— Мы летим на планету Кара-мел, — мрачно говорил кэп, не отрывая взгляда от татуировки. — Это потенциально прекрасный курорт с мягким климатом. Хоть завтра туристов привози. Но прежде нам нужно выяснить, почему на планете не растут никакие растения и что случилось с предыдущим кораблём.
— Ясно, — кивнул Павлентий.
— Теперь твои обязанности. Поскольку к косморазведке ты не имеешь никакого отношения, даже косвенного, то на протяжении всего полёта на тебя возлагаются хозяйственные функции, а именно: уборка, стирка, готовка, мытьё посуды и чистка в отсеках.
— Ясно, — всё так же невозмутимо кивнул крючконосый.
— Подписывай контракт, если ясно.
Парнишка опустил на пол рюкзак, из которого высовывалась длинная жердь с натянутой на неё леской, и взял ручку.
— А это что? — насторожился кэп, указал на жердь, некстати вспомнив пресловутые бурлески.
— Электрокосмоакустическая гитара, — пояснил Виктор.
— Что?! — взревел Сан Саныч. — Гитара? На моём корабле — гитара?! Через мой труп!
Павлентий скомкал договор и взял рюкзак.
— Роботы… — тихо напомнил Виктор.
— Ладно, — поморщился кэп. — Пусть будет гитара. Но чтобы я не слышал от неё ни единой ноты!
Молодой оказался довольно шустрым парнем. Корабль блестел от чистоты, и этого Сан Саныч давно не помнил; да чего там — не помнил никогда. Еда напоминала стряпню Машеры, и казалось, что бойкая кэпова супруга пробралась на корабль и вот-вот выскочит из-за угла с криком «Сюрпри-и-из!» Постиранные простыни были не только выглажены, но и накрахмалены, отчего кэп скатывался с них на пол и, в конце концов, дал команду крахмаление отменить.
— Ты, Павелецкий, конечно, молодец, хорошо стараешься. Но проявлять слишком большое усердие тоже негоже, — воспитывал парнишку Сан Саныч.
— Я Павлентий, — отвечал тот, сверля холодным взглядом капитаново межбровье. — Больше крахмалить не буду, но и уже накрахмаленные перестирывать не стану.
А не обладали ли змеекоты гипнозом, подумал Сан Саныч и кивнул парню — иди, мол.
Однажды ночью кэп как обычно скатился с накрахмаленной простыни. Возникла мысль затолкать в отсек с грязным бельём всё содержимое шкафа, чтобы навсегда покончить с этим безобразием. Подумано — сделано. Кэп вытащил из шкафа бельё, потихоньку открыл дверь… и замер.
Таких звуков он не слышал никогда. Не сказать, чтобы они были неприятны — скорее, непривычны. В том звуковом бардаке, что нёсся на кэпа, определённо присутствовала гармония, ему непонятная. Но, тем не менее, приятная. Пару минут кэп мечтательно покачивался под странные звуки, потом очнулся, швырнул простыни и как был — в трусах и алкоголичке — потопал к каюте молодого.
— Савлентий, — сурово изрек Сан Саныч, рывком распахнув дверь. — Я же просил, на моём корабле ни звука гитары.
— Я Павлентий, — спокойно ответил молодой. — Я не думал, что вам слышно. Мне необходимо репетировать.
— Тебе необходимо… что?! — кэп аж задохнулся от такой наглости. — Репетировать? Так ты у нас еще и звезда космоэстрады?! В студиях своих, в подвалах, на чердаках, для кошек — пожалуйста, репетируй сколько влезет. А на корабле…
Тут Сан Санычу пришла в голову кое-какая мысль, и он уже спокойнее сказал:
— А на корабле ты можешь репетировать в грузовом отсеке. Заодно и роботами займёшься.
— Я занимаюсь, — ответил парень.
— Вот и умница, Павелений.
— Павлентий.
Какая разница, хотел сказать кэп, но промолчал. Говорят, змеекоты были очень суровы. И ядовиты.
Вроде бы всё осталось как раньше. Вот только еда теперь напоминала скорее столовский общепит, а простыни не только не крахмалились, но и перестали гладиться.
— Обиделся он, что ли? — буркнул кэп.
— Сказал, что мятая материя увеличивает адгезию, — объяснил Виктор. — И вы теперь уж точно не упадёте.
— Тут он прав, не падаю, — согласился капитан. — А с едой-то что? Она тоже что-то увеличивает?
— С едой всё просто. Её готовит не Павлентий, а робот.
— Что?!
Капитан подскочил и понёсся на камбуз. И точно — у плиты торчала странноватого вида фигура с шестью конечностями, одной из которых был длинный хвост. Фигура колдовала над огромной сковородой, изредка сверяясь с электронным справочником по кулинарии.
