Уж лучше уйти.
Отец Мэши был родом из далеких поселений на воде. Плавающие дома – так назывались эти поселения. Настоящие Деревья не могут жить на камнях и в воде. Потому Плавающие дома тоже было безопасным местом. Вот туда, к своей родне, отец и собрался.
– Там другие законы, там не бывает Всадников, потому жить легче и проще. Моя родня не откажется от меня, – объяснил он.
И в глазах его при этом светилась уверенность и надежда.
Отец сказал о своих родных, перед тем как они вышли из дома и последний раз закрылась за ними дверь. И с тех пор в сердце Мэши поселилась надежда. Они найдут новое пристанище для жизни, найдут родных, и все наладится. И все будет хорошо.
2
Отец свернул в узкое ущелье, и тут же за спиной раздался тягучий звон Габуиши – длинных металлических полос со встроенными редукторами звучания, – развешанных на сторожевых башнях. Знак к отключению электричества. Под этот долгий и скучный гул медленно гасли огни во всех домах, и вскоре Город погрузился во тьму. Только самую малость светились крохотные фонарики в теплицах и питомниках.
Энергию экономили. Ведь энергетических установок не так много, да и ветер не всегда бывает достаточно сильным. И дневное Светило не всегда пробивается из-за туч. А от Буймиша слишком мало света, чтобы выработалась хоть сколько-то энергии.
– Вот и славно, – прозвучал в полнейшей мгле уверенный голос отца, – зато мы будем незаметны. Никто не обратит на нас внимания.
Мэши рассеянно кивнула. Вроде бы и так никто не обращал внимания. Шли себе и шли. Шагали по камням. В здешних местах еще не доводилось бывать, поэтому было даже немного интересно. Густо-сиреневое небо над головой да узкий бок Буймиша – вот и все, что виднелось за ровной линией гор. Интересно, как долго придется идти? До самого утра? А где они смогут поесть?
От волнения мысли о еде показались пустыми и ненужными. Какая еда, когда зубы постукивают и сердце колотится? А что, если ее и отца вдруг все-таки заметят? А что, если ночью на них нападут Всадники? От этих мыслей хотелось забиться в кусты и тихонько завыть от ужаса.
– Не переживай, – тихо проговорил отец, – скоро выберемся. Тебе понравится мир, вот увидишь. Ты ведь в жизни-то и не видела ничего, кроме нашего Города. А мир, Мэши, он знаешь какой красивый?! Пора тебе посмотреть мир. Самое время сейчас.
Мэши не ответила. Какая разница – красивый мир или нет, если они бегут от одной опасности к другой?
Неожиданно отец остановился у стены, и ничего невозможно было разобрать в плотных, почти фиолетовых сумерках. Но отец, видимо, точно знал, что надо делать. Потому что достал узенькую лопатку из рюкзака, наклонился, поддел ею что-то, надавил плечом, крякнул, присел – и часть стены сдвинулась с места. Поехала в сторону, и до Мэши дошло, что вот эта гладкая поверхность и есть каменная дверь. Такую не разглядишь с первого раза, тем более в темноте.
Образовавшийся проход дохнул холодом и сыростью. Влажной, приятной землей. На Мэши была темная курточка длиной почти до колен, с капюшоном, узенькая шапочка, плотные широкие штаны и мягкая обувь из кожи ящера-гиганта нажиса. Отец велел надеть самую темную и теплую одежду, сказав, что там, куда они пойдут, будет гораздо холоднее. И вот теперь она сама в этом убедилась.
Шагнув следом за отцом в проем, Мэши споткнулась и чуть не грохнулась. Вскрикнула, протянула руку и коснулась холодного камня – стены прохода. Камень – это опора и безопасность. Так учили в школе. Камень – залог выживания…
– Как же мы будем? Вдруг на нас нападут Всадники? – выдохнула она наконец свои опасения.
– Всадникам нужна еда: мясо и злаки, ты же знаешь. На двоих одиноких путников они и внимания не обратят. Да и на нас неприметная одежда, в сумраке мы сольемся с местностью и не будем бросаться в глаза с высоты полета.
– А днем?
– А днем мы с тобой отдохнем, Мэши. Всю эту ночь мы будем двигаться, света Буймиша вполне достаточно, чтобы не сбиться с пути. Так что наш отдых наступит только тогда, когда взойдет Светило.
