Кивнув, женщина убежала.
– А теперь вот что, парень. Давай-ка уходи отсюда побыстрее – вон там лестница, она ведет к причалу. Прилив уже кончился. Иди по прибрежной полосе, потом поднимись по этой лестнице, и окажешься на улице – как будто ты причаливал лодку. У тебя есть носовой платок? Хорошо. Перевяжи руку, а если кого-нибудь встретишь, небрежно засунь ее в карман. Нет, я не принимаю благодарности – это непрофессионально. К счастью для тебя, я на часок отпустил своего клерка. Но Господь заботится о дураках.
Глава 15
Два посетителя в «Розе и якоре»
Через пару минут Фугеро открыл глаза, постепенно приходя в себя.
– Какого черта! – прорычал он. – Руки прочь, ты! Что это ты делаешь с моим горлом? – Это было сказано по-французски.
– Я развязывал вам шейный платок, – ответил мистер Макфейл. – Вы сильно ушиблись, упав с лестницы. Лучше полежите минутку спокойно.
Гигант с трудом сел и, оттолкнув таможенника, огляделся. Потом, ухватившись за перила лестницы, поднялся и, привалившись к ним, начал изрыгать проклятия, одновременно ощупывая свои карманы.
– Я вас не ограбил, если вы думаете об этом, – сказал мистер Макфейл.
– В какую сторону побежала эта маленькая скотина?
– Он не скотина, и он не маленький, и я не припоминаю, куда он побежал. Он оставил вас на мое попечение. Занимаясь вами, я не заметил, в какую сторону он пошел.
– Уверен, вы лжете, – заметил Фугеро и сплюнул.
Макфейл даже побледнел.
– Я не лгун, – ответил он, с трудом овладев собой. – Однако заявляю прямо: если бы ложь могла спасти какого-нибудь достойного парня от таких, как вы, я бы солгал.
– Но она его не спасет! Мальчишка принадлежит мне. Он сбежал с судна, и по закону я имею на него право. Да, у меня в сундуке на борту его бумаги, а еще такая хорошенькая плетка, ее называют «кошка». Это уже второй раз. Первый раз его спас один выживший из ума старик-нотариус. Но я узнал, что он умер, а мертвые не в счет. А во второй раз ты дал ему уйти.
– Это вам еще придется доказать. – Мистер Макфейл тщательно взвешивал свои слова. – Так же, как придется доказать, каким именно образом вы очутились у подножия этой лестницы. Правда, – но это лишь мои догадки – мне думается, что вы получили по заслугам.
– Этот крысеныш застал меня врасплох.
– О, конечно, точно так же, как вы рассчитывали застать его. Не лучше ли вам вернуться на борт и отплыть? Лоцман уже дожидается.
– На черта мне сдался этот лоцман, да и ты тоже! Ничего, подождет, а надоест – пускай посылает счет агентам. Я могу сам вывести свою посудину из гавани при любом приливе. Но я доберусь до этого парня, даже если просижу здесь неделю.
– А как насчет платы за простой?
– К черту плату за простой! Мне принадлежат три четверти акций.
– Вот как – а как насчет начальника порта? Ему нужно, чтобы вы освободили место.
– Вы не понимаете вот чего: этот парень сбежал с судна и ваша полиция обязана его разыскать и передать мне.
– Можете сказать им об этом сами: полиция уже здесь.
И действительно, к ним размеренным шагом приближался инспектор полиции, рядом шел молодой констебль. Инспектор, высокий, крепкий мужчина, был всегда серьезен и славился своей терпимостью.
– Я слышал, у вас тут небольшая проблема, – сказал он.
– Проблема? – взвился Фугеро. – Никаких проблем – кроме того, что мой матрос сбежал с судна, и я побеспокою вас просьбой отыскать его.
Просто удивительно, как некоторые люди умудряются вызвать к себе антипатию с самых первых слов. Инспектор окинул шкипера безмятежным взглядом:
– Ваша фамилия?
– Фугеро.
– Да, конечно же, шкипер вон той шхуны, «Жоли бриз», не так ли? А как зовут матроса?
– Амиот Тристан, из Локтюди, это в Бретани. Или так, или Тристан Амиот. В общем, ублюдок.
