Когда лошади встали смирно, я услышала приглушенный разговор. Спустя несколько секунд дверь открылась, и в ее проеме появилась девушка моего возраста. Ее огненно-рыжие волосы сияли даже в полумраке. Она бросила на меня оценивающий взгляд, а потом, как и я, забралась в карету без помощи скамеечки. Вот только получилось это у нее гораздо лучше. Она закрыла дверь, и карета продолжила свое дерганое движение.
Мы сидели и молча таращились друг на друга, а экипаж тем временем катил по булыжной мостовой. Свет от уличных фонарей то появлялся, то исчезал, создавая в карете подобие театра теней. В проблесках света я разглядела, что платье на незнакомке еще беднее, чем мое, местами совсем выношенное.
Внезапно она заговорила: в ее голосе был заметен отзвук простонародного говора:
– Как это ты вот так смогла причесаться? Чтобы все локоны лежали правильно?
Такого вопроса я не ожидала. А еще он показался мне чересчур прямым – пока я не поняла, что, по ее мнению, мы находимся на одной социальной ступени.
– Они у меня от природы вьются, – ответила я.
Она раздосадованно кивнула.
– Да-да, вижу. Но локоны уложены ужасно ровно… Я сама пыталась причесаться, как делают высокородные дамочки… Кажется, для этого нужно иметь шесть рук.
Я едва не сказала, что мне и правда их укладывали полдюжины рук, но успела прикусить язык. Я сочла себя весьма хитрой, когда переоделась в Адино платье, отправилась искать приключений с той самой сложной прической, какая была у меня с утра – и почти выдала себя с головой! Мои камеристки уложили мне локоны по последней моде, и теперь они изящно ниспадали мне на плечи. Я напряженно улыбнулась своей спутнице.
– А мне помогали, – призналась я. Вспомнив историю жизни Ады, я постаралась превратить ее биографию в свою собственную. – Ведь сегодня у меня… особый случай. Я служила горничной у одной леди, а мои подруги делают такие прически очень хорошо.
– Горничной у леди? Чертовски повезло тебе! Я бы с такого места уходить не захотела. Теперь ясно, почему ты хорошо говоришь! У тебя по сравнению с остальными будет фора.
Похоже, я впечатлила свою соседку. И немного зависти в ее голосе тоже присутствовало.
– Но мы же не соревнуемся! – возразила я.
Карету вновь озарил свет фонаря, и я успела увидеть, что моя спутница поморщилась.
– Ха! От того, как мы будем справляться и насколько хорошо выучимся, будет зависеть, кому нас будут предлагать в жены. Я собираюсь стать женушкой банкира. Или политика, а не какого-нибудь фермера. – Она помолчала, раздумывая. – Если только это не будет неприлично богатый плантатор, чтобы я могла распоряжаться домом, полным прислуги. Но обычная фермерша, которая должна подметать полы и делать сыр? Нет, спасибо! Хотя, конечно, простому фермеру мы будем не по карману. Моя мать слышала от своей подруги, что за одну девушку из Блистательного Двора предложили выкуп в четыре сотни золотых. Можешь себе представить такие деньжищи?
Я смутно припомнила, что Седрик говорил про женихов Адории, которые делают предложение «выпускницам» Блистательного Двора. Кстати, в контракте отдельно оговаривалось, что агенты Двора получают комиссионные с выкупа за каждую барышню. Пусть Седрик и разливался соловьем о том, что новая аристократия Адории предоставляет некую услугу Новому Свету, но было очевидно, что эта организация является источником весомого дохода для семейства Торн.
Моя спутница покосилась на меня, явно ожидая ответной реплики.
– Ой, извини! – выпалила я. – Не обижайся, если я кажусь невнимательной. Все получилось вроде как в последнюю минуту, – объяснила я. – Семья, где я работала, увольняет прислугу, и когда Сед… мастер Седрик начал искать девушек, кто-то рекомендовал ему меня.
– Значит, ты из его набора, да? Про это я тоже слышала, – отозвалась моя соседка. – Он еще никогда не проводил набора, сечешь? Его отец – один из лучших агентов! Мастер Седрик тоже поднабрался от него ума и говорит как по писаному, вот отец и разрешил ему выбрать пару девушек. Но сперва в его семье был жуткий скандал!
– А тебе многое известно! – воскликнула я.
