Оля тоже заметила ее.
– Лешенька! – ойкнула она.
Мгновенно сообразив, что добраться до двери ни он, ни она уже не успеют, Оля распахнула большое окно и втянула отца своего ребенка под защиту здания. Втянула здоровенного мужика в плюшевом костюме, да. Беременность творит чудеса.
Мне повезло не так, как Леше, меня никто никуда втаскивать не собирался, да и стояла я на самом углу. До меня вдруг дошло, что я могу умереть прямо сейчас – в ненастоящем мире под ненастоящим снегом. Кого-то другого это сподвигло бы на подвиги, а я замерла на месте, как перепуганный барашек.
И вот тут судьба решила сжалиться надо мной, подбросив мне Шена. Точнее, он сам подбросился – ровно между мной и лавиной. Снег накрыл нас обоих и должен был перетереть в крошку, но этого почему-то не случилось. Вокруг меня было темно, что-то жужжало и гудело, и стонало, и громыхало, но сама я оставалась невредима. Я слушала голос лавины, застыв от ужаса, но чувствовала не ее сокрушительную мощь, а только две сильные руки, поддерживавшие меня.
Все это длилось целую вечность, никак не меньше, прежде чем шум наконец утих. Я обнаружила, что лежу под снегом – но не на убийственной глубине, а у самой поверхности, припорошенная легким белым пухом, живая, невредимая и даже не замерзшая.
Выбравшись, я увидела, что все закончилось. Лавина снесла нас вниз, почти к подножию горы, а потом исчезла вместе с бурей. Возле курорта, теперь бесконечно далекого, мельтешили две точки – Оля и Алексей, видно, озаботились нашей судьбой. То, что они держались рядом, означало, что она передумала убивать супруга.
Шен тоже был здесь – и ему тоже повезло. Он стоял на одном колене в паре шагов от меня и деловито искал что-то в снегу. Даже обидно: мог бы поинтересоваться, как у меня дела!
– Мы выжили, – гордо объявила я. – А они, похоже, помирились. Что с ними будет дальше?
Ведь они теперь тоже знают про магический мир!
– Собственно, про магический мир они как раз не знают, – возразил Шен. – Они только сейчас закончили выяснять отношения и у них появились предсказуемые вопросы.
– И ты им ответишь?
– Нет. Я верну их во внешний мир и сотру им память. Опаньки… Вот такого поворота я не ожидала!
– Ты что, умеешь это делать?!
– У меня есть подходящий артефакт.
– То есть, и мою память ты можешь стереть? – ужаснулась я.
Не то чтобы я так отчаянно держалась за знания о магическом мире, просто мне претила мысль, что кто-то будет копаться у меня в голове. Вот уж нет!
Однако ответ Шена меня успокоил:
– Нет, твою стирать уже поздно, ты слишком много знаешь. Попытка стереть так много может непоправимо повредить головной мозг. А эти двое не знают почти ничего, для них риска нет.
– Получается, они забудут все, что здесь было? – разочарованно протянула я. Значит, Алексей снова будет хранить в себе ложь и стыд, а Оля так и не узнает, что он сделал! Где здесь тогда вторая попытка и чистый лист?
– Не забудут. Они будут помнить этот разговор, но считать, что он произошел у них дома, пока они готовились к Новому году, – пояснил Шен. Он переместился на несколько шагов в сторону, продолжая раскапывать красными от холода пальцами жесткий снег.
Я с любопытством подошла ближе и обнаружила, что его глаза закрыты. Он полагался только на осязание, но его руки казались такими болезненно обмороженными, что они вряд ли что-то чувствовали.
– Ты что делаешь?
– Очки ищу.
Его очки и искать было не нужно – они, как ни странно, валялись на поверхности метрах в пяти от него. Ему достаточно было один раз открыть глаза, чтобы увидеть их!
– Да вот же они!
– Где? – оживился он. – Дай мне их, пожалуйста.
– Они прямо перед тобой, посмотри – и увидишь.
– Я не могу открыть глаза. Саша, дай мне, пожалуйста, очки, – повторил он. – Я без них ничего не вижу.
Какое интересное открытие… Я подошла к очкам, подняла их, отряхивая от снега, но отдавать ему не спешила. Очки казались самыми обычными, от известного мне бренда. Дорогущие, как и его часы!
