— Ну корми, а то я проголодался…
— Знай себе открывай рот и помалкивай, — глотая слёзы, погрозила я ему.
— Ксюха, неужели ты меня ещё помнишь?
— Я и не забывала тебя маска. Открывай рот и жуй.
— Жую… Тогда объясни лопоухому, почему в тот день ушла так…, насовсем? Я готов был бросить к твоим ногам вагон роз. Что там розы…, целый мир. А возвращался назад, из Парижа, обманутым и несчастным.
— Ах, Париж, Париж… “Самый романтичный город на свете. Мало мы там были, но мне никогда не забыть его тихих улочек и гулких мостовых, где каждый камень дышит многовековой историей и так пахнет стариной. Я часто думала, ведь всё это есть и в других городах, но почему-то путешественники и влюблённые мчат за кайфом туда?” — я отошла к окну.
— Ксюха, ты не ответила… Это важно.
— Важно? Для кого, Ваня? — Моё сердце прыгало от волнения.
— Для меня, Ксюха. Но, возможно, и я надеюсь безумец, что для тебя тоже…
— Если честно, то, скорее всего, на волне эйфории. Не иначе как, установка в голове сработала. “Получила свободу и дуй домой”. Правда потом очень сильно об этом жалела. Времени, как видишь, до сегодняшнего дня для этого было предостаточно. Будет неправдой, если скажу, что не ждала… Ждала. Ах! Так уж устроены бабы терпеть и ждать… Хотя, может, так, что и не верила. Иногда просто казалось, что ты давно забыл о моём существовании. Укоряла себя: “мужик терпимо отнёсся ко мне и только-то, а я сказки хочу”. Разве возможно, чтоб серьёзное чувство так начиналось… Исключено. Стриптиз бар. Купленная женщина. Убийство и побег.
— Бывает и так. Как говорится, я встретил вас — и всё. И потом, не убила ты его. Жив. Правда, лучше бы скопытиться тогда тому козлу. — Перебил он её. — Ну что стоишь, корми, остынет же. К тому же вкусно.
— Как это? — удивилась я, ожидающая что угодно, только не этого.
— Котелок его не работает совсем. Операций переделали ни счесть. Полголовы в пластинах. Только толку ноль. Давай отправляй мне в рот мясо, чего рука зависла…
— Ой! извини. И что с той гнидой теперь?
— Парализация — это одно. Не видит, не слышит, не говорит. Хорошо видно будда постарался. Язык вываленный и слюна течёт. Красавец!
— Бяка какая! Но я угрызения совести не чувствую. Ты прав — это ему хуже смерти. Правду говорят: Бог долго терпит, но бьёт метко. Только мы отвлеклись. Пей, а то чай остывает. Держи печенье.
Через некоторое время он попросил:
— Принеси клюквенного морсика. Я твоим чаем не напился. Извини, свалился на твою шею бог весть откуда…
Я кивнула, что означало, что поняла и мигом выполню. Тут же чмокнула его в губы, а это был протест против того, что “свалился” выскочила на кухню. Мне самой вдруг прямо сейчас стало невтерпёж заглянуть в тот грязный пакет, в котором Лариска принесла его документы. Не то чтоб я сомневалась, что это Ваня, просто хотелось быть уверенной на все сто и к тому же после работы в Европе, появилась привычка проверяться во всём. Собрав остатки самообладания я торопясь, с трудом справляясь с дрожью рук и жгущим стыдом, достала паспорт и улыбнулась. Да. Это Ваня. Иван Токарь. Вот, теперь, кажется, всё складывается самым лучшим образом. Пусть кто-то попробует сказать, что в жизни правит всем не случай. Правда, у каждого он свой. Но всё же главное — не упустить его раскрыв рот. Обалдевшая от радости, запустила руку и пошарила ещё. Оказалось не напрасно, выудила миниатюрную бархатную коробочку. Я раскрыла. На красном атласе сверкнул бриллиант. Кольцо! Откуда? Наверное, Лариска ошиблась и вложила мне чей-то чужой трофей. Или он купил его для жены и мне не сказал об этом. Вы когда — нибудь обливались огненной водой? Вот это тоже, что творилось тогда со мной. Я, вспыхнув, горела ягодой-малиной не меньше. Взлетела до небес и шлёпнулась о землю. Размечталась, сказочница. Вокруг него сплошь красотки — молодые, симпатичные. Свободный, богатый мужик, из того самого мира, куда тысячи из нас стремятся попасть, а я расфантазировалась. Стоп! Только не раскисать. Я сложила всё обратно, и налив морса поспешила к нему. Вкладывая в его руку стакан с морсом, невесело и от того наигранно, сама ужаснувшись своей фальши, засмеялась:
— Знаешь, у нас у обоих удивительная способность находить на свою голову приключения. Я там, ты тут.