Похоже, ей и впрямь сообщили гораздо больше подробностей, чем нам с Адой.
– Я доставляла стирку в их дом, – заявила она. – Моя мать – прачка, а я ей помогала. Теперь – все! – Она подняла руки и принялась их рассматривать, но я в полутьме их толком не разглядела. – Я не собираюсь быть прачкой. Я господское грязное белье стирать больше не буду!
Она буквально излучала решимость. Я не была уверена в том, что подобная инициативность будет мне полезна, но опыт научил меня, что в сомнительных случаях лучше выбрать дружелюбный тон.
– Я – Аделаида, – приветливо проговорила я. – Очень приятно познакомиться, мисс…?
Девица помедлила, словно решая, достойна ли я таких сведений.
– Райт. Тэмсин Райт.
Карета поехала медленнее и вскоре остановилась. Мы прервали наш разговор и начали ждать очередную «благородную даму». Когда дверца распахнулась, я различила в темноте девичий силуэт, а Тэмсин с шумом втянула в себя воздух.
Я изумленно смотрела на незнакомку. Сперва я предположила, что ее внешность кажется мне странной из-за плохого освещения, но потом поняла, что она действительно темнокожа: ее лицо и руки были почти карамельного оттенка. Я вспомнила, как кучер сетовал о том, что мы заедем в сирминиканский квартал. Это был один из самых жалких городских районов: в дверном проеме кареты я разглядела грязные ветхие строения, где жила беднота. Поговаривали, что здесь обитали беженцы из Сирминики, где в последние годы не утихала гражданская война. Когда-то Сирминика являлась мощным государством, и королевская семья, правящая там, даже была связана родственными узами с моим родом. Но мятежники свергли монарха, и теперь Сирминику избегали как опасную военную зону.
Ну а девушка, застывшая у дверцы кареты, с чудесной кожей и роскошными черными волосами, по всем признакам принадлежала к числу беженцев.
А еще она была потрясающе, ослепительно красива.
Кучер спрыгнул с козел и бросил на девушку настороженный взгляд. Она держалась с достоинством: уверенно влезла в экипаж и, мельком посмотрев на нас с Тэмсин, уселась рядом со мной. Платье у нее напоминало лохмотья, но наброшенная на плечи искусно вышитая шаль была выше всех похвал.
Вспомнив презрительное ворчанье кучера, я решила, что он слез, дабы убедиться в том, что нас не ограбят. Но кучер продолжал ждать кого-то у открытой дверцы, и я догадалась, что он вовсе не собирается защищать своих пассажирок.
Я навострила слух, и спустя несколько секунд до меня донеслись два мужских голоса… один из которых я опознала.
– …очень смазливая, не спорю, но ты не представляешь себе, насколько трудно будет продать сирминиканку.
– Это не имеет значения… на другом берегу.
– Ты не знаешь про «другой берег» того, что знаю я, – бросил второй мужчина. – Ты сейчас прохлопал свою комиссию.
– Но я…
Спор оборвался: собеседники приблизились к экипажу. Один из них оказался мужчиной сорока с лишним лет с чуть тронутыми сединой каштановыми волосами. Вид у него был щеголеватый: он походил на зрелого Седрика Торна, и я сразу сообразила, что это именно его отец, Джаспер.
Вторым подошедшим к нам мужчиной был, конечно же, сам Седрик Торн.
Когда наши взгляды встретились, у меня пересохло во рту. Несмотря на выговор отца, Седрик подошел к карете с той же самоуверенной непринужденностью, которую я уже наблюдала. Внезапно он сбавил шаг и остановился – да так резко, что даже пошатнулся. Он открыл рот, явно собираясь что-то сказать, но тотчас его захлопнул и сузил глаза.
При виде Тэмсин Джаспер разулыбался, не обратив внимания на немую сцену между мной и Седриком.
– Как приятно снова тебя видеть, милочка. Надеюсь, у тебя не было проблем?
Недавняя расчетливость и недоверчивость Тэмсин испарились: она покраснела и потупилась.
– Ах, все было чудесно, мистер Торн. Карета – просто замечательная, и у меня появилась новая подружка!
Джаспер уставился на меня, и мне пришлось отвести взгляд от помрачневшего Седрика.
Я отметила, что Джаспер одобрительно на меня посмотрел.
