– С вашего позволения, мадам, я бы тоже хотел осмотреть раны молодого человека, – сказал нотариус, открывая дверь.
Дебора поставила кувшин, и все трое вышли в узкий коридор, где столкнулись с последними посетителями, покидавшими бар.
Марк Льюворн, который шел первым, при виде жены застыл на месте, загородив проход остальным. Он явно был не в духе:
– Я, кажется, сказал вам… кажется, сказал…
Лицо Линнет сначала побелело, потом вспыхнуло, и она с вызовом взглянула на мужа. Поскольку месье Ледрю стоял за спиной Линнет, он не мог видеть ее лица, однако, когда она откинула свою хорошенькую головку, он догадался, что сейчас последует.
– Я забыла, что именно вы мне сказали, – ответила Линнет, тщательно подбирая слова. – Но, думаю, примерный смысл таков: вы хотели похвастаться мною в этом новом платье, которое вы мне купили. Очень хорошо. Если вы будете так любезны посторониться, я очень медленно пройду мимо вас с этим джентльменом, и ваши гости смогут, не стесняясь, сказать вам, что они думают о вашей жене, – не сомневаюсь, они так и сделают.
– Мужчина – хозяин в своем доме, это не подлежит сомнению, – несколько сбавил тон Марк.
У себя за спиной он ощущал мощную мужскую поддержку. Но перед лицом молодой и красивой женщины, к тому же разъяренной, на такую поддержку не всегда стоит полагаться. Шотландский шкипер в задних рядах, возвышавшийся над остальными на голову, промурлыкал песенку:
Марк услышал и эту песенку, и хихиканье, последовавшее за ней.
– Мужчина – хозяин в своем доме! – рявкнул он.
– А его жена – хозяйка дома, – заметила Линнет. – Занимайтесь своими гостями, а я буду заниматься своими.
Муж сразу же отошел в сторону и пропустил ее. Она прошла мимо, как королева. Но только она знала, что он уступил ей дорогу главным образом из-за безнадежного обожания. Однако Линнет прошла мимо двери бара с триумфом; месье Ледрю и Дебора следовали за ней.
Трио спустилось по лестнице, и на первом этаже, в конце коридора, где пахло жареным луком, они вошли в кухню с каменным полом. Там, склонившись над лоханью с горячей водой, юный Амиот обтирался мокрой губкой. Он был обнажен до пояса. При их появлении он выпрямился, улыбнулся всем благодарной улыбкой и снова наклонился над лоханью. На его спине виднелись следы жестоких побоев. Кожа была очень нежная, и под ней перекатывались мускулы – такие появляются у гребцов.
– Я могу порекомендовать средство от этого, – заявил месье Ледрю, внимательно осмотрев раны молодого человека. – Если у вас поблизости есть аптекарь…
– Но у меня есть мази здесь, дома, – прервала его Линнет. – Я выросла на ферме, сэр, так сказать – по ту сторону воды, оттуда трудно добраться до доктора. А нужно было оказывать помощь мужчинам, которые могли порезаться, когда косили или жали серпом.
Обращаясь к нотариусу, Линнет бессознательно положила руку на плечо молодого человека, и столь же неосознанно Амиот поднял губку и сжал ее так, что на руку Линнет потекла струйка теплой воды.
– Эти местные снадобья обычно лучше всего, – согласился нотариус, – особенно мази…
– Линнет! – донесся сверху голос ее мужа. – Какого черта вы там копаетесь?
Линнет резко отдернула руку от плеча юноши. На этот раз нотариус уловил выражение ее лица, когда она посмотрела в ту сторону, откуда донесся ворчливый голос мужа. У нее был взгляд затравленного зверька. Но тут же она нахмурилась, и зрачки сузились.
– Линнет! – снова позвал ее Марк.
Рука ее упала, оставив на платье мокрое пятно. Немного помедлив, Линнет направилась к лестнице и стала подниматься.
– Неожиданное послушание, – заметила Дебора после некоторой паузы, когда в тишине был слышен только плеск воды.
– Я не разделяю это мнение, хотя, конечно, вы знаете ее лучше, чем я, – серьезно ответил нотариус. – Полагаю, она, скорее, заперла свою дверь и в этот самый момент снимает свое нарядное платье.
Дебора задумчиво посмотрела на него и, взяв полотенце, стала осторожно промокать спину торговца луком.