– Они что, магические? – поинтересовалась я, примеряя очки.
– Обычные, но они мне нужны. Теперь отдай.
– Зачем они тебе нужны? Что с твоими глазами?
Он пытался отмолчаться. Он боролся с собственной магией, лишь бы не говорить мне правду! Ему снова было мучительно тяжело, я видела это по его лицу, и мне даже стало неловко, но отступать было некуда.
Гора победила.
– Десять лет назад я получил серьезную травму глаз. Мой клан не только создает артефакты, мы изобретаем их. Я тогда едва стал полноправным магом, перестал повторять известные заклинания и начал разрабатывать свои собственные. Не рассчитал энергию, перемудрил с зельями – так бывает. Только для кого-то это оборачивается безобидной порчей имущества, а для кого-то – выжженными глазами.
– Но ты же видишь, – еле слышно произнесла я. Очки в моих руках вдруг показались мне бесконечно тяжелыми. Хотелось бросить их в снег и сделать вид, что я их вообще не находила, но он-то знает, что они уже у меня.
– Да, магия сильна: то, что осталось от моих глаз, кое-как восстановили. Но даже магия не всесильна – я не переношу яркий свет ни в каком проявлении. От этого спасают самые обычные очки, так что все не так уж страшно.
Я вдруг разозлилась на него. Не знаю, почему, но меня жутко задело то, что он рисковал собой так глупо. Он мог остановить лавину и создать целый мир, однако его делала беззащитным такая простая штука, как упавшие в снег очки!
– Тебе нельзя было отправляться на такое опасное задание без напарника! – возмутилась я.
– О чем ты только думал?
– О том, что у меня нет и не может быть напарника. Никто в моем клане не знает о том, что случилось с «Новогодней коллекцией».
– Как это?
– А вот так. Правда известна лишь мне и моим подчиненным. Но они слишком слабы, чтобы что-то исправить, они только портить умеют, а я несу ответственность за жизни людей. Если бы я попросил клан о помощи, меня могли наказать, лишив самой возможности колдовать в будущем. А кто я буду без магии? Просто калека?
– Но ты же можешь погибнуть!
Он резко, зло поднял голову и наконец посмотрел на меня. Я в ужасе отшатнулась: мне почему-то казалось, что его глаза, пусть и покалеченные, все равно будут обычными. Ну, или закрытыми бельмами, на крайний случай. А вместо этого я увидела что-то странное: узкие, едва различимые зрачки на исчерченном красными и белыми пятнами глазном яблоке. Полноценных белка и радужки у него не было, только эти жуткие кровавые переливы.
Взгляд был страшный, завораживающий, но длился он всего секунду. Потом Шен не удержался, болезненно вскрикнул: снег слепил его сильнее света, он и меня слепил. Маг упал на оба колена, прикрывая глаза рукой.
– Да я уж лучше погибну, чем буду просто жить вот так, – тихо, но твердо сказал он.
Теперь мне было дико, чудовищно стыдно. Что за демонстрацию я устроила? Мне нужно было сначала отдать ему очки, а потом уже начинать тут допрос с пристрастием! А я заставила его чувствовать себя уязвимым, воспользовалась тем, что он не может промолчать или соврать мне из-за горы. Вот ведь безмозглое создание! Но я совсем не того хотела…
Получив пинок от собственной совести, я опустилась на землю перед Шеном, осторожно надела на него очки, а потом перехватила его руки, замерзшие в снегу, чтобы согреть в своих руках. Мне хотелось хоть как-то искупить свою вину перед ним.
– Я даже не знаю слов, которые могли бы выразить, как мне жаль, – признала я.
Он не смотрел на меня. Он и руки попытался одернуть, но я держала крепко – ему нужно было тепло.
– Не стоит в спешном порядке увеличивать словарный запас, – усмехнулся Шен. – Извинение принято, расстанемся без обид. Сейчас вернем примирившуюся парочку, закопавшую топоры войны, домой, я поколдую над их памятью, а потом провожу тебя. Список у меня есть, больше я тебя беспокоить не буду.
Список он, по большому счету, добыл сам. Я бы не смогла назвать ему все имена, но он неплохо разбирался с поисковыми программами – подозреваю, что незаконными, а может, и нечеловеческими. Теперь он знал, где находятся все елочные игрушки, когда они были куплены, и нужно было просто забрать их.