– Ничего себе, сколько еще идти… – пробормотала Мэши, стараясь хоть что-то рассмотреть у себя под ногами.
Отец достал маленький светильничек, прикрепленный к большому железному кольцу, – дорогая вещица. Пояснил, что у него есть запас энергетических камушков, на несколько дней должно хватить.
– А там видно будет. Там что-нибудь придумаем.
Долгожданный розовый луч пробежался по низкому своду прохода, по закруглявшимся к потолку стенам и остановился где-то впереди, на углу, за которым скрывался поворот.
– Нам туда, – решительно сказал отец и зашагал вперед.
Мэши двинулась за ним, правда не так уверенно и спокойно. Временами тревога накатывала, словно порыв ветра, и тогда зубы начинали стучать от ужаса. И в голове метались мысли: «Как же без Города? Что же без Города? Кем мы будем? Отщепенцами? Приблудами? Бродягами?»
Сомнения одолевали с каждым шагом, и Мэши все больше оглядывалась назад.
Отец, словно уловив ее страхи, проговорил:
– От нашей семьи остались ты да я. А так хотелось, чтобы мальчики выросли, завели семьи, продолжили род. Но у тебя все еще будет, я обещаю. Жаль, что твоя мать ушла и не увидит тебя взрослой…
При воспоминании о матери Мэши нахмурилась. Не стоит сейчас ворошить прошлое. Что миновало, то миновало. Отец, конечно, прав. От их семьи ничего не осталось, и если уйдет и она, то и смысла жизни для отца не будет. Все, кого он любил, все ушли. Или в небытие, или в другие Города. Мать ушла в другой Город, в Пятый. Покинула их, оставила без сожаления. Сказала, что жизнь разбита и она хочет начать все заново. Звала с собой Мэши, но не охотно, так, больше для порядка.
Отец никогда не обсуждал эту тему, но временами говорил, что никогда не оставит Мэши. И Мэши ему верила. Ее отец был настоящим отцом и поступал так, как должен был.
Мать просто скинула на них тяжелую ношу горя и убежала. По крайней мере так думала Мэши. Мальчики унесли с собой в небытие все тепло и нежность, всю веселость и радость, что были прежде. А тот холод и пустота, царившие теперь в доме, матери были не нужны. И Мэши тоже оказалась не нужна. Одной дочери было слишком мало, чтобы облегчить горестное бремя. Потому мама ушла.
Но зато всегда рядом был отец, и сейчас он спасал ее от неминуемой беды, от нависшей угрозы. Он делал то, чего не смог сделать для сыновей. Возможно, отец до сих пор винил и себя в их гибели. Возможно, он жалел, что вообще пришел однажды в Города. И потому старался исправить ошибки прошлого.
Мэши не спрашивала его, это ведь и так было понятно. Просто шагала следом, ежилась от прохлады и мысленно прощалась с Городом и друзьями. С одногодками, которых больше никогда не увидит. С ленивым Хамийе – ящер наверняка лежит под дверью и тоскливо постукивает длинным хвостом. Не дождется ящер свою хозяйку этой ночью…
Вдруг отец остановился, повернулся слегка и провел лучом светильника вперед по проходу. Опустил его вниз, и в розоватом свете жирной, рыжеватой полосой показалась земля.
– Это и есть Настоящая Земля? – осторожно спросила Мэши.
– Она самая. Вот теперь надо быть начеку.
– А если… – дальше язык не повернулся, и вопрос повис в воздухе.
– Мы пройдем быстро и тихо. Деревьев-Гигантов сейчас рядом нет, иначе бы в Городе объявили тревогу. Ну, пошли.
Отец ступил первым. Сначала медленно, неуверенно, будто под ногами у него был узкий карниз над пропастью. После более смело – шаг за шагом. Шел он так тихо, что Мэши не улавливала ни шороха.
Сама она нерешительно двинулась следом лишь тогда, когда отец оказался у очередного поворота. Он оглянулся, поднял брови и еле слышно проговорил:
– Не бойся, пошли. У нас с тобой все должно получиться. Тут недалеко.
Но вот тут, в этом самом проходе, и погибли дети. Отец ведь не зря сказал об этом, он хотел еще раз напомнить о том, что их путешествие – вовсе не увеселительная прогулка. Корни Гигантов-Деревьев могут преодолевать под землей довольно большие расстояния – так учили в школе. А после вылезать узкими, гибкими змеями, разрушать все, что попадается на пути, и затягивать вниз, под землю, людей. Вдруг и сейчас в этой кромешной темноте появится древесный корень? И Мэши с отцом его не услышат? Вдруг он уже за спиной, извивается, готовится напасть и утянуть во влажный земляной мрак?