– Если это на самом деле так, – сказала она, – что же делать, сэр?
– На вашем месте я бы последовал за ней, постучал в дверь и напомнил, что мы готовы употребить мазь.
Дебора поднялась на второй этаж.
Она обнаружила, что Линнет действительно заперлась в спальне. Но служанка стала свидетельницей зрелища, которого не предсказал нотариус: под дверью, согнувшись, стоял Марк Льюворн, о чем-то умолявший через замочную скважину.
– Предоставьте это мне, хозяин, – сказала Дебора.
Она постучала в дверь.
– Уходите, я же сказала! – раздалось за дверью. – Я не еду!
Дебора постучала снова:
– Это всего лишь я, госпожа, Дебора. Я пришла за мазью.
Через пару секунд стало слышно, как ключ поворачивается в замке. Сделав Марку знак, чтобы он ни в коем случае за ней не следовал, Дебора слегка приоткрыла дверь и, войдя, плотно закрыла ее за собой.
В конце концов Линнет поехала на скачки.
Глава 4
Река Трой и Замок Дор
В тот же день, несколько позже, Дебора отправилась на собственный причал Марка Льюворна и, подтянув лодку к берегу, усадила в нее нотариуса и торговца луком Амиота. Пару минут постояла, чтобы убедиться, что молодой человек, несмотря на то что был забинтован, очень даже ловко управляется с веслами.
Однако месье Ледрю склонен был усомниться в способностях этого парня, особенно когда они оказались в опасной (по его мнению) близости от кормы черной шхуны, стоявшей на якоре.
– Осторожно!
– Всё в порядке, – безмятежно заверил его Амиот. – Это «Жоли бриз». – Он исторг какой-то странный, резкий возглас, о чем месье Ледрю позже вспомнил, и очень искусно подвел лодку под якорные цепи на носу.
На палубе показался матрос. Он перегнулся через фальшборт.
– Ив, не сходишь ли ты в кубрик и не принесешь ли мои вещи? Или мне взять их самому? Они в узелке на моей койке, а рядом – моя скрипка.
– Да, я их видел только что, когда прибирался, – ответил матрос. – Я подумал, что ты собираешься покинуть судно. Надо сказать, меня это не удивило. – Бросив взгляд через плечо, он снова посмотрел вниз с добродушной усмешкой. – Хорошо, я схожу за твоими вещами. Но сиди тихо. Хозяин внизу, он мрачнее тучи.
Шкипер действительно находился внизу, и сна у него не было ни в одном глазу. Он услышал и узнал выкрик юнги. Он появился на палубе во весь свой гигантский рост как раз в тот момент, когда матрос нырнул в люк на носу судна. Подойдя к фальшборту, шкипер посмотрел вниз.
– Ну что, глупец? – обратился он к Амиоту. – Значит, ты передумал и вернулся?
– Чтобы забрать свои вещи, – ответил месье Ледрю.
– Его вещи? Его вещи?! – загремел Фугеро. Он шагнул к открытому люку и, склонившись над ним, завопил: – Эй, внизу! Что это ты там делаешь?
Провинившийся, хотя и был напуган – власть шкипера на судне почти безгранична, – оказался смелым и правдивым парнем.
– Я собираю вещи Амиота Тристана, – ответил он.
Вскоре матрос появился на палубе. В руке у него был узелок, под мышкой – самодельная скрипка.
– Без моего разрешения, hein? Ну погоди, дружок, я покажу тебе, что значит дисциплина. А вот это – для начала!
Он выхватил у парня скрипку, сломал ее о колено и выбросил за борт – обломки тут же увлек за собой прилив.
– Вот так! – сказал Фугеро и, схватив узелок, поднял его вверх. – Что до этого барахла, то я оставлю его здесь. Или ты предпочитаешь, чтобы я его тоже выбросил за борт?
– Друг мой, – вмешался месье Ледрю, прикрыв глаза, словно во сне, но весьма четко произнося слова, – если вы настаиваете на первом или попытаетесь сделать второе, я отведу этого молодого человека прямо на таможню, а оттуда – в полицейский участок, где дам указание вызвать вас в суд. Потом мы найдем свидетеля, который все подтвердит. И в этом случае я вам не позавидую. Представляю, как вас встретят судовладельцы: ведь вы будете признаны виновным в жестоком обращении с людьми. К тому же их вряд ли обрадует счет, который будет выставлен за простой судна. Лично я не сторонник наказания, – спокойно продолжал старик. – Я нотариус, а не судья. Но я гораздо лучше, чем вы, знаю, как действует закон в таких случаях. – Он открыл глаза и взглянул вверх, словно пробудившись. – Так что для вас же лучше немедленно передать вниз этот узелок.
