– Если вы здесь для того, чтобы убедить меня, чтобы я убедил его, – первым заговорил Уэйн, – то вам следует знать: меня он слушает лишь при условии, что сам в стельку пьян. – И осушил стакан. – Видать, потому он и живет так долго.
– Вообще-то, я здесь не ради вас. – Кандра повернулся к Мараси и коротко кивнул. – Мой кандидат номер один ответил на предложение отказом. Надеюсь, вы не в обиде за то, что стали кандидатом номер два?
Сердце Мараси заколотилось.
– Чего вы хотите?
Кандра широко улыбнулся:
– Скажите-ка, мисс Колмс. Что вам известно о природе Инвеституры и самости?
3
По крайней мере, у Вакса нашлась сухая одежда – тот самый костюм, в котором он был во время рейда. Переодевшись, законник с комфортом доехал в карете до особняка Ладрианов. Стерис вернулась в дом отца, чтобы прийти в себя.
Вакс отложил газету и подождал, пока Коб, новый кучер, спрыгнет и распахнет дверцу кареты. В движениях коротышки ощущалось неистовое рвение, будто он понимал, что Вакс использует карету только ради приличий. Прыгая по стальным линиям, он мог бы добраться домой быстрее, но лорд не мог ходить где вздумается. Чрезмерное использование стальных прыжков в пределах города в дневное время – не считая погони за преступниками – вызывало у членов его Дома дискомфорт. Главе Дома вести себя подобным образом попросту не полагалось.
Когда Вакс вручил Кобу газету, кучер просиял: он обожал их читать.
– Остаток дня свободен. Знаю, ты рассчитывал на свадебное празднество.
Улыбка Коба сделалась шире, он кивнул в знак благодарности и забрался обратно на свое место, чтобы позаботиться о карете и лошадях до того, как уйдет.
«Наверняка проведет весь день на скачках…» – подумал Вакс, направляясь к лестнице, ведущей в особняк.
Дом был одним из лучших в городе – роскошное здание из резного камня, темной и твердой древесины, с изысканными вкраплениями мрамора. От этого он не переставал быть тюрьмой. Просто тюрьма была очень милая.
Не дойдя до конца лестницы, Вакс остановился, потом присел на ступеньку. Закрыл глаза и дал свободу своим ощущениям.
Он поднаторел в том, как скрывать свои шрамы – как физические, так и душевные. Его подстреливали почти дюжину раз, и несколько ран были довольно тяжелыми. В Дикоземье он научился собирать все силы и идти дальше, что бы ни произошло.
И все же казалось, что в те дни многое было проще. Не всегда легче, но проще. И некоторые шрамы продолжали болеть. Со временем эта боль, похоже, усиливалась.
Со стоном выпрямившись – нога едва слушалась, – Вакс продолжил подниматься по лестнице. Никто не открыл дверь, не взял плащ, когда он вошел. Вакс держал небольшое количество слуг – только самых необходимых. Если слуг будет слишком много, они станут слоняться по дому и тревожиться, когда он что-то начнет делать самостоятельно. Мысль о том, что хозяин способен о себе позаботиться, заставляла их чувствовать себя лишними…
Внезапно Вакс нахмурился, плавным движением вытащил из кобуры Виндикацию и поднял дулом кверху. Он не мог точно сказать, что именно его насторожило. Шаги на втором этаже, учитывая, что он дал домоправителям выходной? Или бокал с остатками вина на столике?
Вытащив флакончик из кармана на поясе, Вакс осушил содержимое: хлопья стали, плавающие в виски. Металл загорелся внутри, даруя знакомое тепло, которое распространилось из желудка по всему телу, и вокруг проступили голубые лучи. Они двигались вместе с Ваксом, когда он крался вперед, словно к нему была привязана тысяча тонких ниток.
Оттолкнувшись от инкрустации в мраморе пола, Вакс прыгнул и пролетел вдоль лестницы к обзорному балкону на втором этаже над парадным входом. Легко перемахнув через перила, приземлился с револьвером наготове. Дверь в его кабинет дрогнула и открылась.
Вакс на цыпочках двинулся вперед.
– Один момент, я… – Человек в светло-коричневом костюме застыл, когда пистолет Вакса прижался к его виску.
– Ты, – сказал Вакс.
