– Небылицы, – небрежно произнес он. – Легенды о временах, которые лучше забыть.
– Глупец!.. – сдержанно рявкнул Цепеш. – Артур – вампир! Он просто отказался от крови, и, когда пришло время, погрузился в сон. Как, очевидно, когда-нибудь уснет твой Огастус. Только навряд ли его назовут хотя бы Королем Канцелярских Скрепок, не то что – Былого и Грядущего, ха-ха, хе хе!..
– Магистр – могучий мыслитель и холодный функционер, – тактично возразил Лео, несколько уязвленный тем, что о мессире отозвались в столь свойской манере. Впрочем, он сам начал, а посему предпочел сменить тему: – Гм… Стало быть, граф, вы воспроизвели эти детали на бумаге просто по памяти?..
– Это все, что мне оставили. – Узник мельком взглянул на альбомный лист. – Увы. Память, да свежие данные о том, сколь благотворно влияет на мой пищеварительный тракт мерзейшая субстанция, именуемая йогуртом, и произведенная, насколько можно судить по внешнему виду, из отварных улиток.
– Ну разумеется, о вкусе вам судить затруднительно, – рассеянно пробурчал альбинос, и тут же спохватился: – Может, поговорим наконец о моем деле?..
Влад сурово насупился.
– Ну вот, родственник, ты так хорошо начал, установил со мной почти дружеские, доверительные отношения, и вот – прямой, бестактный вопрос в лоб.
– Я просто уточняю, граф, – заметил Краулер. – Вам решать – говорить со мной, либо нет.
Совершенно не к месту он понял, что потратил на посещение Морга слишком много времени.
– Огастус, похоже, очень занят, – проворчал Цепеш, – ежели снабжает грамотами новичков.
Этого Лео стерпеть не мог – и, опять же, едва не нарушил Правило № 4. Ему, признаться, уже порядком наскучил сей хтонический родственничек, рафинированный, избалованный кинематографом аристократ, изолированный в своей спартанской камере, и которому, вдобавок, нельзя даже с возмущением заглянуть в глаза!.. Альбинос невольно приходил к крамольной мысли, что эта болтливая личность вовсе не была виновником всех тех средневековых бесчинств.
Но, вместо того, чтобы прямо выразить свое негодование – либо, хотя бы, пролепетать оправдание, непридирчиво напоминающее протест, – Лео сублимировал обиду и раздражение в то, что касалось дела самым резким и непосредственным образом:
– Зачем Пустотник убивает? С какой целью?..
Влад вдумчиво на него поглядел, едва не опрокинув и не размазав по стене.
Краулер встретил этот взгляд, мужественно отведя глаза в сторону.
– А почему он высасывает жизненные соки, – в свою очередь, спросил Узник, – как ты думаешь? Что, по-твоему, движет этим необычным существом?..
– Ну… Наверное, он питается, – промямлил альбинос, – черпает силу, как мы в крови…
– Неужели ты считаешь, что все НАСТОЛЬКО просто?!. – прогрохотал Цепеш. – Ты считал Пустотников страшными сказочками всю свою жизнь, а теперь вдруг понял, что они существуют, лишь потому, что кто-то из них вышел позавтракать?..
– Ну-у… – глубокомысленно протянул Лео, пытаясь выиграть время и уяснить суть вопроса.
Однако, ответить ему не позволили, и это был один из самых жутких монологов, какой он когда-либо слышал.
– А знаешь, что я думаю, – премерзко усмехаясь, спросил Влад, – когда лицезрею твою прямую великосветскую осанку и поддельные туфельки от Valentino?.. Ты похож на дешевку, на совесть отмытую, и все-таки дешевку с дурным вкусом. Всего два-три поколения отделяет тебя от обращенных, – Узник выплюнул это слово, словно оно обожгло ему язык, – от плебса, хотя ты изо всех сил стараешься выглядеть как самый настоящий аристократ. И тем не менее, твой папаша промышлял ФИЗИЧЕСКИМ трудом. Помнишь, как девочки-вампирши, твои ровесницы, щупали тебя в темных подворотнях своими липкими ручонками, но ты сумел подняться из этой пропасти на самую вершину, и вот: ты ведешь поиск важнейшей реликвии от имени целого Клана!..
Граф умолк, торжествуя.
У Краулера пересохло во рту; он побледнел, покраснел. Ему стало не по себе еще до оскорбления «дешевкой», от «плебса» перехватило дыхание, а при упоминании девочек-вампирш, с их липкими ручонками, совсем уж поплохело.
