В точности, как я.
А я еще сомневался, мой ли это ребенок.
— Кристиан, ты меня слышишь? — окликает меня голос матери.
— Да.
— Я говорю, Тедди полностью здоров, мы его выписываем, и ты забираешь его домой, — не знаю, в который раз вторит Грейс, чтобы эта информация наконец-таки обработалась в моем мозге.
— Мам, во-первых, я не брошу здесь Анастейшу. По крайней мере, пока она не придет в себя. Я хочу быть рядом, когда она проснется, — делаю глубокий вздох, потому что ужасно устал, потому что боюсь за свою жену каждую проклятую минуту, потому что по моей коже пробегают мурашки всякий раз, когда я пытаюсь предположить вариант, в котором мы с сыном остаемся вдвоем. — А, во-вторых, я не умею быть родителем. Я много чего пережил за свои не долгие двадцать восемь лет, однако к такому меня жизнь не подготовила, к сожалению. Я не справлюсь с ним дома. Вчера я его впервые держал на руках! Вообще впервые держал грудного ребенка на руках.
— Мне рассказали, как ты хорошо справился с кормлением. Уверена, у тебя не возникнет особых трудностей, милый, — тепло произносит мама негромким голосом, чтобы не потревожить ребенка. — К тому же, ты не будешь один. Дома будет Гейл; гостей тебе не избежать: Миа и Кейт обязательно заглянут к вам домой, потому что сюда ты запретил им приходить. И еще утром звонила Карла, сказала, что приедет в конце недели.
— Мне страшно.
Я вновь чувствую это: беспомощность, беззащитность, неуверенность в себе.
Будто я снова в подростковом возрасте. Это душит.
— Понимаю, но рано или поздно придется учиться, Кристиан. Прости, сейчас я не могу тебе ничем помочь. Я работаю за троих: один педиатр уволился, а другая в отпуске, — аккуратно передавая мне сына, говорит Грейс и улыбается. — Ты все-таки решил назвать его Теодором? В честь дедушки?
— И в честь Рэя. Для нас с Аной эти люди очень важны, — сжимаю своего мальчишку, и он сладко кряхтит, улыбается во сне. — Думаю, она не будет против.
— Хорошо, я заполню документы и принесу, сегодня вы можете поехать домой.
Когда доктор Грей ушла из реанимации моей жены, я переложил Тео в кроватку, прикрыв его одеяльцем, и принялся строчить Тейлору список необходимых вещей для сына. Вспомнить бы только, о чем говорила Ана. Она где-то держала листик с необходимыми вещами для выписки.
Нужно во что-то его одеть. Поэтому под номером один — одежда, включая шапочку, носочки и конверт. В дороге могут понадобиться подгузники и смесь, это тоже добавляю. Так же пишу секьюрити, чтобы позаботился о безопасности, ведь на улице могут поджидать папарацци. Не хочу, чтобы мой сын засветился в прессе так рано.
— Вроде бы все, что тебе нужно, — смотрю на ребенка в кроватке и хмурюсь.
Парень, надеюсь, ты поможешь мне, потому что я безнадежен во всем, что касается детей.
— А, вот еще что, — отправляю еще одно сообщение с просьбой установить детское кресло в Ауди Q7, на которой Джейсон должен нас забрать.
***
— Удачи, Кристиан, — мама вручает мне сына, которого она одела в привезенные вещи. — Вечером заедет Миа, проверит, как у вас дела, и познакомится со своим племянником.
— Хорошо, — я бросаю беглый взгляд на неизменное лицо Аны, присоединенной к аппаратам. — Если будут какие-либо изменения, сообщи мне сразу же.
— Обязательно.
— Мистер Грей, все чисто, — произносит Тейлор, когда я выхожу в коридор с Тедди на руках, — мы можем идти.
— Отлично. Давай отвезем тебя домой, малыш, — опускаю взгляд на Теда, который с интересом рассматривает мой галстук и теребит его в крошечных пальчиках.
Тейлор вызывает лифт, и двери тут же раскрываются. Мы входим внутрь и едем вниз. Сердце немного заходится, мне страшно выносить его во внешний мир.
Признай, Грей, ты просто боишься не справиться, оставшись с ним.
Да-да, это правда! Но кто бы не боялся на моем месте?
Я надеялся, что рядом будет Анастейша, думал, что она будет учить меня и подсказывать. Но я брошен, по сути, на произвол судьбы. Няней никто не отменял, но в данной ситуации, как объясняла Грейс, ему лучше быть с кем-то близким. Тео важно не чувствовать себя одиноким, вдали от родителей.