– Вряд ли я могу дать такое описание на ордере и отнести на подпись судье: по такому описанию нельзя опознать и арестовать человека. Пожалуйста, скажите что-нибудь более определенное. – Инспектор перенял эту манеру вести беседу от заместителя начальника полиции. – Вы наняли этого человека матросом на вашу шхуну. В котором часу вы хватились, что его нет на борту?
Фугеро молчал.
Мистер Макфейл издал смешок:
– Не будьте слишком строги с этим человеком, инспектор. Учитывая, что это произошло почти год тому назад, вы вряд ли можете ожидать, что он вспомнит день и час.
– Я же вам говорю, у меня его бумаги! Если вы поднимитесь на борт…
– Я не сделаю этого. Потому что так уж вышло, что у меня есть бумаги, касающиеся вас, и, если вы прогуляетесь со мной до полицейского участка, я могу их вам показать. Против вас имеются сведения, предоставленные джентльменом из вашей страны и подписанные четырьмя свидетелями.
– Тьфу! Он мертв, и сведения уже устарели.
– Конечно устарели, но все же не так, как ваши притязания на этого молодого человека, а? Имеется также целая кипа документов, касающихся вас, на французском языке. Я сам не читаю по-французски, но, может быть, мистер Макфейл пойдет со мной и переведет эти бумаги.
– Думаю, в этом не будет необходимости, – сказал таможенник.
Фугеро изрыгнул проклятия в адрес обоих и вышел, шаткой походкой направившись к «Розе и якорю», чтобы поправить здоровье. В баре он заказал двойное бренди. Его обслуживала Дебора, молча наблюдавшая за ним.
Фугеро, проглотив бренди, толкнул к ней стакан по металлической стойке, чтобы его снова наполнили. Дебора отправила стакан обратно:
– Я вам больше не налью. Вы уже и так пьяны.
– Ну же, еще один маленький стаканчик, будь умницей!
– Ни капли.
– Вот как! – Он бросил на нее плотоядный взгляд. – Мне нравятся бабы с норовом – да еще с таким бюстом, как у тебя. А знаешь ли ты, что я могу разнести весь твой чертов бар одним взмахом руки – рюмки, бутылки и все остальное?
– Конечно знаю.
– И ты не боишься?
– Вас? Да ни капельки.
Взглянув на нее, Фугеро спросил:
– Наверное, рассчитываешь на поддержку, которую получишь, если позовешь на помощь? Прибегут из задних комнат этого заведения?
– Вовсе нет. Я могу позвать на помощь соседей или, – она бросила взгляд в сторону площади, – полицию. Ну что, позвать?
– Нет, чуть-чуть погоди. Не так уж я пьян, как ты говоришь, просто немного навеселе и пытаюсь думать.
– Ну что ж, думайте.
– Этот ваш паренек – вы с мадам не держите его где-то в доме, а?
– О ком это вы говорите? Ну что, вы уберетесь отсюда или мне позвать хозяина и вызвать полицию?
– Tiens! Да от вашей английской полиции честному человеку никакого проку – не больше, чем от нашей. Я говорю об этом моем торговце луком, которого вы мне не дали наказать и с которым вступили в заговор. Он где-то поблизости?
– Нет.
– И не служит здесь?
– Нет, – ответила Дебора. – И даже если бы я знала, где он в эту минуту, то не сказала бы вам. Этого достаточно?
Фугеро поднялся:
– Достаточно. Но еще один стаканчик бренди не помешал бы, а?
– Если вы пообещаете – хотя вы и скотина – сразу же уйти.
Ему налили, он выпил свой стакан и, пошатываясь, побрел прочь.
В то же утро, немного позже, мистер Макфейл зашел в «Розу и якорь», чтобы, по своему обыкновению, выпить пинту сидра. Он предпочитал сидр пиву – сидр здесь был превосходный, из яблок, выращенных в саду отца миссис Льюворн. У этого сидра был привкус груши, а по цвету он напоминал светлый янтарь. Ежедневно ближе к полудню таможенник появлялся в «Розе и якоре», заходил в бар, трижды ударял в гонг, в остальном полагаясь на сообразительность тех, кто обслуживал здесь клиентов.
Вошла Линнет Льюворн, неся на подносе кувшин, стакан и безукоризненно начищенную оловянную кружку. Мистер Макфейл приподнялся со стула, давая понять, что оценил эту честь, и она объяснила, что Деборы нет, а парень, прислуживающий в баре, накануне вечером подвернул ногу, когда шел домой.