Фугеро с минуту размышлял, затем швырнул узелок матросу:
– Вот, брось его им – и скатертью дорога!
– Извините, – на этот раз голос месье Ледрю прозвучал сурово, – но вы передадите его своими собственными руками и очень бережно – да, очень бережно.
Узелок был передан вниз.
Когда он был принят со словами: «Благодарю вас», шкипер повернулся, чтобы обругать моряка. Но тут снова четко зазвучал властный старческий голос:
– Мы поднимемся немного вверх по реке, но к вечеру я вернусь. Какое-то время я буду жить в «Розе и якоре». Если поступят еще какие-нибудь жалобы на вас, то я их рассмотрю, и о них станет известно в Локтюди и на побережье. До свидания!
Пройдя около ста ярдов вверх по течению, они увидели, что на поверхности плавает скрипка Амиота, а рядом смычок. Но скрипка раскололась на две части, и починить ее было невозможно.
– Я обязательно куплю вам новую, еще лучше, – пообещал месье Ледрю, увидев на глазах у юноши слезы.
– Но я сделал ее сам, месье.
– Пожалуй, починить ее все-таки можно, – утешил его месье Ледрю. – Лично я не музыкант, но, как бы то ни было, вы не смогли бы сыграть на ней сейчас: во-первых, скрипка сломана, а во-вторых, вы же не можете грести и одновременно играть.
Во всяком случае, грести-то Амиот мог, это было очевидно. Мышцы у него на спине, вначале онемевшие, разогрелись и налились силой. Теперь весла двигались легче и увереннее.
Был сильный прилив, и они вошли в гавань. Пришлось лавировать между судами, стоявшими под погрузкой, и теми, что были пришвартованы, – на них должны были ставить мачты. Затем они повернули в излучину реки, пройдя под утесом, поросшим лесом, снова свернули – справа по борту показалась скала, – и постепенно шум и движение остались позади, перед ними примерно на три мили простиралась водная гладь, тихая и спокойная, как озеро грез.
С одной стороны над водой склонялись деревья, с другой стороны до опушки рощицы тянулась невозделанная земля, покрытая папоротником. Густые заросли кустарника, дикие вьющиеся растения, жимолость – все это отражалось в безмятежной поверхности воды и по мере усиления прилива, казалось, склонялось все ниже и ниже. Сюда не доносилось ни звука. Вдоль правого берега этого озера тянулась проселочная дорога, заросшая дикой валерианой. Из леса появилась цапля (единственный признак жизни), она летела медленно и так низко, что в водном зеркале отражалось каждое движение ее крыльев. Вдалеке виднелся поросший лесом мыс, голубовато-зеленый в тумане, – по-видимому, там озеро кончалось.
– Ах, как красиво, – вымолвил месье Ледрю. – Оставьте на минутку весла, сын мой, обернитесь и взгляните. – Он вздохнул и добавил странные слова: – Я надеялся вопреки всему. Здесь нет острова. Карта верная. Если бы только здесь был остров!
Вытащив из нагрудного кармана карту, он расстелил ее на коленях:
– Скала, мимо которой мы только что прошли, – это Камень Мудреца. В ней у самого подножия есть озерцо, куда, как говорят, часто наведываются выдры. Но ведь острова нет, так? Посмотрите-ка внимательней, мой мальчик.
– Это напоминает мне… – начал Амиот, вглядываясь в даль.
– Да? Что же?
– Не знаю, месье. – Сделав паузу, он продолжил: – Если бы патрон не сломал мою скрипку, быть может, она бы мне подсказала.
– Вы подвержены фантазиям, сын мой, – сказал нотариус. Но по-видимому, он тоже был подвержен фантазиям, ибо затем изрек следующее: – Завтра у вас будет новая скрипка, если только она сможет наколдовать здесь остров.