Мэши нервно вздрогнула и вцепилась в отцовский рукав. Только бы выбраться отсюда живыми и невредимыми… Только бы выбраться…
Отец шел вперед молча, все ускоряя и ускоряя шаг. Мэши едва поспевала за ним, умирая от ужаса. Лучик светильника плясал по земле, по стенам, перескакивал на потолок.
И вдруг впереди слабым пятном проступил темно-фиолетовый небосвод, полный еле заметных звезд. Мэши хотела спросить, что там, но отец ее опередил.
– Мы вышли, Мэши. Вот теперь мы действительно покинули Город. Ты представляешь себе? Мы вне Города, Мэши.
В голосе его послышалось такое явное облегчение, что Мэши на мгновение остановилась.
– Думаешь, что дальше нам нечего бояться? Разве там дальше не находится Настоящая Земля?
– Да, такое там есть. Но мы пойдем по скалам. В здешних местах проходят несколько горных хребтов. Около них не строят Городов, потому что они не располагаются кругом и местами на них растут леса. Обычные деревья, не Гиганты. По крайней мере так было раньше, еще до твоего рождения, когда я только пришел к Городам.
Перед ними распростерлась равнина, на которой прямоугольными обелисками тут и там поднимались высокие камни. А дальше, у горизонта, ломаным черным изображением проступил Четвертый Город – его сторожевые башенки хорошо просматривались на фоне розовеющего Буймиша. Между Третьим и Четвертым Городом оказалось совсем небольшое расстояние.
– Куда теперь? – спросила Мэши, всматриваясь в даль.
– Мы пройдем по этой равнине и спустимся вниз. Там дальше должны быть заброшенные ущелья, которые наши ополченцы называют Гиблыми. Вот по ним и спустимся.
– А почему они Гиблые? – снова задала вопрос Мэши, внимательно глядя под ноги и перешагивая крупные камни с острыми боками.
– Потому что в них разбилось много наших. Приземлиться в тех местах практически невозможно – слишком узкие проходы и слишком отвесные вершины. Ящеры теряли высоту и падали. Мало кто оставался в живых после такого падения…
Мэши поежилась. Если бы она осталась в Городе и ей выпал жребий, то пришлось бы учиться летать на ящерах-пангусах. Чтобы сражаться с железными драконами, нужны летающие ящеры. Только так ополченцам удавалось оборонять границы и сражаться с постоянно нападающими Всадниками.
Пангусы добродушны, у них длинные клювы, кожистые крылья и маленькие красные глазки. Мэши не раз кормила молодых пангусов в питомнике Третьего Города. Они так смешно щелкали светло-коричневыми клювами и так жадно набрасывались на крупные зерна мукокки и на мягкие, чуть подсушенные ягоды хисиемы, что Мэши и ее подруга Ганиша громко смеялись и называли их маленькими жадюгами. А пангусы лишь косились красными глазами да проворно хватали еду.
В их клювах росли небольшие плоские зубы, которыми они сухо щелкали, пережевывая пищу. А коготки на лапках еле слышно стучали по каменному полу, присыпанному соломой мукокки.
А теперь Мэши никогда больше не будет кормить пангусов. Никогда…
Мэши перепрыгнула еще один камень и заторопилась за отцом.
Зато она никогда не свалится в Гиблое ущелье и не разобьется там о камни. И никогда не погибнет от огня железных драконов. Если только у них с отцом получится добраться до Плавающих домов…
Глава 2
Мэши. Лес укроет от своих
1
Фиолетовая ночь опускалась на землю звездным куполом, и только огромный Буймиш разгонял мрак, разливая розовый неуверенный свет. Камни, поднимавшиеся повсюду, напоминали прямоугольные столбы с обломанными верхушками, и их тени, точно сигнальные линии, перечеркивали долину.
Мэши с отцом спускались по склону, и ей казалось, что идти не так уж и тяжело. Тело само неслось вперед, а странный вид каменистой местности завораживал. Такого ей видеть еще не приходилось. Да и как бы она могла заглянуть за границы Города?
