– Во сколько ты думаешь выходить? – спрашиваю я, изучая ее черты. Ее кожа
красивая и чистая, с ней разительно контрастируют ее темные розовые губы, заманивая
меня, чтобы я целовал ее снова и снова.
– Я могу пойти в любое время. Сегодня суббота, а на выходных я не работаю.
– Дай мне двадцать минут, чтобы принять душ и сделать несколько вещей. Хочешь
подождать здесь?
– Подождать здесь, пока ты принимаешь душ? – спрашивает она, заметно
сглатывая. – Э-э... нет. Я пойду обратно в свою квартиру и пожду там.
– Какая досада.
– Расскажи мне о своей жизни в Сиэтле.
Я хочу больше знать о ее прошлом, и у нас есть немного времени, прежде чем
доберемся до лесопитомника. Когда дело доходит до нее, мне нужно использовать любую
полученную возможность.
– На самом деле, не так много рассказывать, – отвечает она, скрещивая руки.
Я знаю, что она не хочет об этом говорить, но мне нужно выудить из нее
информацию.
– Твои родители еще живы? – спрашиваю я, выбирая другую тактику. Возможно,
если я задам несколько простых вопросов, она будет готова со мной поделиться.
Она улыбается.
– Да. Они до сих пор живут в доме, в котором мы выросли.
– Ты сказала «мы», предполагаю, что у тебя есть брат или сестра, – сильнее давлю
я.
– У меня есть старший брат, Шон. Он на шесть лет старше меня. Раньше мы были
близки, но теперь отдалились друг от друга. Причина во мне, не в нем, – бормочет она
последнюю часть так тихо, что я едва ее слышу.
Я смотрю на нее, и она поворачивается лицом к окну, скрывая слезы, которые
заметил в ее глазах. Я решаю остановиться. Если надавлю слишком сильно, то она
закроется и никогда мне не доверится.
Когда мы останавливаемся на парковке у лесопитомника, то Лана натягивает на
голову ярко-белую вязаную шапку, а на руки такие же варежки. Я улыбаюсь из-за того,
насколько она очаровательна. Она выглядит так, словно готова идти играть в снежки и
строить снеговика.
– Ты собираешься одеться теплее? – она скептически смотрит на мой наряд.
– Все хорошо, мне не нужны ни перчатки или шапка, – я ей мимолетно улыбаюсь
и открываю дверь.
Через десять минут я сожалею о своих словах. Мои уши замерзли, и думаю, что
мои пальцы отморожены. Запихивая руки в карманы куртки, я сворачиваю пальцы в
кулаки, чтобы согреть их.
– Что думаешь об этой? – спрашивает Лана, указывая на елку, которая выглядит
так же, как и предыдущие, что она отмечала.
У деревьев есть двойники?
Иисусе. Думаю, что мой мозг тоже отморожен. Или, это просто эффект от того,
что я наблюдаю за Ланой, прыгающей от дерева к дереву по заснеженной земле. Из-за
холодного воздуха ее щеки окрашены в ярко-розовый цвет, а глаза блестят от волнения.
Хотел бы я быть тем, на кого она смотрит подобным образом. Скоро.
– Я думаю, что эта самая лучшая из всех просмотренных, – отвечаю я с
притворным волнением, пока иду чуть впереди нее к следующему ряду деревьев.
Снежок, ударяющий меня в спину, заставляет меня повернуться с угрюмым видом
на лице. Когда я замечаю Лану, трясущейся от смеха, с варежкой, закрывающей ее рот, и
огромные глаза на ее личике, то знаю, кто во всем виноват.
Бегу к ней, и она взвизгивает, перед тем, как унестись в другом направлении. Но,
я для нее слишком быстр. Я хватаю ее своими руками, одна рука под коленями, а другая
под спиной и качаю ее вперед и назад над огромной кучей снега.
– Пожалуйста, нет, – хихикает она.
Я качаюсь ее, пока считаю.
– Один, два, три, – вместо того, что бы ее бросить, я отпускаю ее на ноги, и она
скользит вниз по моему телу. Это делает чудеса в разогреве меня. Части меня, во всяком
случае. Мои руки обхватывают ее талию, и ее покрытые рукавицами руки покоятся на
моих руках. Ее голова задрана назад, а глаза сосредоточены на моем рте, щеки покраснели.
