– Стоп. Вы не рассказали, кто его ударил. Вы видели этого человека?
– Нет, не видела. Я видела только руку. Кто-то просунул руку в дверь или окно, схватил его за голову и стукнул. Больше я ничего не видела. Я думала о том, как спастись.
– Но когда вы выскочили из машины, вы должны были увидеть, кто это был?
– Было темно. Я побежала вперед, а он, может быть, пошел назад,– с вдохновением сочиняла Олеся.– В общем, я ничего не видела. Мне было страшно, и я неслась вперед.
– Но разве вам было не интересно, кто вас спас?
– Нет. Я так обрадовалась, что свободна! Я сразу воспользовалась моментом. Мне некогда было думать.
– Очень странно,– пробормотал недоверчиво следователь.– И он ничего не сказал?
– Я не слышала ни слова.
– Кто вас подвез?
– Я не знаю. Какой-то пожилой мужчина. Он спросил: «До Подольска?», я ответила, что «да». Села и мы поехали. Я вся тряслась от страха. Я даже лица его не помню.
– Где он вас высадил?
– Да на шоссе, в город он не заезжал. Я потом сама добиралась.
– Вы разговаривали по дороге?
– Он спросил, что я делала посреди трассы. Я ответила, что поругалась с парнем, и он высадил меня.
– Почему вы не заявили о нападении?
– На меня или на начальника?– деловито спросила Олеся.
– Хоть на кого.
– Со мной ничего не случилось, кто бы мне поверил. А про начальника я вообще не думала. То есть, я думала, что так ему и надо. Но я не знала, что он потом попадет в больницу. Если бы знала, то вызвала бы «скорую». Я не сомневалась, что он очухался и уехал домой. Я боялась встретить его в городе, когда шла домой. А что с ним? В какой он больнице?
– Его увезли в Москву. У него трещина лобной кости и ушиб головного мозга. А также ему сломали нос. И сейчас он в реанимации.
– Вот это да,– посочувствовала Олеся.– Мне жаль, что его так… Хотя, не знаю. Если бы его не стукнули, он бы изнасиловал меня. Мне жалеть не о чем.
– Хорошо, Олеся Владимировна. Вот моя визитка, я свяжусь с вами. Нам придется еще побеседовать. А, кстати, почему вы уехали от подруги так рано?
– Это личные обстоятельства, они никого не касаются.
– Ошибаетесь. В моем деле важны всякие обстоятельства. Ответьте на вопрос, облегчите мне задачу.
– Я поехала на дачу к одному знакомому, потому что подозревала его в неверности. Мне хотелось застукать их на месте.
– И как, получилось?
– Нет. Я ошиблась. Он был там один.
– Позвольте узнать имя вашего знакомого?
– Зачем? Он не имеет никакого отношения к делу. Это моя личная жизнь,– сердилась Олеся.
– Очень часто решение моих дел проистекает из личной жизни подозреваемых,– спокойно ответил следователь.
– Я что, подозреваемая?– возмутилась Олеся.– На каком основании?
– Все, кто был в этот вечер с господином Ремейко, находятся под следствием.
– Какая чушь! Вы что, не слышали, что я вам рассказывала? Он напал на меня, он хотел меня изнасиловать, а вы его защищаете.
– Я никого не защищаю, я не адвокат. Я ищу виновных в избиении господина Ремейко. А суд уже будет решать, кто виновен. Итак, сообщите мне имя и фамилию вашего знакомого.
– А если я не скажу?
– Я все равно узнаю, и выглядеть это будет уже по-другому. Со следствием нужно сотрудничать. Я знаю, что сегодня вы были в Дубровицах. Итак?
– Ладно. Вернер Сергей Александрович.
– У вас есть номер его телефона?
– Я его не помню наизусть. Узнайте сами.
– Я конечно, узнаю. Очень прискорбно, что вы так относитесь к следствию, Олеся Владимировна.
– А вы не понимаете, что некоторые люди, как он и Алина, не имеют никакого отношения к тому происшествию. Нечего зря беспокоить их. Это личная жизнь, в нее нельзя вмешиваться. Вот, как я к этому отношусь!