Ну а мне полагалось вернуться домой. Еще недавно я этого хотела: я устала, замерзла, меня чуть не похоронила лавина. Говорят ведь, что как Новый год встретишь, так его и проведешь – и я не хотела проводить его вот так!
Но за считанные минуты все изменилось. Я не столько поняла, сколько почувствовала, где должна быть. Пусть и в дурацком костюме Снегурочки, пусть и с угрюмым колдуном, который вне зачарованной горы перестанет раскрывать мне свои секреты. Плевать! Мне нужно дойти до конца, ведь не зря же «Новогодняя коллекция» оказалась у меня. Может, это знак? Но пойми тут, какой… вот и разберусь!
Глядя на Шена, застывшего на фоне этой искристой белизны, как будто беспомощного среди древних гор, я знала, что не должна бросать его одного в этой странной партизанской войне, или шпионской миссии, или чем он там занимается.
– Зомкисов вернем домой, – кивнула я. – Пусть придумывают имя дочке под тазик оливье.
А меня провожать пока не надо, я иду с тобой.
– Исключено, – отмахнулся Шен. – Это опасно!
– Жить вообще опасно. Вдруг я сейчас домой приду – а в окно петарда залетит! Класса «земля-воздух-квартирка». Нет уж, я лучше побуду за спиной колдуна, создающего миры. Если что, прикроюсь тобой! Что я теряю? А то, что Новый год пропущу, так это ерунда – я его все равно не люблю!
Глава 3. Бойся марта месяца
Елка в квартире семейства Зомкис была самая обычная: неряшливо пушистая, собравшая на себе все украшения, какие нашлись в доме, криво завешанная гирляндами, но от всего этого какая-то особенно живая и душевная. Теперь же я наблюдала перед собой идеальный новогодний интерьер.
Наверняка все это подбирал модный дорогой дизайнер – из тех существ непонятно какого пола, которые носят очки в массивной черной оправе и досадливо кривятся, если человек одет как человек, а не как пришелец с Юпитера. Так вот, этот дизайнер любезно препроводил Новый год в двадцать первый, если уж сразу не в двадцать второй век (чтоб два раза не вставать). Он обвил лестницу холодными синими и белыми гирляндами со светодиодной подсветкой. Он расставил в комнатах и коридорах новаторские треугольные елки – красные, черные, фиолетовые, какие угодно, только не зеленые. Каждая такая елка была украшена одинаковыми круглыми шариками в тон ей, которые, конечно же, совершенно сливались с ней. То тут, то там попадались световые фигуры сказочных персонажей, но не нормальные, как хотелось бы, а выполненные непонятно в каком стиле. Кубический эльф. Абстрактная Баба Яга. Черно-белый графический Дед Мороз, заметно постройневший – видимо, ЗОЖник и веган.
Жуть, короче. Кто-то за немалые деньги потоптался по всем новогодним фантазиям моего детства.
– Ты говорил, что ты тоже вроде как из богатой семьи, – сказала я. Дом был настолько огромным, что я ожидала услышать, как мой голос подхватывает эхо. Но нет, обошлось без этого, слова разлетелись только по комнате.
– Допустим.
Как и следовало ожидать, избавившись от воздействия горы, Шен стал не таким разговорчивым. Но он уже не пытался прогнать меня, и это я считала своим главным достижением.
– И у тебя тоже такой кондовый дворец, где от новогодних украшений хочется бежать?
– У меня нормальная резиденция, а новогодних украшений там вообще нет.
– Почему?
– Потому что они мне не нужны.
Мы с ним продолжали домушничать. Честно говоря, сюда я приходить боялась, ожидая, что мы вляпаемся или в охрану, или в прислугу, или в сигнализацию. Но охрана была только у въезда в элитный коттеджный поселок, и мы ее легко миновали, прислуги здесь не оказалось, а сигнализация не работала – видимо, ее отключил сам хозяин. Он был внутри до последнего, когда мы вошли, в комнатах горел свет, играла мягкая музыка, на столе стояла открытая бутылка вина, и среди всего этого – ни души, только изуродованные дизайнерской мыслью Щелкунчики хохочут. Несложно было догадаться, что елочная игрушка уже сделала свое черное дело, и нам оставалось только найти ее.
