Быстрая смена эмоций на лице пироманта закончилась откровенно пристыжённой гримасой.
– С кем поведёшься, – помотав головой, наконец сказал он.
– Я – понимаю, – покачав вновь собранными в стопку листами бумаги из папки, отозвался декан. – Уважаемый Арн Миракийский, вы – готовы к собеседованию?
– Готов, – отозвался я спокойно. А чего волноваться, если меня только что назвали будущим аколитом? Так, нет, надо на время выкинуть из головы воспоминания о вчерашнем дне и взбодриться, что ли.
* * *
– Уважаемый неофит, – как только за Мартином закрылась дверь, Вирн выудил из ящика своего стола ещё один лист и положил перед собой. – Согласно собранным вашим наставником и нашей администрацией документам, после манифестации вы проходили довузовское обучение у трёх преподавателей, кроме него: Магистра Огня Марата, городского лекаря из Варнавы Тохи и прозектора тайной службы Эпии Таруса.
– Всё верно, – согласился я.
– Последние двое обучали вас в течении того же времени, что и уважаемый Мартин?
– За вычетом нескольких дней на обустройство в городе – да, – опять подтвердил я.
– Хорошо. Расскажите, пожалуйста, об основных, по вашему мнению, причинах обращения за медицинской помощью и основных же медицинских причинах смерти той социальной группы горожан, которая была вам доступна в рамках учебно-практического взаимодействия…
Надо отдать декану должное: несмотря на суховатый, формализованный стиль общения, беседу он вёл довольно… непринуждённо, я бы сказал. Как у него это получалось – бог весть, но факт остаётся фактом. Причем именно беседу – в отличие от экзамена, когда проверяются знания, маг-виталист интересовался моим мнением, после чего иногда вступал в полемику, а иногда и сам рассказывал что-нибудь, что я знать пока не мог. Настоящий педагог-профессионал, одним словом. Уже минут через двадцать я напрочь забыл, что вообще-то меня собеседуют с вполне определёнными целями, увлёкся, сам начал спрашивать то, что мне было непонятно… И только через два часа, когда Вирн, кивнув самому себе, сказал “пока достаточно” – вспомнил, где я и зачем сюда пришёл.
– Первая тестовая задача, – маг быстро набросал несколько строк на чистом листе, взял следующий, потом ещё один, размашисто расписался. – Вот пропуск в библиотеку, этот – в фитопитомник, а этот – в лабораторию номер семнадцать третьего корпуса кафедры ботаники. Лаборантов там сейчас нет, но, раз уж вы умеете работать со световым микроскопом, сложностей быть не должно. Приступайте. Если вдруг закончите раньше, чем я к вам подойду, сообщите дежурному по этажу в корпусе.
Мельком отметив, что секретарём у декана трудится та самая рожа, что услала меня когда-то к администраторам Университета, я прошёл приёмную, одновременно читая поставленную задачу. Похоже, последняя фраза была такой своеобразной “шуткой юмора”, ну или уважаемый Вирн просто формально подстраховался – ну мало ли что? Потому что Повелитель Жизни хотел от меня ни много, ни мало: создать гибрид пырея и пшеницы. Вот так, запросто. И за несколько часов, потому что это было первое задание.
* * *
Есть такой в меру дурацкий анекдот: у студентов иняза спрашивают, за сколько они готовы выучить китайский язык и сдать по нему экзамен? Перво– и второкурсники отвечают разное, ну там год, три года, семестр, как минимум. И тут интервьюеру попадается пятикурсник. “Китайский? А методичка есть? Отлично, давай её сюда: ща докурю и пойду сдавать!” Смешно… но в каждой шутке, как известно, только доля шутки. Если ты уже однажды учился в ВУЗе, основные навыки вспоминаются очень быстро – стоит только вернуться к учёбе.