– Мы увидимся…
Больше я ничего не услышал, потому что связь прервалась. Телефон то ли отключился сам, то ли Олеся случайно сбросила вызов. Но я узнал достаточно. Следователь был необычный, очень въедливый. По голосу он показался мне пожилым. Бедная Олеся – выдержала такой натиск! Я бы растерялся, а она такая молодец. Я не расстроился, что следователю Еремину известно мое имя. Пусть проверяет. Я бы не расстроился, узнай он правду. Я совершенно не раскаивался в том, что сделал. После того, что я услышал от Олеси, я считал, что Ремейко получил мало. Не знаю, почему меня так раздражал тот тип, но я просто ненавидел его.
Я нервно бродил по двору Алины, дожидаясь, когда освободится Олеся. Из Алининого подъезда вышел высокий пожилой мужчина с сединой. Я сразу заподозрил в нем следователя Еремина по прямой осанке и военной выправке. Он спокойно, неторопливо пересек двор и вышел через арку в домах на другую улицу. Я подождал немного, не вернется ли он обратно, и не выйдет ли кто еще из подъезда. И мой телефон зазвонил. Алина.
– Сергей,– услыхал я Олесин голос,– он ушел. Иди к нам, Алина расскажет тебе много интересного.
– Сейчас поднимусь.
Я еще раз взглянул на арку, не вернется ли следователь, а потом пошел к Алине.
– Привет,– сказал я ей, как только она открыла дверь.
– Привет, Сергей,– она была рада меня видеть.– Проходи.
Олеся выглядывала из кухни, и мое сердце ухнуло. Как приятно видеть ее лицо, даже такое встревоженное. Я подошел к ней.
– Ты все слышал?
– Почти все.
– Я не стала звонить тебе со своего телефона. Вдруг этот следователь подслушивает?
Я усмехнулся ее подозрительности.
– Вряд ли.
– Но он же как-то узнал, что я была на твоей даче.
– Он просто определил твое местонахождение, а не прослушивал,– я посмотрел на Алину.– Как ты, Алина? Он тебя много допрашивал?
– Утром он пришел, потому что родители Олеси рассказали, что она у меня. Я сказала, что Олеся рано утром куда-то уехала. Я не стала говорить куда. Тогда он попросил Леськин номер телефона и позвонил ей. Это вы знаете. Потом он ушел. А в обед пришел снова. Он стал расспрашивать о нашем ужине в ресторане. Где мы были, кто там был еще, были ли общие знакомые? Я сообразила, что этот Ремейко уже наболтал ему о тебе и Нике, потому что в ресторане он чуть ли не допрашивал нас: кто вы такие, и откуда мы вас знаем.
– А вы сказали?
– Зачем?– удивилась Олеся.– Нам и так было неловко вас видеть. Мы сказали, что вы наши старые знакомые, и мы очень давно не виделись.
– Вот,– продолжила Алина.– Потом расспрашивал, как мы вышли из ресторана. Я подробно должна была описать, кого видела на улице. Потом, когда я вышла в Царицыно, я должна была опять описать, кого из знакомых я видела. Еще он спросил моего Юрку, кто у меня ночевал. Он сказал, что Олеся.
– Почему он так сказал?– мне было интересно, не выдаст ли он потом свою сестру и Олесю заодно.
– Потому что он так думает,– улыбнулась Алина.– У меня ночевала Катя, моя подруга. Она ужасно похожа на Олесю. А Юрка увидел ее краем глаза, и подумал, что это Леська. Я не стала его разубеждать. Это же прикольно, и Леське на руку.
– А почему Катя ночевала?
– А ее муж мог побить. Он пришел домой пьяный. А он такой – если выпьет, то держись. Вот я и предложила Катьке переночевать у меня. Она ушла рано утром. И если ее кто-то видел, то тоже мог спутать с Олесей. Они одного роста, одной комплекции, прически одинаковые. Со спины вообще близнецы. Мы с Леськой и Катей проверяли ради смеха,– она усмехнулась.
– Спасибо, Алина, ты помогла Олесе и мне заодно,– я чмокнул ее в щеку.– Олеся, поедешь домой или как?
– Да, поеду,– с сожалением сказала она. Ей видно, хотелось посекретничать с подругой. Глаза обоих светились от эмоционального возбуждения.– Скоро родители Алины вернутся. Им незачем знать, что тут произошло.
– Увидимся завтра?– спросила Алина у Олеси.
Та пожала плечами и переглянулась со мной.
– Не знаю. Я позвоню. Только на всякий случай буду говорить осторожно. Что-то я не доверяю этому следователю.
– А мне можно позвонить?– спросил я у Алины.
– Можно,– удивилась она.
Мы попрощались и ушли.
ГЛАВА 6.