У этого шарика была самая любопытная история. Его покупательницей значилась некая Мария Костюшина, но она на проверку оказалась президентом фан-клуба звезды местного и международного хоккея Андрея Волкова. И это важно, потому что именно к нему перекочевал шарик.
Такой вот подарок фан-клуб решил сделать своему кумиру в честь Нового года. Волков, в отличие от своих коллег, не славился бурной личной и публичной жизнью. Он шарахался от журналистов, как черт от ладана, и крайне редко общался с фанатами. Поэтому Костюшина и ее сестры по разуму решили сделать ход конем, а точнее, шариком: они выманили Волкова на встречу подарками. Полагаю, каждая из фанаток в глубине души надеялась, что хоккеисту потребуется всего один взгляд на нее, чтобы понять: святые угодники, да это же она! Женщина, которую он ждал всю жизнь! Он тут же влюбится, сделает ей предложение и увезет в Ниццу.
Волков дисциплинированно приехал на встречу, принял подарки, подписал автографы, на всех посмотрел, но ни перед кем не рухнул на колени. Ниццы тоже не было, он отправился в свой загородный дом, и было это два дня назад. Но тогда шарик был безобидной безделушкой, а теперь успел куда-то утащить своего обладателя.
– А что это будет за мир? – полюбопытствовала я, когда мы осматривали огромные комнаты и бесконечные лабиринты коридоров.
Волков жил один и Новый год планировал встречать в одиночестве – среди стерильной, чуть ли не больничной чистоты и дизайнерских елок, с бокалом вина, без пышного застолья. Странный все-таки тип!
– Понятия не имею, – невозмутимо ответил Шен.
– Как это? Разве не ты его создал?
– Я.
– И что там будет?
– Не знаю.
Как же мне иногда не хватает той горы из февральского мира!
– Пояснить не хочешь?
– Не хочу, но поясню, ведь ты иначе не отстанешь, – вздохнул он. – Одна колдунья заказала эту игрушку для себя. Она вроде как дала себе установку: изменить жизнь с Нового года, а для этого ей нужно было избавиться от страхов. Поэтому «Март» устроен так, что он находит в глубине души затаенные страхи и на их основе создает мини-мир.
– То есть, если я влезу в эту игрушку, я увижу свои страхи? – насторожилась я.
– Уже нет. Мир создается по страхам первого, кто туда попал, все остальные будут лишь гостями.
Да уж… С одной стороны, хорошо, что эта игрушка досталась здоровому сильному спортсмену, а не какой-нибудь беременной Оле. А с другой, Волкова тоже жалко. Человек надеялся провести праздник в тишине и покое, случайно коснулся подаренной игрушки – и пожалуйста, маршируй со страхами бороться.
И все-таки любопытно, чего может бояться такой верзила?
Мы продолжили осмотр дома, и за одной из дверей меня ждал сюрприз – библиотека! Вот чего-чего, а библиотеки я здесь точно не ожидала. Причем она оказалась неожиданно уютной, совершенно не подходящей этому дому. Книги здесь были расставлены не по размеру и цвету обложек, а по содержанию, заботливо, и чувствовалось, что все их читают и будут читать. Тут же, на стенах, были развешаны награды Волкова, подарки от друзей и поклонников. В углу обнаружился шикарный камин с приставленным к нему креслом, рядом с креслом – столик с лампой под тканевым абажуром и совершенно очаровательная елочка, совсем не дизайнерская, но при этом увешанная такими крошечными игрушками, что «Марта» среди них быть не могло. В камине все еще тлели угли, так что печальная судьба постигла Волкова совсем недавно.
А над камином на широкой полке разместилась новая партия сувениров, среди которых был и тот, который мы искали.
Бинго.
– Шен! – позвала я. – Кажется, я нашла кроличью нору!
– Когда мы во внешнем мире, называй меня Артем! – прозвучало с первого этажа.
– Твое имя мне слишком дорого досталось, чтобы заменять его подставным!
Не собиралась я его звать Артемом, я упрямая. Ну а кто ему сказал, что с напарником работать легко?
Пока он поднимался в библиотеку, я осматривала шар. Фанатка Волкова явно выбрала его по своему вкусу, нашла, что дарить брутальному хоккеисту! Шар был ярко-желтым и напоминал маленькое пушистое солнышко. Да, именно пушистое, потому что он был со всех сторон украшен линиями меха и аккуратными перышками.