– Вам не за что извиняться, мэм, – сказал мистер Макфейл. – Вы оказываете мне честь. И если позволите старику такую вольность, то замечу, что никогда не наблюдал вас в таком цветущем виде. Замужество определенно пошло вам на пользу.
– Благодарю вас, мистер Макфейл. – Линнет осторожно налила сидр из кувшина в стакан. – А теперь посмотрите на свет. И прежде чем я перелью его в кружку, скажите, я нацеживаю так же хорошо, как Дебора?
– Несомненно, мэм. Чистый, как драгоценные камни, о которых читаешь в Апокалипсисе, но редко видишь в жизни. – Он вернул стакан. – Я очень рад, что вы обслуживаете меня вместо Деборы. Потому что хочу рассказать вам одну интересную историю о том, что произошло совсем недавно. Вы помните торговца луком, которого вы спасли чуть ли не год тому назад? Осторожнее, мэм, и переливайте быстро, не то прольете, – нельзя терять ни капли столь драгоценного напитка.
– У Деборы это выходит более ловко, чем у меня. – Линнет быстро перелила сидр.
– Вот и хорошо… Итак, он пришел сегодня утром ко мне в контору и там – вы просто не поверите! – случайно столкнулся с тем шкипером, Фугеро… Точнее, Фугеро наткнулся на него на Фор-стрит и пошел за ним следом. А парень как следует врезал ему три раза…
Мистер Макфейл пересказал всю историю, время от времени отрываясь от кружки. Линнет слушала, в поисках опоры нащупывая за спиной горячими руками дверной косяк.
– Но где же он?
– Шкипер? По правде говоря, ему бы следовало сейчас быть в больнице. Но такое животное… Когда-то в школе я читал об одном греке, который мог одним ударом убить вола. Я тогда не поверил… а теперь верю еще меньше. Ужасные лгуны все эти греки, которых я встречал.
– Нет, нет! Я имею в виду Амиота!
Мистер Макфейл испытующе взглянул на нее поверх своей оловянной кружки:
– Я не полицейский. Вы имеете в виду бретонского парня? Я не заметил, в какую сторону он пошел. Может быть, вверх по реке…
Шхуна «Жоли бриз» отчалила от берега вечером, во время прилива. У руля стоял помощник капитана. Шкипер лежал внизу, в каюте. Он вытянулся на койке и весь горел, дыхание было тяжелым. Бутылка бренди на столе была не тронута.
Глава 16
Награды и феи
В то утро, когда Амиот исчез из Лантиэна, Джонни Бозанко проснулся, исполненный надежд, которые постепенно сменились отчаянием. На кровати напротив не было Мэри, с которой можно было бы поболтать и что-нибудь придумать. Мэри забрали в комнату матери, где девочка, осыпая мать укорами, рыдала, пока не заснула. Их обожаемый Амиот ушел, а с ним – и маленькие надежды Джонни на счастье. Но он был мужественным и изобретательным ребенком. Поскольку на него и Мэри обрушилась беда, он должен действовать. Он прокрался вниз, в гостиную, нашел там лист бумаги и написал:
Дарагие феи!
Пожалуста, отыщите Амиота и вирните его сюда. Моя сестра Мэри плачит из-за того, что он ушел, и мне ее очень жаль.
Дарагие друзья, если бы вы только знали, как мы оба разтраиваемся!
С уважением,
На письме был обозначен адрес: «Феям, где-нибудь около Лантиэна, Лостуитиель».
Джонни послал его через кухонный дымоход, как обычно посылал свои пожелания Санта-Клаусу на Рождество.
А когда все в доме встали, он уговорил сестру пойти в лес за черникой. Мать положила им в корзинку немного еды и велела вернуться с полной корзинкой ягод. «Честный обмен – это не грабеж, а ваш отец больше всего на свете любит пирог с черникой». Солнце просто палило, но в лесу детям не грозил солнечный удар.
– Но теперь же все испорчено! – причитала Мэри.
– Ничего подобного, – решительно возразил Джонни.
– Пожалуй, в мире нет никого, кто был бы столь же… столь же черств, как мальчики.
– Если ты имеешь в виду, что я бесчувственный, то немножко подожди – пока я тебе кое-что не найду.
– Что?