– Куда ты повезешь меня?– спросила Олеся на улице.
– К тебе домой. Скоро вечер… Знаешь, детка, переходи жить ко мне,– внезапно предложил я.– Нам не нужно будет расставаться. Будем всегда вместе. И еще: тебе, вероятнее всего, придется уйти с работы после этого случая.
– Да,– грустно признала она.– Но ничего, найду новую.
– Не надо искать,– горячо сказал я.– Я уже нашел. Хочешь работать у нас на складе? Там небольшой офис, я покажу, чем ты будешь заниматься. Зарплата будет хорошая, ты ничего не потеряешь,– убеждал я.
Я опасался, что она откажется и попадет в историю, как и Алина, когда будет наниматься на новую работу. Олеся была очень привлекательной, и я не раз наблюдал за реакцией мужчин, видевших ее. Их глаза неизменно задерживались на ее лице, потом взгляды неоднократно возвращались, оценивая ее фигуру и меня заодно. Я гордился в те дни, что обладаю такой девушкой.
– Я согласна,– засмеялась она.
А я обрадовался, и так как мы уже сели в машину, притянул к себе и поцеловал. Мне все время хотелось обнимать и целовать ее. Просто наваждение какое-то. Прежде не было такого. Неужели новое чувство вытворяет со мной такие фокусы? Я завел машину.
– Олесь, поговори с родителями обо мне. Я хочу познакомиться с ними,– попросил я.– Не надо говорить сегодня или завтра,– я увидел, как она нахмурилась.– Но подготовь их к тому, что мы будем вместе. Поверь, малышка, так надо, и это правильно.
– Раньше ты так не считал,– поддела она меня.
– Раньше, я не считал тебя своей девушкой. Я просто развлекался. Ты мне нравилась, мы приятно проводили время, и родителей не обязательно было посвящать в наши отношения. Но теперь – другое, ты и я – вместе. Нам не нужно прятаться от них и скрывать нашу связь. Договорились, солнышко?
Ей понравилось, как я назвал ее, и милое личико мгновенно прояснилось.
– Ладно, попробую. А как насчет твоих родителей? Ты скажешь им обо мне?
– Обязательно. Я скоро поеду к ним, и все расскажу. У меня серьезные намерения,– предупредил я ее с улыбкой, отчего она порозовела и затихла.
– Твои родители живут в Германии?
– Да.
– А почему ты не уедешь жить к ним?
– Мне и здесь хорошо. Там я не чувствую себя дома. Возможно, в их возрасте и меня потянет на историческую родину.
– Ты немец?
– Русский немец,– подтвердил я.
– Ты знаешь, мой прапрадедушка тоже был немцем. Его фамилия была Петерс. Но потом в дореволюционной России начались погромы на немцев, и он убежал из города и сменил фамилию на Петров. Так мы стали русскими,– улыбнулась она.
– Значит ты – Олеся Петерс?– расхохотался я.– Забавно.
– Не смейся. Прадедушку ведь все равно убили.
– Упс, прости. Не догадался.
– Это было так давно. Но история повторяется. Видишь, что сейчас творится на Украине? Украинцы убивают русских, русские стреляют в украинцев. Смена фамилии не спасет от национализма.
– Придурков везде хватает,– подтвердил я.
Мы неслись в Подольск, но мне не хотелось приезжать туда, так как мы там расстанемся. Мой сотовый подал голос. Я глянул – Ник. Я так и не позвонил ему. Я приложил телефон к уху.
– Эй, приятель, куда ты пропал? Неужели с Алисой замутил?
– Немного,– соврал я. Мне необходимо было поддерживать ту версию, что я придумал для своего алиби.– Но сейчас я не с ней. Я с Олесей.
– Ничего себе! Очень шустро и неожиданно. Когда ты успел?
– Сегодня утром.
– Мне пора брать у тебя уроки мастерства,– хихикнул он.– Не хочешь вечером посидеть с нами?
– Нет, сегодня не могу.
– Ага, все понятно. Не буду отвлекать.
– Ты с Виолеттой?
– Ясное дело.
– И как она?
– Отлично. Передает тебе привет.
– Передай ей от меня тоже. Пока, Ник.
Олеся снова подозрительно смотрела на меня. Меня смешила ее ревность.
– Я люблю ТЕБЯ,– напомнил я ей, и она расслабилась.
– Что за Виолетта?– все-таки спросила она.
– Она была с Ником в ресторане.