Хоть он и был практически девять месяцев внутри нее, со мной у Теодора связь не намного слабее. Он чувствует меня, мой страх и волнение, неуверенность.
Я боюсь его.
***
— Вот мы и дома, — двери лифта в Эскале открываются, и Тейлор сопровождает меня в фойе, где нас встречает миссис Джонс с некой грустной улыбкой. — Гейл, — легко киваю женщине в знак приветствия.
— Добрый день, мистер Грей, — отвечает она, делая пару шагов ко мне. — Позволите? — она протягивает руки.
— Да, — соглашаюсь я и передаю младенца. — Его зовут Теодор.
— Он очень похож на Вас, сэр, — покачивая Теда, произносит Гейл.
— Спасибо.
Только я больше вижу в нем Ану, чем себя.
Мне удалось немного поработать, проверить почту и ответить на несколько писем, которых накопилось уже достаточно много. Я выпал из жизни своей компании, меня заменяет Рос. И я безумно благодарен ей за помощь, ведь, если бы не она — моя правая рука, — и здесь все вышло бы из-под контроля.
В восемь приезжала Миа с Итаном, они пробыли около получаса и уехали на свидание. Я надеялся, что она будет одна, и останется хотя бы до утра. Но не тут-то было.
Гейл приготовила Тео смесь, и я кормил его в детской комнате, сидя в кресле около кроватки. Засыпать он пока и не думает, но уже капризничает. Он устал. Этот день наполнен для него стрессами: разлука с мамой, поездка в авто, новое место, незнакомые люди.
О, нет, кажется, снова подгузник…
— Гейл, — говорю в радионяню, вызывая домоправительницу. — Гейл, мне нужна помощь в детской.
Перед этим мне помогла Миа, а до этого Гейл, пока я работал у себя в кабинете. Мне ведь толком никто и не показал, как это делается. Вдруг, что-то пойдет не так?
— Чем могу Вам помочь, сэр? — в комнату заглядывает женщина.
— Думаю, он полон, — показываю на подгузник. — Я еще ни разу не менял эту штуку. Вы покажете мне?
— О, конечно, — смущенно захихикала миссис Джонс и подошла ко мне, — давайте мне этого милашку.
Она уложила его на пеленальный столик и подозвала меня. Нахмурившись, я внимательно наблюдал за процессом смены «нижнего белья» своего сына. Она отклеила одну липучку, затем другую и, вытерев задней частью маленькую попку, сняла подгузник.
Да уж, запашок тот еще…
Затем Гейл протерла его салфетками и присыпала тальком. Трудно поверить, что я тоже когда-то был таким. И у меня был такой маленький… краник. Невольно улыбаюсь своей мысли, но скрываю это от миссис Джонс.
Взяв две ножки, она приподнимает его поясницу одной рукой, а другой подкладывает чистый подгузник и закрепляет его.
— Если кожа преет или есть раздражение, то нужно смазать кремом, — добавляет Гейл, надевая чистый боди. — Вот и все, — она вручает мне ребенка и тепло улыбается.
— Благодарю за подробный урок, Гейл.
— Сэр, — кивает она и удаляется.
— Теодор, — смотрю на сына, — мы сможем провернуть такое сами?
***
Когда мой сын уснул, я уложил его в кроватку и прикрыл одеяльцем. Смотря сейчас на малыша, думаю, как вовремя мы с Аной позаботились о детской комнате. Оставляю ночник включенным, проверяю работу радионяни и тихо выхожу из спальни Тедди, направляясь к себе.
Здесь так пусто без нее.
Забираюсь в постель и укрываюсь одеялом, ощущая на коже прикосновение ее пальчиков. Смотрю на ее подушку и тяжко вздыхаю. Скорее бы моя малышка вернулась ко мне. Ана нужна мне, словно воздух.
Где ты, маленький ублюдок. Слышу его голос вдалеке, вокруг темно и холодно. Я сжимаюсь, тело трясет. Я открываю встроенный в стену шкаф и вижу мальчика трех лет.
Узнаю в нем Теодора.
Нет!
Он плачет, а я смеюсь. Нет! Этого не может быть!
Мой мальчик плачет, он боится меня…
Распахиваю глаза, пытаясь на чем-то сфокусироваться. Все плывет. Включаю ночник на прикроватной тумбе, понимая, что вот-вот мое сердце выпрыгнет из груди.
Проклятье, что это было?