Но он соединил сокрушенные силы, как осколки фарфоровой вазы, и ответил:
– Что же, вы наделены необычайной проницательностью, дражайший граф, так отчего бы вам не взглянуть со стороны на самого себя? Кто из нас двоих сидит за решеткой?.. – Альбинос запоздало сообразил, что следовало сказать «за стеклом», но не счел нужным исправляться. – У меня нет никакого желания объяснять вам, в чем вы не правы в моем отношении. Что бы я уже ни сказал, это ничуть не изменит, с позволения, ваших сквернейших манер.
На сей раз «уполномоченный» не готовился к поспешному бегству, и сам себе удивился.
Вместе с тем, и встретить взгляд Пронзателя не рискнул.
– Как-то раз меня пытались проанализировать, – будто между прочим, заметил Влад. – Один высокоученый Вурдалак. Я счел его кровь чудесной, хотя и терпкой от многовековой выдержки. Ты же, прости за каламбур, как раз в моем вкусе.
Лео разочарованно покачал головой и развернулся к выходу.
– Улетайте в свое гнездышко, полномочный Краулер, – с улыбкой посоветовал Цепеш, – летите!..
Альбинос направился к двери. Когда стекло и стоящий за ним Узник почти исчезли из виду, динамик переговорного устройства взвыл и захрипел от натуги:
– Краулер! Краулер!..
Леонард подскочил от испуга, но, тщательно скрыв удовлетворенную улыбку, вернулся.
– Вы что-то забыли, граф? Еще какие-то подробности из моего детства или отрочества?..
– Я бы никогда не допустил, чтобы Череп был похищен, – со страстью в голосе сказал Влад, пропустив колкость мимо ушей. – Я тебе помогу, и ты достигнешь желаемого. Более того – ты так и останешься на этой вершине, где, как думаешь, тебе самое место… Из-за этого ты и не способен постичь суть вещей.
Вопреки желанию, альбинос ощутил смутное беспокойство, тяжелое, как несварение желудка.
– Суть вещей? О чем вы?.. – насторожился он.
– Погоди, племяш, – осадил его Цепеш. – При чем, здесь, собственно, Пустотник?..
Краулер открыл рот. Протянул: «Гм-м…», – уже мысленно. Он забыл, что так и не соизволил пояснить, при чем, действительно, здесь штопаный Пустотник.
Эту оплошность следовало исправить. Вот только – «Стоило ли?». Поразмыслив, он решил, что стоило. Ведь в противном случае его нынешний визит терял всякий смысл. Собравшись с духом, Леонард выложил Узнику все, что, по его мнению, как-либо относилось к делу. Тот выслушал самым внимательным образом.
– Мило, мило, – сказал Влад, когда альбинос исчерпал скудные факты. – Сомневаюсь, впрочем, что у такого редкостного существа, как Пустотник, вдруг, ни с того, ни с сего, возникла стремительная нужда в этом Черепе, и – как следствие, – в маловероятном Могуществе. Весьма, весьма неожиданно.
Краулер терпеливо выждал, но, казалось, это было все, что граф имел сообщить по данному поводу.
– И… это все, – спросил «уполномоченный», – что вы имеете сообщить по данному поводу?..
– Ну да, – Цепеш пожал плечами, будто бы это само собой разумелось. – Я же лишен возможности, в отличие от некоторых неблагодарных родственников, праздно шататься по городу, и изображать бурную деятельность. Другое дело, если бы я оказался снаружи, но, увы… – Узник поднял руку и стукнул костяшками пальцев по стеклу, отчего Лео едва не отскочил назад с прытью пугливого енота.
– А что же насчет того, на что вы намекнули? Что именно, по-вашему, ДВИЖЕТ Пустотником?..
– А разве это не очевидно? – Влад обидно хмыкнул. – Им, конечно же, движет ВОЛЯ ХОЗЯИНА.
Альбинос замешкался.
Корректные ответы обыкновенно требуют времени, тогда как грубые, напротив, рождаются в спешке.
– Вы подтвердили мои собственные догадки, граф. Что ж, не смею вас более тревожить, пора бы честь знать, позвольте откланяться, и все в таком же благоприятственном духе…
Цепеш проглотил «благоприятственном», не моргнув и глазом. Это у других обитателей нашей эпохи – уж ВЫ-ТО знаете! – стоит им случиться очевидцами какого-то милого анахронизма, делается такое лицо, будто бы они против собственной воли съели что-то несвежее. Ну, Влад был сделан из другого теста.