– Угадай!
– Ты очень загадочен сегодня утром.
– А ты все время говоришь красивые слова. Я помню, папа как-то раз сказал, что красивые слова на хлеб не намажешь. Не знаю, что он имел в виду, но тебе нужно отучаться от этой привычки.
– Ну так что же ты обещаешь найти?!
Джонни заколебался, но вовремя вспомнил, как Мэри однажды сказала, что феи – это что-то такое… в общем, развенчанное. Это значило, что она в них не верит.
– Я не обещаю ничего конкретного. Ну, предположим, это гнездо кроншнепа…
Он снова совершил промах. Грачи, которыми так интересовался мистер Трежантиль, гнездились на деревьях, и их гнезда были хорошо видны, но труднее всего было найти гнезда кроншнепа. «Голос его повсюду, а гнезда нет нигде», – однажды сказал Амиот и добавил, что не успокоится, пока не найдет для них гнездо кроншнепа.
Мэри подавила свое горе, и они начали собирать чернику.
Когда дети набрали достаточно ягод на пирог, а рты у них были совсем черными («Нужно же попробовать, хорошие ли они», – повторял Джонни), они спустились на берег реки у Вудгейт-Пилла и умылись солоноватой водой. Возвращаясь обратно, они набрели на полуразрушенное строение, за которым был заброшенный сад. Они нашли там себе подходящее местечко и устроили пикник. Впервые в жизни Джонни, благодаря печали, познал одно отрадное чувство, которое, конечно, не смог бы выразить словами. Они с Мэри потеряли горячо любимого ими Амиота и потому были безутешны. Но их экспедиция и пикник были очень романтичны, а самое главное – Джонни впервые осознал, что он мужчина. Мэри плакала у него на плече. Это означало, что, несмотря на то что Мэри старше и превосходит его в знаниях, она – забавное существо, девчонка, и он должен ее утешать и защищать. Таким образом, к Джонни столь рано пришла догадка о долге мужчины в жизни. Все утро он бродил по лесу, проникаясь сознанием своей значимости. А еще он верил. И когда Мэри собрала остатки пиршества в корзинку, он сказал:
– А теперь я бы не удивился, если бы оказалось, что именно тут мы найдем гнездо кроншнепа – скажем, вон на той стене.
– Ты же сломаешь себе шею, – забеспокоилась Мэри, когда он начал карабкаться на стену. – Я тебе запрещаю! Да и какие могут быть яйца кроншнепа в это время года?
– Я говорю не о яйцах. Я говорю о гнездах.
Он забрался на самый верх и, оглядевшись, соскользнул обратно.
– Там нет никаких гнезд, – объявил он.
– Я знала, что их там нет.
– Но на холме яблоневый сад – его не видно снизу, с берега. Ты тут пока собирайся и жди меня. Пойду взгляну, что там за яблоки, – на вид они просто чудесные.
Джонни отсутствовал пару минут, а когда вернулся, то вид у него был загадочный и он весь сиял.
– Я знал это все время, – произнес он шепотом, – я знал…
– Да что же там такое?!
– Это вовсе даже не что, это кто. Угадай же, угадай! Нет, не могу больше терпеть! Это Амиот!
– Может быть, мисс, – не удержался Джонни, несмотря на то что был очень взволнован, – может быть, в следующий раз вы не будете так самоуверенно утверждать, что феи не существуют.
– О чем ты говоришь?
– Дело в том, что я взял да написал им. Написал и отправил письмо через дымоход – вот так-то.
– Что? Да у тебя солнечный удар! Амиот!
– Разве я не обещал тебе кое-что найти? Так вот, я залез на дерево, но на самом деле искал не яблоки. На самом деле, пока ты тут укладывала все в корзинку, я искал Амиота. А теперь тебе бы лучше снова заглянуть в нее – не осталось ли там чего: судя по его виду, он голоден. Когда он поднял голову с травы, на которой спал…
– Но где же он?
Джонни подошел к дверному проему и позвал:
– Амиот!
Через несколько секунд появился Амиот, усталый, растрепанный и ослабевший; у него едва хватило сил, чтобы принять в свои объятия Мэри, он даже качнулся, когда она в восторге бросилась ему на грудь.
– Я слышал ваши голоса, а потом свалился и уснул, наверное. И все-таки я слышал ваши голоса…