Я мог бы поцеловать ее прямо сейчас, и она будет на борту. Я точно могу это
сказать. Она хочет, что бы мои губы были на нее губах, также сильно, как я хочу узнать,
такая ли она вкусная, как я себе представлял.
Я вдыхаю кусачий холодный воздух и напоминаю себе, почему сегодня это не
может произойти.
Я не отклонюсь от своего плана.
– Как насчет того, что мы выбрали тебе елку, и я купил нам горячий шоколад?
– Ну же, ты должен мне помочь, – она смотрит на меня через плечо, когда
обворачивает другую гирлянду вокруг ветвей дерева, которое мы выбрали.
Я расслабляюсь на ее кушетке и наблюдаю за Ланой. Ее присутствие делает
интересной для наблюдения самую обыденную ситуацию.
– Ты выглядишь так, словно у тебя все под контролем, – подмигиваю я ей.
Она фыркает и качает головой.
– Помнишь те шоколадные кексы, которые ты видел на столе? Я напекла их
прошлой ночью. Я могла бы с тобой ими поделиться, если ты протянешь мне руку
помощи.
Я встаю на ноги, она ударила меня по больному. Я большой любитель домашней
выпечки.
Ее паркетные полы скользят под моими одетыми в носки ногами, и последние
пару шагов я скольжу к ней как на коньках.
Она хихикает.
– Почему я слышу начало « Old Time Rock And Roll» в моей голове? (Прим. пер.:
песня Боба Сингера; в клипе, под нее танцуют только в рубашке и в носках.)
Я смотрю на свои джинсы, а затем снова на нее.
– В таком случае, думаю, что на мне слишком много одежды.
Она осматривает меня, и ее лицо вспыхивает очаровательным розовым оттенком.
Я люблю, когда она краснеет. Для своего возраста она невинна.
Я протягиваю свою руку:
– Я возьму это, – я киваю подбородком на гирлянду, зажатую в ее кулаке. Она мне
ее протягивает, не сказав ни слова, и я украшаю гирляндой еловые ветви.
Безразмерного свитера, одетого на ней ранее, теперь нет, он был заменен
обтягивающей серой футболкой. На лицевой стороне нарисован фиолетовый здоровяк и
слова «Вашингтон» наверху и «футбол» внизу.
– Ты училась в «Университет штата Вашингтон»? – спрашиваю я.
– Да, там, – она стоит, сложив руки и глядя на меня.
Хорошо, сегодня я узнал о ней еще одну вещь.
– Ты встречалась с футболистом? – я поднимаю бровь.
Она хихикает.
– Э-э, нет. Когда я начала учиться в колледже, мне было только пятнадцать лет.
Поверь мне, никто из ребят не хотел встречаться со мной.
Это меня не удивляет, ее умственные способности превосходят большинство
людей. Я уже знал, что она была особенной, и это только добавляет еще одну часть к пазлу
под названием «Лана», который я собираю. Всего лишь вопрос времени, когда у меня
появятся все части, а потом все, что я должен буду сделать, это снова собрать ее вместе.
Она будет чувствовать себя лучше, чем когда-либо; все раны ее прошлого будут
исцелены, и мы двое, наконец-то, будет вместе.
Мы берем перерыв, чтобы насладиться кофе и вкусными шоколадными кексами.
Есть в этой девушке что-нибудь, что не идеально?
– Я буду работать за еду, – шучу я, когда я делаю еще один укус. – Есть еще что-
нибудь, что нужно сделать? Просто после того, как все будет сделано, отправь несколько
этих малышек со мной в мою квартиру.
Она постукивает по губе, будто она пытается придумать для меня дела, но потом
хихикает.
– Заканчивай, мы должны повесить кое-какие украшения, – объявляет она, пока
моет свою чашку в раковине.
Я стону.
– Я не украшаю рождественские ели.
Иисусе. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ставил елку. Я не делал этого
с тех пор, как стал жил один, а моя семья была не совсем традиционного типа. Я помню,
что в последний раз, когда у нас была украшенная елка, мой папа вырвал шнур из стены и
бросил ель через всю гостиную.