Окна всех домов выходили внутрь каменного кольца гор, а на сторожевые башни детей никогда не пускали. И сейчас Мэши даже забыла страх – так удивляли ее странные ровные каменные обелиски. Как будто их поставили тут специально. Выточили, придали правильную прямоугольную форму. Откуда здесь взялись эти камни?
Мэши спросила отца, но тот отмахнулся и быстро проговорил:
– После. Сейчас нам надо благополучно миновать эту местность. Нас могут разглядеть со сторожевых башен, потому держимся в тени и шагаем быстро.
И Мэши припустила следом за отцом с удвоенной скоростью.
Они прошагали всю ночь, обогнули горные хребты Третьего и Четвертого Городов. Оба они были окружены странными камнями-обелисками. А дальше земля стала более темной, покрылась травой, узкой и извивающейся. Таких трав Мэши сроду не видела. В Третьем выращивали злаки – длинненькие стебли с крошечными горошинками зерен по краям. И еще стручковые – крупные твердые шарики желтого цвета, в кожистой оболочке. Ниаху, нишуи, намия – все это употреблялось в пищу. Из ниаху получался отличный суп, надо было только побольше добавить муки из мукокки да накидать ароматных приправ.
А тут завивающиеся стебельки цеплялись за штанины, обхватывали щиколотки нежно, мягко. И их прикосновения пугали, казались неприятными, зловещими. Мэши и сама не могла понять почему. Но торопилась, торопилась.
Через несколько часов ноги загудели от усталости, словно в каждом ботинке появились тяжеленные камни. Но отец и не думал останавливаться. Шагал вперед и вперед. Города остались за спиной, каменные обелиски тоже. И перед путниками вырос сероватый холм, весь покрытый деревьями. Обычными деревьями, не Гигантами.
В Городах не разводили даже обычных деревьев, осторожничали. Потому Мэши их видела только на нарисованных картинках да на плакатах в теплицах; там были представлены изображения всех видов растительности, что водилась на Эльше.
А тут, залитые розовым светом, они поднимались на фоне Буймиша большими, толстыми стволами. От самой их макушки отходило множество лениво шевелящихся длинных ветвей, которые склонялись почти до земли. На каждой ветке завивались тоненькие усики – Мэши могла рассмотреть каждый завиток. Потому что Буймиш в этих местах не закрывали склоны Городов, и он свободно сиял над равниной, над холмом и над деревьями.
– В этом лесу и передохнем. Совсем скоро поднимется Светило, – сказал отец, останавливаясь перевести дух и оглядываясь назад, словно прикидывая, какой большой путь им удалось пройти за ночь.
– Ты что? Как же мы будем спать в лесу? Среди деревьев? – буркнула Мэши, тяжело дыша после быстрой ходьбы.
Что это он придумал? Идти прямо в лапы к деревьям, пусть и не Гигантам? Так это верх глупости!
– Здесь есть удобные скалы, они на самой макушке холма выступают, как проплешины. Вот там и отдохнем. Я же тебе говорю: я знаю дорогу. Так что, Мэши, нам осталось с тобой совсем немного – только подняться на холм.
– Отец… Как же мы…
– Очень тихо и спокойно. Сейчас проведу. Если только тут не изменилось все за последние пару десятков лет. Но что-то мне подсказывает, что вообще ничего не изменилось.
– Почему? Почему ты думаешь, что все осталось по-прежнему, как в те дни, когда ты был молодой и только пришел в Город?
– Потому что некому менять. Люди в этих местах не бывают. Тут, Мэши, не ступала нога человека уже очень и очень давно. Мы будем с тобой первыми за два десятка лет, наверное. Всадникам здесь тоже делать нечего. А деревья эти, с длинными ветками, – они совершенно несъедобные. Использовать у них можно только древесину, она достаточно крепкая. И цвет у нее должен быть красивый, темно-коричневый, с черными прожилками. Вот только после Железной войны люди уже не используют древесину и вырубать эти деревья некому. Вот посмотри, Мэши, как они сильно разрослись.
Чем ближе Мэши подходила к лесистому холму, тем выше и мощнее становились деревья. Стволы у них оказались гладкими и такими толстыми, что Мэши вместе с отцом не смогли бы обнять их. Землю покрывали завивающиеся усики от веток, изящные и гибкие. Мэши вдруг пришла мысль, что деревья создают свой узор на земле. Серые завитки на бледно-зеленой траве.