Анахронизмов для него не существовало. Вернее, его лексикон почти целиком из таковых состоял.
– Погодите, юноша!.. – едва ли не взмолился граф. – У меня есть ЕЩЕ кое-что!
– Как?! – с деланным изумлением вскрикнул Краулер. – Неужто?.. Вы, вроде бы, лишены возможности праздно шататься по городу, или вам дают отгулы?..
Узник хладнокровно обжег его взглядом, как сигарету потушил. Лео, поняв намек, спешно заткнулся. Он и так уже переступил черту. Разве мог он вообразить, что будет столь фамильярно беседовать не с кем-нибудь, а с самим Пронзателем?..
Определенно, лишь в кошмарном сне.
– Я знаю, где скрываются Пустотники, – как бы между прочим, заявил Цепеш.
– Что?.. – не расслышал альбинос.
Влад выждал, а потом, само собой, прикрикнул:
– Ты глухой?!.
– Да нет. – Краулер пожал плечами. – Мне послышалось: «Я знаю, где продаются кроссовочки».
– Болван!.. – окрысился граф. – У тебя голова забита одним шмотьем и обувкой! Мне-то ее забивают насильно, а ты себя уродуешь по собственной воле!.. Я сказал, – переведя дыхание и понизив голос, продолжил Цепеш, – что Я ЗНАЮ, где живут Пустотники.
На сей раз Леонард все расслышал отменно, но предпочел бы, чтобы это опять были «кроссовочки».
– О, – сказал он.
Затем:
– Ага.
Подобное не каждый день слышишь, и формальными шаблонами тут не отделаться.
Словно улитка, ползущая по стеблю, альбинос усваивал услышанное. «Я знаю, где живут Пустотники». Эти пять слов, включая местоимение (несложные, казалось бы, и почти безобидные; взятые же по отдельности, они превратились в вербальный «коктейль Молотова»), неохотно угнездились в его сознании где-то между греческими мифами и сплетнями о Лохнесском чудовище.
Наконец Краулер булькнул:
– А, ну да, разумеется. И как позвольте уточнить, вы разжились этими данными?..
– Довольно просто, – ответил Влад, то ли не расслышав скептицизма в голосе собеседника, то ли проигнорировав оный. – Имел как-то раз с ними дело. Давно это было, очень давно. Задолго то того, как меня, уже сидящего здесь, приглашали в «Клуб адского пламени». – Узник замолчал, глядя в каменный пол, и, очевидно, прозревая одному ему ведомые дали. Леонард даже не пытался проследить за этими далями – в противном случае Цепеш показал бы ему такие горизонты/измерения, о которых альбинос не знал, и знать не желал.
Некоторый соблазн, однако, скользнуть по лезвию жуткого взгляда, к заманчивым безднам, все же присутствовал. Но, на его счастье, у Краулера оказалась не настолько крупнокалиберная кишка, чтобы играть в чреватые гипнотические игры.
Равно как и торопить меланхоличного графа.
– В общем, – вынырнув на поверхность, подытожил Влад, – я знаю, где они прячутся. И, поскольку ты также интересуешься этим забытым племенем, мне ничего не стоит поделиться сведениями. Мы же родственники. – Узник, вероятно, подмигнул, хотя утверждать Лео бы не взялся. – Но только с тобой, юноша, учти. Паразиты-Вурдалаки, из которых первая пиявка – наш августейший Кридус, не должны ничего знать. Понимаешь, НИЧЕГО. Если ты не согласен, или они могут как-то выведать этот секрет – обманом ли, силой, либо Клементина тебя обольстит, очарует, ха ха, – скажи прямо сейчас.
Альбинос с тупым видом таращился.
Он был растерян, пребывал в замешательстве, и не только. Явственно чувствовать, как твои мысли и чувства смывает в некий белый ментальный унитаз – это, знаете ли, не только «пребывать в замешательстве». И, прежде всего, Краулер не имел ни малейшего представления, хотел ли, нужно ли, стоило ли (?..) ему знать о убежище Пустотников, – где бы, в какой унылой дыре оное ни дислоцировалось.
Поразмыслив же над условием Цепеша, Лео пришел к выводу, что не имел ничего против. Вурдалаки не посмеют давить на «уполномоченного» Гирудо, не говоря уже о том, чтобы применить к нему пытки. Шансы того, что Клементина пустит в ход свой арсенал соблазнения, безусловно, были изрядны, но альбиносу стало дурно при одной мысли о том, что герцогиня его «обольстит, очарует».