– Счастливого, бля, Рождества, – кричал он. Моя мать стояла плача, прикрыв свой
рот ладонью. Моя младшая сестра Хлоя выбежала из комнаты, слезы текли по ее лицу. Я
до сих пор слышу шум стеклянных украшений, разбивающихся о деревянный пол, словно
это было вчера.
– Зак, ты в порядке? – рука Ланы лежит на моей руке, а ее сладкий голос вырывает
меня из моих плохих воспоминаний.
Я ей улыбаюсь.
– Теперь великолепно, – и это на самом деле так. Все плохое осталось в прошлом.
Словно я переродился. Мои глаза дрейфуют к ее маленькой Рождественской сценке.
Подобно Иисусу. Какое удачное сравнение. Все мои грехи смыты. У меня, наконец-то, есть
шанс сделать все правильно вместе с ней. Я просто надеюсь, что не облажаюсь
Я не такой парень, с которым она должна быть и она обязательно это поймет.
Рождество
– У меня кое-что для тебя есть, – говорит Лана, пряча свой подбородок и опуская
глаза. Ее застенчивость меня очаровывает. Я только что вошел в ее дверь, и меня изумляет
то, что она не может подождать.
– Не стоило, но так случилось, у меня также кое-что для тебя есть, – забравшись в
боковой карман своей толстовки, я выуживаю небольшую упакованную коробочку. Вручая
ее ей, впиваюсь зубами в свою нижнюю губу. Надеюсь, что ей понравится.
Она берет коробочку в красно-белую полоску из моих рук, и удивляет меня, когда
быстро разрывает оберточную бумагу. Быстро открывает крышку и визжит, когда видит
кулон, который я для нее купил. Это прямоугольник из чистого серебра с кельтским узлом
на лицевой стороне. Это узел такой же, как и на кольце, которое она никогда не снимает.
– Мне он очень нравится, – она лучезарно мне улыбается. Достав кулон из
коробки, она протягивает его мне.
– Пожалуйста, надень его на меня, – она поворачивается вокруг, становясь ко мне
спиной, и поднимает волосы, обнажая для меня соблазнительную заднюю часть своей
шеи.
Я тянусь своими руками, располагая кулон на груди. Ее тело прижато к моему, это
заставляет меня думать о таких вещах, о каких не стоило бы думать. Я хочу схватить ее за
волосы и дернуть назад ее голову, чтобы мои губы могли исследовать каждый дюйм ее
шеи. Бля. Я делаю глубокий вдох . Успокойся. Мои пальцы плохо справляются, когда я
пытаюсь открыть застежку, и я рычу.
– Ты там в порядке? – хихикает она.
– Замочки на таких вещах следует делать побольше.
После двух попыток я, наконец-то, раскрываю застежку и надежно закрепляю
кулон вокруг шеи Ланы. Она поворачивается, ее пальцы прижаты к кулону.
– Зак, мне он очень сильно нравится. Он прекрасен.
– Ты знаешь, что это такое? – сомневаюсь я.
Она поднимает бровь.
– Это ожерелье.
Я улыбаюсь.
– Да, это ожерелье, но не только, – мои пальцы касаются кожи Ланы, когда я беру
кулон. – Это выдвигается, – я тяну за нижнюю часть прямоугольника, открывая сюрприз. –
Это замаскированная флэшка.
Ее глаза вспыхивают от волнения.
– О, мой Бог. Это удивительно. Это самый классный подарок, который мне когда-
либо дарили, – она обхватывает меня своими руками. Я заключаю ее в свои объятия и
наслаждаюсь ощущением того, как ко мне прижимается ее тело.
Она отстраняется, слишком рано.
– У меня кое-что для тебя есть.
Она протягивает мне коробку среднего размера, покрытую подарочной упаковкой
в снеговиках. Эта упаковка напоминает мне о том дне, когда мы играли в снегу, пока
выбирали для нее ель.
– Открой его, – она взволнованно прыгает вверх и вниз.
Я осторожно отлепляю скотч, один кусок за один раз, хотя хочу развернуть
упаковку одним целым куском.
– Зак, – хихикает она. – Ты издеваешься надо мной?
Я качаю головой.