– Я весьма дорожу этим черепом, – заметил кандра. – Он шестого предзеленого века. Принадлежал торговцу металлом из Урто, чья могила переместилась и сохранилась в качестве побочного эффекта мировой перестройки, затеянной Гармонией. Можно сказать, антиквариат. Если вы проделаете в нем дыру, это меня… весьма расстроит.
– Я же сказал, что не заинтересован, – прорычал Вакс.
– Да. Я это учел, лорд Ладриан.
– Тогда почему ты здесь?
– Потому что меня пригласили. – Кандра поднял руку, двумя пальцами ухватил ствол Виндикации и аккуратно отодвинул в сторону. – Нам требовалось место, чтобы переговорить. Ваш помощник предложил отправиться сюда, поскольку – так мне сказали – слуг в доме нет.
– Мой помощник? – Тут Вакс услышал впереди смех. – Уэйн! – Он глянул на кандра и со вздохом вложил револьвер в кобуру. – Как твое имя? Тен-Сун, это ты?
– Я? – переспросил кандра. – Тен-Сун? По-вашему, мое дыхание смахивает на собачье? – Он тихонько рассмеялся и жестом, будто оказывая лорду Ладриану великую любезность, предложил Ваксу войти в его собственный кабинет. – Я Вен-Делл, из Шестых. Рад знакомству, лорд Ладриан. Если вам надо в меня выстрелить, пожалуйста, цельтесь в правую ногу, ибо к тем костям я не испытываю особой привязанности.
– Я не собираюсь в тебя стрелять.
Протолкнувшись мимо кандра, Вакс перешагнул через порог. Ставни были закрыты, плотные шторы опущены, так что кабинет погрузился в полутьму, – горели лишь два маленьких электрических светильника. Зачем опускать шторы? Неужели кандра переживал, что его увидят?
Уэйн развалился в складном кресле Вакса и, положив ноги на коктейльный столик, поедал орехи из мисочки. В соседнем кресле в похожей позе расположилась женщина, одетая в облегающие брюки и просторную блузу; она откинулась на спинку, закрыв глаза и закинув за голову руки. У нее было не то тело, что при их последней встрече с Ваксом, но осанка и, главное, рост безошибочно указывали на то, что перед ним Ме-Лаан.
Мараси изучала какой-то странный прибор, установленный на пьедестале в дальней части кабинета. Прибор представлял собой коробку с маленькими линзами спереди. Мараси выпрямилась, едва увидев Вакса, и – как это ей свойственно – густо покраснела.
– Извини, – пробормотала она. – Мы собирались пойти ко мне на квартиру, чтобы поговорить, но Уэйн настоял…
– Орехов захотел, – с набитым ртом пояснил помощник Вакса. – Ты ж сам сказал, чтобы я чувствовал себя как дома, когда предложил пожить у себя, дружище.
– Я все еще не понял, почему вам вообще понадобилось место, чтобы поговорить? – поинтересовался Вакс. – Повторяю еще раз: помогать вам я не собираюсь.
– Разумеется, – подтвердил стоявший у двери Вен-Делл. – Но поскольку вы были вне досягаемости, я обратился к другим. Леди Колмс оказалась весьма добра и выслушала мое предложение.
– Мараси? – изумился Вакс. – Ты обратился к Мараси?
– А что здесь удивительного? – спросил Вен-Делл. – В победе над Стожильным Майлзом есть ее немалая заслуга. Не говоря уже о том, как она помогла во время беспорядков, спровоцированных Паалм.
Вакс вперил взгляд в кандра:
– Ты всего лишь пытаешься добраться до меня другим путем!
– Поглядите-ка на него, какой самодовольный! – донеслось из кресла Ме-Лаан.
– И самонаевшийся, – прибавил Уэйн, раскалывая орех. – Собственные ногти поедает. Своими глазами видел, как он это делает.
– Неужели то, что им действительно нужна моя помощь, настолько нелепо? – спросила Мараси.
– Прости, я не это хотел сказать, – повернувшись к ней, извинился Вакс.
– Тогда что же ты хотел сказать на самом деле?
– Не знаю, Мараси, – со вздохом произнес Вакс. – День был длинный. В меня стреляли, перевернули мне на голову водонапорную башню, и моя свадьба сорвалась. Теперь Уэйн рассыпает по моему креслу кусочки ореховой скорлупы. Похоже, мне просто надо выпить.
Он направился к бару в задней части кабинета.
