Лягушка-царевна
Лягушка-царевна жила в болоте. Где еще жить настоящей лягушке-царевне, как не в болоте? Болото было знакомое и уютное. Оно было покрыто яркой зеленью, если было лето, и лежало белым ровным покрывалом, когда была зима. Правда, сама лягушка-царевна зимнее и белое не видела, потому что в это время впадала в спячку.
- Ну, а что, - думала она, переваривая проглоченного комара. - Нам, лягушкам, зимой плохо. Холодно. Темно. Комаров мало. Вот в спячку и впадаем.
Летом она целыми днями сидела посреди своего царства болотного и смотрела по сторонам. Ее глаза позволяли смотреть по сторонам - очень удобно. И как только подлетала мошка или комар какой-то - а как на болоте без мошек и комаров? - она делала шлеп-чмок-хлоп своим длинным языком, и потом опять смотрела по сторонам, переваривая проглоченное.
Кроме мошек и комаров лягушка-царевна высматривала принца на белом коне или хотя бы Ивана-дурака, третьего сына, пусть даже пешком. Но кони не шли в трясину, а дураки, похоже, совсем перевелись.
Все ближе и ближе поднимались стены новых домов. Город наступал на лес и на болото. Неподалеку построили шоссе, и теперь по нему с воем неслись колонны красивых блестящих автомобилей, глазастых, как сама лягушка.
А лягушка-царевна ждала.
Иногда на ветку сухой березы над ее кочкой опускалась веселая яркая сорока. Смотрела на лягушку то левым, то правым глазом, поворачивая голову, вздыхала, жалеючи. Иногда начинала трещать:
- Лягушка, лягушка, ты бы хоть поближе к трассе подошла, что ли. Или вон к домам поближе. Все же народ сегодня такой - просто так в грязь не полезет. И помойся - а то грязь у тебя тут хоть и целебная, но уж больно вонючая. И губки, что ли, нарисуй красные и яркие...
Лягушка-царевна смотрела на нее - устройство глаз позволяло смотреть и вверх, не шевелясь и не изменяя позы - и молчала. Сорока потрещит, потрещит, да и улетит по своим сорочьим делам. А лягушка - шлеп-чмок-хлоп своим длинным языком, и опять лежит-сидит в грязи, смотря вокруг круглыми глазами.
Очень редко появлялась старая мудрая ворона. Она садилась на ту же ветку, что и сорока. Рассматривала сверху лягушку. Задумчиво каркала:
- Все сидишь? Все ждешь? Ну, и много дождалась? Может, надо что-то изменить?
- Что изменить, что? - не выдерживала в сердцах лягушка. - Скажи - чем же я не хороша?
С точки зрения вороны лягушка была совсем не хороша. Но она начинала предлагать хоть какие-то изменения:
- Ты, лягушка, к дороге, к дороге поближе подберись. Может, какой дурак и остановится. Или вот к самым домам - там тоже водятся эти... Ну, еще бы помыться тебе, чтобы чистая была и блестящая. И губки, что ли, накрась. Для красоты пущей. Раз уж в невесты...
Лягушка махала тонкой лапкой и снова лежала молча в теплой грязи, смотря круглыми глазами сразу во все стороны.
- Ничего они все не понимают, - думала она. - Если уж мне суждено в этой жизни стать царевной, то так оно и будет. И приедет на белом коне самый настоящий принц, или Иван-дурак третий сын придет пешком по болоту. Увидят они тут меня, обрадуются, поцелуют сразу в губы, и вот она я - царевна!
Она улыбалась широко и одновременно смущенно. А потом шлеп-чмок-хлоп - очередной комар шел ей на полдник.
- Нет, я могу, конечно, перейти на вот ту кочку, - думала она. - Или даже на ту, подальше. Но - какая разница? Комары там точно такие же. А принцев и Иванов и там нет. Я бы заметила.
Ее глаза позволяли видеть все вокруг - очень удобное зрение.
Когда ей надоедали сороки да вороны, она ныряла глубоко и отсиживалась в теплом и тихом болоте, пока все не улетали.
- Вот же надоели как, - думала она. - Почему это я должна что-то менять? Вот пусть он - принц или даже Иван - полюбит меня такую, грязненькую. А потом-то я помоюсь, так он еще сильнее меня залюбит!