– А ты – вторая наша прелестная спутница. Ада, верно? – Джаспер протянул мне руку, и после секундного замешательства я догадалась, чего он ожидает. Я ответила на его рукопожатие, надеясь, что моя оплошность останется незамеченной. – Ты, несомненно, будешь пользоваться огромным успехом у мужчин в Адории.
Я облизнула губы, с трудом находя нужные слова.
– Спа… спасибо, сударь. Вы можете звать меня Аделаидой.
Почему-то при звуке моего голоса Седрик опомнился.
– А вы, значит, теперь предпочитаете уже свое полное имя?
– Так гораздо лучше, – многозначительно отозвалась я. – Вы согласны?
Седрик промолчал, а Джаспер его толкнул в бок.
– Хватит медлить. Нам пора.
Седрик пытливо смотрел на меня, и мне показалось, что мы оба стоим над пропастью. Именно он сейчас решает, что будет дальше.
– Да, – согласился он и кивнул. – Поехали.
Джаспер залез в карету раньше сына и, усевшись возле Тэмсин, занял почти все сиденье напротив меня. Сирминиканка услужливо подвинулась к стенке, освобождая свободное пространство для Седрика. Следуя ее примеру, я тоже переместилась. Чуть поколебавшись, Седрик сел рядом со мной. Нам все равно было тесно: наши плечи и бедра даже соприкоснулись. Да, в такой ситуации моя бабушка точно бы ужаснулась! Седрик почти не шевелился, но я чувствовала, что его тело столь же напряжено, как и мое: мы оба с трудом осваивались в щекотливой ситуации.
Тем временем Джаспер принялся по-свойски общаться с Тэмсин. Я, в свою очередь, выяснила, что сирминиканку зовут Мирой (правда, она в основном помалкивала). Я отметила изящную вышивку ее шали, и она поплотнее в нее закуталась.
– Это мамина, – тихо проговорила девушка с сильным сирминиканским акцентом.
В голосе Миры прозвучала вполне понятная мне печаль, которая до сих пор оставалась со мной, и сейчас она опять болезненно шевельнулась. Хотя я ничего не знала про Миру, я тут же почувствовала, что у нас есть с ней нечто общее, и не стала задавать ей лишних вопросов.
Примерно через двадцать минут лошади замедлили шаг, а Джаспер с довольным видом усмехнулся.
– Ага, вои и ворота! Что ж, когда мы окажемся за городом, можно будет набрать скорость.
Но лошади не трогались с места, вдобавок снаружи послышались какие-то громкие неразборчивые возгласы. Джаспер нахмурился.
– Почему так долго? – раздраженно спросил он, приоткрыл дверцу кареты и окликнул кучера.
Тот поспешно подбежал к Джасперу в сопровождении двух стражников.
– Извините, мистер Торн. Они проверяют всех выезжающих. Ищут какую-то девушку.
– Не простую девушку, – жестко уточнил один из стражников. – Юную аристократку. Семнадцати лет. Графиню.
Я затаила дыхание.
– Кто эти девицы? – сурово осведомился второй стражник, заглянувший в карету.
Джаспер махнул рукой.
– Конечно, не графини и не баронессы. Мы – из Блистательного Двора. Со мной едут простолюдинки, которые отправятся в Адорию.
Стражник с подозрением осмотрел каждую из нас. Я невольно пожалела, что не додумалась изменить прическу.
– А как выглядит беглянка? – поинтересовался Джаспер.
– Каштановые волосы и синие глаза, – ответил первый стражник, на мгновение задержав взгляд на мне. – Одного возраста с вашими барышнями. Сбежала сегодня вечером. За нее обещана хорошая награда.
Мне захотелось возмутиться вслух. Я предпочитала считать свои волосы темно-золотыми. Однако под столь банальное описание подошла была половина благородных девиц нашей столицы. Чем оно менее точное, тем лучше для меня.
– А с нами сирминиканка, прачка и горничная, – приветливо пояснил Джаспер. – Если вознаграждение действительно большое, а вам хотелось бы выдать одну из них за графиню, я возражать не стану, но уверяю: мы сами лично видели, откуда они к нам попали. Не слишком шикарные условия… хотя, Седрик, ты ведь сегодня посещал особняк неких аристократов? Аделаида ведь оттуда? Ты не в курсе, что у них творилось?
Первый стражник вперился в Седрика:
– Сударь? Где вы были?