– Эта та, что все время смеялась и смотрела на нас?
– Она самая.
– А почему они обе рыжие?
Я пожал плечами.
– Алиса, по-моему, рыжая от природы, а Виолетта, наверное, подстраивается под нее,– сообразил я.
– Мне она не понравилась,– буркнула Олеся.
– Конечно, солнышко,– я еще раз решил проверить действие этого слова.– Ведь ты ревнуешь, любовь моя.
Ее губы раздвинулись в смешливой улыбке.
– Какой же ты хитрый. Но мне нравится, когда ты так меня называешь. «Детка», «малышка» – это все так избито.
– Согласен. А мы почти приехали. Как плачевно.
– Ой, я цветы на даче забыла,– спохватилась она.– Хотела забрать с собой и забыла. Они теперь завянут, как жалко. Они пахли, что для роз теперь редкость.
– Завтра куплю тебе новые.
– Ты избалуешь меня.
– Тебя можно. У тебя совесть есть,– пошутил я.– Не забудь свой пакетик.
– Ни за что. Мне очень понравились эти вещи. Спасибо, любимый.
– Лучше поцелуй меня,– попросил я, притормозив около дома.
Она прижалась к моим губам.
– Увидимся завтра?– ее глаза были серьезными.
– Да. Я позвоню. А ты увольняйся со своей работы. Я устрою тебя к себе.
Я расстался с Олесей с глубоким сожалением, как будто распрощался со своей рукой или диор снова лишил меня ее. Сейчас я вспомнил о нем. Что же они такое? Я вздохнул и развернул машину. Выехав из города, я позвонил Алисе. Уже был вечер, и она могла собираться домой.
– Алиса, где ты?
– Ой, Сергей, так замоталась с Матвейкой, что забыла тебе позвонить. Мама уже приехала, и я тоже могу уезжать отсюда. Ты не передумал заехать за мной?
– Уже еду,– уверенно сказал я.– Ты сказала, санаторий номер 18?
– Да, по Варшавскому шоссе, если ты за городом.
– Я еду из Подольска. Если не попаду в пробку на МКАДе, то буду через час. Собирайся.
– Спасибо, Сергей.
В пробку я не попал, но ехал ужасно медленно. Движение было интенсивным. Сегодня ведь воскресенье, сумасшедший летний день. Все спешат с дач в Москву. Я не любил это время дня. Лучше ехать по ночному шоссе, когда движение рассосется. Перед въездом в Чертаново, я зашел в магазин и купил конфет для ребенка. Потом подумал, и купил ему набор игрушечных машин. Я не имел дела с детьми, но посчитал, что мальчику машины понравятся. Дальше я продвигался по навигатору, так как не знал, где находится этот санаторий. Вроде бы нашел его. Я позвонил Алисе.
– Я подъехал. Куда зайти за тобой?
– Ох, я сама выйду. Где ты?
– На въезде в санаторий. Но может тебе помочь отнести какие-то вещи?
– Ладно, помоги. Их и, правда, много. Найдешь второй корпус? Я буду там.
Я схватил конфеты и игрушку, и отправился на территорию детского санатория. По дорожкам ухоженного лесопарка прогуливались взрослые с детьми и просто дети. Я увидел Алису издалека по ее рыжим, длинным волосам. Она держала за руку маленького мальчика. И он тоже был рыжим. Девушка замахала мне рукой. Я прибавил шаг.
– Привет,– сказал я ей.
– Привет, я рада, что ты мне поможешь,– Алиса была просто счастлива.
– А тебя как зовут?– спросил я мальчика, смотревшего исподлобья на меня во все глаза.
– Матвей,– тихо и хрипло проговорил он.
– Это тебе, Матвей,– я протянул ему подарки.
Он недоверчиво взял и осмотрел набор машинок. Алиса с улыбкой наблюдала за ним. Мальчик поковырял пальчиком упаковку на машине и спросил:
– А тлактол где?
Я не понял, зато Алиса все поняла и рассмеялась.
– А трактор получишь в следующий раз, если будешь слушать бабушку. А дяде надо сказать «спасибо».
Темноглазый мальчуган посмотрел на меня снизу вверх и пробормотал:
– Спасибо,– потом подумал и спросил:
– А ты кто?
– Дядя Сережа.
– Все, Матвей, нам пора. Дяде Сереже завтра тоже на работу.
– Не хочу,– заплакал Матвей, выпятив нижнюю губу.– Хочу к тебе.