Пользуясь выданным пропуском, в библиотеке я, не размениваясь на учебники и справочники, сразу же запросил выдать мне методичку. Разумеется, на факультете Жизни создание гибридов является самым что ни на есть рядовым процессом – мог бы и сразу сообразить. Кстати говоря, судя по тому, как подробно объяснялись тонкости магических манипуляций в выданной мне в библиотеке тонкой брошюрке, занимались этим практически вчерашние неофиты. Что ж, дальше – что называется, дело техники… и ещё двух бумажек, заверенных лично деканом. Увидев подписи, дежурный по этажу, сама любезность, не только отправил запрос в фитопитомник с заказом на доставку нужных злаков (пырей – это, оказывается, тоже злак), но и лично настроил гидропонную установку и алхимический источник искусственного солнечного света в лаборатории, пока мы ждали заказ – отсутствующие лаборанты не понадобились. В семнадцатой лабе так же нашлись собственные растения (а не нашлись бы – пошёл и нарвал бы травы), потому когда пшеничные и пырейные ростки привезли, я уже мог произвести нужные манипуляции.
Гибрид двух растений разных видов, более-менее близкородственных, согласно методичке делается так: сначала выделяются клетки от двух зелёных доноров, которые в потоке Силы мага-Виталиста сливаются между собой. Делать это нужно под микроскопом, потому что глазом столь мелкие объекты не видны – примерно так я учился воздействовать на нужные части плода помидора раздельно в королевской теплице Эпии. Потом та же Стихия Жизни инициирует деление клетки – и она же это деление блокирует на середине процесса, вызывая удвоение количества генетического материала без увеличения числа клеток.
Методичка скупо раскрывала теорию: удвоение числа хромосом (в них собирается ДНК при делении клетки – а потом “раскручивается” назад) гарантированно позволяет получить чётное число этих клеточных элементов, а это, в свою очередь, позволит клеткам дальше делиться без прямого контроля мага. Самое любопытное, что полученный гибрид в виде одной клетки дальше можно тупо заставлять делиться, но уже, так сказать, “штатно” в питательном растворе на свету – и растение само, без участия мага, начнет формировать корни, листья и все остальное*.
[*В нашем мире метод получил название “Соматической гибридизации”. Поскольку магией земляне не владеют, приходится выкручиваться при помощи регуляторов клеточного деления и прочих инструментов.]
Вот собственно и всё: через два часа сорок пять минут высокий стебель с узкими листьями, увенчанный колоском, лениво шевелил корнями из-за течения питательного раствора в прозрачной трубе гидропонической машины. Ещё примерно через полчаса заявившийся по переданному вызову Вирн застал меня за чтением толстенного ботанического справочника: я пытался понять, что же такое вырастил. Если про пшеницу я кое-что знал, то про второго донора – вообще ничего. Оказалось, что травы эти – относительно родственные (а не как дерево и водоросль, например), причем пырей – это такой охренеть какой живучий сорняк, устойчивый к засухам и вытаптыванию. Если гибрид окажется плодовитым (а он, скорее всего, окажется – наверняка мне дали типовое лабораторное задание для аколитов), то его можно использовать для получения пшеничного зерна даже в тех условиях, где обычная пшеница растёт плохо. То есть, скорее всего давно уже используется республиканскими фермерами – лабораторные работы обычно ведь учебное повторение когда-то прорывных экспериментов выдающихся учёных…
– На будущее: старайтесь сделать хотя бы десяток готовых образцов по итогам эксперимента с растениями, а лучше – два, – выслушав короткий отчёт о решении тестовой задачи, посоветовал ректор. – Это сильно снизит риск из-за случайной ошибки не получить вообще никакого результата, а также собрать статистику. Вашим следующим заданием будет…
* * *
Видели когда-нибудь пробу обычной плодородной земли под микроскопом? Правильно приготовленную, разумеется. Зрелище… то ещё. Почва – она реально живая, столько в ней даже не микробов, а вполне себе многоклеточных существ. Черви, личинки (брр!), жучки, какие-то там клещи (брр!!!), ещё масса организмов, идентификации с моей стороны не поддающихся (не очень-то, честно говоря, и хотелось!). Представили? А теперь о задаче: сделать так, чтобы козы смогли пастись на полях какого-то там быстрорастущего искусственно выведенного сорта лугового горошка (это такой вьюнок с цветками-”башмачками”, офигенно пахнущий, кстати). Потому что когда коровки (обычные, а не чёрные-чешуйчатые-всеядные) кушают эту траву, всё здорово, а после коз остаётся голое поле, потом зарастающее отборными сорняками. Класс, правда? И ни одной методички в библиотеке ни по этому, ни по сходному вопросам.