— Согласен. И может быть даже, Ксюха, не в самых подходящих местах. Скажи-ка, ты зачем мне целое состояние оставила?
— Нашёл?! Ты ж помогал мне. Опять же покупая меня потратился… Разве не понятно.
— Ты спятила, такими бабками разбрасываться.
— Во-первых, деньги — это не жизнь.
— А во — вторых?
— Я ж тебе это дала, никому-то другому.
— Так вот. Я положил их в банк на твоё имя. Сейчас на твоём счету, думаю, неплохие суммы.
Я опустила голову и, гася улыбку, покачала головой. “Ванечка! Ошибки нет и он бесподобный мужик!”
— Приляг ко мне…
— Полежи пока один. Я покормлю и прогуляю Риччи, найду кота Лаврика и, заперев дверь, приму душ. — Обнадёжила я, глупо улыбаясь и отходя задом к двери.
Ну и пусть его там кто-то ждёт, пусть. Сегодня он мой. Мой, только мой. Каждый его жест, взгляд: всё моё.
Я, впервые гуляя, разглядывала небо. Раньше глаз от земли не поднимала. Всё бегом, да, бегом. Удивилась, сегодня оно играло звёздным фейерверком. “Жить — это пить кофе по утрам, радоваться всему без разницы, любому дню подаренному за окном природой. Конечно же, любить самой и быть любимой или на худой конец саму себя. — Шла мурлыкая любимую мелодию, ловя себя на том, что голову запруживает всякая ерунда и я лыбюсь, как майская роза. — Хорошо, что темно и меня, кроме звёзд и собак никто не видит”. Так быстро, как хотелось всё обделать, не получилось. Риччи вздумалось побегать, а в доску распаскуженный Лаврентий не откликался. Скорее всего, где-то нашёл себе подружку. Я, побегав и порядком замёрзнув, осерчала на своего любимца. “Раз он так и ему кошачья любовь дороже, то пусть мёрзнет”. Закрывшись на все запоры, поспешила в свою спальню, находящуюся рядом с комнатой для гостей, в которой я разместила Ивана, в душ. Услышав мои торопливые шаги, он окликнул. — Оксана?
— Да, Ваня я сейчас. — Поспешила отозваться я.
Вылив на себя море лосьонов и шампуней, выскоблив с себя все лишние волосы, волнуясь влезла в лучшее бельё и новую рубашечку. Покрутившись перед зеркалом, раньше мне было не зачем и некогда. Накинула новый шёлковый маленький халатик, купленный на случай. Разве это не он. Впервые пожалела о пронёсшихся мимо годах. Хотя, если откинуть всю дурь, то самый прекрасный женский возраст. Когда уже есть опыт, но ещё остаётся шанс на безумства. “Всё-таки зря я грела его больное тело голой, ложась к нему в постель. Скажет ещё, что спала всё это время, с кем попало. А у меня никого кроме него не было. Хотя, кто он собственно мне и почему я должна перед ним отчитываться. Просто спасала человеку жизнь”. Я шла и не шла. Кто я? Прошлое, тень. А они не могут ни ходить, ни летать — таскаются следом. Вот и я дотащившись и присев осторожно на краешек, бодренько заявила:
— Вот и я, ты скучал?
Он внимательно из-под прищура окинул меня взглядом. Я покраснела. Конечно же, мою парадную экипировку он не разглядеть не мог. Так и есть улыбнулся. Чему он улыбается? Хотя я тоже улыбаюсь. Обалдела совсем от счастья. Займись делом. Намекнула я себе. Уколы вколоть самое время.
— Есть такое дело. — Заметив мои попытки отломать ампулу и набрать шприц, поморщился, пряча улыбку он. — Опять уколы? Сколько ещё?
— Много. Поэтому советую набраться терпения. — Я старательно отвожу взгляд, пытаясь не смотреть на его широкую грудь, ещё несколько часов назад не представляющую для меня никакого интереса. “Это же чудо! Я его обожаю!”
Напоив парня настойками и вколов ему всё приписанное Юлькой, а ещё, прилепив на грудь перцовый пластырь, я, откинув краешек одеяла, на сей раз чудовищно волнуясь, прилегла рядом. Он улыбнулся, как будто боялся, что я этого не сделаю, и удовлетворённо хмыкнув, откинулся на подушки.