Она прищуривала в мечтаниях свои круглые глаза, а потом - шлеп-чмок-хлоп.
Чего-чего, а мошек разных, да комаров вкусных на том болоте всегда хватало.
Магазинчик у обочины
Машка подрабатывала на этих каникулах. Подрабатывать ей было лень, но свои собственные деньги, за которые не надо было отчитываться перед родителями, перевешивали.
На работе её звали отвратно - Манькой. Так с самого начала стала называть Ирка, которая торговала за соседним прилавком всякими нужными и ненужными мелочами. А Машку поставили на продукты, которых тоже было - только самые необходимые. Стандартный магазинчик при дороге не мог давить ассортиментом, как всякие "пятерочки-шестерочки-магниты". Только самое необходимое. Сигареты, например. Или вот ещё пиво в холодильнике.
Бывало, подваливал неспешно огромный двухэтажный экскурсионный автобус, и все пиво тут же уносилось крепкими загорелыми мужичками в его пахнущее кожей и гремящее музыкой нутро. Но чаще заходили какие-то замученные жизнью седоватые типы, вылезающие из побитых жизнью "жигулей". Они покупали хлеб и консервы. Всегда хлеб и консервы. Ну, иногда ещё всякие сухие супы. Конечно, если бы магазинчик стоял на главной трассе... Но его хозяин на той трассе построил в короткий срок большую новую "стекляшку". А тут, на дороге местного значения, поставил старенький павильон на два прилавка друг напротив друга. Подвёл электричество, за которое потом воевал с пожарными и с представителями облэнерго. Поставил сзади страшненькую деревянную будку над глубокой ямой - туалет. Завёл продавщиц, работающих посменно и не претендующих на большое. Всё. Осталось ему только подъезжать раз в день, "снимать кассу" и устраивать нагоняй, если что вдруг не так.
Сегодня все было, как обычно. То есть, тоскливо и сонно. Ирка дремала, положив руки на свой прилавок, а голову - на руки. Машка, потосковав и даже попробовав почитать книжку - конечно, ничего не получилось, потому что кто же читает в каникулы? - пошла покурить на крыльцо. А что, раз покупателей нет - имеет полное право.
На улице стоял пасмурный июль. Вчера лило, как из ведра. А сегодня парило. Наверное, опять к дождю. Тут у них всегда так: если показывают в телевизоре, что вокруг везде стоит дикая жара, то у них - дождь, а если всех заливает, как в прошлом году было, то тут обязательно дикая сушь, и солнце, и синее небо - такое синее, что вверх просто не поглядеть. Сегодня было не жарко, а так, что в самый раз. Вот Машка и одета была так, по-летнему: шорты, топик, а сверху белый халат - она же "на продуктах".
Курить в одиночку тоже было скучно. Но Ирка не курила вообще, и даже пыталась что-то там говорить, типа, "воспитывать молодёжь". За такое Машка запросто могла послать, кого угодно и куда угодно. Ирке она объяснила это. Вот теперь они немного вроде как бы в конфликте. И поговорить-то тянет, но - как? Поругались ведь. Опять же - покурить очень хочется.
Машка стояла на крыльце, опёршись плечом о столб, отгоняла струйкой дыма редких, но ужасно назойливых и упрямых лесных комаров. Лес - вон он. Сразу за вырубкой начинается. Тут места вообще лесные - грибные и ягодные. Ещё, бывает, рыбаки наезжают. Хорошие тут места, в общем. Только очень скучные. Ничего и никогда тут не происходит. И никогда не произойдёт.
Машка курила и дико хотела в город. В настоящий большой город, не в этот, где жила.
А ещё, как не стыдно бывает об этом подумать и самой признаться, она хотела принца. Черт с ним, с белым конем. Пусть даже на самом простом мотоцикле. Но чтобы принц был самостоятельный и без сильно вредных привычек. Она посмотрела на свою сигарету и кивнула сама себе - ладно, курить пусть ему будет можно. А больше - ни-ни. В общем, даёшь принца, дорогое мироздание!
- Извините, пожалуйста, - вырвал её из скуки и полудрёмы незнакомый голос.
Кстати, знакомых голосов было всего только два. Ирка, но она сейчас спала, и хозяин, но Варпет приедет только к вечеру. Так что все остальные голоса - незнакомые.