Вообще, после двух с лишним часов втыкания в доступные письменные источники у меня сложилось полное впечатление, что Вирн банально мне сплавил одну из рабочих, а вовсе не учебных проблем. Правда, в отличие от прошлого раза, решение проблемы нужно было найти, а не воспроизвести, чувствуете разницу? И в этот раз одной лабораторией и одним дежурным по этажу меня никто не ограничил – теперь бумага-пропуск была общего вида. Фактически, это было разрешение запросить консультацию у младшего и среднего звена сотрудников любой кафедры факультета. Нужно было лишь понять, у кого, что и в каком порядке узнавать, а потом сложить ответы вместе и сделать вывод. Теоретический.
Ещё через три часа ходьбы и разговоров картина начала вырисовываться. Козы, сволочи такие, когда жрут (просто едой я этот процесс назвать не могу), вырывают растения с корнями, в отличие от тех же коров, которые траву у корней скусывают. Ладно, но, оказывается, для вьюнка это не проблема: его корень легко рвётся, и на месте одной лозы, стоит его вырвать, на “радость” другой траве, как по волшебству вырастает сразу пять, а то и десять побегов. Круто. Но вот на месте козовыпаса вьюнок больше не растёт. Логично предположить, что происходит что-то в почве. В ответ на мой вопрос почвовед подвел меня к микроскопу и ласково так поинтересовался, что именно, по моему мнению, в грунте “ломается”. Надо только сказать, а он уже подробно объяснит. Я заглянул… ну и дальше вы знаете. М-мать.
– Мне передали, что вы здесь, – отвлёк меня от размышления над разлинованным под таблицу листом бумаги голос за плечом.
– А? – мне потребовалась секунда, чтобы сфокусировать глаза на говорящем, и ещё три, чтобы узнать ректора. – А, да…
– И я обещал уважаемому Мартину, что вы закончите не позже девятнадцати-ноль-ноль, – мне почудилась лёгкая усмешка в спокойном голосе виталиста.
– Я… – оглядевшись вокруг, я даже удивился, какую… гм, рабочую атмосферу вокруг себя умудрился создать за последние три часа. На самом деле, после кафедры почвоведения нужно было идти “сдаваться” – определённо, мне критически не хватало нужных знаний, да и не могло хватить. Но… если так подумать, на той же кафедре мне и дали… нет, не ключ, а алгоритм к решению проблемы. Всего лишь нужно было узнать, в каких условиях вьюнок перестаёт расти, а потом узнать, что такое могут нарушить в почве козы. Может, всё дело в банальном утаптывании?
– Просто коротко расскажите, как и что вы делали для решения проблемы и на каком этапе сейчас, – предложил Вирн.
– У меня есть одна… гипотеза, – поколебавшись, признался я. Масса новой информации в моей голове опасно колыхалась, как вода, налитая в стакан “с верхом”. Оставалось надеяться, что в процессе объяснения никакое звено цепи рассуждений не “выпадет” просто потому, что я про него успел забыть. – “Башмачки” перестают расти при защелачивании почвы, а оно, в свою очередь, наступает при избытке попавшего туда навоза травоядных. Козий навоз из-за своих характеристик очень активный, “сжигает” грунт, причём часто в прямом смысле – при гниении температура может вырасти до 60 градусов… В дикой природе, тем не менее, козы не наносят такого вреда пастбищам, так как навозные жуки-скарабеи дополнительно ускоряют утилизацию навоза, в том числе и физически раскатывая его по большой площади, снижая концентрацию. Я предполагаю, что запах цветущего вьюнка отпугивает этих насекомых…
Последнее я проверить не успел – времени не хватило. Хотя в справочнике по энтомологии я скорее всего нужной информации попросту не нашёл бы всё равно.
– Интересно, – ректор на несколько секунд задумался, потом, прикоснувшись к одному из исписанных мною листов, спросил: – Можно?