— Ты устал? Я мешаю? — напугалась я скатываясь на ноги.
— Ты о чём? О, нет! Мне не верится, что судьба, сжалившись надо мной, вынесла меня, наконец-то, под нужный забор. К тому же ты одна и кажется мне рада. — Повозившись, он с трудом сел.
— Ты не представляешь насколько. — Я опустилась на корточки и обняла его колени, уложив голову на них. — Ванечка, ты мой единственный.
— А ты — моя. Я сердце с трудом удерживаю в груди обеими руками. Оно рвётся точно голодная птица.
Он закрывает глаза и стонет. Быстро укладываю его в постель и ложусь рядом.
— Прости, я так разволновался, что начал болтать всякую несусветную чушь.
— Всё нормально. Иван, как ты попал в тот разнесчастный клуб? — шепчу я, обнимая его и целуя в плечо.
— Проще не бывает. Мальчишник был. Женился знакомый. Устроил там вечеринку. Я был в числе приглашённых.
— Ваня, почему ты выбрал тогда меня?
— Трудно сказать… Я приметил тебя сразу. Ещё у шеста. Ты мне понравилась. Совсем другая.
— Чем? — была потрясена я. Хотя, что в этом такого. Я тоже прилипла к нему сразу.
— В тебе чувствовалась чистота, непорочность и уверенность. “Разумная девочка. Безрассудство — не её судьба”, — решил я. Даже не смотря на то, чем занималась, ты светилась уютом и семьёй. Приходил посмотреть на тебя. А потом, узнал про продажу твоей невинности и был сражён. Значит, так и обстояли дела, и мне ничего не показалось. — Обрадовавшись, как ребёнок игрушке, я и заплатил, выкупив твою первую ночь. Тогда я ещё ни в чём не был уверен и не знал, как действовать буду дальше.
— А потом?
— Была следующая ночь и ещё одна…
— Но так не могло продолжаться бесконечно?
— Естественно и я пришёл с предложением продать тебя мне на совсем. Видимо это и вызвало такой интерес у твоего хозяина. Потому что мне сразу отказали. Я дождался твоего выступления, сделал ещё одну попытку заполучить тебя и, получив отказ, расстроенный ушёл. Отдать тебя кому-то я не мог, лучше лишиться жизни. Вот шёл и думал, на что решиться. Устроить налёт на это болото или что ещё похуже организовать. Садился в машину и вдруг, подвергся атаке со стороны молодого субъекта в шляпе. Когда разглядел, то проглотил язык. И не мудрено, выяснилось, что это ты. Обалдел, не без того. Потом, страшно обрадовался. Удивление такому везению пришло позже… С тем же сообразил, что ты бежала и тебя надо спасать.
— Ты не представляешь, как обрадовалась я, узнав тебя в машине. На такую удачу, я просто не могла рассчитывать.
— Я тебя искал. — Сказал он, сглотнув комок.
— Неужели? — Попробовала изобразить недоверие я.
— Не веришь? — Обиделся он.
— Зачем я тебе? — Боялась поверить в счастье я.
— Разве не понятно? — почти прохрипел он.
— Я хочу, чтоб ты сказал, — прошептала я, задыхаясь от сжимающих грудь тисков.
— Ксюха, ты мне очень дорога…
— Ты мне тоже, — прошептала я.
— Я хочу жить и состариться с тобой рядом.
— И я тоже…
— Я носил постоянно с собой кольцо, чтоб сделать, когда найду, тебе предложение, но его вытянули вместе с документами…
— Сейчас, — выпалила я, соскользнув с кровати, — сейчас…
Кот, подвернувшись под ноги и получив нечаянный пинок встревоженный вскочил, выгнув спину потянулся, окинув меня безразличным взглядом в темпе перебрался с пола на кресло от ног и пинков подальше.
Я неслась в свою спальню, как на крыльях, именно там я оставила пакет, принесённый Лариской и это, конечно же, именно то самое кольцо. Выхватив его из ящика, понеслась назад кенгуриными прыжками.
— Вот! — вывалила я содержимое пакета перед ним, — твоё?
— Откуда? — захлопал глазами он.
— Ага, удивлён! — вопила восторженно я.
— А то…
— Нашла у Лариски. Я ж тебе рассказывала. Денег, извини, нет. Много хоть было?
