипотезу, то есть суждение, обобщающее отмеченные факты, но не исключающее возможности появления других, более изящных объяснений: пассионарность – это органическая способность организма абсорбировать энергию внешней среды и выдавать ее в виде работы. У людей эта способность колеблется настолько сильно, что иногда ее импульсы ломают инстинкт самосохранения, как индивидуального, так и видового, вследствие чего некоторые люди, по нашей терминологии – пассионарии, совершают и не могут не совершать поступки, ведущие к изменению их окружения. Это изменение касается в равной степени окружающей среды и отношений внутри человеческих сообществ, то есть этносов. Следовательно, пассионарность имеет энергетическую природу, преломляющуюся через психические особенности, стимулирующие повышенную активность носителей этого признака, создающего и разрушающего ландшафты, народы и культуры» [15, c. 50].
3. Толчок к повышению пассионарности Гумилев видит во внешнем факторе (всплесках космического излучения). То, что толчки имеют космическое происхождение, по-видимому проистекает из того, что Гумилев не мог земными причинами объяснить их линейную форму и огромную протяженность на поверхности Земли [16]. «Один и тот же толчок может создать несколько очагов повышенной пассионарности (и как следствие – несколько суперэтносов). Так, толчок VI задел Аравию, долину инда, Южный Тибет, Северный Китай и Среднюю Японию. И во всех этих странах возникли этносы-ровесники, причем каждый из них имел оригинальные стереотипы и культуры» [17, с. 14-17].
Логика развития цивилизации, по Гумилеву, состоит в череде этносов, то есть в замещении погибших этносов появляющимися, причем срок жизни каждого этноса составляет 1200-1500 лет.
Представленный Гумилевым механизм возникновения, существования и исчезновения целостных сообществ (этносов) – этногенез, как это сразу бросается в глаза, не имеет в себе прочной основы, это – скорее набор фактов, скрепленных довольно поверхностными соображениями автора.
Но сначала посмотрим на критические замечания коллег-ученых в адрес концепции Гумилева, которые касаются основы этноса, жизненного цикла этноса, влияния на этот цикл внешних факторов, структуры жизненного цикла этноса.
Л.С. Клейн указывает, что основу этноса, по Гумилеву, составляющую «геобиохимическую энергию живого вещества» невозможно соотнести ни с одним видом энергии, известным естествознанию [18, с. 228-246].
Шнирельман В.А. и Панарин С.А. констатируют отсутствие ясного, отчетливого и непротиворечивого определения этноса [19, с. 5-37].
М.И. Артамонов полагает, что Гумилев преуменьшает роль социальных, культурных, религиозных и прочих небиологических факторов в этногенезе, преувеличивая природный фактор и отождествляя этнос и популяцию [20, с. 75-77].
Ю.К. Ефремов отмечает многочисленные ошибки Гумилева при его определении связи этногенеза с ландшафтами [21, с. 77-80].
Л.С. Клейн не видит оснований для разбивки жизненного цикла этноса на четыре фазы и помещения этого цикла в интервал 1200-1500 лет [18, с. 237-238].
А.Л. Янов считает, что Гумилев отождествляет события этнической и политической истории [22, с. 110-111].
Л.С. Клейн полагает, что «пассионарии» Гумилева идентичны своего рода мутантам, приобретшим повышенную способность абсорбировать энергию биосферы, и соответственно стимулировать развитие этноса [18, с. 238]. С точки зрения психологии, «пассионарии» в представлении Гумилева – это люди, имеющие психотип с выраженным маниакальным тонусом.
Л.С. Клейн, А.Л. Янов, Шнирельман В.А. и Панарин С.А. также скептически оценили воздействие всплесков космического излучения как толчка к повышению пассионарности [18, с. 238-239].
Со своей стороны, к этим критическим замечаниям можно добавить следующее.
Л.Н. Гумилев ищет основание своей концепции этногенеза во внешних факторах, таких как всплески космического излучения, ландшафты, историко-географические особенности данной территории, состояние смежных этносов и т.д., тогда как внешние факторы реально могут только проявлять, будучи противной стороной, действие на развитие как человека, так и его сообществ внутренних, скрытых сил, усиливая или ослабляя это действие, хотя, конечно, вне среды говорить о развитии чего-либо не приходится.
Эти силы или силу Гумилев тоже не открыл. Единственное внутреннее свойство, которое Гумилев обнаруживает в человеке – это присутствием в нем колебаний некоей энергии непонятного происхождения и свойств, которая определяет отсутствие или наличие пассионарности: эта неведомая и неподдающаяся регистрации энергия непонятно как берется из биосферы Земли и преобразуется человеком в работу. При этом, факт получения дополнительной энергии проходит вне сознания человека. Выглядит данное умозаключение совершенно несерьезным. Поэтому получается: неизвестно что «ломает, – по мнению Гумилева, – инстинкт самосохранения».
Ошибочным взглядом представляется и соображение Гумилева относительно фиксированного времени жизненного цикла (существования) этноса в интервале 1200-1500 лет. Дело даже не в том, сколько тысяч лет он может существовать – все в нашем мире конечно, – суть проблемы заключается совершенно в ином.
Нельзя столь сложные и текучие формирования – целостные сообщества – рассматривать, по сути, аналогично жизни живого существа – с ее фиксированным циклом от рождения до периода расцвета, с последующим закатом: подъемов, спадов, стабильного существования в прерывистом развитии каждого сообщества может быть множество за тысячи лет, чему есть немало примеров, в отличие от довольно натянутых примеров, приведенных Гумилевым.
В последнем разделе мы подробнее остановится на данной проблеме.
Кажется, что вся эта критика полностью уничтожает концепцию Гумилева, сводя ее к дилетантской поделке на потребу полуобразованной публике.
Тем не менее, Гумилев оказался единственной персоной из всего ученого сообщества, которая попыталась вполне оригинально разрешить проблему, до Гумилева никем не решенную, и заданные им вопросы поставили ученых и историков в тупик, так как сами они ничего нового, кроме упомянутых выше факторов, совершенно безосновательно считающимися ими движущими силами общественного развития, оказались неспособны предложить, хотя в рамках материалистического подхода к проблеме Гумилев был обречен на поражение, поскольку материалисты, опирающиеся на подходы естествознания к объяснению мировых процессов, вынуждены оперировать единственно явлениями природы, и это обстоятельство не позволяет им заняться теми явлениями, которые невозможно отнести к чисто природным, каковым, например, не может не быть человеческое сознание, источник происхождения которого наука до сих пор определить не в силах. Неспособна она разобраться и в сущности сознания, хотя, безусловно, именно сознание управляет человеческим телом, а не наоборот.
Вопросы эти таковы.
1. Гумилев, в отличие от упомянутых выше ученых, которые за движущие силы развития общества принимают вторичные или внешние факторы, способные на самом деле только влиять на ускорение или замедление процесса развития отдельных сообществ и цивилизации в целом, совершенно адекватно отметил необходимость присутствия в качестве движущей силы каждого разумного существа и сообществ этих существ некоего скрытого, внутреннего «движителя», назвав его пассионарностью, но свел это свойство к внутренней энергии непонятного типа, которую человек пополняет в том или ином объеме из резервуара биосферы Земли.