Ха ха.
Приступ отвращения помог Краулеру решиться. Как бы там ни было, сведения, полученные от бывшего рыцаря Дракона, каковые он оберегал в карцере своего гнилого замшелого черепа энную прорву столетий, стоили того, чтобы ими разжиться. Они могли пригодиться если и не самому Лео, то, по крайней мере, Клану Гирудо («уполномоченному» приходилось то и дело напоминать себе, что он – часть одной большой дружной семьи). Это, как минимум, просто сенсация. Пустотники живы, более того, вот точный адрес!.. И кто же, с риском вскрыть себе клыками вены, добыл для нас эти сведения?..
Альбинос незаметно для себя приосанился.
И сразу же сник. Скорее всего, история Узника окажется совершенно бесполезной – вялой, неконкурентноспособной в эру Интернета и сотовой связи, неприменимой на деле. Памятные графу ориентиры изменились до неузнаваемости, либо исчезли вовсе. Там, где Влад скакал когда-то по бескрайней степи, ныне тянулось скоростное шоссе, или громоздился гипермаркет «Лучшее дерьмо по доступным ценам». («Акция: купившему тонну, вторая – бесплатно!»).
В этом случае, впрочем, Краулер вовсе ничем не рисковал.
– Что ж, я согласен на ваше условие, – сказал он. – Поведайте мне свой секрет, граф.
– А ты уверен, – строго спросил Цепеш, – что никогда не откроешь его Вурдалакам или кому-то еще?..
– Никогда – сильное слово. Однако, уверен. – Лео убежденно кивнул. Он не врал, и возгордился собой. Вурдалаки были укомплектованы по последнему слову техники, а Узник, в свой черед, не только не слышал этого слова, но и не подозревал, что оно было произнесено. Посему альбинос не сомневался, что ему просто НЕ ПРИДЕТСЯ ничего говорить. В его показаниях не возникнет нужды.
Тем сильнее было удивление «уполномоченного», когда, вместо того, чтобы выложить всю подноготную театральным, но разборчивым шепотом, Влад выдернул из своего альбома листок, послюнявил огрызок карандаша, начертал над бумагой некие пассы, и, наконец, эффектно припечатал свои художества к стеклу.
Краулер замер. Сглотнул. Кровь в его артериях и венах на мгновение кристаллизовалась в лед. Ориентиры остались неизменными. Лео сразу же их опознал.
Не говоря ни слова, Цепеш скомкал листок и трехочковым забросил в унитаз.
– Все понял?..
Альбинос очумело кивнул.
– Учти, юноша, – голосом, сдирающим плоть с костей, сказал Узник, – невзирая на наше родство, ты крепко пожалеешь, что кому-то проговорился, или причинил незаслуженное зло этим существам, Пустотникам. Я открыл тебе тайну лишь потому, что кража Черепа – это крайне серьезно, а у тебя, похоже, имеются недвусмысленные подтверждения того, что к этому все же причастен кто-то из ящеров. КТО-ТО, заметь, еще НЕ ВСЕ. Почему, по-твоему, о них не было слышно на протяжении многих тысячелетий?.. – спросил Влад, и сам себе ответил: – Потому, что, в отличие от Кридуса, им не нужна новая война. Если ты навлечешь беду на это племя, будь уверен, я из-под земли тебя достану. Как видишь, – Цепеш обвел руками стены, – в буквальном смысле. Еще не знаю, каким образом, но достану. Ты наверняка знаешь, как Я убиваю.
Последнее было сказаны обычным будничным тоном, но у Краулера мороз пробежал по коже.
О да, он знал.
Мистер Брэм Стокер, эсквайр, при всей своей фантазии такого ужаса и представить не мог.
Больше прочего «уполномоченного» сокрушало то, что он узнал о угрозах ПОСЛЕ ТОГО, как изувер нарисовал свою карту, и непосредственно перешел к моральному террору. В ином случае альбинос бы без сомнений и наотрез отказался.
– Гм… Я понял, – сипло ответил Лео, подкрепив слова кивком. – И не подведу вас, граф. – Затем, под действием некоего сиюминутного импульсивного порыва, с бескорыстной улыбкой сообщил: – Буду рад увидеть вас в своем поместье, если вам… каким-то образом удастся прервать свое заточение.
Влад церемонно поклонился.