– Мне не нальешь? – пробормотала Мараси, когда законник проходил мимо. – От всего этого я тоже слегка схожу с ума.
Улыбнувшись, Вакс разыскал односолодовый виски и налил себе и Мараси. Вен-Делл исчез за дверью, но вернулся через пару минут с какими-то частями оборудования, которые прикрепил к странному устройству. Потом протянул провод от устройства к одному из светильников на стене; выкрутил лампочку и взамен подсоединил конец провода.
Уходить было бы ребячеством, поэтому Вакс прислонился к стене и, потягивая виски, молча следил за тем, как Вен-Делл включал свою машину. На стене появилось изображение.
Вакс замер. Это была настоящая картина, похожая на эванотип – только на стене и довольно большая, – с изображением Поля Перерождения в центре Эленделя, где располагались гробницы Вин и Эленда Венчер. Вакс никогда не видел ничего подобного. Казалось, оно было создано лишь из света.
Мараси ахнула.
Уэйн швырнул в картинку орехом.
– Что? – вскинулся он в ответ на сердитые взгляды остальных. – Хотел поглядеть, реальна ли эта штука.
И метнул другой орех. Пролетая между устройством и стеной, тот отбросил на картинку тень. Значит, дело и впрямь в свете.
– Проектор изображений, – пояснил Вен-Делл. – Его называют «эваноскоп». Полагаю, через год подобными штуками уже мало кого удивишь. – Он помедлил. – Гармония намекает, что если эта картинка кажется нам чудесной, то у нас и наверняка металлы полыхнут, когда она начнет двигаться.
– Двигаться? – шагнув вперед, переспросил Вакс. – Как такое возможно?
– Мы не знаем. – Ме-Лаан скривилась. – Он случайно проговорился, но больше ничего не скажет.
– Как может Бог, – все еще не сводя взгляда с картинки, начала Мараси, – проговориться, да еще случайно?
– Я уже сообщал, что в последнее время он рассеян, – напомнил Вен-Делл. – Мы пытались больше выспросить про движущиеся картинки, но пока, увы, безуспешно. Он часто так себя ведет: дескать, жизненно важно, чтобы мы все открыли самостоятельно.
– Как цыпленок, вылупляющийся из яйца, – прибавила Ме-Лаан. – Говорит: если мы не будем сражаться и учиться сами, то не сделаемся достаточно сильными, чтобы пережить то, что грядет.
Ее последние слова повисли в воздухе, и Вакс с Мараси обменялись взглядами.
– Да уж… – задумчиво произнесла Мараси. – Звучит зловеще. Про Трелла он что-нибудь говорил?
Вакс скрестил на груди руки. Трелл. Бог из старых летописей, в которого верили задолго до Пепельного Катаклизма – вообще-то, задолго до Вседержителя. Гармония запомнил его религию вместе со многими другими, когда еще был смертным.
Мараси стала буквально одержима этим Богом, и не без причины. Вакс сомневался, стоит ли полагаться на ее заявление о связи между поклонением Треллу и тем, что случилось с Лесси, но штыри, которые они обнаружили… похоже, они были сделаны из металла, неизвестного людям.
Кандра их конфисковали. Вакс так погрузился в свои печали, что к тому моменту, когда начал приходить в себя, штыри уже забрали.
– Нет, – сказал Вен-Делл. – И по штырям у меня ничего нового, если вы о них думаете. Но задание, которое я хочу вам поручить, мисс Колмс, может кое-что прояснить. Скажем так, мы опасаемся, не вторглось ли в этот мир другое божество.
– Эй, – снова подала голос Ме-Лаан, – а что должна сделать девушка, чтобы получить немного виски?
– Сестра. – Вен-Делл что-то повернул на своей машине, делая картинку ярче. – Ты представляешь Гармонию и Его просвещенность.
– Ага, – согласилась Ме-Лаан. – И делаю это трагически трезвым образом.
Вакс принес виски, и она благодарно улыбнулась в ответ.
– Благородство. – Ме-Лаан подняла стакан.
– Манипуляция, – уточнил Вен-Делл. – Мисс Колмс, ранее я говорил с вами про Инвеституру и самость. И обещал объяснить. Вот оно. – Он что-то переключил на устройстве, и картинка на стене сменилась на список ферухимических металлов, их свойств и природы. Это не было то высокохудожественное изображение, которое Вакс часто встречал в преданиях, – оно выглядело куда менее разукрашенным, зато гораздо более подробным.