– Нет, я всегда так разворачиваю подарки.
– Поторопись. Я не могу больше ждать, – она снова подпрыгивает вверх и вниз.
Мои глаза стреляют по ней и впитывают ее нетерпеливое выражение лица. Я
скольжу своим пальцем под шов и срываю упаковку.
– Да, – визжит она, хлопая в ладоши. Я улыбаюсь и сдираю оставшуюся часть,
бросая ее на пол. Возможность видеть, ее такой взволнованной, стоит охватившей меня
тревоги из-за бессистемно разорванной бумаги. Я снимаю с коробки крышку и нахожу
простую черную кружку, зарытую под белой бумагой. Взяв кружку в руку, я ее изучаю,
поворачивая из стороны в сторону. На ней ничего не написано. Я смотрю на Лану и
обращаю внимание на то, что она прикусывает свою губу, стараясь не рассмеяться.
– Почему у меня такое чувство, что ты прямо сейчас меня разыгрываешь? –
сомневаюсь я.
Она пожимает плечами, сложив руки перед собой.
– Не знаю. Тебе не нравится кружка? – слишком невинно спрашивает она.
– Мне она нравится, потому что ты ее выбрала.
– Ты милый. Позволь мне показать тебе, что в этой кружке особенного, – она
протягивает руку. Я передаю ей кружку, и она направляется в сторону кухни. Включает
горячую воду, ждет, пока вода нагреется, а затем наполняет кружку. Тепло превращает
черный цвет в белый, на котором проявляются образы зомби. Их кровавые руки прижаты к
кружке, словно они находятся внутри нее, запертыми в ловушку.
Я улыбаюсь.
– Эта кружка эпична. Я буду каждый день пить из нее свой кофе – наклонившись,
я целую ее в макушку и вдыхаю запах ее мягких волос. Моя грудь сжимается из-за всех
пробуждаемых этим действием эмоций.
Именно поэтому люди так сильно любят дарить и получать подарки. Теперь я
знаю, что упускал все эти годы.
Мы с Ланой смотрим марафон «Ходячих мертвецов», лежа на диване. Я никогда
не проводил Рождество, делая что-то, что бы мне так сильно нравилось. В моем доме
праздничные дни всегда были заполнены напряженностью и насилием.
Она тянет мою руку вокруг своего плеча и прижимается к моему боку. Когда она
мне улыбается, то моя грудь сжимается, а когда я смотрю на нее сверху вниз, то мое
сердце бьется с перебоями.
– Я надеюсь, что ты не против обнимашек. Мне холодно, и я слишком ленива,
чтобы пойти за одеялом, – говорит она, а потом хихикает. Ее сладкий смешок звучит так,
как должен смеяться ангел на небесах. Она – мой личный ангел на земле. Она –
единственный рай, который я когда-либо узнаю.
Я качаю головой, меня покидает каждая ясная мысль, когда я заглядываю в ее
волшебные глаза. В ярком дневном свете, проникающем сквозь окна гостиной, я могу
разглядеть каждую серебристо-голубую крапинку в ее зеленых глазах. Я раньше никогда
их не замечал, и то, что я разглядел их в этот момент, вызывает желание узнать о ней еще
больше.
Есть ли у нее сексуальная маленькая родинка на внутренней стороне бедра?
Понравится ли ей, что я буду шлепать ее попку, пока она не станет красной, или
же она предпочтет жало моего пояса?
Появятся ли вспышки страха в ее глазах, когда она узнает, насколько темные у
меня сексуальные предпочтения?
Иисусе, я становлюсь твердым, лишь представляя себе все безнравственные вещи,
которые собираюсь с ней сделать. Я вращаю шеей и делаю глубокий вдох. Я должен быть
терпеливым. С каждым днем мы становимся все ближе.
Каждый раз, когда я нахожусь в ее компании, она забирает немного боли из моего
прошлого. Она убивает плохие воспоминания и заставляет страстно желать того дня, когда
поймет, что принадлежит мне.
Скоро между нами не будет секретов.
Глава 8
Лана
Первый день нового года
Когда я выхожу из самолета, меня охватывает чувство облегчения. Я счастлива,
вернуться на восточное побережье. Штат Невада расположен не близко к Вашингтону, но