Сраные кошмары вернулись, Грей.
Ее нет рядом, а у меня снова кошмары. Но они изменились. Теперь я… Я ужасно обращаюсь с мальчиком. Однако, становится еще паршивее от того, что сутенер моей биологической матери не был моим отцом, а в своем сне я издевался над своим собственным сыном.
Этого я боюсь больше всего на свете.
Ана возненавидит меня. Нет, я не допущу этого! Я ведь… Я люблю Тедди! Как бы я не боялся, как бы не страшился ошибиться в обращении с младенцем, я люблю его, свою плоть и кровь.
С ужасом замечаю спустя пару мгновений, что Теодор и вправду плачет. Сработала радионяня. Я подрываюсь с постели и бегу на второй этаж, перескакивая по две ступени за раз. Малыш заходится в истерке, дергает ручками и ножками, кривится, кричит.
— Эй, ну ты чего? — шепчу я, аккуратно поднимая сына на руки. — Тише, Тедди, тише, — покачиваю его на руках.
Он немного успокаивается, но еще хнычет. Смотрю на время, 12:58, он еще не должен был проголодаться, и подгузник в норме. Кажется, он просто испугался одиночества.
Нет-нет, Грей, это плохая идея взять его с собой в комнату.
Но так он хотя бы будет рядом со мной, будет чувствовать мое присутствие. Не ощутит себя брошенным. Прижимаю его к себе крепче, продолжая покачивать, и выхожу из комнаты. Спускаюсь вниз и возвращаюсь в свою спальню.
Укладываю Теодора на половину Аны, с другого края кладу свободную подушку, а низ подпираю своим покрывалом. Из шкафа вынимаю еще одну подушку и кладу ее у изголовья.
Все, теперь ты в безопасности, малыш. А главное — я рядом.
Ложусь возле своего сына и глажу по животику, чтобы он окончательно успокоился. Вскоре Тед засыпает, а за ним следом отключаюсь и я.
***
Сегодня девятое мая.
Наша первая годовщина. Ровно год назад Анастейша упала в моем кабинете, придя заменить свою подругу-соседку. Нет, она не просто упала, она буквально ввалилась в дверь и в мою жизнь. Тогда я еще не понимал, к чему может привести наше знакомство, да и не мог поверить, что наши отношения выйдут за рамки Дом-Саба.
Сегодня наш первый юбилей, а она в больнице, я с ребенком дома. Но я не собираюсь сидеть в четырех стенах, сложив руки в ожидании чуда. Не возьми я ситуацию в свои руки после нашего первого и последнего расставания, наверное, так и трахал бы бесцельно брюнеток.
А теперь у тебя семья, Грей.
Смотрю на спящего сына. Прошлая ночь была кошмарной! Он без конца просыпался, хныкал, и я бегал на второй этаж в его комнату. Пришлось забрать его к себе и уложить на кровати, и так мы провели остаток ночи. Что же, зато теперь Теодор отсыпается.
Поручив сына миссис Джонс, я быстро принял душ и надел джинсы с рубашкой. Хотелось разнообразия в этот день. Я мог бы нанять няню, но мне легче добавить зарплату уже проверенному, надежному человеку, чем искать кого-то, и не быть в нем уверенным. Поэтому я со спокойной душой и букетом роз отправился в больницу к жене.
Я так надеялся, что все в скором времени вернется на свои места, что моя малышка проснется, подержит сына на руках, скажет, нравится ли ей выбранное имя. Я возлагаю на этот день большие надежды. В прошлом году девятое мая изменило мою жизни, надеюсь, то же самое произойдет и в этом.
Открываю дверь реанимации и вхожу внутрь, ожидая увидеть Ану, однако, замираю на месте. Брови удивленно ползут вверх, а сердце ускоряет ритм в страхе. Проклятье, где она? Кровать пуста, ее нет.
О, нет…
Она ушла? Бросила меня?
Паника нарастает в груди, сковывает дыхание. Я пячусь назад в неверии, этого просто не может быть. Моя Ана не могла так поступить. Громко втягиваю воздух. В коридоре сталкиваюсь с медсестрой.
— А… где… — показываю на дверь, — где Анастейша Грей?
— О, Вы ее муж? Мистер Грей? — спрашивает девушка, и я согласно киваю ей, все еще требуя ответа всем своим видом. — Ее перевели в обычную палату, разве Вам не сообщили?
— Что? — в горле собирается ком.
Моя девочка очнулась, а мне никто не сказал!
Блядь, всех уволю!