- Ну? - сказала Машка, медленно и плавно поворачиваясь.
Это был её коронный ответ на любой вопрос. Так, "нуканьем" своим, она доводила до кипения собственных родителей.
Даже быстро двигаться, как-то реагировать на неожиданность было ужасно скучно и лениво.
- А не подскажете, уважаемая сударыня, какое у нас сегодня число?
Машка стояла и только рот разевала от удивления. Здоровый такой дядька. Как подошёл-то совсем бесшумно? И откуда такой? Бородатый, но ещё молодой, вроде. Одет совсем не по погоде - какой-то длинный зимний ямщицкий, что ли, тулуп из чёрной овчины, шапка-ушанка, на ногах - валенки... Летом, блин - валенки! И рюкзак огромный за спиной. Такой, что даже над головой нависает.
- А? - глупо так ответила Машка.
Даже про "ну" забыла.
- Число, спрашиваю, какое сегодня?
- Так, это, девятнадцатое, значит...
- Ага, ага... А день недели не сообщите прохожему?
- Вторник, - уверенно ответила Машка.
Дядька отошёл на пару шагов, аккуратно переступая валенками через лужи, потом повернулся всем телом - иначе с таким рюкзаком просто нельзя:
- А...
- Июнь, две тысячи двенадцатый, - опередила его вопрос Машка.
Он кивнул, но продолжал смотреть молча. Задумался, что ли?
Тут уж Машка не выдержала и выдала:
- Планета Земля, ноль двенадцать в тентуре, налево от Большой Медведицы...
Дядька улыбнулся, кивнул, поправил на плечах лямки рюкзака и шагнул через канаву в лес. Ещё минута - и нет опять никого на дороге.
Машка бросила сигарету в лужу, зашла в магазинчик, растолкала Ирку, помирилась по-быстрому, улыбнулась, и с жаром начала рассказывать про вот такое странное, которое случилось, не поверишь!
- А ты чо? - спрашивала Ирка. - А он - чо? А ты ему чо?
Потом постояла, обдумывая что-то и морща лоб, выскочила вдруг из-за прилавка и выбежала на крыльцо. Вернулась задумчивая и немного чем-то расстроенная, похоже.
- Ты чего, Ир? - осторожно спросила Машка. - Знакомый твой, что ли?
- Мань, ты конечно прости меня, дуру... Но ты - дура, - ляпнула Ирка.
- Ты опять, что ли начинаешь?
- Земля, Мань, ноль тринадцать в тентуре, а не ноль двенадцать... Куда же ты его, блин, направила? В какую такую и растакую твою, блин, спираль?
Машка обиделась на неё и ушла в свой угол, к продуктам.
Ирка обиделась на её обиду и села читать какую-то потрепанную книжку.
А Варпет, приехав вечером, был очень доволен порядком и дисциплиной. Но не доволен кассой.
- Э! - сказал он. - Работать лучше надо. А кто не хочет работать лучше - сами понимаете. Я сказал.
И уехал.
...
Ночью Машка смотрела в окно своей маленькой спальной в окраинном недавно построенном доме в небольшом районном городе. Тучи все к ночи раздуло. С краю узким серпом светил месяц. А по всему небу блестели и перемигивались звезды. Таких звёзд, она точно знала, в большом городе просто не бывает.
Звёзды перемигивались. Старый сад за окном шумел. Где-то далеко лаяла собака. А Машка опять думала о принце. Пусть даже и не на мотоцикле. Пусть хоть пешком, с рюкзаком и с бородой. Но чтобы обязательно самостоятельный и без сильно вредных привычек.
Перед сном она повторила несколько раз для памяти:
- Планета Земля, ноль тринадцать в тентуре, налево от Большой Медведицы.
И уснула с улыбкой.
И от той улыбки сон её был лёгким и приятным, как и положено снам молодых девушек во время последних летних каникул.
Магии не бывает
В торговом зале вечный капитан Петренко бежал так, как учили в давней уже и почти позабытой школе милиции. Тяжелым паровозом сметал с пути попадающихся покупателей, ловко перепрыгивал скамейки и обходил крутыми галсами маленьких детей, так и норовящих кинуться под ноги. Сзади нарастал шум. Народ покупательский был явно недоволен. Отставание от юркого воришки росло.
- Врешь, не уйдешь, - прохрипел капитан, прибавляя ходу.