– Но эта скрипка… Ведь я сам ее сделал! – пылко возразил Амиот, с несчастным видом глядя на сломанный инструмент. – Может быть, старая скрипка и смогла бы наколдовать, как сказал месье, но… лишь фантазии: не остров – не настоящий остров. Однако, пожалуй, я никогда ее об этом не просил. A propos, какой именно остров нужен месье?
– Я понятия не имею ни о форме, ни о размере, – признался месье Ледрю. – Но он должен быть где-то здесь… Именно на этом острове несколько столетий тому назад сражались два рыцаря – один за собственность своего господина, второй – за даму. Как то и следовало согласно старому правилу: рыцарь должен вступать в поединок только из-за правого дела или из-за дамы.
Амиот задумался над этими словами:
– В таком случае, месье, боюсь, что у меня нет надежды стать настоящим рыцарем. Потому что, если я когда-нибудь вновь столкнусь с этим… этим Фугеро, который сломал мою бедную скрипку… Но что касается этого острова – мне кажется, что рыцари в латах дрались бы не на скале, а на какой-нибудь песчаной отмели; а когда кончится прилив, тут может оказаться не меньше дюжины таких отмелей.
– Вы так думаете? – спросил нотариус, а про себя добавил: «Тогда, быть может, вы вовсе не такой мечтатель, за которого я вас принял».
Амиот в полном молчании греб еще примерно с полмили, затем нотариус заговорил снова:
– На этой карте обозначена тропинка, она где-то поблизости, ведет она лесом к месту, которое мне бы особенно хотелось посетить. Можем мы оставить лодку здесь и разведать? Или прилив закончится, и она окажется на суше?
– Прилив продолжится еще четыре часа, – заверил его Амиот. – И пока вы говорили, я проверил веслом глубину под нами и не достал до дна. Что касается того, чтобы пришвартоваться, я могу отыскать какой-нибудь камень на проселочной дороге, вон там, и использовать его в качестве якоря.
Они медленно продвигались вперед, и вот слева по борту показалась крошечная бухта, где они заметили развалившийся причал. В другом конце бухты стояла заброшенная лесопилка, водяное колесо которой давно уже перестало работать. Амиот спрыгнул на берег, одним движением руки набросил носовой фалинь на старый кнехт и помог высадиться месье Ледрю.
Они шли по берегу бухты, пока не оказались на мелководье под окнами лесопилки. Переправившись по камням, они начали подниматься по крутой тропинке, по обеим сторонам которой росли ореховые деревья. Тропинка вывела их на вересковую пустошь, испещренную утесником. Внизу простиралась широкая река.
По другую сторону холма они обнаружили несколько ступенек, спустились по ним и направились по дорожке, над которой нависли ветви фруктовых деревьев. Перешли через деревенскую улицу и, пробравшись под оградой сада, через которую перевешивались фуксии, снова пошли в гору по проселочной дороге, между живыми изгородями с папоротником, по корням, а кое-где и по листьям которого текли ручейки.
Нотариус, поднимаясь вверх, прибавил шагу и развил скорость, поразительную для его лет. Один раз он на минутку остановился, словно прислушиваясь к журчанию воды в придорожных канавах, и рука его потянулась к карману.
– Но нет, мы подождем, – сказал он. – На карте ведь нет острова. Если на ней нет и за́мка, то мы приехали напрасно.
На лице Амиота отображалось только удивление. Он не имел ни малейшего представления о том, что они ищут. Может быть, это цветок. Он слышал об ученых-ботаниках, которые путешествовали по разным странам в поисках какого-нибудь маленького растения – возможно, какого-то лишайника. Для него, правда, все едино.
Месье Ледрю двигался вперед, не снижая скорости. Теперь, когда они добрались до вершины пологого холма, узкая тропинка, расширяясь, превратилась в настоящую дорогу, и их взору представились разбитые на участки пашня и пастбище. Месье Ледрю начал переходить то направо, то налево, от одной калитки к другой: дело в том, что живые изгороди, хоть и стали здесь ниже, все-таки были выше человеческого роста, и поэтому разглядеть можно было что-то, лишь заглянув через калитку. Несколько раз рука его тянулась к карману, но каждый раз он передумывал. Он передвигался по дороге зигзагами, словно собака, ищущая след.
Наконец, забравшись на перекладину калитки с правой стороны дороги, он воскликнул:
– Voyons! За́мок!