— Всё ясно, — прошипел Сан Саныч. — Этот справочник я сам лично стащ… позаимствовал в космопортовской столовке. Ну, это еще до тебя было, я летал один, и приходилось самому себе готовить… А ты ж знаешь, как у меня это получается. На одной яичнице долго не протянешь. Кстати. Витёк, у нас нет какой-нибудь брошюры типа «Сто изысканнейших блюд для миллионеров курорта Амаги-Раки»? Подсунуть бы ему вместо справочника. Хотя нет, там такие продукты нужны… Что делать, а, Витёк?
Виктор пожал плечами.
— А вообще его надо познакомить с Машерой, — продолжал шипеть кэп. — Она такую картошечку жарит! На смальце, с лучком!
Голова робота замерла и медленно повернулась на гибкой шее. В глаза Сан Санычу ударил тонкий луч света.
— Это что, оптический прицел? — стараясь не двигаться, еле слышным шёпотом спросил кэп.
— Нет, — так же тихо ответил Виктор. — Это у него глаз.
И добавил, уже менее уверенно: — Наверное.
Сан Саныч широко улыбнулся роботу:
— Привет!
Помахал дрожащей рукой и спросил:
— Молодец, хорошо готовишь. А где Валентий?
— Он Павлентий, — прогудел робот. — Репетирует в грузовом отсеке.
— Ты не знаешь, на что эти роботы еще способны? — как бы между прочим спросил кэп, когда они с Виктором шли к грузовому отсеку. — На человека напасть могут?
— Сан Саныч, мы практически ничего не знаем о цивилизации змеекотов. С этими роботами наши учёные несколько лет мучились, пока не поняли — ничего сделать не смогут. Вот и выкинули в открытый космос — мол, раз вы так, то не доставайтесь же никому.
— Пока я их не подобрал, — хмыкнул кэп. — Знать бы ещё, на радость себе или… на погибель.
И шмыгнул носом.
Павлентий действительно сидел в грузовом отсеке. Он репетировал. Но как! От увиденного у косморазведчиков перехватило дыхание. Под потолком плавали три сиреневых луны! Они испускали мягкий ровный свет, отчего отсек казался частью фантастического пейзажа. Вон те нагромождения ящиков — это горы, проход между ними — расщелина в горах. Одинокий пастух наигрывает приятную мелодию на инструменте своих предков. Как он бишь называется? Дутар? Кубыз? Курай? Да леший с ним, с названием. Единственная струна светится таким же сиреневым светом. А перед пастухом танцует в такт музыке прекрасная дева…
— Стоп! — сказал кэп. — Какая ещё прекрасная дева?
Музыка прекратилась. Сиреневое сияние исчезло.
Дева оказалась вторым роботом.
— Её зовут Маня, — пояснил Павлентий. — А того, что на кухне — Вася. А меня…
— Павлентий, — поспешно сказал кэп. — Я запомнил. А ты репетируй, репетируй.
И тихо закрыл дверь. Повернулся к Виктору:
— Ты запомнил, как их зовут? Маня и Вася. Ага. Теперь самое главное — определять для робота нужное имя. Не перепутать. Ага. Ещё бы знать, чем они отличаются.
Проблему решил Виктор, и вот каким образом. Внушил Павлентию, что роботы при встрече с человеком должны говорить: «Вася, к вашим услугами» или «Маня, к вашим услугам». Отличий у роботов действительно не наблюдалось, и если бы не хитрость Виктора, Сан Саныч сошёл бы с ума.
Роботы справлялись с работой отлично. Единственное, чего не смог добиться кэп — опорожнения мусорных контейнеров.
— Они утверждают, что засорение космоса противоречит их внутренним установкам, — пояснил Виктор.
— Вот же ироды с богатым внутренним миром. И что же нам теперь? Таскать мусор до самой Земли? — недоумённо спросил кэп.
— Придётся, — пожал плечами Виктор.
Сан Саныч проворчал что-то нелестное в адрес экологических чистюль, но смирился.
* * *
Из тринадцати континентов планеты Кара-мел двенадцать оказались непригодными для высадки — все они были покрыты острыми скалами. Корабль приземлился на тринадцатом.
Впрочем, и здесь пейзаж не радовал глаз. Нагромождения камней, ни кустика, ни травинки. Лишь большое озеро блестело гладкой поверхностью, как огромное зеркало.
— Говорят, по нему можно ходить, аки посуху, — сказал Сан Саныч, спускаясь по трапу.
Он бодро зашагал по валунам к водной глади и уже достиг её, когда услышал изумлённый голос Виктора:
— Кэп, оглянитесь!
Тот оглянулся и обалдел не меньше своего старпома. Там, где только что прошёл Сан Саныч, прямо на глазах косморазведчиков из камней вырастали и распускались невиданные цветы.
Кэп крякнул, подумал и важно сказал:
— Ну что же, всё закономерно. Даже природа чувствует величие ветерана косморазведки. И реагирует соответственно. Приветствует, так сказать. Ты, Витёк, чего стоишь-то? Давай, присоединяйся.
Виктор неуверенно ступил на ближайший камень и медленно двинулся к озеру. Следы его тут же обросли невысокими кустиками.
Кэп, уже ступивший на воду, с восторгом заметил:
— Ты смотри, и правда, аки посуху.