– Базовые физические свойства ферухимии хорошо изучены, – заговорил Вен-Делл, пройдя вперед и указывая на часть проецируемой схемы длинной указкой. – Террисийцы, согласно своим традициям и передаваемым по наследству талантам, осваивали ее по меньшей мере пятнадцать сотен лет. Гармония оставил нам подробные разъяснения в Словах Основания.
Более того, способности в рамках так называемого «ментального квадранта» этой схемы были обозначены и обсуждены, испытаны и описаны. Наше понимание не простирается дальше обозначенной границы – мы не знаем, по какой причине воспоминания, хранимые в метапамяти, начинают портиться, если их из нее изъять, или отчего ферухимик, черпая смекалку, чувствует – надо же! – голод. И все же в этой области знаний у нас достаточно.
Кандра помедлил и обвел кончиком указки группу металлов и способностей в нижней части: удача, Инвеститура, самость и связь. Вакс подался вперед. О них говорили на протяжении того года, что он провел в Поселке, но лишь в качестве части катехизиса ферухимии и террисийской веры. Ни один из серии вопросов и ответов не прояснял, что собой представляют эти силы на самом деле. Их считали превосходящими понимание, как Бог, как время.
– Хром, – продолжал Вен-Делл, – никросил, алюминий, дюралюминий. Эти металлы не из тех, что были известны большинству предков. Лишь недавно металлургические процессы позволили им стать рядовыми.
– Рядовыми? – переспросил Уэйн. – Да одной алюминиевой пули, дружище, мне бы хватило, чтобы купить тебе наряд, в котором ты бы не выглядел так глупо, и еще остались бы деньги на красивую шляпу. Или даже две.
– Как бы там ни было, по сравнению с объемом алюминия в мире до Пепельного Катаклизма этот металл теперь и впрямь рядовой, – заявил Вен-Делл. – Переработка бокситов, современные химические процессы – все это дало нам доступ к металлам на уровне, которого раньше никто не знал. Автобиография Последнего Поручителя повествует о том, что первый алюминий добывали внутри Пепельных гор!
Вакс шагнул вперед, вдоль конуса света, исходившего из машины:
– И что же делают эти металлы?
– Исследования продолжаются, – ответил Вен-Делл. – Феринги с такими способностями встречаются очень-очень редко – и мы лишь в последние десятилетия получили достаточное количество металлов, чтобы начать эксперименты. Перестройка общества оказалась… изматывающим процессом.
– Вы жили раньше, – заметила Мараси. – Во времена Вознесшейся Воительницы.
Вен-Делл повернулся, вскинув брови:
– Именно так, хоть я и никогда с нею не встречался. Никто не встречался, кроме Тен-Суна.
– Какой была та жизнь? – спросила Мараси.
– Тяжелой, – со вздохом произнес Вен-Делл. – Она была… тяжелой.
– В наших воспоминаниях есть пробелы, – негромко прибавила Ме-Лаан. – Из-за того, что мы вытащили штыри. Это лишило нас части себя. Кое-что мы никогда не сумеем вернуть.
Вакс глотнул виски. В разговорах с кандра было нечто трудное, связанное с пониманием того, что большинство из них успели прожить несколько сотен лет к моменту, когда Мир Пепла завершил свое существование. Они были по-настоящему древними существами. Наверное, Ваксу не стоило удивляться их самонадеянности. Для них он сам – да и все прочие люди – были попросту детьми.
– Самость. – Вен-Делл стукнул по стене указкой, отбросившей тень на картинку. – Лорд Ладриан, другой ферухимик может воспользоваться вашей метапамятью?
– Разумеется, нет. Это всем известно.
– Почему?
– Ну… потому что она моя.
Ферухимия была простой и элегантной. Заполни метапамять каким-либо свойством в течение часа – для Вакса это был вес, а для Уэйна здоровье и исцеление, – и позже сможешь час употреблять то, что припас. Или забрать всю силу разом, обретя необычайную мощь, но всего лишь на мгновение.
– В изначальном виде сила – как алломантии, так и ферухимии – представляет собой то, что мы называем Инвеститурой, – сказал Вен-Делл. – Это очень важно, ибо в ферухимии Инвеститура конкретного индивида настроена на него особым образом. Она привязана к тому, что мы называем самостью.