— Мне должна была позвонить медсестра… Не знаю, как ее зовут, рыжая…
— А, это Кайли, у нее выходной сегодня. Пойдемте, я проведу Вас к жене, — улыбается брюнетка и зовет меня за собой.
Наконец-то она сказала хоть что-то толковое! Мы проходим по длинному коридору отделения, и медсестра останавливается около одноместной палаты под номером триста пятьдесят два. Со словами «Вам туда» она удаляется.
Нетерпеливо нажимаю ручку двери и вношусь внутрь, словно ураган. Малышка лежит на кровати с закрытыми глазами, но, услышав меня, поднимает голову. Ее личико озаряет улыбка, однако смотрит она немного испуганно.
— Кристиан, — шепчет она, осматривая меня с ног до головы. — Я так скучала, — мурлычет Ана.
— Ох, детка, — подлетаю к ней и оставляю цветы на тумбе, присаживаюсь на край постели и припадаю к ее губам, целуя неистово страстно и любя.
Эти губы сводят меня с ума. Не могу без них жить.
— Где наш малыш? Что с ним? — с волнением в голосе спросила Анастейша, приложив руку к своему плоскому животику.
— Он уже дома, любимая, и он вполне здоров, — заверил ее я.
А еще нужно сказать ей, что я выбрал имя.
Надеюсь, ей понравится.
— Что ты мне не договариваешь? — нахмурилась она, нежно взяв мою руку в свою. — Скажи мне.
— Детка, ты была без сознания, и мы не знали, когда придешь в себя… А нашего сына уже выписывали… Ему нужно было дать имя, и я взял на себя эту ответственность, — сдерживая переживание в горле, произношу я, от чего мой голос слегка дрожит. — Я назвал его Теодор Рэймонд Грей.
Произнеся то, что хотел, я замер в ожидании ее реакции. За время ее молчания, думал, я состарюсь. Ана ничего не говорила, видимо, пыталась понять, откуда я взял эти имена.
— Мне нравится, — наконец, выдала миссис Грей. — Теодор — в честь твоего дедушки, а Рэймонд — в честь моего отца. Ты правильно сделал, Кристиан. Я люблю тебя, — взяв мое лицо в ладоши, она, еле прикасаясь к моим губам своими, нежно поцеловала меня.
Слава Богу, ей понравилось! Я с облегчением выдохнул.
— Тедди потрясающий малыш, — отпрянул я от жены и посмотрел в ее глаза. — Очень похож на тебя.
— Ты держал его на руках? — неуверенно спрашивает Ана.
Ну, конечно, она же думает, что я боюсь, что не уверен в себе, как в отце. И отчасти это так и есть, однако, я учусь.
— Да, я впервые взял его на руки через пару дней, — рассказываю я. — Он постоянно плакал, ему была нужна ты, но… Грейс позвала меня. Представляешь, он успокоился! — с восторгом произнес я. — Прекратил плакать как только оказался у меня на руках.
— Почему я не удивлена?! — с улыбкой хмынула Анастейша. — Ты ведь его отец, Кристиан.
— Потом я кормил его из бутылочки, — продолжаю я свой рассказ. — Он невероятно смешно сосет молоко! Позавчера был мой первый подгузник…
— И как все прошло? — рассмеялась миссис Грей.
— Ну, — усмехнулся я, — не без приключений, но я сделал это.
— Хочу его увидеть, — с невыразимой мольбой Ана посмотрела в мои глаза.
— Если ты пошла на поправку, думаю, тебя не станут долго держать здесь. Я узнаю, может, получится сегодня забрать тебя домой.
— Было бы отлично.
***
Поднимаясь в лифте в Эскалу, держу в объятиях свою миссис Грей. Ее глаза горят нетерпением перед встречей с сыном. Мне трудно представить, каково ей сейчас. Она так ждала его, так боялась за него, и не увидеть малыша, придя в себя, это, должно быть, кошмарное чувство.
Двери лифта открываются, и мы медленно выходим в фойе. Ана ищет взглядом Теодора, но его здесь нет.
— Он с Гейл в нашей спальне, — отвечаю я на невысказанный вопрос.
— А почему не в детской? — хмурится Анастейша.
— Потому что Теду было спокойнее рядом со мной, — объясняю, провожая малышку к комнате.
Мы входим в спальню, и видим, что миссис Джонс сидит на кровати и играет с Теодором. Почувствовав присутствие мамы, сын начинает активно дергать ручками и похныкивать. Гейл тут же поднимается на ноги и широко улыбается.