Потом восхищение на его лице его сменилось недоумением, и он добавил:
— Но почему же тогда ногам так мокро?
Он приподнял одну ногу, вывернул ступню, глянул на подошву да так и рухнул в воду. Выбрался, отфыркиваясь, и закричал:
— Я не понял, куда исчезли подошвы с моих ботинок?
Виктор похлопал глазами и глянул на свои подошвы. Те заметно истончились, а кое-где даже проглядывала голая ступня. Выглянувший на капитанов вопль Павлентий мгновенно оценил ситуацию и послал к обезподошвленным косморазведчикам робота Васю. Тот неторопливо приблизился с традиционным «Вася, к вашим услугам», схватил ошарашенного кэпа поперёк туловища одним манипулятором, потом неторопливо подошёл к Виктору и точно так же схватил его. Давя распустившиеся цветы, направился к кораблю.
— У кого какие соображения по поводу произошедшего? — мрачно спросил кэп, когда весь экипаж, включая Васю и Маню, собрался в кают-компании на экстренный совет.
— Камни покрыты кислотным раствором, который и разъел подошву, — предположил Виктор.
— И каким образом на кислотных камнях выросли цветы? — ехидно спросил кэп.
— Можно мне? — спросил Павлентий.
— Погоди, — отрезал Сан Саныч. — А что, если атмосфера здесь ядовитая?
— Так проверяли же, — возразил Виктор. — В пределах нормы.
— Можно я? — опять встрял молодой.
— Да подожди ты! — снова оборвал его кэп. — Есть ещё одно предположение, но оно очень…
Тут он замолчал, потому что мимо них протопал Вася, держа в вытянутых манипуляторах один из мусорных контейнеров.
— Это что ещё за демарш протеста? — буркнул капитан, которому очень хотелось стукнуть робота, что так нагло прервал совещание. Но по ряду причин остерёгся.
Вместо этого спросил Павлентия:
— Куда это он?
Тот встал и жестом пригласил их последовать за роботом:
— Давайте посмотрим.
Совершенно обалдевший Сан Саныч наблюдал через иллюминатор, как Вася спустился по трапу, отошёл от корабля и одним молниеносным движением опрокинул содержимое бака на камни.
Кэп задохнулся от возмущения и перевёл глаза на Павлентия:
— Это как же изволишь понимать? Космос засорять нельзя, а планету — можно? Да нас заштрафуют за такие… такое… Немедленно останови своего… как его там… Ваню!
— Васю, — поправил парень. — Вы дальше-то смотрите.
А дальше произошло нечто невероятное. Вася распределил мусор по нескольким камням и вернулся на корабль. Мусор полежал немного неподвижно, потом вдруг начал шевелиться, и вот уже на его месте прямо на глазах принялись расти деревья, становясь выше и толще.
— Ничего себе, — прошептал кэп.
— Истощённая почва этой планеты, — сказал Павлентий, — требует для питания любую органику. Микроорганизмы, обитающие в мелких трещинах камней, радуются каждому предмету, попавшему в их поле действия. Вы шли по камням, а их обитатели тем временем поедали подошву ваших ботинок, тут же преобразуя её в растения. Мусор служит своеобразным удобрением для почвы, поэтому…
Вася тем временем опорожнил уже почти все контейнеры, и вокруг корабля поднялся молодой лесок.
Вдруг корабль ощутимо вздрогнул.
— Что это? — спросил кэп.
— Думаю, микроорганизмы подтачивают наш корабль, — невозмутимо предположил Павлентий. — Вы хотели знать, что случилось с предыдущим кораблём. Я знаю. Его съели. Целиком и полностью.
— Так чего же ты молчал?! — заорал Сан Саныч. — Быстро мотаем отсюда! Где там твой Вася? Бегом, бегом на борт! Стартуем!
* * *
— Надо же, как обидно, — говорил Сан Саныч в то время как они удалялись от планеты Кара-мел. — Пешком по воде — это ж так здорово. Сколько туристов мы могли бы привлечь. Как считаешь, Витёк?
Витёк считал точно так. же.
— А если вот что сделать, — задумчиво произнёс кэп. — Если, допустим, туристы привозят с собой несколько тонн мусора. А? Удобряют планету. Нет, не всю. Только тот небольшой кусок, где собираются отдыхать. Появляется оазис. Отдыхающие счастливы. Мы богаты.
ад городом кружил васильковый снег. Он танцевал под неслышную музыку, вспыхивая ярко-синим в лучах фонарей. Уставшие снежинки тихо опускались на крыши домов и ветви деревьев, на скамейки и желтеющие на клумбах цветы, а им на смену летели всё новые и новые, подчиняясь волшебной мелодии. Окна домов распахивались в ночь, и люди, высунувшись наружу, шумели восторженно и подставляли ладони пушистой синеве. Детвора высыпала на улицу и устроила весёлые баталии возле домов, безнаказанно кувыркаясь в сверкающих сугробах и поднимая маленькие озорные метели.