— Да нет. Бог с ним… это ей награда за нашу встречу с тобой. Не усыпи она меня, я б не свалился и не уснул под твоим забором. — Его рука выхватила коробочку. Он, тут же волнуясь, раскрыл её. — Цело?! Так я могу просить твоей руки?
— Всё чудным образом взаимосвязано, — рассеянно пробормотала я.
— Ксения, так как, выйдешь за меня замуж?! — виновато повторил он.
— Я! Да я… — осеклась я. — Ты не женат?
— Конечно, нет. С чего же мне носить всегда с собой кольцо. Ты ведь тоже свободна, правда же?
Я была свободна, ещё как свободна.
— Угу. Правда. И ещё, правда, что у меня никогда никого не было, только ты. — Тихо прошептала я и разрыдалась, уткнувшись в заляпанную пластырем грудь. “Наляпала не подумавши, а как с волос срывать буду загадка. — Вдруг пронеслось в голове. — С кого-то сойдёт, а Ивана жалко”. — Вань, а ты хорошо подумал?
— В смысле, — удивился он.
— Мужчине надо, чтобы женщина была красива, вышагивала на каблуках и желательно дурная…
— Ну вот, ты как раз про себя всё и рассказала. Красивая факт. На каблуках ради форсу шкандыбаешь, я не слепой. А затащить к себе домой валяющегося под забором мужика, могла только барышня без царя в голове.
Он притянул меня, что было силёнок к себе, и попробовал целовать, но быстро устал и упал в подушки.
— Прости, сил нет совсем. Всё думал, глядя на тебя, как я буду тебя завоёвывать, мне совершенно было непонятно. И такое везение… Ты, малышка, помнишь меня. О таком счастье я, конечно, мечтал, но мало надеялся. Но и это не главное…
— А что, Ванечка, главное?
— Главное — я нашёл женщину, которую не жалко было запустить в сердце и подарить половину его.
Я смахнула слезу. Я всегда чувствовала к нем уважение, а сейчас по двойной норме. Он не только не стал меня обвинять во всех неприятностях, несмотря на то что я сделала ему очень больно, но и любил меня. Любил такую, какой я была со всеми потрохами.
— Лежи, отдыхай, я сама тебя понежу. — Пообещала я, думая о том, чтоб влюбиться в мужчину, нужно время, а ему непременно много ухаживать, а у нас вышло всё вопреки… А обладание чувством юмора этого мужика, вообще для меня находка.
Я была неуклюжа, неумела, но нежна и старательна. Это был первый и пока единственный мой мужчина. У меня оставались о нём только радостные и светлые воспоминания. Я скучала о предмете моего приключения. И сейчас чувствовала, Иван не лжёт и счастлив нашей встрече. Неужели судьба подарила случай равноценного обмена сердцами. Неужели я снова буду мечтать: закрываю глаза и представляю, каким оно будет моё счастье.
Глаза его лучились. Он думал о том, что его ждут впереди годы счастливой жизни с той единственной женщиной, разлука с которой была нестерпимо болезненной. Оксана оказалась именно той не только чувственной и нежной, но и сладкой женщиной, о которой он мечтал. Иван тоже боялся поверить в счастье.
— Знаешь, кто-то сказал, что время разрушает всё. Всё, что не имеет истинной ценности. Наша встреча осталась во времени, оно её пощадило. Значит, это имеет ценность.
— Похоже так…
— Малышка, как ты жила? — положил он руку на мою грудь.
— Работала.
— Много?
— Много.
— Зачем, у тебя же были деньги?
— Хотела работать — это раз и потом. Денег никогда не бывает много.
— Понятно.
Мне хотелось рассказать ему всё-всё.
— Я начала с малого, дальше потихоньку, полегоньку вышло расшириться.
— Ладно, вот встану, посмотрю и помогу тебе.
Я не могла поверить: он остаётся?! Осторожно спросила:
— А как же твоё дело?
— Там, пока меня нет, отец у руля.
— Ваня, в Италии меня искали?
— Да, кажется, не очень. Шум большой они поднять не могли. Всё же полулегально и криминально. Представили несчастным случаем. Долго вообще не могли понять, что там произошло. Кабинет был заперт. Потом тебя хватились, ещё кто-то ушёл. Конкретно, чьих это рук дело, они так и не определили, мне кажется.
— Я ж документы девчат в комнате оставила…
— Ну вот.
— Тебя не трогали?
— Приезжали…, но говорю же, поздно они хватились. Я уже даже вернуться успел.
— Это хорошо. Что тебя беда обошла. Я сначала, как пьяная от счастья была, а потом, беспокоилась за тебя очень.