Парень в черной куртке метнулся в сторону, дернул дверь с модной красной надписью на иностранном языке "Staff only" и скатился в подвал по крутой лестнице.
- Уф-ф-ф..., - остановившись, обстоятельно вытер пот Петренко. - Ну, вот и все теперь.
Операцию (именно так, а не просто какое-то там "дело" в картонной обложке) он планировал заранее. Рассмотрев все входы и выходы, прищурившись, изучив траекторию возможного бегства правонарушителя, он ткнул пальцем в план здания и приказал молодому стажеру Ванечке "стоять, значит, тута и никого не пущать". Ванечкой парня прозвали сразу за его огромный рост и розовые детские щечки. По росту, конечно, Иван, да и по отчеству давно уже. Но в лицо глянешь - типичный Ванечка. Никак иначе. Да еще и молодой. Самый молодой в отделе.
Отдуваясь на ходу - а что вы хотите, возраст, возраст - Петренко спустился вниз, повернул два раза направо, прошагал, пригнувшись, чтобы не влепиться лбом в балку, до конца темного коридора и вышел к запасному выходу, у которого он нашел стажера Ванечку. Стажер совершенно внаглую, открыто и практически демонстративно читал книгу с экрана нового смартфона, уютно лежащего в огромной ладони. Дверь под красным табло "Выход" покачивалась на сквозняке. Нарушителя не было.
Минута молчания - это настоящая театральная пауза, нагнетающая напряжение, во время которой капитан внимательно рассматривал подчиненного. Сверху вниз осмотрел, от светлого чуба до форменных ботинок. Потом снизу-вверх. А потом так внимательно посмотрел на смартфон, что Ванечка застеснялся, зарумянился лицом и спрятал модный девайс в карман, при этом неловко выпрямившись, одновременно втягивая голову в плечи. Потолок все же был низковат для его роста.
- Так у нас сегодня, значит, выходит. Так вот, значит, - тяжело вздохнул Петренко. - А теперь расскажи мне, дружок, как это у нас с тобой получается. Я, значит, рискую, можно сказать, собственной жизнью и как минимум здоровьем, гоню этого гада прямо на тебя. Ты стоишь на выходе, и тебя никому постороннему не видно... Так?
- Где поставили, там и стоял! - чуть развел в стороны руки Ванечка.
- Вот тут я тебя и поставил. Тут ты и оказался, когда я добежал. Где же правонарушитель? То есть, фактически преступник - где он? Ась? - стал напоказ оглядываться Петренко.
- Ушел.
- Ты его просто отпустил, что ли? Как он мог уйти мимо тебя? Вот ты, а вот дверь. Вот так, значит, он, а вот так - ты... Ну, как?
- Как, как... Магия, конечно, - шмыгнул носом Ванечка. - Чистая магия.
- Так. Стоп. Ты тут мне сейчас что рассказываешь такое? Ты же не пацан малолетний, сказок начитавшийся, а сотрудник органов внутренних дел. Практически, оперативник!
- Стажер я.
- Так и останешься стажером... Или - нафиг!
- Так ведь он, в натуре, был маг! - заторопился Ванечка. - А вы меня выставили, выходит, против самого настоящего мага! Меня, всего лишь стажера!
- Малыш, магия бывает только в книжках. И еще в кино.
Петренко удрученно покивал сам себе. Похоже, паренек у них не приживется. Не тот он оказался. Совсем не тот. Чужой почти.
- Это был самый настоящий маг! Он мне предъявил гильдийский знак - маг высшей категории. И удостоверение к тому знаку. Фотография, печать, подпись синяя - все на месте, как положено!
- Господи, за что мне это? Какое, блинский же твой блин, удостоверение? Какого такого мага? Какая, нафиг, фотография? Какой разэтакой знак? Ты почему его не взял? А?
Вопросов было слишком много, и Ванечка начал обстоятельно и подробно рассказывать, что знак гильдийский - это бронзовая звезда с камнем, а удостоверение, в зависимости от принадлежности, бывает разного цвета кожи, а внутри пишутся все данные и указывается ранг мага...
- Почему не остановил? - рявкнул, прерывая длинный рассказ капитан.
- Так он же намагичил, наколдовал, значит, вот я и не смог просто.
- Что? - наклонил голову, будто плохо расслышал, Петренко.