Все это время Седрик смотрел прямо перед собой, возможно, надеясь, что если не встречаться со стражниками глазами, то они его не заметят.
– Сударь? – поторопил его мужчина.
Казалось, весь мир замедлил движение. Несколько секунд я слышала только оглушительное биение собственного сердца. Мне вновь представилась бездонная пропасть, но теперь я уже теряла равновесие. Достаточно случайно брошенного Седриком слова… и меня отволокут назад, к бабушке и Лионелю. Я не сомневалась в том, что у Седрика хватит хитрости вывернуть ситуацию так, чтобы его сочли невиновным. И откуда мне знать – может, Седрик решил, что получить награду сейчас проще, чем ждать эфемерной комиссии после сделки.
Седрик глубоко вздохнул и, как будто надев маску, превратился в прежнего самоуверенного юношу.
– Я встречался с лордом Джоном Брэнсоном, – произнес он и, кивнув в мою сторону, добавил: – Она просто чинила пышные дамские наряды, когда я ее забрал из особняка лорда Брэнсона. Это считается преступлением?
– Здесь не место для шуток! – огрызнулся стражник.
Однако я ясно почувствовала, что он уже начал терять к нам интерес и готов сдаться. Наверняка возле городских ворот образовалась очередь: покинуть столицу спешило немало людей, и страже ни к чему задерживаться из-за одной неподходящей кареты. Сбежавшая аристократка должна где-то прятаться, а не сидеть рядом с уважаемыми бизнесменами.
– Ладно, прощайте, – проворчал второй стражник. – Спасибо, что уделили нам несколько минут.
Седрик, продолжая играть свою роль, лучезарно улыбнулся ему в ответ:
– Нет проблем. Надеюсь, вы ее отыщете.
Дверца закрылась, и экипаж покатил дальше. Теперь мы ехали довольно плавно по сравнению с вынужденными остановками и постоянными поворотами на узких городских улицах. Немного расслабившись, я протяжно вздохнула и привалилась к спинке сиденья. Я позволила себе бросить быстрый взгляд на Седрика, но не смогла расшифровать его выражение лица и определить намерения. Мне оставалось только надеяться, что я наконец-то обрету свободу.
Глава 4
Поездка заняла целую ночь. Я то засыпала, то опять просыпалась. Мое тело требовало отдыха, но мозг был слишком возбужден, пугая меня тем, что вот-вот я услышу позади нас топот копыт и гневные окрики. Тем не менее ночь прошла без происшествий, и покачивание кареты даже навеяло на меня оцепенение.
Я окончательно пробудилась, услышав голос Джаспера.
– Мы приехали! – провозгласил он.
Ровное движение экипажа замедлилось, и я подняла голову, с изумлением и стыдом осознав, что пристроила ее у Седрика на плече. Его одеколон пах ветивером.
Мои спутницы реагировали по-разному. Лицо Тэмсин выражало радостное нетерпение, готовность к авантюрам и желание обеспечить себе будущее, которого, по ее мнению, она заслуживала. Мира волновалась гораздо сильнее: похоже, она многое повидала в своей жизни и научилась не доверять первому впечатлению.
Джаспер помог каждой из нас выйти из кареты. Дожидаясь своей очереди, я вдруг ощутила мощный прилив страха перед будущим. Вчера я потратила немало усилий на то, чтобы добиться цели, которая была основана скорее на моих фантазиях, чем на фактах. Седрик очаровал меня своим красноречием, адресованным Аде, однако существовал вполне реальный шанс, что я сейчас окажусь в положении, которое будет во много раз страшнее «ячменной жизни» с Лионелем. Возможно, в данный момент я вступаю в жизнь, полную мерзости и опасностей.
Джаспер подал мне руку – и я впервые разглядела поместье «Голубой ключ». К моему облегчению, оно не внушало опасений и выглядело вполне мирным. «Голубой ключ» являлся сельским имением, расположенным среди вересковых пустошей, вдалеке от деревень и других поселений. Сюда явно не могли забрести люди, которых наверняка уже снарядили на мои поиски. Пусть «Голубой ключ» и не был обширным поместьем, как некоторые из бывших владений моей семьи, однако он казался старинным и внушительным. Утреннее солнце как раз поднялось над крышей дома, осветив потрясенные мордашки Тэмсин и Миры.