– Разумеется, – я рассеянно наблюдал, как мужчина один за другим просматривает записи и параллельно вяло удивился, какой бардак умудрился развести: сдвинул три стола вокруг своего стула буквой “П”, завалил в два слоя раскрытыми толстыми и тонкими томами, а сверху накрыл слоем исписанной алхимкарандашом бумаги. По-моему, я в последний раз так “отрывался”, когда дипломную работу писал… на Земле, пятнадцать лет назад. Вот ведь, словно в молодость свою вернулся… хотя почему – “словно”? Вернулся. Только не в свою.
– Если бы это не было физически невозможно, я бы сейчас попытался бы у вас узнать, в каком учебном заведении вы ранее обучались: в Академии Арлонда или в институте Велероны, – словно вторя моим мыслям, проговорил декан. Так, стоп. Что? – Вот уж никогда бы не подумал, что из Лилианы получится столь… гм, талантливый педагог. И столь своеобразный.
– Вы знали мою мать? – вздохнул я. В какой раз я уже повторяю этот вопрос, кстати?
– Каждый год в Университет поступает от ста до трёхсот неофитов, – уведомил меня Вирн. – Из них на факультет Жизни, как нетрудно догадаться, попадает примерно пятая часть. Разумеется, я помню всех выпускников за время своей работы здесь. Я ведь не ошибусь, если скажу, что она готовила вас к обучению в ВУЗе?
Пришлось кивнуть.
– Оставлю в стороне вопрос, зачем она это делала, не давая параллельно самих знаний. Не думаю, что вы знаете ответ… или что я сам хочу его знать, – покачал головой маг, увидев, что я собираюсь что-то сказать. – Ваша проблема… гм, “проблема”, с которой столкнулся мой заместитель – это то, что вы уже умеете учиться. На первом и втором году обучения аколиты не только осваивают необходимый объём знаний для дальнейшего обучения, они получают опыт усвоения знаний. Без того и без другого нельзя овладеть настоящей наукой переднего края – а именно ей мы начинаем обучать с третьего курса.
Виталист видимо по привычке сложил все собранные со столов листы в стопку и теперь постукивал её краем по ладони.
– То, что не дало моему помощнику распределить вас в группу – это скорость вашего обучения. Поразительная, невозможная даже для подготовленного неофита скорость – а вы прошли манифестацию три с половиной месяца назад! Разумеется, у деканата возникли закономерные сомнения в том, что… мы правильно интерпретировали отчёты вашего наставника и других преподавателей… – то есть проще говоря, в деканате решили, что в документах… эээ, очевидная неправда, если выражаться без мата. Вот почему Мартина вежливо, но без объяснения причин послали. За мной. А наставник решил, что это какая-то интрига в лучших традициях знати в королевствах. Наверняка при дворе короля Эпии интриганов хватает, было на кого насмотреться. – Однако, теперь я вижу, что никакой ошибки нет. Что возвращает меня к вопросу вашего распределения…
– И… какое будет решение? – осторожно переспросил я.
– Смысла учиться в обычной группе первого курса для вас, Арн Миракийский, нет совершенно никакого, а для второго или, тем более, третьего, нет знаний, – пожал плечами декан. – При этом вы готовы усваивать знания, умеете, и, судя по тестовым задачам, мотивированы для самостоятельной работы над материалом. Моё решение: самостоятельно занимаетесь над теорией, потом, в произвольном порядке, проходите практику в объёме по решению руководителей кафедр, сдаёте экзаменационные испытания и зачисляетесь в поток третьего года обучения. Учебного года, я полагаю, вам будет для этого более чем достаточно.
– То есть вопрос решён? – на всякий случай переспросил я. Хм, а на Земле ведь второе высшее как-то так и получается: зачисляют обычно сразу на третий курс. – Доплачивать ничего не придется?
– Возможно, вам даже удастся немного сэкономить, – пролил бальзам на мою душ… на мой кошелёк Вирн. – Не удивляйтесь, первые два года обучения вообще дешёвые. Вот на третьем будут серьёзные расходы: вся практика идёт с органами и тканями изменённых, стоимость таких материалов довольно высока. Именно из-за этого для граждан, приходящих в Университет без наставника, такая высокая ценовая планка…
Видимо, я настолько красноречиво скривился, что декан, посмотрев на меня, просветил: